Вместо предисловия.
Адресовано: поклонникам Трансформеров
Направление: джен
Сезоны: гибрид между G1 и Transformers-3.Dark of the Moon
Герои: Optimus Prime, Sentinel Prime, Alpha Trion, Elite One, Jazz, Perceptor, Wheeljack, Jetfire, Megatron, авторские персонажи
Модель вселенной: alternative universe
Автор иллюстрации: daenyr
Чего ожидать: Война, предательство, политика, тайна, любовь. И - да, безусловно, режиссёры и сценаристы ошибались. И на самом деле всё было совсем, совсем по-другому...
Предупреждения: быт и сознание разумных роботов в достаточной степени хуманизированы.
ТОТ, ЧЬЁ ИМЯ СТРАЖ
(трансфанская повесть)
- Скажи, а… что у вас слышно об этом новом лидере?.. Офицер оборонного комплекса… или откуда он взялся?
- Мегатрон?
- Да…
Они сидели вдвоём за старомодным столом овальной формы. Металл столешницы потускнел от времени; маломощная лампа веранды отражалась в нём колеблющимся сгустком органики. В полусферу стекла то и дело ударялись привлечённые светом инсектоиды; их механические тельца, соприкоснувшись с прозрачной преградой, издавали кроткий тихий звон. Уютный вечерний звук; под него приятно сидеть у окна, глядя на еле различимые силуэты дальних башен. Башни съедали звёзды у самого горизонта; свет самых крупных огибал их и смешивался с ярким искусственным светом близкого города.
Но, услыхав о Мегатроне, Ариэль невольно отложила рукоделие и подняла маленький подбородок. Что отец, что Орион в последнее время слишком часто обсуждали этого странного робота, явившегося буквально ниоткуда и с ходу занявшего подозрительно высокую военную должность. Поговаривали, что это лишь трамплин, лишь первая ступень ракеты, и на выбранном месте он долго не задержится. Орион считал, что Мегатрон метит в Генеральный Совет планеты. Но Ариэль скорее разделяла мнение отца: Генеральный Совет – низшая планка для его честолюбия.
Тем интереснее сейчас будет услышать ответ того, кто сидит у них на веранде напротив отца, положив локти на стол и опустив подбородок на большие кисти сомкнутых рук. Рядом с отцом, корпус которого казался состоящим сплошь из застенчиво закруглённых обтекаемых линий, этот высокий мощный трансформер выглядел особенно грозным, даже жестоким. Ариэль недолюбливала его. Узкое лицо с крупным носом, и без того некрасивое, уродовали расположенные вокруг рта гибкие металлические трубки вентиляции. Они безвольно свисали вниз и чуть заметно шевелились, когда старый автобот размыкал губы, чтобы заговорить. Острый подбородок делил их массу на две части; тонкие, потускневшие от времени, кольца стягивали кончики чуть ниже шейного сочленения. Он часто хмурил широкие, в несколько пластин, брови, и губы его были вечно сжаты в какой-то недовольной гримасе. Ариэль видела его всего четвёртый раз в жизни – и снова ждала, что чувство неприязни вот-вот покинет её. Но оно не собиралось.
Отец неуверенно, будто извиняясь, продолжал:
- Сейчас о нём… об этом самом Мегатроне… все говорят. Вот… Хотел узнать твоё мнение.
Его собеседник приподнял бровь:
- Почему?
Отец заметно стушевался. Ариэль опустила взгляд – ну, ещё бы. Каким бы замечательным другом и коллегой ни приходился их отец этому роботу, после подобного вопроса реакция едва ли окажется иной.
- Ну… Как сказать... Просто мне кажется, он говорит дельные вещи.
- Моё мнение – держись от него подальше.
Отец вскинул взгляд; линзы его мерцали чистым голубым светом недавно сошедшего с конвейера автобота. И трудно было поверить, наблюдая исподтишка за отцом, что он не намного младше того, сидящего напротив.
- Да? Ты считаешь?
Тот утвердительно качнул головой:
- Он лжёт. Он преследует совсем не те цели, которые озвучивает.
- Он… в смысле, - это прозвучало с деликатной осторожностью, - он не озвучивает своих конечных целей?
- Нет. Дело не в том, что он, очевидно, рассчитывает со временем занять мой пост, и сколачивает себе группу поддержки. Дело в том, что…
За дверью послышались лёгкие шаги; створка живо отъехала влево, скрипнув в пазах, и на веранду вошла Талимна. Да, сестра обладала феноменальным талантом появляться в самый неудачный момент в самом ненужном месте. Талант был врождённым; Таля даже немного стеснялась его – так, для вида. Но ничего поделать не могла.
Ариэль постаралась, чтобы та не заметила, как раздосадовала старшую сестру. В конце концов, она не виновата… Но нет, она не видит. Стоит в шаге от двери, улыбается и глядит такими же светлыми, добрыми глазами, как отец. И так непривычно думать, что она уже учится на первом курсе Академии – когда Ариэль помнила её совсем иной: стремительно, с визгом и хохотом, вбегающей на веранду с большой заводной игрушкой в руках. Как же быстро летит время!..
- Папа?.. Ой, извините… Здравствуйте…
- Да, деточка?..
Ариэль со своего места прекрасно видела, даже не меняя позы: сестра смотрит вовсе не на отца. Хм, а разве она… Ах, ну да, конечно же! Когда он заезжал к ним в первый раз, у Тали как раз была практика!..
Тот, мгновенно замолчавший при звуке шагов, теперь повернул голову и окинул вошедшую быстрым, внимательным взглядом. «Как просканировал», - мелькнуло в голове, и Ариэль стало не по себе. Особенно – от того, что вслед за этим гость положил локоть на спинку кресла, развернул корпус в сторону двери и спросил отца:
- Твоя младшая?
- Да. Моя Талимночка… Таля.
- Тоже что-нибудь значит?
Отец глупо заулыбался:
- Ну, конечно! «Талимна» значит – «дождинка». Планеты с азотистой атмосферой… Я, наверное, никогда не устану ими восхищаться.
Таля сделала ещё шаг вперёд – быстрый и грациозный, как всегда; казалось, сейчас привычно последуют и второй, и третий, и сестра, как в детстве, подбежит к столу, чтобы обнять отца. Но та вдруг неожиданно остановилась. И Ариэль почудилось, будто смутное, трудновыразимое чувство чего-то чуждого, опасного, порождаемое гостем, превратилось в невидимое защитное поле и остановило Талимну на полпути. Она стояла и заворожено смотрела, как незнакомец с удивлением поднимает брови, не понимая, должно быть, что удержало её от следующего шага.
- Ой, простите… Я, должно быть, помешала?
На его вечно недовольных губах на мгновение отобразилось лёгкое подобие улыбки:
- Нет, нисколько.
Однако низкий, чуть хрипловатый голос прозвучал как будто слегка неодобрительно.
- Конечно, помешала, - с ласковой укоризной вставил отец. – Чего тебе?
Сестра стала объяснять, смущаясь и запинаясь от этого смущения. И Ариэль ощутила, как где-то под правым энергоблоком её кольнуло маленькое, остро отточенное копьецо тревоги. Таля не спускала глаз с гостя – по-видимому, так и не догадавшись, кто именно заглянул сегодня на скромный огонёк их веранды. Говорила и смотрела, молчала и смотрела, запиналась и смотрела. Милая детская непосредственность!
Разговор о Мегатроне был всё же закончен; Ариэль услышала то, что хотела. Сестра долго возилась рядом, пристраиваясь со своим рукоделием, и мешала слушать, думать и продолжать работу. Но потом затихла и благоговейно дождалась момента, когда гость поднялся и, попрощавшись, вышёл через дверь веранды прямо на улицу, в ночь. Отец пошёл провожать его, они какое-то время говорили у ворот. Таля, вытянув шею, смотрела со скамьи в тёмное окно. Потом с воодушевлением поделилась:
- Чрезвычайка!..
Ариэль никогда не интересовалась, во что он трансформируется. Судя по колёсам, это должен был быть автомобиль. Что ж, чрезвычайка так чрезвычайка... Но к чему такой восторг?
- Ты чего радуешься?
Сестра одарила её своим светлым взглядом, так похожим на взгляд отца:
- Он потрясающий! Правда?!
- Ну…
- Я никогда такой шикарной трансформы не видела… Заметила, как у него поставлена внешняя защита на ногах? Так красиво, когда пластины такими углами… Потрясающе красиво!
- Да, наверное… Но меня так бесит его мерзкая борода! Она похожа на дохлых личинок!
Таля, бросив рукоделие, громко расхохоталась и закрыла лицо ладонями.
Снаружи скрипнули близкие шаги: отец поднимался на веранду. Мгновение спустя стукнула дверь, и он вошёл внутрь.
- Ну вот, мне опять сделали комплимент. Сентинел сказал, что вы у меня обе красавицы.
Таля перестала хохотать; захлопнула рот, распахнула глаза. Недоверчиво взглянула на отца:
- Кто сказал?!
- Так а ты что ж, не узнала? Это Сентинел Прайм!..
- Так вот почему он такой… совсем не похожий, не такой, как все… - притихшим, потрясенным голосом произнесла Талимна, медленно опуская взгляд.
- Ну, ещё бы, - отец подошёл к сенсорной панели на стене, приглушил свет лампы. – Он хранитель Матрицы лидерства автоботов. Это тебе не игрушки…
- А вдруг… Мегатрону нужна именно Матрица? – неожиданно громко спросила Ариэль.
- Ну, нет! Этого ему не видать, как своих антенн, - убедительно заверил отец.- Девочки, поздно уже. Пойдёмте на подзарядку. Завтра, в конце концов, рабочий день…
Но он долго не ложился в камеру. Сидел в своём отсеке; видимо, что-то вычислял или систематизировал. Ариэль улавливала слабый свет, сочащийся в щель неплотно закрытой двери в зарядный отсек. Он был тревожным, этот свет. Как стало тревожным близкое звёздное небо над Кибертроном с появлением этого странного летающего робота Мегатрона, столь непохожего на всех остальных трансформеров…
Приглядываться к нему?.. Принимать?.. Или опасаться?..
Завтра надо будет поговорить об этом с Орионом… Может, всё далеко не так мрачно, как кажется старшему поколению. Старики любят паниковать почём зря.
* * *
Кибертрон, современность.
Потолок был почти полностью прозрачен из-за широких полос стеклопластика. Должно быть, когда здесь гасят освещение, на пол ложатся размытые тени крупных, высоко висящих звёзд. А сейчас, если поднять голову, можно видеть среди них, приглушённо сияющих на небесной сфере, своё отражение. Призрачное серебро вместо золотистого хрома рук; болезненный, купоросный оттенок защитной грудной пластины. И автоботский знак на ней – цвета окисленной меди.
…Интересно, что видит искра, покидающая корпус? Каким она воспринимает его? Да и… какими датчиками вообще она может быть оснащена?..
Бред.
Одно теперь сознавать приятно: оттуда, с засвеченного лампами небосклона, уже не обрушится, расколотив прозрачный потолок, стреляя и круша всё вокруг, вражеский десант. И мысль, пронзившая её поначалу – какой же идиот спроектировал и возвёл настолько уязвимое, хорошо просматривающееся с воздуха, здание?! – отныне должна быть забыта, запечатана в герметичные ячейки воспоминаний. Она пришла из прошлого; из Кибертрона, стонущего в тисках многовековой войны.
Пять тысяч лет беспрерывных сражений… Теперь всё кончилось, всё остыло. И приходится заново учиться жить. На ещё толком не отстроенном, ещё не окончательно обновлённом, но уже – ином, родном, мирном Кибертроне.
И всё же прошлое порой возвращалось. Вот ведь – сейчас она, снайпер, офицер разведки, сидит в верхнем отсеке этого напыщенно-незащищённого здания, срочно вызванная по делу государственной важности. К Оптимусу Прайму, лично…
Она и раньше подозревала, что на Кибертроне отнюдь не так безопасно. Раз уж случилось то, что случилось…
…Альел, расфокусировав диафрагмы зрачков, перебирала в процессоре все возможные варианты объяснения случившегося – но не находила ни одного хоть сколько-нибудь убедительного и правдоподобного.
С нижнего этажа подъехала платформа лифта; в накопительный отсек шагнул Джаз.
- Ого, привет, давно не виделись! Тебя тоже вызвали?
Альел кивнула. Джаз подошёл, сперва подпёр рукой стену, в которую была встроена скамья, но потом присел рядом с соратницей. Поинтересовался:
- Что думаешь?
Она мелко помотала головой:
- Сказать нечего. Думаю, что диверсия. Но сказать нечего.
Джаз погладил подбородок:
- Да-а, вернее всего. Но кто за этим стоит и чего добивается?
- А может, и никто, - спокойно возразила Альел. – Какая-то неисправность.
Джаз махнул рукой:
- Лёля, там всем вставили вот такую свечу и промыли антикоррозийкой от выхлопной трубы до процессора, понимаешь? От директоров до уборщиц. Всех. Нет никакой неисправности.
- Но гражданские гибнут. И грузы пропадают.
- Но гражданские гибнут и грузы пропадают. Вот именно!
Альел прислонилась затылком к стене. Ждать было утомительно; совещание у Прайма затягивалось, и их всё не вызывали. Можно было, конечно, в очередной раз напомнить Джазу о том, до какой степени она ненавидит это, выдуманное им, «Лёля»… Но ругаться, привлекая общее внимание, не хотелось. Кроме них с Джазом, в отсеке маялись ещё несколько автоботов – все так или иначе связанные с разведкой. Альел почти всех их хорошо знала лично; оставшихся по крайней мене знала в лицо.
Проблема, с которой им пришлось столкнуться, впервые проявила себя довольно давно, что-то около трёх дека-циклов тому назад. Два транспортника воспользовались космическим мостом, чтобы перебросить на Кибертрон руду, содержащую редкие ценные металлы. Шахта, где её добывали, существовала давным-давно, и мост для транспортировки руды в мирное время использовали столь же привычно, сколь здесь, на Кибертроне, привычно было пользоваться лифтом, оказавшись в многоэтажном здании. Но тогда из приёмника вышел лишь один из рабочих. Ни его товарищ, ни большая часть груза, уйдя из точки отправления, в точку назначения так никогда и не прибыла.
Поскольку оба транспортника в тот день прежде, чем воспользоваться Космическим мостом, хорошенько пополнили свои энергоблоки, история ограничилась возбуждением дела по статье «халатность, повлёкшая за собой»… Однако вскоре история повторилась, и в куда более жутком ключе. Из открывшегося приёмника выпали фрагменты тел и несколько упаковок груза (в тот раз это были плиты отделочного камня). Загадочное убийство, мгновенно обмусоленное прессой, породило цепь проверок по госучреждениям, отвечающим за эксплуатацию Космических мостов и сдачу их в аренду. Ничего подозрительного обнаружено не было, и бурление понемногу утихло – до новой драмы с жертвами. На сей раз – многочисленными. Впоследствии, кстати, выяснилось, что между этими случаями, окрашенными в траур по невинно погибшим трансформерам, было ещё несколько прецедентов с исчезновением одного лишь груза. Но ни грузоотправители, ни грузополучатели не собирались списывать чудовищные недостачи на какие-то там неведомые аномалии, и на «виновных» были наложены крупные штрафы. Которые были аккуратно оплачены чудом оставшимися в живых счастливцами – лишь бы от них отвязались.
В конечном итоге «смертельными лихорадками космических мостов» (так их окрестили в прессе) вплотную занялся отдел разведки. И внутренней, и внешней, и контрразведки. Но и это ничего не дало. Уже было ясно, что гибель роботов и уничтожение грузов хоть и происходят совершенно бессистемно, без какой бы то ни было логики, однако никоим образом не могут носить случайный характер.
За этой аномалией кто-то – или что-то – стоит. И, сколько бы ни понадобилось сил и времени на то, чтобы распутать провода загадки, иного выхода нет. У всей планеты.
На этаж снова поднялась платформа лифта, и с неё, громко стуча по полу искривлённым металлическим стержнем, сошёл древний старик. С первого взгляда было ясно, что трансформироваться он уже не в состоянии. Да и тот режим, в котором он вывалился в накопитель, можно было назвать режимом робота лишь с натяжкой. Чёрный корпус его был согнут, голова и плечи сильно выдавались вперёд и перевешивали нескладное тело на тонких скрюченных ножках. Чтобы не упасть вперёд, трансформер опирался на свою палку; она легонько дрожала в непослушных руках.
Оказавшись в отсеке, он повертел головой по сторонам – и спросил громким голосом, выдающим трансформера, чьи микрофоны и датчики давно потеряли былую чуткость:
- А кто тут к Прайму крайний?
Один из охранников, стоявших у двери, посмеиваясь, уточнил:
- Дед, а ты отсек случайно не перепутал? Районный ремонтный ангар по другому адресу!
Старик медленно развернулся к нему, бренча бородой, с трудом переставляя полусогнутые ноги:
- Уважаемый, если б я перепутал отсек, меня бы остановили ещё на входе.
Альел подалась вперёд, намереваясь встать и освободить скамью, но старик с поразительной быстротой уловил это движение – и махнул на автоботку рукой:
- Куда?! Сиди, девочка, сиди, ну что ты… Если я сейчас усядусь, поднимать будете все вместе. Ноги-то совсем не держат… Так кто крайний?
- А вы по какому вопросу? – отделившись от стены, спросил второй охранник.
- По вопросу космического моста… Я хотел изложить свои соображения относительно исчезновения роботов и грузов. Видите ли…
- А почему бы вам не обратиться в органы местного управления? Оптимус Прайм отдельных гражданских принимает строго в назначенные часы, по предварительной записи. И то после рассмотрения дела в соответствующей инстанции..
- Чего? – возмутился старик, вытянул шею, и нескладный корпус его пригнулся ещё ниже. – Я в переплавке видал эти ваши инстанции! Вы полагаете, я не знаю, как они работают?
И всё-таки внизу его пропустили, думала Альел, глядя на исцарапанный, вытертый до тускло-серого, знак десептиконов на горбу деда. Он начинал ей нравиться – своей непосредственностью и дерзостью ответов. Столь быстро и ёмко отвечают в таком преклонном возрасте далеко не все. И опыт подсказывал Альел, что этот смешной старик в прошлом, скорее всего – военный офицер.
Значит, есть гипотетическая вероятность, что он в самом деле что-то знает.
- Чтобы попасть на приём к главнокомандующему, извольте сначала хотя бы записаться!
Десептикон стукнул по полу палкой; стал размахивать свободной рукой перед забралом охранника:
- Да пока я буду записываться, он из нашего города десять раз уедет!.. Я сегодня утром узнал, что он тут, и специально к нему пришёл! И если мой ремонтник обнаружит, что я удрал, он мне такие слова скажет, которые тебе и с передозировки энергона не слышались!
Четвёртый и пятый пальцы на его левой руке были полусогнуты, как и вся его фигура, и совершенно не двигались. Подобная болезнь зачастую поражает тех, кто долгое время работает на планете с агрессивной атмосферой – разнообразные варианты окиси металлов. Увы, заменять узлы в таком случае бывает попросту бесполезно…
Тут терпение потерял и первый охранник:
- Слушай, дед, в самом деле! Не знаю, кто тебя там пропустил, но давай ты сперва в письменном виде всё изложишь и зарегистрируешься!.. Чтобы согласно порядку. А сейчас, извини, придётся тебе уйти по-хорошему. Пока мы тебя не вынесли, руководствуясь соответствующей инструкцией.
- Не-ет, позвольте! Это уже хамство! Это что же за беспредел?!
Совершенно неожиданно для всех дверь, ведущая в рабочий отсек Оптимуса Прайма, разошлась в стороны, и на пороге возник сам главнокомандующий. Быстро оглядев присутствующих, замерших от столь внезапного появления, он строго спросил:
- Что здесь происходит?.. Обязательно так орать?
- Ох ты, живой Прайм, - находясь в счастливой уверенности, что думает это, а не произносит вслух, выдал дед. Джаз позволил себе громко и неэтично хихикнуть; Альел сдержалась. Поднялась со скамьи, собираясь подойти к ним – но один из автоботов, будто прочитав её мысли, опередил:
- Оптимус, этот робот, по его словам, что-то знает про космический мост. Может, выслушаем?
Прайм посмотрел сверху вниз на комичного старика. Тот выпрямился, насколько позволяла его заклинившая спина, и твёрдым голосом отрапортовал:
- Позвольте представиться! Блэкбед Джетфайр, в прошлом майор воздушно-десантных войск. Десептикон, но, прошу заметить, почти сразу перешёл на сторону автоботов и сражался, не жалея энергии…
Оптимус, никак не выразив на лице своего отношения к данному героическому факту, протянул большую ладонь:
- Рад приветствовать вас, майор Джетфайр. Пожалуйста, проходите. Мы вас выслушаем.
* * *
Вопрос, заданный в накопительном отсеке Джетфайром – «Кто тут крайний?» - пожалуй, наиболее точно отразил тематику последующего совещания высших чинов разведки. После того, как ветеран высказал свои соображения и покинул отсек главнокомандующего, дискуссия пошла именно в этом направлении – правда, за каждым новым поворотом её ожидал новый же тупик.
Что касается самого Блэкбеда Джетфайра – Альел не ошиблась в своих догадках. Несмотря на дряхлый корпус, старик сохранил несомненную ясность ума и блестящую способность анализировать факты. Сам он, как оказалось, был одним из немногих отчаянных, кто на заре войны согласился вмонтировать в собственный корпус устройство для телепортации, своего рода портативный космический мост. Однако к подобному роду усовершенствования прибегали только самые безбашенные воины: в те времена такой апгрейд был зачастую смертельно опасен.
- Вот, видите ли, тогда многие были озабочены этой идеей – ну, созданием устройства для телепорта, ну, вот, навроде Космического моста, который в итоге и придумали. Но подход разнился. Помню, как один придурок, вроде меня, лет ему было этак с пару тысяч всего – в общем, заказал одному умельцу такой телепорт. Ну, риск, но кто ж в две тысячи лет процессор-то подключает, чтоб подумать? Хлоп – и нет парня, одни ножки остались. Мы тогда… ну, словом, молодые были. Схватили этого горе-изобретателя. Говорим: ну, ты изобрел? Вот сам и полетаешь. Ну, и отправили его на его же телепорте к искрам праотцев. Да. Ну так вот, это я к чему: вам надо искать тех, кто хорошенько знает всю теорию. Ну, может, кто участвовал в разработке, кто у истоков стоял. Они уж точно смогут подсказать, что у нас теперь с мостами творится. Моё мнение такое.
Оптимус, разумеется, тактично смолчал, что все теоретики, практики и историки, которые могли бы дать ответ на подобный вопрос, уже давно были вызваны и тщательно опрошены. Но, когда согбенный ветеран скрылся за дверью отсека, произнёс:
- Да, я не спрашивал совета у Элиты… Она могла бы кое-что подсказать – именно в этом ключе.
- Элита стояла у истоков проектировки Космического моста? – поразился Джаз.
- Нет, конечно. Её отец, Кибо, мог кое-что знать об этом. Хотя он был исследователем, а не проектировщиком, но… Ладно, я отвлекаюсь. Переговорим с Элитой, там будет видно.
- Полковник Кибо настолько тесно общался с десептиконами, что они могли доверить ему секреты космического моста? – спросила Альел.
- Нет, - сухо возразил Прайм. – Я же сказал, поговорим об этом после.
В результате к концу совещания Прайм дал присутствующим задание проверить всё то, что ещё не проверяли в связи с трагедиями на космических мостах; Альел была отправлена в Отдел Дешифровки, чтобы выяснить, не было ли в последнее время каких-либо подозрительных или непонятных сигналов, смысл которых либо происхождение были бы неясны. Джаз получил задание съездить к Уилджеку – но паче чаяния столкнулся с ним, выходя из Управления – и, передав просьбу Прайма, увязался за Альел.
Работать в паре с Джазом ей доводилось крайне редко: задачи, которые перед ними ставили во время войны, требовали обыкновенно полярно разного подхода к решению. Те методы, которыми работала сама Альел, порождали среди соратников или открытое восхищение, или открытую неприязнь. А уж байки о том, где, как, сколько раз и при каких обстоятельствах, находясь при исполнении служебных обязанностей, она коннектилась с десептиконами, можно было собирать, прессовать и развешивать под потолком на проволоке. Многие считали, что её жёсткость, жестокость, блестящее знание психологии и умение играть на чувствах скорее подошли бы десептиконке, нежели автоботке. Впрочем, оба Прайма – и Оптимус, и в особенности Родомес – считали иначе. На мнение прочих Альел не считала нужным оглядываться.
Джаз в глубине искры разделял её взгляды, хотя крайне редко и неохотно сознавался в этом. Может быть, как раз из-за этого молчаливого доверия Альел было комфортно сотрудничать с диверсантом. Хотя ей и казался излишним тот шик, блеск, поток лишних слов и излишней суеты, в котором, как в коконе, существовал Джаз. Ей больше импонировали такие разведчики, как Мираж – минимум слов, но при этом ничуть не меньше дела.
В Отделе Дешифровки они оказались в не совсем типичный момент: служащие, в массе своей отягощённые высокими воинскими званиями и различными регалиями, лежали в лёжку от хохота, пересылая друг другу по внутренней связи какое-то короткое сообщение.
- Похоже, мы вовремя, - ухмыльнулся Джаз, и по его голубым очкам пробежал весёлый блик.
- Всё, деревья у него закончились! – высоким, прерывающимся от истерического смеха, голосом выкрикнула одна из сотрудниц, и весь отдел снова распластался на клавиатурах и столах.
- Это что? - ничуть не заразившись общим весельем, спросила Альел, обернувшись к Линкусу - высокому угловатому трансформеру в квадратном шлеме, непосредственному руководителю всей хохочущей компании.
Он был смущён и негодовал, Альел видела это – но старательно делал вид, что всё в порядке.
- Пустяки. Особенности нашей работы. Понимаете, далеко не всегда дешифрованный сигнал оказывается в итоге сигналом одного разумного существа, которое передаёт информацию другому разумному существу.
- Это как? – мигом сбросив весёлость, поинтересовался Джаз.
- Ну, как… Всевозможные сбои, случайный набор символов, непроизвольное попадание в частоту…
- И вы оставляете всё это… без внимания? – удивилась Альел.
- Вот здесь, за этой дверью, - Линкус протянул руку с длинными серыми пальцами, - у меня департамент проверки. Только там никогда и никто не сидит. Догадываетесь, почему? Каждый идиотский расшифрованный сигнал проверяется, так сказать, на месте. Чаще всего прямо на месте своего возникновения. И тем строже проверяется, чем более он идиотский.
- Ясно, полковник, - кивнула Альел.
Линкус коротко кивнул в ответ и, повысив голос, обратился к сотрудникам:
- Так, коллеги! Успокоились, и минуточку внимания, пожалуйста.
Хохот словно отсекли лазерным лучом – офицеры отдела разом выпрямились, подтянулись - и больше десятка умных глаз взглянули на полковника.
- У нас небольшая проверка, связанная с известными вам аномалиями космических мостов. Генерал Джаз и подполковник Альел зададут по очереди каждому из вас несколько вопросов у меня в отсеке.
Да, подумала Альел, и главный вопрос, который задаст генерал Джаз – над чем же они все так дружно сейчас ржали.
Информация, которой поделились сотрудники отдела, была крайне скудна. Уезжая, Альел с Джазом прихватили с собой лишь четыре образца непонятных нелепиц и пару странных сигналов, с трудом поддающихся дешифровке – но в основном ради того, чтобы отчитаться Прайму. Шутку, над которой смеялся весь отдел, Джаз включил тоже. Он, конечно же, не выдержал – и у первой же дамы – невысокой, спокойной, с массивными округлостями охристого корпуса – спросил, что послужило причиной безудержного смеха. Та ответила:
- Да это наш «дровосек»… Уже два дека-цикла развлекаемся. Сначала прошёл сигнал. Дешифровали. Читаем: «Помогите срубить дерево». Не поняли, посылаем запрос. Сигнал пришёл с Веградана, на частоте 20-17. По-моему, она называется старо-десептиконской в народе… Но на Веградан с времён войны никто не высаживался! Ответа на наш запрос, соответственно, нет. Сидим, ждём. Проходит семьсот циклов, опять: «Помогите срубить дерево». Линкус посмотрел, плюнул, сказал: летим. Полетели. Проверили. Ничего и никого вообще. Ждём. Проходит ещё несколько дней: «Помогите срубить дерево». Потом ребята наши оттуда пишут: всё в порядке, просто фонит.
- То есть, иными словами, этот сигнал никто не посылает?
- Ну, сейчас – да. По всей видимости, его послали когда-то, а теперь он просто крутится по кругу в наших частотах. Мы этого полтергейста прозвали дровосеком. А сегодня сигнал прошёл менее чётко, а может, девочка новая на приёме сидела – в общем, дешифровка в итоге получилась другая: «Помогите свалить колонну». Вот мы и умерли все. Деревья у него на планете, видать, закончились…
Самое удивительное – Джаз всерьёз полагал, что шутка про дровосека как минимум поднимет Прайму настроение. Альел не разделяла его убеждений: всё-таки по делу они не достали ровным счётом ничего.
Прайм уже ждал их; кроме него, в отсеке находились Уилджек и Элита.
- Ну, привет ещё раз, разузнали что-нибудь? – мигая лампами, спросил Уилджек.
Джаз помотал головой:
- Ничего. Никаких тайных сигналов никто не пересылает. Это не теракты, короче.
- Ну, это-то было ясно с самого начала, - согласился Уилджек. – Но ничего, мы до разгадки доберёмся. И мало этой разгадке не покажется!
Прайм кивнул:
- Всё-таки Джетфайр, возможно, оказался прав. Он натолкнул меня на одну здравую мысль. Я бы лично занялся этим делом, но, сами понимаете, у меня просто нет на это времени. Поэтому мы с Элитой решили поручить эту миссию вам. Тебе, Джаз, тебе, Уилджек, и тебе, Альел. А теперь пришло время кое о чём вам рассказать.
* * *
Кибертрон, конец золотого века
- Нет, нет и нет, - голос наставника звучал гулко, цепко и холодно. – Повторяю, не вздумай этого делать.
Сентинел ударил ладонями по столу, нервно выпрямился, стал мерить отсек крупными шагами.
- Почему?! Неужели не ясно, что добром это не кончится? Он уничтожит Кибертрон! Он опустошит нашу Родину! В жуликонову яму пустит всё то, за что мы – ты! – и ты, и я, и другие! – боролись веками!
- Сентинел…
- Что?! Что – Сентинел?..
- Остынь.
Альфа Трион сердился крайне редко. Сейчас – сердился. Маленькие, яркие, как синие звёзды, глаза его внимательно следили за Праймом, и губы были плотно сжаты. Длинные, выбеленные временем трубки тонкой бороды спадали на выпуклые пластины груди, лежали, удобно устроившись в вертикальной ложбинке – казалось, что и они молча наблюдают за каждым движением, каждой мыслью Сентинела. Броня благородного пурпурного цвета давно выцвела до блёкло-бардового, покрылась сетью царапин и трещин. Но ни это, ни признаки трансформы, устаревшей много веков назад, не делали его отжившим стариком. Пески времени, стирая лишнюю шелуху, с веками лишь оттачивали его холодный, проницательный разум.
- Остынь…
Сентинел свирепо взглянул на него из-под сдвинутых бровей. Альфа Трион, не колеблясь, шагнул к нему; крепко сжал пальцами локтевое сочленение. Мягко приказал:
- Выслушай меня. Твоё изобретение предназначено для мирной планеты. А сейчас назревает конфликт. Серьёзный вооружённый конфликт. И надо молить Праймуса, чтобы он вскоре не перерос в гражданскую войну. Нельзя, понимаешь, нельзя на пороге войны делать открытие, которое может попасть в руки врага и с лёгкостью погубить нас всех! Даже если тебе суждено умереть, не открыв своей тайны потомкам – лучше поступить так, чем дать негодяям шанс уничтожить нас всех.
Сентинел коротко кивнул, ответил глухо:
- Но они разорят Кибертрон. Им нужна энергия. Много энергии! А запас её не бесконечен. Очень скоро они начнут отнимать её силой. Уничтожая мирное население!
- Не торопись с выводами. Совершенно не обязательно они начнут действовать столь грубо и радикально. В конце концов, это открытое преступление, а Мегатрон…
- А Мегатрон никого не боится, - зло заметил Сентинел; диафрагмы его зрачков колко блеснули за защитными стёклами. – Ни я, ни ты, ни Генеральный Совет ему не указ. Хорошо, он нарушит закон. Ну, давайте, поймаем его и будем судить! Смешно, Альфа. Смешно! Он чувствует полнейшую свою безнаказанность. Это-то хуже всего!
Альфа Трион отпустил его руку, замолчал на мгновение. Потом негромко произнёс:
- Откровенно говоря, я согласен с тобой. Как ни грустно это осознавать, нам не удастся остановить его демократическими методами, если он вздумает… насаждать свои порядки. И, знаешь… Я прихожу к выводу, что война неизбежна.
Сентинел шагнул на него:
- И мы проиграем её, Альфа. Мы неизбежно её проиграем. Надеюсь, это ты понимаешь?!
Тот отшатнулся; выпрямился, возразил упрямо и грозно:
- Не смей. Не смей так даже думать!
Губы Сентинела сложились презрительной дугой; он хрипло вытолкнул из них:
- Риторика! Включи процессор и осознай, наконец, что космический мост придётся нам очень кстати!
- Сентинел! Я не говорил, будто он нам не нужен. Я говорил, что следует исключить даже гипотетическую возможность того, что твоим изобретением завладеет враг.
- Враг завладеет Кибертроном, если тебе это до сих пор не ясно. А мы не сможем ни эвакуировать мирное население, ни найти какие-то иные источники энергии! Будем сидеть и покорно ждать, когда он перестреляет всех трансформеров, выступивших против его диктатуры… Сейчас, не имея никакого тыла, мы не можем вступать с ним в схватку!
Альфа Трион медленно помотал головой:
- Ты заблуждаешься, Сентинел. Мы не можем в неё не вступать. В противном случае это будет предательством нашей планеты и нашего народа. Бесчестием и падением навек!
- Чего ты добиваешься? Нашей скорой геройской гибели и вслед за этим – разрушения Кибертрона этим бандитом с его прихвостнями?
- Хватит, Сентинел! – Альфа Трион повысил голос, и в нём зазвенело лезвие меча, насквозь прошивающего самую прочную броню. – Ты рассуждаешь, как мальчишка. Ты упёрся в своё изобретение и даже не пытаешься искать альтернативу. Я знаю, оно дорого тебе, я знаю, ты потратил много десятков лет на то, чтобы создать его – по крайней мере, у себя в процессоре – но я прошу тебя: остановись. Мы должны искать иные пути противостоять Мегатрону. Мы их найдём, Сентинел, поверь мне. Но без твоей деятельной помощи нам всем придётся очень туго. Да, мы не созданы для войны. У нас другие цели, другие ориентиры, другие задачи. Но один раз мы сами подняли восстание – как раз во имя того, чтобы жить так, как живем сейчас. Свободно и мирно! Мы встали все, как один – и мы победили. Всё, что мы имеем сейчас – последствия нашего восстания в прошлом, Сентинел. Кому, как не тебе, это знать?.. Нам ли бояться оборонительной войны?
- Трусливые пятимордые уроды и блестяще вооружённый Мегатрон с целой армией союзников, таких же дерзких, как он! Чудесное сравнение…
Альфа Трион поднял вверх указательный палец – будто просил тишины, чтобы расслышать еле заметный звук вдалеке. И Сентинел, внезапно повинуясь этому жесту, молча воззрился на старого автобота, ожидая, что тот скажет.
- Вот именно, Сентинел. Нам не хватает вооружения. Нам не хватает ярких лидеров, которым можно было бы доверить отряды добровольцев. Нам, наконец, не хватает времени, чтобы как должно подготовиться к грядущей войне. Но если озаботиться этим, не медля, мы выиграем это бесценное время. Нам всем сейчас, как никогда, нужна твоя помощь, Сентинел. Твой ясный ум изобретателя, твоя настойчивость, твоё умение работать с молодыми честолюбивыми роботами. Мне одному не осилить даже минимальный необходимый объём работы. Нужно привлекать тех, кто понимает, к чему всё движется, и готов трудиться на износ, до вскипания масла – ради того, чтобы Кибертрон не оказался в руках негодяев…
Сентинел скрестил руки на груди, опустил голову в красном шлеме. Широкие кольца в его локаторах двигались; сквозь прорезь в одном из них был чётко виден горящий жёлтым речевой индикатор. Но автобот ещё довольно долго молчал, хмуро глядя перед собой, куда-то сквозь сизое плечо Альфа Триона. Наконец диафрагмы зрачков его расширились; быстро опустились и поднялись гибкие щётки, очищающие линзы. Он повернулся к наставнику и произнёс:
- Хорошо, Альфа. Я постараюсь тебе помочь.
Альфа Трион положил ладонь на его мощное плечо:
- Хоть ты и бываешь порой несносен, я никогда в тебе не сомневался.
Небольшие глаза ветерана светились просторным голубым светом – прозрачным, глубоким, верным. И Сентинел поневоле отвёл взгляд, уступая этому сияющему чистому свету. Белые трубки длинных усов скрыли мелькнувшую на губах Альфа Триона лёгкую улыбку, и он спросил, продолжая диалог:
- Скажи, а я знакомил тебя со своими разработками титановой брони? Автоботские корпуса сделаны добротно, но перед выстрелом, скажем, из лазерного оружия им не устоять. Мы пока слишком уязвимы…
Сентинел грузно переступил на месте, развернул корпус к Альфа Триону:
- Да, ты говорил… Хочешь испытать на добровольцах?
Альфа Трион задумчиво провёл пальцами по бороде:
- Откровенно говоря, у меня есть на примете один автобот. И вот… Если бы он согласился на частичную переделку корпуса… Но я очень не хочу рисковать. Испытывать технологию в идеале хотелось бы на ком-нибудь другом. Видишь ли, это очень смышлёный парень. Я возлагаю на него определённые надежды. Мне кажется, он с лёгкостью сможет командовать отрядом защитников. Поэтому…
- Кто такой?
- Ты его знаешь, - плавно успокоил Альфа Трион. – Главный инженер шестого энергетического хранилища.
- Гм… Орион Мирный?..
- Именно, - кивнул старик, и в его голосе прозвучала гордость за свершённое открытие.
Сентинел кивнул:
- Да, знаю. Очень дельный автобот. И на плечах не полая сфера… Но он не воин.
- Полагаешь, он недостаточно храбр для того, чтобы стать воином?
Сентинел покачал головой:
- Нет… Насколько я успел составить о нём мнение, он идеалист. Он не готов идти на жертвы. А жертвы неизбежны во всякой войне.
- Насколько я успел его узнать, - негромко возразил Альфа Трион, - он талантливый дипломат и весьма дальновидный руководитель. Кстати, как и его подруга, Ариэль…
- Да, она пошла в отца.
- Чем тебе не вариант молодых лидеров… из народа? Мне кажется, стоит попробовать, Сентинел.
Он пожал плечами:
- Если не разработать никакой концепции будущего противостояния, это сделает за нас Мегатрон. Только, боюсь, его вариант нам не подойдёт.
Альфа Трион энергично закивал:
- Вот это верно, Сентинел! Вот это совершенно верно…
* * *
Кибертрон, современность
- На самом деле, не очень приятно сознаваться в том, что на заре войны и я, и Элита были среди тех, кто намеренно, так сказать, исказил историю Кибертрона, кое о чём умолчав. Понять, почему факт, который вы узнаете, не следовало делать достоянием общественности, особого труда не составит. Это тайну знали лишь некоторые из нас. Кое-кого – Альфа Триона, генерала Найтвока, Кибо – уже нет с нами. Из тех, кто доподлинно знал истинное положение вещей, сейчас остались только я, Элита и её младшая сестра, Талимна.
Разговор происходил в небольшом отсеке, пристроенном к кабинету главнокомандующего. В центре стоял круглый стол, вокруг разместились несколько стульев. Внутренняя отделка отсека говорила о том, что он предназначен на случай, если высокопоставленный гость решит заправиться, не покидая Управления. Из окон хорошо видна была залитая светом площадь, в центре которой стоял массивный памятник восстановителям Кибертрона: тягач, подающий с помощью крюка огромную балку, и рукастый автобот, с нездоровой улыбкой трудоголика принимающий её из кузова товарища. Альел со своего места видела голову этого второго, лицо с выпученными каменными зрачками, устремлёнными в мирное будущее, и жалела, что такой нужный и удачный по концепции памятник оказался выполнен настолько бездарно.
Она слушала Прайма, глядя на серую неподвижную голову за окном, на застывшую руку, крепко ухватившую конец балки – и чувствовала своеобразное родство истории, покрытой тысячелетней пылью, с этим нелепым безжизненным памятником, воспевающим исключительно кривые руки скульпторов. Родство, логически не фильтрующееся, но от этого лишь ещё более явное.
И только на периферии сознания перепрыгивала с микросхемы на микросхему мысль, что при открытии столь крупной и древней государственной тайны ей не приходилось присутствовать за свою карьеру ещё ни разу.
Оптимус поставил локти на стол и соединил кисти рук. Слегка подавшись вперёд, произнёс:
- Все вы, конечно, помните, что я – седьмой по счёту из Праймов. Но это не так. Я – восьмой. Помимо известных всем вам лидеров, первым из которых был Альфа Прайм, он же Альфа Трион, был ещё один, о котором в среде автоботов вспоминать не принято. Его имя – Сентинел Прайм. Тогда, на заре войны, он предал нас и перешёл на сторону Мегатрона. Для всех это был удар. Удар неожиданный и весьма чувствительный... Ведь именно Сентинел руководил автоботами до меня. Был хранителем Матрицы лидерства, ни больше, ни меньше. Однако по сути своей он был не воином, а прежде всего изобретателем, учёным. И подозрительно быстро после того, как он перешёл на сторону противника, десептиконы построили первый космический мост.
Опережая различные реплики, готовые сорваться с губ присутствующих, Элита подхватила речь Прайма и продолжила её:
- Но они его не изобретали. Космический мост – изобретение Сентинела. Увы, это печальный исторический факт.
- Разумеется, мы не афишировали его, опасаясь, что у предателя найдутся сторонники и последователи, и общий дух едва зарождающейся оппозиции значительно упадёт, - подхватил Прайм. – Отец Элиты некоторое время довольно тесно сотрудничал с ним; ему же впоследствии удалось обнаружить случайно скопированный на рабочий диск личный файл предателя – несколько абзацев из его дневника, где сохранились кое-какие расчёты, прикидки и формулы.
- А какой дневник фигурирует в Большой Автоботской Энциклопедии? – негромко спросила Альел. – Там ни слова не говорится о космическом мосте, конечно, но…
- Он же и фигурирует. Никакого другого не сохранилось. Просто оттуда вытянуты только записи личного характера, из которых становится ясно, что предательство не было спонтанным. Хотя и уцелели от силы двадцать килобайт, но этого вполне достаточно… Он долго вынашивал эту идею. Может быть, столько же, сколько идею космического моста.
- Кстати, слышал ли папа лично от него про космический мост, неизвестно, - вмешалась Элита.
Оптимус качнул головой:
- Это не столь важно. Слышал Альфа Трион. И был резко против того, чтобы Сентинел занимался подобными разработками… Он вообще любил повторять, что Сентинел был самым самонадеянным и дерзким из Праймов. Но я сейчас не об этом… Хотя искра отца Элиты давно уже слилась с искрами наших предков, вполне вероятно, что остались какие-то воспоминания, заметки, дневники, вычисления и так далее – что-нибудь, из чего можно вытянуть информацию того рода, о которой говорил майор Джетфайр.
- Первоначальные варианты моста? Различные принципы действия? – уточнил Джаз.
- Да.
- Можно поработать с папиными архивами, - задумчиво произнесла Элита. И, слегка помедлив, добавила:
- А ещё хорошо бы поговорить с сестрой.
- Думаешь, она что-либо помнит? – усомнился Прайм. - Она же тогда была совсем ещё юной... Едва ли её интересовали секреты государственной важности.
- Нисколько не интересовали, - спокойно согласилась Элита. – Но помнишь первую запись, подтвердившую, что Сентинел сотрудничает с десептиконами?
- Ту, что сделала девочка из патруля?
- Это я сказала, что её сделала девочка из патруля. На самом деле её сделала Талимна.
Прайм был здорово удивлён, и Альел отметила про себя, что ей редко доводилось видеть его таким.
- Вот как?
- Она просто передала информацию мне. Мы вместе решили, что не станем давать повод отцу размышлять, что делала его дочь поздно вечером на противоположном конце города.
- Ах, вот оно что, - Прайм усмехнулся, - свидание. Что же, отлично! Просто отлично. Поговоришь с ней?
- Я бы взяла с собой Альел и Джаза. От отца осталась масса материалов, и нам с сестрой вдвоём их будет просто не перебрать.
- Ну, и хорошо, - Оптимус кивнул и поднялся из-за стола. – Альел, Джаз? Всё устраивает?.. – и, дождавшись синхронного встречного кивка, подытожил:
- Тогда договорились.
* * *
«Альфа подозревает, что я не бросил проект, - записывает Сентинел в своём дневнике, по-видимому, стыдливо именуя «проектом» зреющее в его процессоре предательство. - Что же, жду выговор. Старик ничего не знает».
Постепенно мысль оставить повстанцев-автоботов и подло переметнуться на сторону врага охватывает всё его существо. «Думаю без конца, живу этим, - откровенно пишет он спустя какое-то время. – Медленно схожу с ума. Знаю, что лучше бы действовать, но молчу. Страшно». Незадолго до того, как предатель делает свой окончательный гибельный выбор, в личном файле появляется запись, где фигурирует имя талантливого изобретателя и космического исследователя Киборгениума Кайнда, в то время – его достаточно близкого друга: «Хочу поговорить с Кибо, но боюсь. Укажет ведь на дверь, и конец нашей дружбе».
Негодяй не ошибся в своих опасениях: преданный делу автоботов К. Кайнд, услышав о решении Сентинела Прайма, не только указывает ему на дверь, но и вычёркивает из жизни. Так впоследствии поступают и другие автоботы, понимая, что даже память о трусливом подлеце не должна запятнать знамя героической борьбы великого народа с десептиконами. С этого момента след предателя теряется; однако доподлинно известно, что через незначительный промежуток времени его уничтожил Мегатрон. Останки захоронены в Южном закрытом могильнике планеты Кстевос. Отдельной надгробной плиты нет.
…Впрочем, глубокоуважаемый редактор, проверяя мою статью, метко заметил:
- А я бы сделал. И выбил там только одно: «Сентинел Прайм, предатель».
Я полностью с ним солидарен».
Альел аккуратно нажала старомодную выпуклую кнопку. Мелькнула заставка: «Пароль свободы», №№2053-2115, 4078 г.», и монитор погас. Она закрыла журнал и протянула его сидящей напротив автоботке:
- Занятно. Весьма в духе того времени.
Та подалась всем корпусом вперёд, бережно взяла плоский экран:
- Конечно. Хотя вспоминать о нём очень не любили. Публикации можно пересчитать по пальцам.
- Ну, ещё был фильм, помнишь? – оторвавшись от дисков, сложенных стопкой в навесной полке над столом, сказала Элита. – С Айронспоком в главной роли.
- Он сыграл ужасно, - улыбнувшись, покачала головой Талимна. – Даже близко ничего похожего.
- Да нормально он сыграл. Просто сценарий был такой. Но, в конце концов, согласись, суть-то от этого не меняется…
Талимна печально согласилась:
- Ну, да… - и опустила взгляд.
Она была немного моложе Элиты, и сложена куда красивее. Даже на сохранившихся кадрах былой поры, где Элита представала ещё хорошенькой Ариэлью, взгляд неизменно останавливался на Талимне. Она вся была, как стремительная серебристая нить, протянутая с неба. Всё в ней - и кроткий мелодичный голос, и изящество линий, и нежный тон выступающих деталей корпуса, и исполненные плавной завершённости движения – подчёркивало её высокое аристократическое происхождение. И Альел поймала себя на вполне оформленной мысли, что достойнее и гармоничнее смотрелась бы рядом с Оптимусом Праймом не Элита, а именно Талимна. В Элите более сильно было стервозное, воинственное начало. Она была диверсанткой, воином, разведчицей, партизанкой – кем угодно прежде, и лишь после – женщиной. Ей чужды были переживания по пустякам, столь свойственные большинству. Альел всегда ценила её за мудрость, стойкость и командирскую жилку. Но сейчас, сравнивая старшую сестру с младшей, она понимала: если бы Оптимусу был нужен не очередной преданный боец, горящий ненавистью к десептиконам, а всё-таки пара – едва ли он нашёл бы на Кибертроне кандидатуру более подходящую, чем Талимна. Обманчивая хрупкость её фигуры и тонкость лицевых пластин восхищали даже равнодушную к чему бы то ни было Альел – может быть, отчасти потому, что сестра Элиты целиком и полностью принадлежала к той ушедшей эпохе, когда роботы в массе своей ещё умели испытывать настоящие высокие чувства.
- Слушайте, - вдруг встрял неслышно подошедший Джаз, - а почему нигде не пишут о… гм, пассиях Сентинела? Это же любимая тема всех без исключения!
- Насколько я знаю, у него не было женщины, - мягко заметила Талимна.
- А кто сказал, что это была женщина? – с оттенком лёгкой бравады выдал автобот.
- Джаз! – хихикнула Альел.
- По части личной жизни он, по-моему, был таким же бетонным блоком, как Оптимус, - не поворачивая головы, заметила Элита; в тоне её скользнули досада и дерзость. – Я всегда говорила, что этих Праймов вообще ничего не интересует, кроме войны, политики, энергии и власти.
Лёгкая ироничная улыбка приподняла уголки губ Талимны:
- По-моему, ты преувеличиваешь.
Альел внимательно следила за ней. И спустя какое-то время, чуть поколебавшись, спросила, желая подтвердить свои догадки:
- Талимна… Скажите – но только честно, между нами – неужели вы в глубине искры никогда не сомневались в том, что… Сентинел Прайм в самом деле предал автоботов?
Талимна одарила её благодарным взглядом – и, немного помолчав, твёрдо и грустно сказала:
- В этом нет никаких сомнений. Я уже никогда не узнаю, что толкнуло его на этот шаг. И, сколько бы лет ни прошло, никогда не пойму… Моя беда в том, что я помню его совершенно другим.
* * *
Кибертрон, конец золотого века
Раздался сигнал видеофона, и Талимна торопливо нажала кнопку на пульте, даже не бросив взгляда на экран. Отец последнее время частенько задерживался в лаборатории.
Массивная штора дверей резко поехала вверх – и в отсек решительно шагнул высокий робот в красной броне. Талимна вскочила, уронила с колен спящую Мешку. Мешка зашипела, проскребла по полу стальными коготками, выгнула серебристый позвоночник и быстрее лазерного луча порскнула под скамью.
Гость остановился на секунду, перегородив собою уличный свет. Широкие, похожие на два коротких крыла, листы брони раскрывались у него над плечами; подцепляя блики света, скалились из полутьмы загнутые зубья кастетов. Он сделал ещё шаг вперёд, и одна из чёрных лестниц, закрепленных на спине, чиркнув свободным концом по стене, колыхнулась от движения. Этот негромкий звук вывел Талимну из оцепенения; она шагнула навстречу, поднимая руки к закруглённому выступу грудной пластины:
- Сентинел! Это вы?
- Добрый вечер, Таля… Кибо дома?
Она помотала головой:
- Нет, папа ещё не вернулся… Я думала, это он пришёл…
Сентинел обвёл отсек внимательным взглядом – словно подозревал, что отец Талимны притаился где-то здесь и вот-вот высунется из-за шкафа или выглянет из-под дивана. Но из-под дивана выглядывал, нервно бренча, только светлый кончик Мешкиного хвоста – кроме забавного механоида и растерявшейся от неожиданности Талимны в доме, по всей видимости, никого не было.
- Ты одна?
- Да…
- И Эли тоже нет?
Ей отчего-то показалось, что этот вопрос прозвучал немного скованно.
- Так она же ещё на работе…
Он кивнул; посмотрел на смущённую автоботку с высоты своего роста:
- Мы договаривались, что я подъеду вечером. Я вызывал твоего отца по рации, но он не ответил. Вызови ты, если не сложно. Может, просто сигнал не прошёл. Аккумулятор почти разряжен.
- Хорошо… А вы… ой, так вы проходите, садитесь… Может, энергона?
Он остановил её жестом руки – из-за сверкающих зубцов кастета жест этот выглядел не слишком дружелюбно:
- Нет-нет, Таля, спасибо, я не голоден.
Она уже набирала координаты для передачи сигнала отцу. Кнопка мигнула, сигнал прошёл – но отец не отозвался.
- Хм, нет, мне тоже не отвечает…
Сентинел подошёл к скамье у стола и сел, подавшись вперёд, уперев ладонь в колено:
- Ладно, подожду. Несколько свободных минут на старости лет я заслужил.
Талимна рассмеялась; всё-таки, открыв дверцу стенного шкафа, достала продолговатую капсулу с разноцветными радужными шариками, высыпала в вазочку на столе и присела на краешек скамьи напротив.
- Папа говорил, вы сейчас разрабатываете новые пластины для защиты корпуса, да?
Сентинел усмехнулся, посмотрел ей в лицо неожиданно тёплым взглядом:
- Похоже, отец делится с вами двумя всей засекреченной информацией Галактики.
Таля вновь улыбнулась:
- Ну, нет! К сожалению, не всей…
Он тоже улыбнулся; продолжая внимательно читать её лицо, негромко сказал:
- Нет, с пластинами ничего не вышло. Помучились и поняли, что это тупиковый вариант. Решили отказаться.
Таля, глядя на гостя, нащупала в вазочке мягкий шарик, положила его в рот и раздавила. Ощутив приятное тепло от поступающей в энергоблок капельки энергона, спросила:
- Почему?
- Многие узлы всё равно остаются крайне уязвимыми. Решили попробовать принципиально по-другому. Не ставить отдельные пластины, а менять весь корпус, целиком.
- А это не опасно?
- Пока не знаем. Это идея Альфа Триона… Пока только начали над ней работать.
Он тоже на ощупь выловил пальцами из вазочки радужный шарик и отправил его в рот.
- А кто-нибудь уже согласился… чтобы его переделали?
- Добровольцы будут, - прожевав, заверил автобот. – Не волнуйся.
Таля на миг упёрлась взглядом в столешницу, очень тихо произнесла:
- Папа однажды обмолвился, что скоро обязательно будет война… Сентинел… скажи, пожалуйста… это правда?
Он некоторое время молчал, глядя сквозь неё. Она, подняв голову, любовалась им. Осязала взглядом его глаза и губы, плотные трубки бороды, перехваченные металлическими кольцами, гидравлические шланги, цилиндры за стёклами кабины - и осознавала, что Сентинел совершенен. Прекрасная боевая машина, наделённая мощным интеллектом учёного и безусловной харизмой лидера.
Но если Кибертрон на пороге войны… Увидятся ли они ещё хоть раз? Где она сможет отыскать его, если придётся эвакуироваться и уезжать из родного города? Неужели над мирной планетой в самом деле нависла опасность разорения, призрак боли и горя?
…Неужели всё это правда?..
- …Боюсь, да.
Он хотел сказать что-то ещё – но в этот миг запищал передатчик, и Сентинел, активировав его, ответил:
- Прайм на связи. Да?
- Сентинел, это Найтвок, - искажённый связью механический голос, хорошо слышный из динамика, грубо разорвал тишину уютной комнаты. Прайм резко встал; диафрагмы его зрачков расширились почти до максимума и тут же резко сократились, схватив порцию яркого искусственного света. Таля невольно прижалась плечом к стене, понимая: что-то стряслось.
- Слушаю тебя.
- Сентинел, только что доложили: вооружённый налёт на хранилища. Есть убитые и раненые. Предположительно – шайка Мегатрона.
Таля дёрнулась: вскинула руки, запрокинула голову… Сентинел шагнул прямо к ней, сверкнул глазами: молчи! Тихо!
- Где?
- Северо-запад, пятый и шестой блоки. Вынесли всё! Кто оказывал сопротивление, всех расстреляли в упор.
- Мерзавцы…
Лицо Сентинела, изуродованное гневом, качнулось, раздвоилось, подёрнулось масляной плёнкой. Таля чувствовала, как проседают внутри корпуса блоки микросхем, но не в силах была издать ни звука.
Ариэль, её сестра, работала в шестом Северо-западном блоке.
- Сентинел, ты ещё на связи?
- Да, да, слушаю!
- Ты с Кибо теснее знаком… Если что, он там сейчас… дочку его тяжело ранили…
- Ариэль?! Нет, не может быть!..
- И её, и Ориона… Сейчас в неотложно-ремонтном, но это… я хочу сказать…
- Понял тебя, да, всё, понял! Ты на месте?
- Да…
- Еду сейчас же!
Губы Талимны задрожали. Она прошила Сентинела насквозь слепым взглядом, с усилием, по звукам, простонала:
- Элю… Эличку убили! За что?!
- Таля! Перестань! Она в ремонтном отделении! Слышишь?
- Эличку убили…
Она едва ли осознала, что он говорит. Сентинел ещё пару мгновений неподвижно глядел на её скорченный корпус, на ладошку латунного цвета, безвольно упавшую на колени – а потом, так и не переведя взгляд с её тонких девичьих пальцев, вызвал по рации Альфа Триона.
Тот ответил мгновенно – но с первых звуков голоса стало ясно, что он безумно торопится.
- Сентинел? Отлично, что ты сам меня вызвал, ты мне нужен сейчас – срочно!!
- Альфа, погоди, выслушай…
- Говори быстро, я очень занят!
- Мегатрон напал на хранилища!
- Я знаю, знаю, да! Всё, не могу говорить! Приезжай сейчас же!
- Альфа, стой! Ариэль и Орион Мирный тяжело ранены, они в ремо…
- Они у меня!! Оба!! Давай, быстрее!! Я тебя жду!
Талимна подняла лицо:
- Ты… едешь?.. Постараешься помочь?..
Он кивнул.
- Сентинел… Подожди… Пожалуйста… Ещё хотя бы минуту… Не уходи! Мне страшно!
Он опустился перед ней на одно колено, взглянул в лицо:
- Не бойся. Ты же понимаешь, остаться я не могу… Я должен быть там как можно скорее. Но я не хочу бросать тебя в беде. Поехали! Едем вместе со мной?
Она посмотрела на него с испугом – но в голосе замерцала надежда:
- Вместе?.. Я… Я боюсь… А если на нас нападут?
- Не нападут. Пока ты со мной, тебе нечего бояться. Поехали! Ты очень нужна сейчас своему отцу. Ты должна быть сильной, девочка. Сильнее, чем всегда.
Талимна медленно встала со скамьи; Сентинел поднялся вслед за ней.
- Ты… правда будешь рядом? Ты ведь… не бросишь меня? Обещаешь?
Он сделал незаметный, непроизвольный шаг вперёд, к ней – и страх, превратившись в разрозненные атомы, исчез, затерявшись в пространстве. Сентинел стоял так близко, что Талимна улавливала чуть слышный скрип цилиндров, прилегающих изнутри к стёклам кабины, и отчётливо видела, как двигаются диафрагмы его зрачков. Он разомкнул губы, повёл головой; тёмные трубки бороды качнулись в такт этому движению:
- Пока ты не встретишь отца, я не оставлю тебя ни на минуту. Обещаю. Слово Прайма.
Она коснулась пальцами его груди – и тут же, опомнившись, отняла руку. Улыбнулась, будто извиняясь за слабость, и тихонько произнесла:
- Я тебе верю.
* * *
Кибертрон, современность
- Не волнуйтесь, девчонки, это недолго! У меня в самом деле кончается энергия, надо немного пополниться…
Двери бесшумно раскрылись; в глубине помещения маняще блеснул край барной стойки. Джаз галантно пропустил дам вперёд и вошёл следом. Альел, скользнув взглядом по вывеске «Ресторан «Трансмиссия», попросила:
- Только в самом деле недолго. Неизвестно, сколько придётся просидеть в мастерской.
- Не думаю, что это отнимет у вас много времени, - усаживаясь за стол, сказала Талимна. – Всё, что можно, оттуда уже наверняка вынесли. Голые стены остались, и больше ничего…
Официантка с белыми форменными нарукавниками принесла меню, бесшумно отъехала, растворилась в полутьме ресторана. Пока Джаз, быстро касаясь пальцем экрана, делал заказ, Альел наслаждалась несколькими мгновениями тишины. За прошедшие часы она устала от бесконечного потока речи диверсанта. И, судя по отрешённым взглядам Элиты и Талимны, устала не она одна.
Звуковой фон ресторана разделился на тонкие струи, подполз к их столику, понемногу становясь различимым.
- Конечно, мы сразу понеслись в ремблок, потому что это ненормально. У ребёнка затруднённый выхлоп, глушитель дребезжит, а в радиаторе…
- Знаешь, я всё собираюсь поговорить с её родителями – и всё боюсь, откладываю. Ну, тебе ли это объяснять!.. Узнают, где я работаю – трансформируют с помощью монтировки… И за дверь выставят то, что останется…
- Ой, а я тут недавно такой кофр видела, ты не представляешь! Стилизация восхитительная, и замочек просто прелесть! И конечно, как назло, денег уже не было…
Альел сидела, прижав палец ко рту, отвернув голову – и улыбалась, как будто вспомнила что-то приятное и ободряющее. Джаз, захлопнув меню, вскинул голову и прервал её размышления:
- Лёля…
- Прекрати называть меня Лёлей! – мигом выпрямившись, сверкнула глазами Альел. – У меня есть имя, которое тебе распрекрасно известно. И коверкать его нечего!
- Не вскипай: капот треснет, - почти беззлобно отбил её нападку Джаз. – На Земле, между прочим, сокращения очень даже распространены! Там почти не называют друг друга по полному имени – если, конечно, это не официальная беседа…
- Давай считать, что у нас с тобой всегда официальная беседа. И мы, в конце концов, не на Земле.
- А папе тоже нравилось сокращать наши имена, - с примиряющим теплом в голосе сказала Талимна. – Меня он называл Талей. А её – Элей… Ещё тогда, когда она была Ариэль.
- Это просто потому, что имена он нам выбрал дурацкие, - нажав на последнее слово, хмыкнула Элита. – Был без ума от планет со всеми этими явлениями природы… Движения атмосферы, осадки… Меня назвал Ветерком, а сестру – Дождинкой. Вот надо же было додуматься, а?
- А по мне, так это прекрасно! – заверил Джаз.
Альел уже не слушала его: мысль, рассеянная обращением товарища, понемногу начинала клубиться в процессоре вновь, сбиваясь из газообразной субстанции в нечто вполне оформленное. Она была дикой, эта мысль, как помесь шарктикона со спидометром – но Альел мужественно додумала её до конца. И лишь тогда улыбнулась ей на прощание.
- Откуда веселье? – поинтересовался Джаз, заметив этот прощальный жест.
- Мой процессор посетила Её Могущество Ерунда, - честно созналась Альел.
- А-а, бывает, - посочувствовал Джаз. – Надеюсь, она была прекрасна, как холодный энергон после гонки!..
Девушки усмехнулись – и Джаз остался весьма доволен и собой, и своим остроумием. Официантка принесла заказ; на минуту её худая фигурка перегородила светлый прямоугольник прозрачной двери. А когда она сдвинулась, Альел заметила, что прямо к ним торопливой походкой направляется высокий робот с длинной пушкой, смонтированной на плече. Она на мгновение испытала обжигающее чувство де жа вю: словно провалилась вновь в иссушающие, изматывающие дни войны, когда автоботы постоянно носили оружие или крепили его прямо на корпус. И этот силуэт из прошлого – широкий торс, голова против света, устрашающее орудие на плече – внезапно заставил Альел глубоко и полно оценить всю сладость дней, пришедших после победы. Понять, насколько прекрасен может быть простой ужин в ресторане – и представить на короткий миг, сколько роботов отдали свои жизни в частности именно за то, чтобы здесь, сегодня, в этом тихом отсеке, мирные трансформеры обсуждали детский выхлоп, родителей невесты и модный кофр, на который не хватило денег… Не ожидая, что с минуты на минуту раздастся вой сирены, оповещающей об ударе с воздуха, и не опасаясь, что, расстреляв охрану, в помещение вот-вот вломится отряд десептиконов…
Между тем, трансформер с оружием на плече подходил всё ближе; широкая довольная улыбка играла на его губах. Джаз вскрикнул на весь ресторан:
- Перцептор! Ты ли это?! – и, сорвавшись с места, немедленно заключил товарища в объятья.
Обнявшись с Джазом, Перцептор поздоровался за руку с Элитой и с Альел, вежливо кивнул Талимне, сел на краешек свободного стула и положил руки на плотно сжатые колени:
- Вы-то как в наших краях?
- Да вот, собираемся ехать кое-куда… по заданию Прайма, - обтекаемо ответил Джаз, не желая произносить в общественном месте ни конечного пункта поездки, ни имени учёного.
- Какое совпадение, - обрадовался Перцептор, и в высоком голосе его Альел неожиданно уловила ехидные нотки. – Джаз, а поставь мне полкуба, и я угадаю, куда ты полетишь потом.
Джаз засмеялся, стукнул товарища кулаком по синему металлу:
- Пить вредно!
- Я не пью, я протираю высокочувствительные линзы, - погрозив пальцем куда-то в сторону пушки на своём плече, с важностью сообщил автобот.
Джаз отметил усмешкой и эту шутку; спросил – довольно серьёзно:
- Что-то слышал от Прайма, чего ещё не слышал я?
- Можешь запасаться резиной и энергоном, - кивнул Перцептор. – Скорее всего, полетишь на Веградан.
- Чего? – взвыл диверсант. – Какого… Почему?!
- Ну, это же ты Прайму приволок запись оттуда…
- Я?!
- Из Отдела Дешифровки…
- О, чёрт!!
В минуты особо сильных потрясений Джаз обычно начинал ругаться, используя земные словечки. Альел расхохоталась, вспомнив, с каким удовольствием тот вручил Прайму отчёт, содержавший просьбы полтергейста срубить неведомое дерево в неведомой дыре на краю Галактики. Джаз, смеясь, обречённо повторил нараспев:
- О-о, чёрт! – и поинтересовался:
- А что, есть какая-то зацепка?
Перцептор кивнул:
- Прайм вспомнил, что как-то раз подался туда с ребятами вслед за Мегатроном… По космическому мосту, который десептиконы не успели за собой закрыть!
- И что? Прайм считает, что там должна была сохраниться шахта моста? Да там же проверяли эти… как их… которые из Отдела! И ничего не нашли!
Перцептор остановил его жестом ладони:
- Прайм связался с ними. Проверяли, но саму шахту осмотреть не додумались. Тогда ещё не начались все эти непонятные явления…
- Оптимус, Оптимус, такой Оптимус! – с отчаянием пробормотал Джаз. – Я забыл, что он всегда способен найти дырку, в которую немедленно должны отправляться завинчивать шуруп все без исключения подчинённые!
- Ну, он отнюдь не всегда был таким… - возразила Элита. – Это всё Матрица лидерства!
- Да, Джаз, - поддержал Перцептор, - в конце концов, меня лично он всего-навсего попросил предоставить ему сведения о биосфере планеты.
- Скажи ему, что там растут чокнутые деревья, а между ними бегают чокнутые дровосеки! – допивая энергон, выпалил Джаз. Поднялся – и вдруг произнёс серьёзно и строго:
– Слушай, мы быстро. Передай Прайму, мы скатаемся сейчас кое к кому в мастерскую… а потом сразу же лазерным лучом – к нему! Чтоб без нас не вздумал начинать всё самое интересное!
- А почему ты так уверен, что нам придётся лететь… и что именно туда? – спросила Элита, глядя на Перцептора.
Тот удивился:
- А я не сказал? Уилджек поднапрягся с вычислениями и вывел, что так называемые гребни мостов – ну, тех, где погибали трансформеры – все лежат в определённой плоскости. Он оговорил, конечно, что с определённой долей вероятности, но…
- Уилджек обычно не ошибается, - скороговоркой закончил его мысль Джаз. – И?
- Ага. И – догадайся, в какой лежит Веградан…
* * *
Кибертрон, конец золотого века
В зале шумели: ходили, здоровались, восклицали, рассаживались по рядам. По дальнему проходу, у самой трибуны, торопливо прошёл Оптимус. Элита окликнула его, и он обернулся – но тут же жестом дал понять: занят и разговаривать сейчас, перед заседанием, не намерен. Элита кивнула и откинулась на спинку сиденья. Медея и Хромия у левых кресел о чём-то вполголоса говорили с генералом Найтвоком; рядом, напротив двери, стоял незнакомый минибот с наивными удивлёнными глазами. Молча оттолкнув его рукой, чтоб не загораживал проход, вошёл Сентинел Прайм. Кивнул Найтвоку и устремился туда, где, окружённый соратниками, стоял Альфа Трион. Жёлтый минибот в шлеме со смешно изогнутыми антеннами ничуть не обиделся; долго, с любопытством, смотрел в спину Сентинелу, по-видимому, не веря, что это именно он.
- Автоботы, - произнёс из динамиков на стенах глубокий голос Альфа Триона, - прошу вас всех занять места. Через пять циклов начинаем.
Все зашевелились, рассаживаясь по свободным креслам. Кресло ниже, прямо перед Элитой, занял тощий белый трансформер. С лёгкой брезгливостью положил на казенные подлокотники кисти аристократических рук, перекрестил ноги. Холёный богатенький мальчик… Должно быть, на следующем собрании его изнеженный полиролями корпус даже не мелькнёт среди радикальных автоботов, настроенных сражаться с шайкой Мегарона.
Неуклюже прошагав по узкому проходу, по соседству с тощим опустился в кресло крепко сбитый автобот с квадратной грудью, сплошь усаженной бесполезно торчащими деталями. Поджал под себя ноги с грязными колёсами, огляделся. Своими неловкими движениями, дурацкой внешностью, удивлением и лёгкой растерянностью он почему-то казался Элите похожим на прораба со стройки, которого загнали в библиотеку под предлогом повышения культурного уровня. Она не могла определить, кто из этих двоих ей менее симпатичен – сынок богатого папаши или дитя рабочего народа – но резюме было одно: к зарождающейся оппозиции примыкают совсем не те автоботы, которых хотелось бы видеть лично ей.
- А кто там-то, у микрофона? Неужто сам Альфа Трион, нет?
Судя по говору, этот квадратный прораб вырос далеко за пределами столицы. Белый томно повернул голову в синем шлеме:
- Альфа Трион.
Щека и нос зелёного, видные Элите, изобразили радостное удивление:
- О! Да это ж никак ты приезжал с неделю назад в мастерскую у Бывшего Космодрома, а?
Белый почему-то смутился, понизил тембр голоса:
- Было такое.
- Стало быть, ты – Мираж?
Отпираться собеседник не стал. И зелёный с воодушевлением протянул ему руку:
- Молодец, товарищ! А я Хаунд. Будем знакомы.
Элите показалось, что узкоплечий холёный парень должен вынуть из бокового отсека щётку, обтереть чужую ладонь, сдуть пыль и лишь тогда аккуратно, двумя пальцами, ответить на рукопожатие – чтобы, не дай арк, не подцепить ржавчину. Но она ошиблась.
- Хаунд! – воскликнул тощий и энергично потряс протянутую крепкую руку. – Ну конечно! Я о вас наслышан…
- Автоботы! Прошу внимания. Мы начинаем…
Первым – после того, как Альфа Трион в нескольких фразах обрисовал цели собрания, выступал генерал Найтвок. Из его речи Элите больше всего понравилась мысль о необходимости возрождения регулярной армии. Именно сейчас, пока ещё в строю ветераны, владеющие самыми разнообразными боевыми искусствами. А не потом, когда может оказаться, что способных учеников, желающих защищать свою Родину, сотни и тысячи, а достойных учителей уже не хватает. Вторым отчитался лидер самой известной в городе диверсионной группы, лейтенант Джаз. Этот в основном, как показалось Элите, хвастался удачными вылазками и точечными победами над зазевавшимися бандитами. Однако, как ни странно, его речь зал встретил с воодушевлением – по рядам то и дело пролетали аплодисменты в адрес героев и ехидный смех в сторону противника. Потом на трибуну полез Айронхайд. Зажав маленькую стойку в огромных серых кулачищах, он выкрикнул, подняв подбородок:
- Ну что, автоботы? Я, это самое… меня говорить красиво, вообще-то, не учили. Меня учили точно стрелять! А кто не верит, спросите вон товарищей в зале, как они со стариной Айронхайдом наваляли десептохламу – ну, хотя б на той неделе.
В зале послышался смешок, раздались хлопки, и Элита вдруг поймала себя на том, что невольно улыбается, глядя на Айронхайда, пригнувшегося к трибуне, будто артиллерист к орудию. Его речь не изобиловала изящными оборотами – напротив, была резка, отрывиста и ясна, как речь всякого, кто привык больше не говорить, а действовать. В несколько минут он сумел полностью приковать внимание зала, с воодушевлением обрисовав отнюдь не эфемерные, а вполне реальные пути противостояния Мегатрону. Конец его выступления был таким же прямолинейным и ёмким. Оторвав правую руку от пошатнувшейся трибуны, он поднял указательный палец – и, потрясая им, направил куда-то в дальние ряды:
- Но сказать я, значит, хочу сегодня вот что. Мы все с вами не слепые и не клёпками прошитые. Мы давно уже поняли простую вещь: Мегатрон хочет войны. Мегатрон хочет войны? ОН ЕЁ ПОЛУЧИТ!
Зал разразился бурными аплодисментами; в потолок взмыли ракеты восторженных возгласов. Альфа Трион вышел на помост, поднял ладони и легонько опустил их в направлении зала, мягко требуя тишины. Когда бурление стихло, и десятки сияющих синих глаз устремились на старого автобота, тот провозгласил:
- Айронхайд и Джаз упомянули в своей речи многие славные операции, проведённые во имя мирного Кибертрона. Я обращаю ваше внимание, что особо отличившиеся в них автоботы находятся сейчас здесь, в этом зале. Через некоторое время мы назовём их поимённо и вручим награды. А сейчас… слово предоставляется Оптимусу Прайму!
Под шум ладоней Оптимус вышел на трибуну – свободно, спокойно и легко. Встал на полукруглом помосте у всех на виду, не заходя за кафедру; обвёл зал внимательным взглядом – и стал говорить.
- Автоботы! Сегодня мы с вами собрались вместе. Здесь, в этот день и час, в стенах этого здания решается будущее. Не только нас, наших родных и близких – будущее нашего народа, нашей планеты, существование целого мира. Мы видим, мы понимаем – мы не можем этого не понимать! – что Мегатрон развязал войну, направленную на уничтожение и порабощение мирного населения. Его цель – собственная диктатура; его средства настолько бесчестны, что не достойны называться ни одним благозвучным термином, ни военным, ни гражданским. Мегатрон – убийца, вор и лжец, окружённый шайкой таких же хладнокровных мерзавцев. Хотим ли мы, чтобы он правил нашей планетой? Хотим ли мы подчиняться его приказам? Выполнять его планы? Хотим ли мы стать частью его победного шествия по нашей Родине?! Толпой, в обречённом молчании наблюдающей гибель всего, что было нам так дорого?! Братья автоботы! Я уверен, все мы готовы сражаться. Сражаться не на жизнь, а на смерть, сражаться до последней капли энергии! Во имя того, чтобы не только нам довелось запомнить над сияющим мирным Кибертроном яркие близкие звёзды. Мы не можем отдать врагу то, что по праву принадлежит нам, то, что создавали мы сами, своими руками – наши воплощённые мечты, наши сбывшиеся надежды. Да, нас немного. Да, раздаются голоса, что силы неравны. Да, запасы энергии Кибертрона не безграничны. Но не оружие и не численность выигрывают войны! Войны выигрывают те, чьи руки крепче держат щит и меч, чьи мысли слиты в едином порыве одолеть врага, чьи корпуса не боятся настоящей битвы, кому не страшна и смерть – если это смерть во имя свободы родной планеты. Автоботы! Здесь, сейчас, сегодня мы с вами должны принять самое главное в нашей жизни решение. Поклясться в верности ему и следовать за ним, не отступая ни на мгновение, ни на шаг. Посмотрите сюда. Вот ваши лидеры. Альфа Трион, Сентинел Прайм, генерал Найтвок, майор Киборгениум, лейтенант Джаз. Я, Айронхайд, Элита… Оглянитесь вокруг: рядом с вами сидят ваши товарищи, ваши соратники. Их, как и вас, привела в этот зал острая ненависть к проклятым захватчиками, желание во что бы то ни стало отстоять свою Родину. Их привели сюда ратные и гражданские подвиги, подвиги чести. И вы думаете, это все, кто в действительности может дать бой Мегатрону? О нет! Нас больше. Гораздо, значительно больше. Мы сильнее! И если мы примем вызов, брошенный нам грязной рукой Мегатрона, мы сумеем это доказать!! Братья мои, автоботы! Решение принимать не мне: вам. Но знайте: я за то, чтобы Мегатрон и его прихвостни были низвержены и навсегда изгнаны с Кибертрона. И я готов… - он поднял вверх красную руку с тёмно-синей ладонью, - я готов сражаться до последней рабочей микросхемы – во имя жизни на нашей мирной планете. И мне осталось лишь спросить вас: кто со мной?
В полном молчании раздался синхронный шорох металлических тел: все, кто были в зале, как один скопировали жест Прайма. Тот, не опуская руку, сжал её в кулак:
- Что ж, Мегатрон! Мы принимаем твой вызов.
Последовала секунда тишины – и зал взорвался. Абсолютно весь, как единое целое, точно так же, как перед этим выбросил вверх руки. Элита кричала и хлопала вместе со всеми, глядя восторженным взглядом, как Оптимус, коротко кивнув, решительно покидает сцену.
Но спуститься в зал ему не дали: путь перегородил Сентинел Прайм. Рука хранителя легла на плечо воина, он наклонился и что-то громко сказал Оптимусу, стараясь перекрыть всё не стихающий рёв зала. Тот еле заметно вздрогнул и попытался возразить – но Сентинел резко помотал головой и настойчиво подался на него, выталкивая обратно на сцену. Автоботы, желая понять, что происходит, стихли; Оптимус в сопровождении Сентинела вернулся на помост и встал перед замершим залом.
Сентинел Прайм сделал шаг вперёд и сказал:
- В своё время Альфа Трион сказал мне, что в лице Оптимуса Прайма мы получим талантливого, мудрого и дальновидного воина, способного повести за собой других автоботов. Но сейчас, слушая его слова, я всё больше осознавал – о, каким радостным было это осознание! – что Альфа Трион ошибался.
Зал затаил малейшее движение, замер. В углах рта Сентинела мелькнула улыбка:
- Да, автоботы. Мы с вами счастливцы. Открыв для нашего народа бесспорный воинский и дипломатический талант Оптимуса Прайма, мы получили не офицера армии, и даже не её генерала. Мы получили предводителя автоботов! То, что вы узнали, услышали и почувствовали за минуту до этого вместе со мной, не даёт и шанса на сомнение. Я много веков стоял на посту лидера автоботов, и я готов на всё ради нашей с вами планеты – но мои века ушли в прошлое. То было мирное время. И сейчас, в бой с Мегатроном, вас поведу не я. Вас поведёт Оптимус Прайм! И именно поэтому…
Сентинел взялся двумя руками за пластины груди и развернул их в стороны, открывая углубление, в котором покоился мерцающий голубоватый шар в искусной серебристой оплётке. В зале потрясённо ахнули, зашептались.
- …и именно поэтому я хочу вспомнить слова одного из первых хранителей Матрицы лидерства, известные каждому из вас. Матрицу нельзя отнять или найти. Матрицу лидерства можно только заслужить!
С этими словами Сентинел вытащил её из груди. Шар засветился чуть ярче, заливая голубоватым светом руки и лицо хранителя. Тот поднял её на уровень своего шлема – и осторожно отпустил. Матрица, мерцая, осталась висеть между двумя Праймами. И Оптимус, помедлив, наконец решился: не говоря ни слова, поднял руки и взялся за изогнутые серебристые дужки.
Едва пальцы его сомкнулись, охватывая тонкие металлические трубки, Матрица вспыхнула таким ярким светом, что сидящие на первых рядах автоботы, вскрикнув, закрыли оптические датчики руками.
- Вот он! Вот ваш новый лидер, автоботы!..
На правом фланге, неистово аплодируя, вскочили несколько роботов; вслед за ними волна прокатилась по всему залу. Автоботы повставали с мест, продолжая хлопать и радостно кричать. Оптимус на вытянутых руках держал Матрицу перед всеми, залитый ослепительным светом, исходящим из неё.
Сентинел Прайм медленно, шажок за шажком, отступал назад, в тень, пока вовсе не скрылся с глаз автоботов, прославляющих мощь молодого лидера – и благородство прежнего.
- …А неужели ты не понял? – спустя пару дней прошуршало стальной змейкой где-то за углом, в коридоре Управления, там, где смогла случайно услышать Элита. – Неужели ты не понял, какая это трусость и низость?
- Разве? Нет же, очень благородный поступок…
- Ты не знаешь предыстории. Когда Мегатрон только-только появился, Сентинел громче всех кричал, что войну с ним мы в случае чего проиграем. А как дело дошло до собственно войны, очень быстро заткнулся. Понимаешь? Как ни талантлив Оптимус, он слишком молод, и сваливать на него ответственность за будущее всей планеты… Это же форменное дезертирство! Разве тебе не кажется странным этот поступок?
- Но ведь Альфа Трион его, по-моему, убедил в необходимости сражаться с Мегатроном…
- О-о, друг мой, ты плохо знаешь Сентинела. Его невозможно переубедить. Он упёртый, как старая рельса. Упрямый своенравный старик. Я не вижу ничего хорошего в том, что он так легко оставил свой пост.
- Но Оптимус…
- Оптимус – наша главная надежда. Пожалуй, это единственная по-настоящему хорошая новость. Что восстание против Мегатрона возглавит именно он. Тут я всеми шестерёнкам за. Это уж как топливо в бак влить, можешь мне поверить…
* * *
Кибертрон, современность
Они вчетвером в режиме автомобилей – Элита впереди, Джаз замыкающим – спустились с эстакады. На развилке Элита, почти не снижая скорости, повернула налево и понеслась по стреле автострады.
- Эля! – крикнула сзади сестра. – Ты куда?!
- В смысле?..
- Разве налево поворот?
- Налево, налево! - заверила та.
Ещё около трёх километров Талимна послушно ехала вслед за сестрой, но потом потребовала:
- Эля, стой. Мы едем не туда. Определённо!
Пришлось пролететь ещё пару километров, прежде чем справа от дороги показалась крохотная площадка трансформации с разбитым дорожным покрытием. Элита въехала на неё и приняла облик робота; за нею на крохотный островок набились Талимна, Альел и Джаз.
- Ты уверена, что это я ошиблась? – едва дождавшись, когда сестра трансформируется, насела Элита. – Разве ты была там после того… случая?
- После – нет, но я была там дважды… И… по-моему, с эстакады сворачивать туда надо не налево, а направо…
Её голос звучал не очень-то уверенно.
- Была там дважды! - сердито передразнила старшая сестра, - и оба раза в состоянии аффекта.
Джаз с Альел переглянулись – и, определив с полувзгляда, что их одновременно посетила одна и та же мысль, поняли: следует озвучить. Миссию взял на себя Джаз:
- Гм, девушки… А вы точно говорите сейчас про одну и ту же мастерскую?
Теперь долгим взглядом обменялись и сёстры.
- У Сентинела была не единственная мастерская?! – поразилась Талимна.
- А ведь логично! – согласилась Элита. – Где-то же он должен был работать над проектом космического моста!
- А потом… нашли тот макет? Я, когда была, оба раза макет моста стоял прямо на столе… Просто я тогда понятия не имела, что это такое…
- Таля, ну точно, - голос Элиты мигом зазвучал низко, словно зарождался не в вокалайзере, а где-то прямо в глубине грудного отсека. – Не нашли. Да он и не стал бы держать макет у всех на виду. Значит, у него была вторая мастерская!
- Какая же я идиотка, - растерянно покачала головой Талимна. – Я всю жизнь считала, что его мастерскую перепахали вдоль и поперёк… А в неё, быть может, никто не заходил за все прошедшие столетия!
- Это-то арк с ним, - махнул рукой Джаз. – И хуже, и гораздо вероятнее то, что здание давно разбомбили. Или снесли, или реконструировали…
- Стоп, давайте не будем бежать по шпалам впереди Астропоезда, - решительно одёрнула его Альел. – Едем, как ехали. Туда, куда помнит Элита. А насчёт дальнейшего сориентируемся на месте по обстановке.
Они покинули площадку трансформации и слились с потоком. Альел снова ехала третьей, вслед за Талимной. На подъезде к площади Гидравлики та внезапно перестроилась в правый ряд, а потом, осознав ошибку (перестраиваться надо было в левый) совершила манёвр так, словно Альел не следовала за нею почти бампер в бампер. Альел успела среагировать, а за нею, чуть не лобызнув бампером дорогу, затормозил Джаз – но Талимна унеслась вперёд, даже не извинившись: она в самом деле не поняла, что создала аварийную ситуацию.
- Что-то я не жажду, чтобы мастерских оказалось две, - вызвав Альел по внутреннему каналу, буркнул Джаз. – С такими шедеврами пилотажа можем и не доехать.
- Дойдём пешком, если что, - холодно сказала Альел.
Она ненавидела трансформеров, которые не могли в случае необходимости собраться и вести себя сообразно случаю. И тем более неприятно было сознавать, что Талимну довело до такого нелепого состояния простое прикосновение к её прошлому.
Нет, излишне остро ощущать эту жизнь, ощупывать её в буквальном смысле слова лучами собственной искры, раниться, переживать без конца – как же это отвратительно и как глупо! Понятно, почему сестра, в отличие от Элиты, не озаботилась военной карьерой – хотя данные для этого, безусловно, были…
Но ещё одно подобное перестроение – и Альел на неё, пожалуй, прикрикнет. Нечего размякать, как учебная мишень после оплавляющего выстрела.
Впрочем… саму Альел никогда не тревожило прошлое. Оно заглядывало порой в отдалённые коридоры сознания, мигало случайным уцелевшим фонарём на разбомблённой улице. Или смотрело мёртвыми диафрагмами убитой матери – смотрело с укором сквозь покрытые пылью линзы. И пальцы обжигались памятью о прикосновении к ледяному посеревшему металлу. Плыли за выдранным окном, за расстрелянными стенами далёкие случайные огни, тянуло гарью, пролитым машинным маслом…
Такое прошлое не тревожило, нет. Оно только помогало ненавидеть и мстить, подбираться так близко к врагу, чтобы ощущать запах его смазки, в то время как он даже не подозревал, что через пару астросекунд умрёт от прямого выстрела в энергоблок. И это именно они – холодные, навек застывшие глаза матери – помогли ей нажать курок в тот раз, когда в сетке оптического прицела трепыхалась молодая десептиконка – и, обнимая её ноги, испуганно, равномерно, режуще вскрикивал маленький крылатый сын…
Первый знак автоботов, нарисованный на камне вытекшей смазкой убитого врага. Первое ранение, первое подключение аварийных систем. Первая ночь в грязном ремблоке среди таких же тяжело раненных товарищей. Первая удавшаяся диверсия. Первая радость от осознания короткой истины: убила ты. Не тебя.
Нет!.. Нет…
Пускай Талимна тормозит посреди полосы. Пускай перестраивается из ряда в ряд, не считав показания датчиков, сколько влезет. Пускай заставляет их с Джазом, ругаясь, тыкаться бампером в пыльное полотно дороги. В ней живо всё, что свойственно мирным искрам: любовь, растерянность, боль. Сострадание, робость и нежность. Грусть - для ушедшего, надежда – для будущего...
Всё то, что выжгла в Альел война, выползающая из круглого глаза винтовки, направленной в лицо. Война, растворённая в красной пыли разорённых планет. Война, оглушённая криками роботов, заживо горящих в десептиконских печах переплавки…
Война, коснувшаяся всех. Да, Талимне, быть может, не довелось увидеть и десятой части того, что видела за свою недолгую жизнь Альел. Но Альел по-прежнему готова была отдать её, свою жизнь, за то, чтобы ни Талимна, ни кто-либо другой больше не увидел ничего подобного – никогда.
…Мастерских в самом деле оказалось две. В той, первой, куда привела их Элита, не было ничего, кроме голых стен и каменных плит пола. Чтобы найти вторую, пришлось поплутать: слишком многое изменилось за прошедшие века, и Талимне потребовалось несколько попыток, чтобы отыскать верный поворот и незаметный съезд на разбитую дорогу, ведущую к заброшенным ангарам. Нитка шоссе петляла – и обрывалась, задранная вверх, зубчатым краем разбомблённой эстакады.
- Ангаров здесь не было, - рассеянно произнесла она, - это явно появилось позже… Вон те производственные отсеки ближе к воронкам… Нам туда. Где-то в одном из них.
Последние метры они преодолевали пешком, перелезая через груды разбитых плит, наступая на осколки камней. Дверь оказалась завалена грудой мусора; она не просматривалась от ангаров, закрытая громадной опорой моста, упавшей в нескольких метрах от здания – должно быть, именно поэтому мастерская осталась не вскрыта мародёрами и не разорена. Они вчетвером, то и дело оступаясь и больно натыкаясь на острые края торчащей арматуры, царапая обшивку, долго разгребали завал. Измазанные ржавчиной и копотью, осевшей на плитах, уставшие и взбудораженные близостью тайны, молча смотрели, как Талимна, даже не пытаясь скрыть волнение, во второй раз набирает код на панели. В первый раз лампа, тускло высветившая на табло надежду – «код принят» - придала им силы разобрать завал; во второй раз створки двери натужно вздрогнули и подались в стороны. Заскрипела набившаяся в пазы пыль, хрустнул мелкий камень. Щель росла лишь пару мгновений – механизм двери, который не действовал много сотен лет, проиграл битву времени. Джаз, увидев, что створки встали, поспешно просунул в зазор плечо; повернулся, подтолкнул руками – правая половинка двери отошла ещё немного.
- Девчонки! Мы её сделали! Всё, всё, теперь пролезем!..
Он первым протолкнул свой корпус внутрь, следом, развернувшись боком, вошла Элита. Талимна полезла за сестрой, и рука её, упершаяся в заевшую створку, на миг показалась Альел неестественно тонкой и хрупкой.
Альел, по привычке оглянувшись, просочилась в отсек последней. Медленно разгорались старинные лампы под потолком – Талимна, войдя, нажала кнопку выключателя – и от зрелища, представшего перед ними, забывались разом все слова.
Века, сквозь которые летел и летел выжженный войной Кибертрон в безвоздушной звёздной мгле, обошли стороной этот маленький отсек на краю полуразрушенного города. Сюда не ступала нога ни разумного существа, ни самого времени. Всё сохранилось так, как, должно быть, было брошено тогда, на заре войны, когда хозяин мастерской покинул её – наверное, не допуская и мысли, что больше никогда сюда не вернётся. Всё было на месте: стеллажи, забитые реактивами, проводами и материалами. Встроенный в стену сейф; скамьи и стулья, стол, заваленный пультами управления, деталями, электронными чертежами. Макет космического моста на столе, пустой стакан с плёнкой застывшего на дне энергона…
Они должны были бы кричать от радости, бросаться к стеллажам, распахивать дверцы полок, выбрасывать содержимое на покрытый бурой пылью пол – но они стояли на пороге в полном молчании, словно вошли в гробницу, благоговейно хранящую прах великих открытий.
Талимна первая сдвинулась с места. Прошла несколько шагов, положила ладонь на толстую металлическую спинку грубого стула. Потом, плавным жестом отняв руку и прижав её к груди, не оборачиваясь, сказала:
- Вот здесь… Почти на этом самом месте… Я первая на Кибертроне узнала, что Сентинел Прайм - предатель.
* * *
Кибертрон, конец золотого века
Она, тщетно пытаясь унять дрожь, подняла руку и начала набирать цифровой код на дверях. Хорошо, что она подсмотрела его тогда… Хорошо, что запомнила… Пальцы не слушались, её трясло. Но теперь отступать было бы слишком позорно и поздно.
Тяжёлая дверь медленно отворилась; Таля скользнула в отсек и, поспешно нашарив кнопку на стене, заставила ещё не открывшиеся до конца створки со скрипом поехать обратно.
Внутри, в отсеке, было темно. Талимна постояла, надеясь, что диафрагмы датчиков вот-вот перестроятся, но света было слишком мало. Она, зачем-то оглянувшись на закрытую дверь, включила фары, прошла в глубь отсека, стараясь по возможности ступать как можно тише. Интересно, сколько у неё времени? Наверное, не так много… он приедет вот-вот. Он должен прийти.
На столе всё ещё стоял макет незнакомого устройства: жёлтый металлический круг, закованный в выпуклое кольцо, одна из деталей которого вынималась, башенка с дверями, напоминающая круглую капсулу лифта, и параллелепипед, скреплённый пятью короткими столбиками с небольшой прямоугольной трапецией.
Таля уже была здесь. В ту самую ночь, когда убили Ариэль. Когда Альфа Трион, бросив всё и всем рискуя, спас её, полностью переделав старый корпус, и нарёк Элитой. А вслед за нею сохранил жизнь Ориону Мирному, нынешнему Оптимусу Прайму… Сколько бы лет ни прошло, она никогда не забудет той бешеной гонки по опустевшим трассам. Вой сирены, синий шторм, перекатывающийся в проблесковых маячках Сентинела… Его габаритные огни, которые она видела то ярко, то размыто – датчики пару раз едва не отказали ей в ту ночь от пережитого волнения. Когда они миновали уже половину пути, Альфа Трион вышел на связь с Сентинелом – и попросил срочно привезти какие-то молибденовые капсулы. Сентинел Прайм резко нырнул вправо, въехал на окружной путь и помчался в свою лабораторию. И Таля мчалась за ним, по ещё не успевшим остыть следам ребристых покрышек.
И вот здесь она сидела потом, на этой скамье, безмолвная, испуганная. Следила взглядом, как Сентинел потрошит содержимое сейфа, встроенного в стену рядом с массивным стеллажом:
- Да где же это… а, вот… сейчас…
Она молчала, сжимая руками краешек скамьи. Сентинел спешил. Спешил спасти тяжело раненую старшую сестру – при этом по-отечески опекая и оберегая перепуганную младшую.
Выбрав чуть более спокойный момент, она тихо позвала:
- Сентинел…
Он обернул к ней усталое лицо:
- Что?
- Спасибо тебе…
Он не понял; по привычке свёл брови:
- За что?
- Вот… за этот миг. Спасибо, что… я сейчас не дома, и…
Он пожал плечами и вернулся к раскопкам в недрах сейфа. Наверное, не стоило ничего говорить. Но у неё стресс... Как же трудно сейчас сохранять контроль над собою, о, Праймус, как же это трудно!.. И Талимна лишь крепче сжимала дрожащими пальцами край скамьи, всерьёз боясь, что не сумеет сдержаться.
Нет, она сумела. Тогда, той ночью, она ничего не сказала Сентинелу.
…Она пришла, чтобы сделать это теперь.
Минуты медленно падали в пространство в густой вязкой темноте. Она притаилась в закрытом стеллаже напротив двери. Сквозь щели был прекрасно виден рабочий стол и левый угол мастерской. Вот уж Сентинел удивится, когда она, незаметно покинув своё убежище, вдруг возникнет посреди отсека…
…Дверь, заскрипев, разошлась в стороны – и Сентинел Прайм вошёл внутрь, грузно ступая по выщербленным плитам старого пола. Включил освещение, бросил на скамью упаковку прессованного энергона, сел за стол – и задумался, подперев рукой подбородок, глядя на стоящие перед ним макеты. Левой рукой отсоединил кусочек выпуклого кольца; какое-то время отрешённо глядел на разомкнутый круг, а потом поставил деталь на место. Тале хотелось вылезти – но вместе с тем было ужасно интересно, что он будет делать дальше. Она никогда не видела, как он работает. А ведь папа говорил, что работает он много, очень много…
Внезапно она вздрогнула: снаружи, за запертой дверью, зло и властно зазвучали чьи-то тяжёлые шаги. Они будто бы свалились с неба – так внезапно и так громко они загрохотали, взбираясь на крыльцо.
Сентинел выпрямил спину и обернулся; упёрся рукой в столешницу, намереваясь встать – как вдруг стальная дверь лопнула с оглушительным треском, забрызгав острыми осколками весь отсек. Сентинел вскочил с места, отшвырнул стул:
- Кто здесь?!
Сквозь дым и оседающую пыль в отсек шагнула высокая статная фигура. Свет упал на незнакомца - и Таля прижала ко рту кулак, чтобы не вскрикнуть от страха, когда на бледном полированном металле сверкнула прямо ей в глаза островерхая фиолетовая эмблема.
Незваный гость смерил хозяина взглядом, полным ненависти и презрения. Красные зрачки его горели жаждой убийства и власти, и на губах играла злая торжествующая улыбка.
- Неужели я должен представляться? Или великий Сентинел Прайм немного напряжёт свой уникальный процессор и сам догадается, кого имеет счастье лицезреть?
Голос незнакомца был не менее дерзок, чем он сам. Сентинел невольно сделал шаг назад; наткнулся бедром на край стола, наступил на искорёженный кусок дверной обшивки – он хрустнул под его ногой и распался на мелкие осколки.
- Мегатрон…
Гость победно захохотал:
- Как же ты догадлив! Небольшая неожиданность, не правда ли?
Сентинел медленно подался вперёд, наклонил голову:
- Большая.
В голосе его не было ни удивления, ни паники; лишь кисть левой руки невольно сжалась в кулак. Мегатрон подошёл ближе – и вдруг, размахнувшись, ткнул автоботу в грудь чем-то страшным, чёрным, смонтированным на правой руке:
- Я давно слежу за тобой, Сентинел. Я обожаю таких трусливых идиотов, как ты! Вы-то и вымостите мне дорогу к победе. Бежать с поста, бросив Матрицу лидерства первому подвернувшемуся мальчишке!.. Ах, какая честь для лидера автоботов!
Таля разглядела: на предплечье Мегатрона смонтирована пушка, и в грудь Сентинела сейчас упирается её чудовищный ствол. О, Праймус! О, все боги, которые только есть во Вселенной! Помогите, помогите, помогите!!!
- Я прекрасно знаю, над каким изобретением ты работаешь сейчас. Тебе сказать? Космический мост! Я знаю всё, Сентинел. Даже не вздумай отпираться.
- Ты ничего не знаешь.
Таля не поняла, отчего вдруг ей стало так холодно и так страшно от этих слов. Между тем Сентинел спокойно отвёл рукой огромное дуло пушки, распрямился – и повторил сердито и чётко:
- Ты ничего не знаешь, Мегатрон. Я отдал Матрицу Оптимусу не потому, что не хотел воевать! А потому, что не хотел воевать на стороне автоботов.
- Что?!
Сентинел зло усмехнулся, смело взглянул в лицо вождя десептиконов:
- Я твой тайный союзник, Мегатрон. А ты выламываешь мне двери на ночь глядя и грозишь оружием.
- Ты?.. Тайный союзник?..
Таля не знала, кто был поражён больше – она, скорчившаяся внутри стеллажа, или этот гордый злой десептикон в светлой броне.
- Представь себе. Может, я и кажусь тебе дураком, но мне хватает умишка на то, чтобы осознать: автоботам никогда не победить в этой войне.
Мегатрон поднял бровь, слегка склонил голову – но молчал, ожидая, что ещё услышит от автобота.
- Я давно принял решение перейти на вашу сторону. Поверь, оно далось мне нелегко. Но Космический мост я спроектировал для вас. И теперь, надеюсь, ты позволишь мне закончить его не только в макете.
Мегатрон смерил его недоверчивым, полным едкой кислоты, взглядом, качнул головой:
- А ты хитёр, старик! Только не пытайся перехитрить меня. Ещё никому во Вселенной не удавалось перехитрить Мегатрона. Особенно вам, наивным автоботикам! Но если то, что ты сказал – правда, то из тебя получится великолепный союзник! Я буду только рад такому пополнению в рядах десептиконов. И с радостью помогу тебе выстроить твой Космический мост, не сомневайся.
Сентинел улыбнулся ему долгой улыбкой:
- НАШ Космический мост, Мегатрон.
* * *
Кибертрон, современность
Они невольно замерли и прислушались, когда снаружи донёсся приглушённый звук трансформации. Через несколько астросекунд кто-то вплотную подошёл к полураскрытой двери.
- Эй, Джаз! Альел! Вы там, внутри?
- Уилджек, - почему-то шёпотом произнесла Элита прежде, чем Джаз бодро крикнул:
- Ага, здесь! Залезай!
Заскрипели камни; заевшая дверь проскребла по белой обшивке автобота. Уилджек протиснулся в отсек, огляделся:
- Праймус! Да тут настоящий музей!.. Молодцы, ребята, что не поленились меня вызвать! Вот находка так находка…
- А что там с Веграданом? – как будто невзначай поинтересовался Джаз.
- Да ничего особенного… Пока… - бережно сжимая в манипуляторах округлое устройство со смешно торчащими рычажками, ответил Уилджек. - Я заказал билет на шаттл, завтра лечу. Скайлинкс подбросит потом от Кстевоса до Веградана.
- Так обнаружили там что-нибудь? В шахте моста?
- Тревога, скорее всего, ложная. Там что-то попало… короче говоря, болтается посторонняя деталь и фонит. Её выковырять – и дело с концом.
- Откуда выковырять? – не отставал Джаз.
Уилджек посмотрел на него отсутствующим взглядом:
- Слушай, давай потом, а? Хоть раз в жизни не отвлекай от стоящего дела!
Альел, слушая их диалог, ощупывала нижнюю полку стеллажа, закрытого столом. Обернувшись, спросила Талимну:
- Здесь вы прятались той ночью?
- Да… Потом Мегатрон вышел из отсека, и… Сентинел вышел за ним… Не знаю, как я набралась храбрости, но я… воспользовалась моментом и удрала…
- Странный стеллаж, - просовывая голову и плечи в свободное пространство между полок, заметила Альел. – В нём как-то очень уж… просторно.
- Там было удобно прятаться, - согласилась Талимна. – А вот сейчас… смотрю и думаю: пришло же тогда в голову… Даже само по себе то, что я к нему приехала…
- Все мы в молодости совершаем идиотские поступки, - спокойно произнесла Альел, вставая. Она терпеть не могла, когда в неё пытались закачивать чужие воспоминания и переживания.
- Мегатрон выбил дверь и вошёл прямо сюда… Он стоял у самого стола, и они говорили…
- Угу…
Высоко, между третьей и четвёртой полкой стеллажа, рука Альел нащупала подозрительный выступ на стене.
- Уилджек, – негромко позвала она, трогая пальцами продолговатый выступающий параллелепипед. – Иди-ка сюда…
Они подошли вместе с Джазом; Уилджек деликатно отстранил девушек и сунулся в стеллаж. Потом выпрямился и деловито скомандовал:
- Снимаем полки.
- Что там? – прижимая к груди изящные руки, заволновалась Талимна.
- Хо! Потайная дверь…
Уилджек не ошибся: в недрах шкафа, замаскированная полками и в беспорядке накиданными на них вещами, скрывалась от посторонних глаз маленькая потайная дверь. Пройти в неё можно было, только пригнувшись – но для того, чтобы пройти, следовало прежде ввести пароль с клавиатуры, задвинутой в самый край нижней полки. Внимательно осмотрев дисплей, клавиатуру, простучав стену рядом с ними и просветив всё это парой загадочных цветных фонарей, Уилджек поставил диагноз:
- Восьмизначный код с блокировкой после пятого неверного введения.
- Вот чёрт! – Джаз, не сдержавшись, ударил кулаком в стену. – Такое откопать – и не суметь добраться до самого интересного!
- А что там вообще может быть? – спросила Элита.
- Понятия не имею, - помотал головой Уилджек. – Всё, что угодно! От сокровищ до расчленёнки!
- А полость большая?
- Я не могу определить, насколько она глубока. Но то, что глубже метра – точно.
- Значит, там – отсек? Не второй шкаф? – волнуясь, спросила Талимна.
- Да, похоже на то… - слегка растерянно сказал Джаз.
- Ну что, вызываем профи, пусть взламывают, - отрешённо сказала Элита. – Я так устала за этот день, что уже почти не желаю знать, что за этой дверью. И вообще… склоняюсь к мысли, что ничего.
- Если бы только мы могли предположить, какого рода этот восьмизначный код… - взявшись за подбородок, задумчиво произнесла Альел.
- Лёля… - начал Джаз, и она раздражённо напомнила:
- Прекрати называть меня Лёлей!..
И вдруг диафрагмы её зрачков расширились; Альел застыла на месте с поднятой рукой.
- Что? – выпрямился Джаз.
Она опустила руку и ровным, твёрдым голосом сообщила:
- Есть идея.
- Ты учти, - мгновенно вмешался Уилджек, - число попыток ограничено. И лишней самодеятельности в данном случае не надо…
- У меня только одна идея, - напомнила Альел. – Стало быть, только один вариант. А профессионалам либо хватит оставшихся четырёх, либо ломик.
Уилджек махнул рукой. Альел вытянула клавиатуру и, осознав, что волнуется – глупо и непропорционально ситуации – нажала на стене возле дисплея кнопку «ввести пароль». Экранчик загорелся ярче; в отсеке мигом наступила тишина. Альел неторопливо опустила руку на клавиатуру – и один за другим в абсолютном безмолвии прозвучали восемь еле слышных выстрелов старых заедающих клавиш. Оставалось лишь нажать «ввод» - но кисть руки вдруг стала непривычно тяжёлой и непослушной. И Альел медлила, прекрасно зная, что медлить нечего: надо нажимать. Боковым зрением уловила: Талимна вместе со всеми смотрит не на дверь, не на светящийся экран с выскакивающими звёздочками – а на кнопки с начерченными на них буквами.
Что ж, может, оно и к лучшему…
Сейчас или никогда.
Серебристо-синий палец ударил по клавише «ввод». Экран мигнул и потух. Раздался громкий щелчок – и дверь плавно, осторожно поехала внутрь стены.
- О, Праймус…- прошептал Джаз. – Великий арк и все боги!..
Панель двери с царапающим звуком влезла в длинный паз, располагавшийся в глубине, накренилась на миг – и плотно села в нём. Альел осторожно нажала на неё рукой – и стала отводить вправо. Заскрипели давно высохшие колёса и шестерёнки – и вскоре взгляду пятерых автоботов предстало помещение с тёмными стенами, в центре которого стояло странное устройство с экраном и кнопками, похожее на древнюю панель управления космическим мостом.
- Что это?.. – прошептала Элита, заглядывая в отсек поверх головы Альел.
- Если вы меня пропустите, я постараюсь разобраться, - негромко произнёс Уилджек. - Во всяком случае, это гораздо больше, чем я ожидал здесь найти.
- Полезли? – тихонько спросила Альел.
- А то… - точно так же, непривычно тихо для себя, отозвался Джаз.
* * *
Кибертрон, конец золотого века
- Что?.. Что ты сказала?! – голос отца взмыл вверх и засипел, не выдержав столь стремительного взлёта.
Наступила тишина. Элита встала со своего места и шагнула в центр комнаты.
- Патрульная из отряда лейтенанта Медеи вчера вечером доложила о появлении Мегатрона в черте города. Мы получили разведданные, не оставляющие вариантов для иной трактовки – кроме той, что я только что озвучила.
Низкий голос сестры отдавался внутри корпуса Талимны, гудел под шлемом; произнесённые слова сбивались в огромный ком невнятного эхо. Элита пообещала ей вчера, что примет удар на себя. Что скажет всё сама, не выдав Талю. Даже отцу.
Отец перевёл взгляд с Элиты на Сентинела, привычно сидящего напротив. Тот пожал плечами, качнул головой:
- Глупости.
- Эля… Элиточка… - тонко и жалобно вставил отец.
- Это не глупости, - резко возразила Элита. Сделала ещё шаг вперёд и, повысив голос, выковала тяжёлые, холодные слова с зубчатыми краями:
- Вы предатель, Сентинел.
- Элита!.. – отец невольно поднёс к щекам кругло блестящие ладони. Сентинел сидел, не двигаясь – лишь глаза его, устремлённые на Элиту, светились отчаянием и досадой пойманного за руку преступника.
- Вы заключили союз с Мегатроном. И у нас есть тому доказательства. Ваш разговор записан, есть снимки. Вы сделали это, Сентинел. Вы… предали автоботов.
Отец тоже замолчал, осознав, что слова, произнесённые дочерью – не блеф, не игра и не шутка. Он сидел, в наступившей тишине медленно склоняя лицо, и ждал – должно быть, в искре ещё теплилась надежда.
Сентинел Прайм встал во весь рост, отошёл от стола, обернулся:
- Да. Я это сделал. И это правда.
- Нет, Сентинел… - отец отшатнулся; откинулся на спинку кресла. – Нет же, нет! Не может быть! Ты?! Предал автоботов?! Это… это ерунда, это…
Он тяжело повернулся к нему, взглянул сверху вниз:
- Это правда, Кибо. Я действительно заключил союз с Мегатроном. Я перехожу на сторону десептиконов.
- Но… Как, Сентинел?! Почему?! – отец встал; ноги держали его с трудом.
- Автоботам никогда не победить в этой войне.
- Я… Я всегда считал тебя… наилучшим из нас! Благороднейшим из автоботов… Я называл тебя своим другом!.. А Мегатрон… едва не убил мою дочь!.. Я… Я не могу простить тебе твой поступок. И не смогу простить никогда. Я вынужден сказать…
Он опёрся о столешницу двумя руками, качнулся вперёд, потом назад; собрался с мужеством и гневно вытолкнул из губ:
- Убирайся вон из моего дома! Убирайся! Прочь! Из моего дома! Прочь из моей жизни! Лжец…
Элита шагнула к отцу – не то удержать, не то подхватить его; цепко сжала за локти. Подняла разгневанное лицо на Сентинела, готовая повторить приговор – если тот настолько самонадеян и глуп, что с первого раза не расслышал.
Но лишних слов не потребовалось. Сентинел открыл полость в левом предплечье, вынул оттуда две узкие платы, молча швырнул на стол перед Кибо и, не издав ни звука, направился к двери.
- Будь ты проклят, Сентинел!.. – хрипло выкрикнул отец в его удаляющуюся спину.
Но тот не обернулся, и штора двери с разрастающимся режущим шумом поехала вниз, закрываясь за ним.
Именно тогда Талимна не выдержала. Одним прыжком соскочив со своего места, за другой она перенеслась к опускающейся входной двери. Трансформировалась и, нырнув, под неё, исчезла из виду. Она успела услышать, как отец истошно захрипел:
- Таля! – и как Элита, обхватив его плечи, приказала:
- Папа, стой. Не надо…
Талимна нагнала Сентинела у самых ворот. Услышав звук её мотора, он трансформировался и обернулся; лестницы шатнулись на фоне усеянного звёздами неба. Она, не бросая движения, перешла в режим робота и побежала к нему по засыпанным бурой пылью плитам:
- Сентинел!
Он молча ждал, пока она добежит. И эти последние мгновения, два или три быстрых шага по пыльной дороге, окончательно убедили Талю в том, что она осознала ещё ночью. В том, что она – соучастница свершившегося преступления.
Потому что никогда не сумеет стереть Прайма из памяти своей искры.
- Сентинел… Постой… Пожалуйста, только не уезжай, не выслушав меня…
Он коротко и глухо ответил, как будто с трудом:
- Да.
Голос его изменился. Был так же твёрд и не по годам молод, как прежде – но как будто что-то сломалось в нём, внутри, и грозит обрушиться, иссекая грудь звёздами осколков, острых, мелких и бессчётных. И Сентинел знает это – но держится так, словно ничего не произошло. Словно всё в порядке.
- Я… не знаю, что толкнуло тебя на такой поступок… Не знаю, почему ты принял такое решение… Я не могу пожелать тебе ни победы, ни удачи на этом пути. Я желаю тебе только одного: когда-нибудь понять, что ты ошибся, примкнув к десептиконам. Понять и вернуться, Сентинел…
Он медленно помотал головой:
- Приняв такое решение, уже не возвращаются. Прости меня, девочка… Я не вернусь.
Талимна шагнула ближе, задрала голову, тихо произнесла:
- Ты ведь не предавал меня… Ты предал не меня. И не автоботов. Ты предал сам себя… Ты был другим. Я же знаю это! Я буду помнить тебя таким. Я буду ждать, что ты вернёшься. Я всегда буду этого ждать! Потому что я…
В этот миг рука Сентинела легла ей на плечо, резко сжала, почти оттолкнула от себя.
- Нет!..
Она испуганно осеклась, не понимая, зачем он так грубо остановил её. Сентинел заглянул ей в глаза, повторил медленнее, глуше:
- Нет… Не говори мне этого. Никогда не говори слов, которых будешь стыдиться после. А эти… побереги для того, кто в самом деле будет их достоин.
Он наклонился – и на жалкую долю секунды прижался губами к закруглённому выступу её шлема, выше и правее оптического датчика.
- Прощай.
Ей не хватило сил на ответ. Красные габаритные огни давно затерялись вдали, исчезли за поднятой пылью, сгинули за многочисленными изгибами дороги, а она всё стояла у ворот, оглушённая, слепая от горя, пока подошедшая Элита не увела её обратно, в жилой отсек.
…А через некоторое время, словно гигантский метеорит, в планету ударило известие: десептиконы изобрели передовую технологию телепортации на дальние расстояния, позволяющую перемещать материю через пространство. И назвали её – космический мост…
После этой новости Альфа Трион в узком кругу командующего состава озвучил имя истинного изобретателя.
- Я подозревал, что он, скорее всего, не бросит своё детище. Но что он будет работать над мостом ради того, чтобы подарить его десептиконам – этого я никак не ожидал…
- Никто не ожидал, Альфа, - коротко заметил генерал Найтвок. – Мы все в нём ошибались.
- Можно простить глупость, - слегка отвернув голову, произнёс Оптимус Прайм. – Но не предательство. Предателю не должно быть пощады. Я не уверен, что конкретно мне выпадет шанс воздать должное его поступку. Но я впервые в жизни остро желаю, чтобы это было именно так…
* * *
Кибертрон, современность
Внутри отсек оказался куда больше, чем виделось поначалу – сквозь маленький дверной проём не просматривались его истинные габариты. Помимо громоздкого устройства, по конструкции напоминавшего кафедру, верхнюю часть которой отделяли от нижней четыре коротких столбика, в помещении стоял стол с придвинутым к нему стулом. А на противоположной стене виднелся контур выдвижной камеры для подзарядки. Вытащив её и просветив ультрафиолетом, Джаз сообщил, что хозяин мастерской, судя по всему, не раз и не два оставался здесь на ночь.
Уилджек с жадностью голодного шарктикона кинулся к незнакомому устройству; девушки остановились на пороге, оглядывая помещение.
Альел с невообразимой остротой ощущала пустоту внутри своей опущенной ладони. Между указательным и большим пальцами руки пустота особенно обжигала, напоминая, что все они безоружны, и случись что…
Хотя – что, собственно, может случиться? Отворится заевшая входная дверь, и в мастерскую ворвутся десептиконы? Или, восстав из ржавого праха, возникнет перед непрошенными гостями сам Сентинел Прайм? Вот уж навряд ли…
Но отсутствие лазера в руках напрягало, как никогда.
Чтобы чем-то занять себя и уничтожить килобайты опасения, просочившиеся в сознание, Альел сделала шаг внутрь и приблизилась к столу. Тронула рукой верхнюю ячейку под столешницей – та оказалась не заперта. Альел потянула на себя: внутри обнаружилась закрытая записная книжка. Дужки её заклинило от времени, и, как ни осторожна была попытка Альел открыть книжку, одна из них треснула. Однако батарея была жива – и экран после включения затеплился беловато-голубым светом. Пока устройство оживало, Альел краем глаза заметила его проекцию на стене, чуть правее. Вскинула взгляд – и поняла, что ошиблась. На стене, в бледно мерцающей рамке, висел экран со сменными изображениями. Его батарея была бесповоротно разряжена – и лишь по слабому отсвету рамки, очевидно, включавшейся при открытии двери, можно было угадать, какие изображения сменяются одно за другим на вертикальной плоскости.
Это были замершие кадры, вырезанные из любительской съёмки. Их было немного, штук семь или восемь, но на всех была запечатлена – в разном настроении и в разных ракурсах – одна и та же девушка.
Альел увидела то, что ожидала увидеть.
Электронная книжка подгрузилась. Альел покрутила встроенное колесо, пощёлкала кнопками – и, обернувшись, негромко сообщила:
- Уилджек! Его дневник.
- Ага! – Уилджек метнулся от устройства к столу, опустил ловкие пальцы на клавиатуру. Следом подоспел Джаз. Талимна, взглянув по очереди на оба экрана, отступила назад – и, спустя ещё несколько мгновений, незаметно ушла в главный отсек мастерской.
- О!.. Вот!.. А!.. – восклицал Уилджек, листая записи, и огни в его лампах светились ярче обычного. Впрочем, возможно, это лишь казалось – из-за полумглы, в которую был погружен отсек.
Наконец, пробормотав:
- Мерзавец!.. – Уилджек сорвался со стула и полез в низкую дверь.
- Что? – крикнул вдогонку Джаз.
- Макет! – глухо донеслось из-за двери. – Мне нужно взглянуть на макет!
Альел сделала вид, что ей тоже стал интересен покрытый пылью макет на столе главного отсека. Протиснувшись в проём, она вылезла из раскуроченного стеллажа и выпрямилась.
Талимна стояла у наружной двери, прислонившись плечом и головой к самому краю подвижной панели, и смотрела на звёзды. Альел подошла и положила руку ей на плечо, но Талимна даже не повернула головы, и динамик её не издал ни звука. Альел ждала, зная, что сестра Элиты должна заговорить первой.
- Если… всё это – не ложь… То почему он ничего не сказал… мне?
- Этого мы уже не узнаем, - не снимая руку с её покатого плеча, негромко сказала Альел. – Но Сентинел любил вас. Это правда.
Она мелко помотала головой, опустила подбородок:
- Я… раздавлена этой правдой, Альел.
- Да, иногда лучше не трогать прошлое, верно.
- Я не об этом… Ведь всё-таки… Он сделал тот выбор, который сделал.
Альел приобняла её за плечи:
- Таля, не думай об этом сейчас. У тебя впереди ещё много времени. Мы в Управлении снимем копии с его дневника, и я обязательно прослежу, чтобы одну передали тебе. Возможно, это что-либо прояснит.
- Спасибо… Хорошо… Спасибо тебе большое...
…«Люблю тебя, девочка. Люблю, и ничего не могу с собой поделать. Вижу, что и ты любишь тоже. А смею лишь, забившись в свой угол, набирать этот текст на экране. Что впереди? Не знаю…»
Альел думала: может, и не случайно Талимна выглянула из-за её плеча тогда, когда на виду оказались именно эти строки. А ещё – Таля, конечно же, помнит его голос. И точно знает, как звучали бы эти слова, если бы…
- О, нет! Колонна!..
Резкий выкрик Уилджека сорвал опутавшую Альел сеть ненужных мыслей. Она отпустила плечи Талимны – и поспешила в дальний отсек, к остальным.
Уилджек стоял перед устройством, держал в руках макет. Рядом, вытянув шеи, застыли Элита и Джаз; Альел поняла, что многое пропустила.
- Знаешь, что это? – немедленно бросился восполнять её пробелы диверсант. – Это аннигилятор. И он работает. Он включён!.. Понимаешь?!
Последнее слово Джаз, не сдержавшись, почти что выкрикнул. И Альел догадалась – во многом именно по его внезапному срыву:
- То есть… Это оно? Вот эта хрень… убивает роботов в мостах?
- Да! – одновременно отозвались Уилджек и Джаз; Уилджек продолжил:
- Смотри сюда. Вот макет. На здание похоже, видишь? Крыша с кнопками. Четыре колонны по краям её держат. А вот здесь, чуть спереди, видишь? – пятая. Чёрная, с красной точкой. Эта точка – кнопка. Центральная колонна… Она отсутствует здесь!
Он указал рукой на устройство; внутри, на плоскости нижней части, угадывалось круглое углубление.
- Это пульт! – не спрашивая, а утверждая, воскликнула Альел.
- В дневнике, в самом конце, есть запись, - торопливо сообщил Джаз, - про Веградан. Про Космический мост.
- Туда же Оптимус летал! – охнула Элита.
- Сущий дьявол был этот Сентинел, - смачно ругнулся чем-то из земного Джаз. – Слава арку, его план не сработал!
- А пульт… на Веградане?
Уилджек замигал ей в лицо своими лампами:
- Шлем даю на переплавку, что он там. Почему – потом объясню, сейчас надо поднимать Прайма по тревоге и срочно мчаться туда!
- Для начала, пожалуй, лучше уничтожить эту штуку… - заметила Элита.
Уилджек резко обернулся к ней:
- Ни в коем случае! Не вздумай её трогать! Ни ты, ни кто-либо другой… Её взрыв способен вызвать отклонение Кибертрона от своей орбиты!
- О-о!..
- А отключить её – не судьба? – спросил Джаз.
- Без колонны с кнопкой – не судьба! – отрезал Уилджек. – Ребята, колёса на ось – и на Веградан! Впереди собственного бампера!
- К чему такая спешка? – удивилась Элита.
- Там, внутри, выставлен таймер, который ведёт обратный отсчёт. Я не берусь утверждать, что я прав, но не исключено, что эта дрянь, если не вставить на место пятую колонну, взлетит на воздух!
- И сколько у нас?
- Четыреста семьдесят восемь циклов. До Веградана и обратно.
- О, Праймус...
- Как же я ненавижу предателей! – подытожил Джаз. – Гадят иногда всего раз в жизни, но зато так, что дерьмо за ними разгребать приходится миллионы лет!..
* * *
Лететь было ещё семьдесят циклов. Альел, откинувшись в кресле шаттла, делала вид, что отдыхает. Бездействие не томило её. Как томило торопыгу Джаза, как – в особенности – томило скучную Элиту. Они то и дело вставали и начинали слоняться по кораблю, приставая с вопросами к Уилджеку или Перцептору и затевая малоинтеллектуальные разговоры с Оптимусом. Альел полулежала в своём кресле, дезактивировав зрительные датчики до того уровня, когда цветовая гамма сводилась к равнобедренному сочетанию 255(3), 100(3) и 0(3), и не перегружала процессор. Это, последнее, и было странно. Она привыкла ждать, не шевелясь, и по двадцать, и по тридцать, и по сорок циклов подряд, напряжённо глядя на крохотную точку в пространстве, перечёркнутую линиями оптического прицела. Привыкла держать замерший палец на спусковом крючке так долго, что начинали потрескивать пережатые шарниром провода.
Ожидание почти всегда кончалось одинаково: быстрым и от этого почти незаметным движением фаланги. А то, что происходило после, уже не имело никакого отношения к ней –
той, прежней, что невидимо существовала до этого короткого движения пальца.
И компания на дне активации подруги не зря притихла на мгновение, когда, играя в ассоциации, на слово «глаз» она, не задумываясь, произнесла «стрелять».
За те циклы, что их корабль рассекал ледяную безвоздушную тьму, Уилджек не меньше десяти раз успел объяснить, почему он уверен, что та короткая колонна с кнопкой находится на Веградане. И Перцептор вслед за ним тоже не меньше десяти раз успел прочесть лекцию о флоре и фауне отдалённой планетки. Флора, как уяснила для себя Альел, была крайне скудна; наиболее известным представителем её были так называемые углеродные лианы: мощные деревья с гибкими ветвями без листьев. Мягкие, как густая смазка, и толстые, порой в несколько десятков метров, ветви обладали свойством мгновенно изменять свою молекулярную структуру. Мелкие белковые организмы без особого труда перемещались по ним. Но стоило повредить такую лиану какому-нибудь крупному представителю фауны – она стремительно отвердевала почти до состояния алмаза. Животное, пойманное в такой капкан, становилось добычей хищников или падальщиков. Правда, происходило это нечасто – на земле, сплошь усеянной безжизненными затвердевшими ветвями, ничего не росло, и крупным животным делать там было нечего.
Старая шахта Космического моста как раз располагалась в опасной близости от такого дерева, и на снимках, сделанных сотрудниками Отдела Дешифровки, в одной из отвердевших лиан, продавивших её стену, отчётливо виден был небольшой продолговатый предмет. То ли от того, что фонить в этом заброшенном уголке Галактики больше было категорически нечему, то ли потому, что обязательно хотелось привинтить к фантастическому началу фантастический конец, Уилджек полагал, что это и есть пятая, управляющая, колонна.
Альел не понимала, почему он так решил. И тем более не понимала, почему все остальные искренне поверили, будто Уилджек прав. Вероятнее всего, они теряют бесценное время. И если в итоге Кибертрон слетит с орбиты…
Впрочем, думать об этом совсем не хотелось.
В её безмолвную отрешённость бестактно ворвался Джаз. Подсев в кресло рядом, поинтересовался:
- Слушай, я же забыл спросить: как ты догадалась, что пароль на двери – «Дождинка»?
- Ну… В отрывке его дневника была фраза: «Хочу поговорить с Кибо, но боюсь». Мол, выставит за дверь… Вроде напрашивается вывод, что Сентинел собирался рассказать о своём присоединении к десептиконам. Но мне в какой-то момент пришла в процессор мысль: а что, если Сентинел собирался поговорить с Кибо вовсе не о десептиконах?
- О Талимне?..
- Ну да…
- Отец точно выставил бы его за дверь, - холодно, с определённой долей надменности, произнесла откуда-то сзади Элита. – В вопросах нашего воспитания и будущего он был очень крут. Он ни за что не отдал бы Талю… такому старому уроду. Не посмотрел бы ни на происхождение, ни на высокий пост… Думаю, Сентинел догадывался об этом.
- Ладно, теперь это уже история, - махнул рукой Джаз. – Лёля, знаешь что, я, пожалуй, тоже хочу себе такой процессор, как у тебя! Который вовремя посещают классные мысли!
Альел усмехнулась уголком рта – и грустно сказала, качнув головой:
- Не стоит.
Оптимус, сидевший через проход, обернулся на эту интонацию и скользнул взглядом по её лицу.
- Прайм, - среагировав на это движение, поднял голову Джаз, - вот скажи, чего он добивался?
- Сентинел? – переспросил Прайм так, словно речь могла идти о ком-то другом.
- Да… Как ты думаешь?
- Ну, с учётом вскрывшихся фактов – очевидно, уничтожить как меня, так и Мегатрона, и насадить на Кибертроне свою диктатуру, используя сугубо десептиконские методы.
- Очень может быть, - задумчиво согласилась Элита. – Я всегда побаивалась его. Он был каким-то… неприятным.
- Он бывал резок, и зачастую мог вспылить, это да, - подтвердил Прайм. – Но особо неприятного в нём ничего не было.
- И, тем не менее, мы летим сейчас на Веградан, чтобы найти пульт и обезвредить одно его дивное изобретение, - с лёгким укором напомнила Элита.
- Да, именно так, - кивнул Прайм.
Альел не выдержала:
- Оптимус… Ты тоже считаешь, что Уилджек прав? Что в этой арком забытой дыре по сей день валяется столбик с красной кнопкой и ждёт, когда мы прилетим, стряхнем с него пылинки и…
Прайм перегнулся через ручку кресла:
- Да. Я скажу тебе больше: после всего, что мы уже выяснили, я точно знаю, где его искать. И знаю, почему он только теперь привёл в действие аннигилятор.
* * *
В той части планеты, куда опустился шаттл, занимался голубоватый рассвет. Атмосфера была прохладной; предутренняя дымка смягчала грани далёких предметов. Воздух не шевелился; каждый звук в этой всеобъемлющей тишине казался гигантским, резким, особенно чуждым.
Прайм первым сошёл с трапа шаттла, огляделся, и указал рукой, почти чёрной в неверном сумеречном свете:
- Нам туда. Точно приземлились…
Выступая из белесой полумглы, вдалеке проглядывался осевший, кособокий силуэт древней шахты космического моста. Углеродные лианы, свесившиеся с растущего поблизости дерева, почти оплели его своими толстыми вялыми ветвями. Перцептор на всякий случай ещё раз предупредил, чтобы остальные не вздумали трогать их руками или наступать на них – а лишь осторожно разрезали лазером.
Планетка была невелика, притяжение её было чуть слабее, чем у Кибертрона, потому шагалось легко. Прайм продолжал свой рассказ, начатый ещё в дороге:
- Десептиконы вошли в космический мост. Я слышал, как Шоквейв пожелал им удачи и энергии – и сказал, что следующий мост откроется через пять циклов. Едва Мегатрон и некоторые из его головорезов – кстати, и Сентинел был среди них – отправились в путь, мы кинулись в атаку на тех, кто остался. Мы долго выслеживали десептиконов и пытались увидеть хоть раз, как работает Космический мост… Тогда ещё не было центральной башни, её построили потом, незадолго до нашего крушения на Земле… Так вот: мы хотели выяснить, нельзя ли захватить мост – или, по крайней мере, догнав Мегатрона, вступить с ним в битву, пока он уязвим. Нас было больше… Завязалась перестрелка; где-то на четвёртом цикле мы пошли врукопашную. Шоквейв отступил, бросив остальных, и те позорно бежали. Космический мост впервые оказался в наших руках! Времени раздумывать, впрочем, не было… Я крикнул, чтобы Айронхайд и Трейл Брейкер остались у пульта – а сам с ребятами вбежал внутрь кольца. Нас перебросило… вон, прямо сюда, в это здание, которое перед вами. Мегатрон никак не ожидал нашего появления. Когда мы выскочили из дверей шахты… клянусь, я редко когда впоследствии видел его настолько растерянным и жалким. Дрались мы тогда… наверное, за всю нашу армию дрались. Мегатрон чудом унёс ноги в тот раз. Мы перебили почти треть его приспешников… К большому сожалению, Сентинела среди них не было. Мегатрон расправился с ним буквально за пару циклов до нашего прибытия.
- Вероятно, Сентинел попытался оспорить его лидерство, - предположила Элита.
- Кто знает, - пожал плечами Оптимус. – Мы нашли только разрозненные фрагменты, гм… его корпуса. Ну и, судя по разодранной роже Мегатрона, видимо, поспорили они не на шутку.
- Ну так, а… колонна? – с волнением спросил Уилджек.
- Я видел её, - сохраняя спокойствие в голосе, произнёс лидер автоботов. – Я просто не знал тогда, что это такое…
…На подходе к шахте моста он обернулся – и резко остановился. Остальные проследили за его взглядом: Перцептор, отстав, что-то рассматривал на земле.
- Перцептор!
- Бегу, Оптимус, бегу! Я сейчас! Здесь… Здесь… Короче, нам что-то хотят сказать!
- Кто? – возвращаясь, спросил Прайм. Остальные подтянулись за ним – оставаться близ моста было некомфортно.
Перцептор стоял, склонившись; на земле сидело студенистое существо с прозрачными мягкими рожками, напоминающее моллюска – но вместо сосудов внутри отчётливо просматривались провода, а вместо раковины на спине возвышалось нечто, походящее на крохотный монитор.
- Электронный шпион?! – поразилась Альел.
- Нет-нет, что ты! – замахал руками Перцептор. – Не трогай её… Это местный житель.
- Она… Они… разумные? – удивилась Элита.
- Вполне… Только все процессы у них протекают медленно. О, вот, смотрите!
Экран на спине существа зажёгся – и там появилось изображение тёмного продолговатого пятна – как будто кто-то пытался заснять инсектоида сквозь очень кривое и очень толстое грязное стекло.
- Они обмениваются информацией таким странным способом, - пояснил Перцептор.
- А что она хочет нам сказать? – спросил Джаз. – Перевести сумеешь?
В этот момент у Альел пискнул передатчик внутренней связи. Здесь? На Веградане?! Кто это может быть?
Она подняла взгляд – лампа передатчика мерцала на крыше кабины Уилджека, мигал огонёк в глубине стёкол Прайма.
Что происходит?
…Принять сигнал…
«По&о~ите св@%ит* <о%о##у/»
Купол напряжённой тишины разорвал голос Прайма:
- Помогите свалить колонну.
Все в молчании уставились на него.
- Так это она?! – опомнившись первым, спросил Джаз, ткнув пальцем в студенистую улитку. – Она посылала сигналы… всё это время?!
- Какую колонну? – не дождавшись ответа Прайма, встрял Уилджек. Он был взволнован до такой степени, что невозможно было понять, кого именно он спрашивает сейчас – Оптимуса или разумную улитку.
На экране у существа возникла шахта космического моста – и стала потихоньку приближаться. Потом кадр медленно и плавно растворился – и следом снова возникло размытое тёмное пятно.
- Видимо, она имеет в виду застывшую лиану, - посмотрев на экран, сказал Оптимус, по привычке взявшись рукой за маску. – Где-то совсем близко от приёмника космического моста.
- Зачем ей это нужно? – удивился Джаз.
- Очень нужно… Раз она так настойчиво посылала сигналы всё это время… - тихо произнесла Элита. – Оптимус, мы поможем ей?
- Если разберёмся, что к чему, и если сумеем помочь – конечно…
Долго искать не пришлось: закаменевшая лиана была всего одна. Она висела под небольшим углом, навалившись тяжёлым корпусом на торец шахты, постепенно продавливая её стену. Чтобы использовать естественное освещение планеты, десептиконы, выстроив приёмник, прорубили в нём несколько окон; одно из них теперь полностью скрылось за гигантской отвердевшей веткой.
Очистив себе путь с помощью лазеров (отрезанные от ствола ветви тут же теряли своё губительное свойство, и оставались вялой массой), автоботы подобрались к застывшему концу ветви. В самом низу был виден скол – и сквозь него, окружённый сетью трещин, просматривался тот самый продолговатый предмет, который сфотографировали сотрудники Отдела Дешифровки.
Но это была не колонна. Это была такая же улитка с экраном на спине – только замурованная в углеродном дереве.
Перцептор, приняв форму микроскопа, какое-то время изучал её, просвечивал жёлтым лучом окаменелости ветви – а потом произнёс с потрясением:
- Вы знаете… Она жива! Она просто не в состоянии выбраться… Но она жива!
- Три дека-цикла назад здесь наблюдалось сдвижение платформ… Планету слегка встряхнуло, - пояснил Оптимус. Видимо, к ней через скол попали частицы атмосферы. И она включилась…
- Давайте выпилим её оттуда! – предложил диверсант, поднимая руку с лазером. Оптимус немедленно остановил его:
- Нет, Джаз! Если ты выстрелишь, то убьёшь её. Лиана разлетится на осколки, и улитка погибнет.
И все одновременно, как по команде, повернулись к Уилджеку. Тот на глаз замерял высоту застывшей лианы – куда более напоминающей колонну, нежели миниатюрный пульт.
- Уилджек?
- Ну… Есть одна идея… Я постараюсь вернуть этой хреновине её первоначальное состояние. Только помогите мне втащить этот кусок в приёмник моста. В саму капсулу, я имею в виду.
Прайм сокрушённо покачал головой:
- Тогда после. У нас не так много времени, надо сперва найти пульт…
- Оптимус, - трансформируясь в робоформу, произнёс Перцептор, - я осмелюсь предположить, что пульт здесь. Ствол ужасно мутный, в нём ничего не разглядеть даже при просвечивании… Но дело ведь в том, что вот эти существа с экранами… Они живут на углеродных лианах. Они лазают по ним, как хотят! У них недостаточно веса для того, чтобы изменить молекулярную структуру дерева. Понимаете?
- Пульт попал внутрь! – Джаз радостно взмахнул рукой, зажал в кулаке прохладный утренний воздух планеты.
Оптимус посмотрел вниз, повернувшись через плечо – невдалеке на груде спиленных лиан сидела улитка, которая привела их на Веградан. Считав показания со своего хронометра и на всякий случай напомнив:
- Уилджек, ну, смотри у меня… - Прайм скомандовал:
- Ладно, ребята! Поможем.
Элита и Джаз, отойдя на некоторое расстояние, осторожно перепилили лиану лазерами чуть выше того места, где кончался её затвердевший конец; присоединившись к остальным, развернули горизонтально и понесли к распахнутому покривившемуся рту входа.
- Одного не понимаю, - с натугой пробормотал Перцептор, прижимая гладкий ствол к своему шлему, - пульт сам не тяжелее улитки…
- Учи физику, балбес! - хохотнул спереди Уилджек. – Не заполз же он туда самостоятельно! Его туда, скорее всего, зашвырнули…
Пока Уилджек, уместив закаменевшую колонну внутри приёмника Космического моста, производил необходимые вычисления, спорил с Перцептором и гонял Джаза к шаттлу за необходимыми деталями и веществами, Прайм, Элита и Альел внимательно осмотрели все лианы, спускавшиеся на землю с ближнего дерева. Все ветви были мягкими, живыми; казалось бы, это подтверждало безумную догадку, что им повезло, и пульт от губительного изобретения действительно находится там же, где и несчастная замурованная улитка. Однако же Альел никак не покидало чувство, будто Оптимус продолжает искать его – настойчиво и скрупулёзно проверяя всё на своём пути.
- Оптимус…
- А?
- Тебе тоже не верится, что… всё так просто? Что мы нашли его?
Оптимус поднял голову и долю астросекунды глядел на неё так, словно вовсе не понял вопроса. Ей стало не по себе: кто же знает, как действует на процессор здешняя атмосфера! Может быть, после смещения платформ…
- Нет, успокойся. Ему просто негде больше находиться.
- Но ты говорил, что видел его…
- Гм… Не хотелось бы вас расстраивать… Я перепутал его с улиткой. Чёрный экран, красная точка… Где у них пучок проводов под монитором.
- Оптимус! – упавшим голосом произнесла Элита.
Альел вдруг ощутила парадоксальную, безобразную радость от того, что они поставили на кон всё, что было – и через несколько циклов им суждено проиграть. И им, и, может статься, всей планете…
Может, пульт лежал где-нибудь там, в мастерской? В грязном стакане из-под энергона, на полке, снятой из дальнего шкафа, в столе, глубже дневника?.. А они помчались через сотни световых лет, купившись на вдохновенный бред Уилджека и оптический обман, которому безоговорочно доверился Прайм…
…Медлительное студенистое создание, покачивая монитором, с трудом заползало в перекошенное здание шахты.
Сколько же веры в чудо должно было быть в этой маленькой улитке – чтобы заставлять её раз за разом приползать сюда и отправлять сигнал… В никуда! В пустоту! – всё-таки надеясь, что кто-нибудь услышит, кто-нибудь прилетит, кто-нибудь поможет…
Вера в невозможное. Любовь?.. Кто же её знает…
Внезапно Альел выпрямилась. Стоп! Частота, на которой передавался сигнал… Старо-десептиконская частота!
Вот оно, есть!.. Откуда улитка могла считать её?..
Колонна там! О, Праймус… Конечно же, она там! Маленькая чёрная колонна с красной кнопкой посередине…
Прохладный воздух планеты показался ей жарким. Скорее, Уилджек! Мы, рискнувшие всем, самой жизнью – мы всё-таки в шаге от цели!
…Когда всё было готово, они встали полукольцом у приёмника. Уилджек заметно волновался, и потому начал стандартно:
- Я, конечно, не могу обещать, что всё получится…
Таким привычным и родным веяло от этой фразы, что невозможно было теперь и на мгновение усомниться в том, что всё получится.
- Включаем, - вполголоса произнёс Перцептор.
Щёлкнули одна за другой несколько кнопок, зашипели шланги, просунутые в приёмник.
- Сейчас… - едва сдерживая волнение, произнёс Уилджек; звук в его динамиках ощутимо плавал. – Через два-три цикла лиана станет мягкой… Тогда выключим подачу… откроем дверь… и заберём их оттуда… и улитку, и пульт…
Ток бежал по цепям так, словно они были ему тесны. Пошевелись – где-нибудь разорвётся. Они застыли, вперив взгляды в дверцы приёмника.
…И все, кроме Прайма, дёрнулись и вскрикнули от ужаса, когда изнутри в стену кабины раздался мощный глухой удар.
- Что это? – охнула Элита.
- Приготовить бластеры, - скомандовал Прайм.
На таймере под рукой Перцептора загорелся красный ноль. Шипение газов прекратилось. Перцептор поднял испуганные глаза – и, заручившись кивком Прайма, нажал кнопку открытия дверей.
Створки легко скользнули в стороны – и, выпав из вертикальной камеры, прямо к ногам автоботов обрушился массивный корпус мёртвого трансформера. Голова в посеревшем шлеме безвольно мотнулась вправо; царапая грязный пол шахты, со скрежетом упала рука. Элита вскрикнула, и бластер в её руке задрожал. Джаз и Альел невольно отступили на шаг. Перцептор с Уилджеком остались стоять у приёмника, как обездвиженные – не замечая ни чёрной колонны с красной кнопкой, откатившейся к стене, ни ожившей улитки, шевелящейся на дне приёмника.
Один только Оптимус спокойно и долго смотрел, не мигая, в мёртвые глаза упавшего ему под ноги робота. И лишь потом негромко произнёс:
- Вот мы и встретились, Сентинел Прайм.
* * *
- Сколько они живут?
- Да примерно столько же, сколько и мы…
Альел, не отрываясь, смотрела на улиток. Одна из них всё никак не верила, что жива и свободна. Вторая ползала вокруг, заботливо щупала её мягкими рожками – будто старалась обнять. Первая вяло, неторопливо ела мягкий толстый лист, прокусывая его и застывая на мгновение – словно хотела убедиться, что это происходит с ней на самом деле. Лист, спешно сбегав куда-то за стены шахты, принёс Перцептор.
- А знаете, похоже, будто первая порывается нам что-то сказать, а вторая пытается её удержать, убеждает, что сил ещё мало, - с умилением произнёс Перцептор.
- Какая чушь, - хмыкнула Альел.
- Нет, Альел, - повернув голову, сказал Прайм. Он стоял у окна, сжимая в руке чёрный пульт с кнопкой, и не смотрел на улиток - но реплика разведчицы заставила его включиться в диалог. – Нет, очень может быть. У этой, первой, должна быть запись. И я очень хочу её посмотреть…
Спасённая улитка жевала лист; вторая продолжала ласково трогать её своими гибкими рожками.
Альел поднялась и молча отошла к противоположной стене – туда, где лежал внушительный корпус Сентинела Прайма.
Даже сейчас – с пропоротой выстрелами обшивкой, с развороченным бедром, разбитым стеклом кабины, лишившийся одной из лестниц, одной из боковин борта – он выглядел совершенной боевой машиной. Мощный, гордый в самой своей смерти, он лежал, вытянувшись, со смотрящими врозь ступнями – и пугал Альел. Элита, вернувшись в шаттл, достала откуда-то кусок старого тента и прикрыла Сентинелу лицо. Она оказалась самой смелой: из всех присутствующих она одна не побоялась признать открыто, что Сентинел страшит её даже мёртвый.
Альел смолчала. С тентом на лице Сентинел был ещё более ужасен – никак не пропадало ощущение, что он лишь притворяется, лишь ждёт, когда все они отвернутся, чтобы нанести со спины сокрушительный смертельный удар. Может быть, именно поэтому она то и дело кидала взгляд на недвижный серый корпус у дальней стены.
Что произошло здесь – почти пять тысяч лет назад? Предатель погиб от руки Мегатрона. Скорее всего, выстрел настиг его вон там, у окна. Толкнул в проём – и Сентинел оказался в лиане. Она приняла его – и сомкнула свои каменные объятья…
Если Мегатрон не застрелил его – а повреждения говорят о том, что Мегатрон всё-таки промазал – Сентинел какое-то время ещё функционировал, скованный этой лианой. Может быть, даже - пока не закончилась энергия. Какой ужасный конец… И какой подходящий конец для предателя!
Она с ненавистью посмотрела на его кастеты. Два зубца правого были погнуты, третий – обломан. Переползла взглядом по руке на корпус, отметила рваные гидравлические шланги, сиротливо торчащую ось без колеса…
Ненависть и страх… Торжество и радость. И вместе с тем – жалость…
Жалость к предателю? К самому факту его смерти? Как такое могло случиться?
Альел знала: виновата Талимна. Глупая робкая женщина! Вот кого ей на самом-то деле жаль сейчас, надо полагать…
- Ребята, - взволнованно сказал Уилджек, - а ну бегом сюда. Кажется, наша зверушка включает запись!
Они сгрудились вокруг улиток. Первая развернулась, качнула своим монитором, слегка завалив его набок. Не было сомнений в том, что она понимает если не всё происходящее в этой шахте – то, по крайней мере, желание её спасителей узнать, что случилось здесь, на этом самом месте, много тысяч лет тому назад.
Экран плавно загорелся – и на нём чётко, ясно высветилась белая фигура Мегатрона…
…Он обернулся; красные глаза зло сверкали из-под сдвинутых пластин:
- Всё кончено, Сентинел. Я предупреждал тебя: не смей вставать поперёк моего пути! Я уничтожу тебя. Я с превеликим удовольствием тебя уничтожу – как только разделаюсь с Оптимусом Праймом!
Сентинел сидел у самого приёмника – руки и ноги его были скованы, отломаны мелкие детали. Он молчал и казался безучастным – только руки его, скрученные за спиной, время от времени чуть подёргивались; он перебирал пальцами.
Мегатрон ткнул ему в лицо чёрный кулак с зажатым в нём пультом:
- Что, думал, твоя взяла? Думал, я не слежу за каждым твоим шагом, каждым выхлопом, Сентинел? Какая впечатляющая наивность! Я говорил однажды: ещё никому не удавалось перехитрить вождя десептиконов!
Сентинел разомкнул губы; устало, почти буднично произнёс:
- Будь ты проклят, Мегатрон.
Тот захохотал:
- Да, да, да! Проклинай меня! Это самый изысканный, самый желанный комплимент! Жалкое сотрясение воздуха – вот и всё, что ты можешь теперь, автобот! Пульт - в моих руках!
На экране за спиной Мегатрона замаячила тень Шоквейва.
- Мегатрон!
Тот отвернулся – и Сентинел, воспользовавшись этим, наклонился всем корпусом вперёд, сделал несколько резких, интенсивных движений руками. Пальцы его продолжали что-то перебирать; на пол срывались редкие капли. Внезапно одно из колец, сжимавших руки Прайма, ослабло – и тот, быстро прислонившись к стене, очень осторожно спустил его на пол – так, чтобы не раздался звук падения.
- Мегатрон! Отступил согласно приказу. До открытия Космического моста осталось два цикла. Автоботы сражаются.
- Прикажи оставшимся десептиконам немедленно покинуть поле боя! Мне нужно, чтобы Прайм со своим автохламом успел залезть в Космический мост!
- Будет сделано, Мегатрон.
Экран потух; Мегатрон обернулся и, сжимая в кулаке пульт, приблизился к Сентинелу. Он шёл медленно, молча, с каким-то особым наслаждением опуская полированные ступни с заострёнными углами носков на плиты пола. Остановившись в шаге от пленника, он злорадно ухмыльнулся – и резко, неожиданно, с силой ударил Сентинела ногой в грудь. Тот громко вскрикнул от боли, захрипел, изо рта потекла смазка.
- Кусок шлака, - прошипел Мегатрон, наклоняясь и хватая его свободной рукой за шейное сочленение. – Ты в самом деле решил перехитрить меня? Меня, Мегатрона?
Десептикон выпрямился – и пленник получил новый удар ногой. На этот раз скользящий, острым выступом носка по лицу. Сентинел вздрогнул всем телом, протяжно застонал.
- Кричи, кричи, - процедил Мегатрон, почти не раскрывая рта. – Никто не услышит. Только не вырубайся прежде, чем глупый Оптимус сядет в мою ловушку – и я прихлопну его, как надоедливого инсектоида! Прихлопну, можно сказать, твоими руками, Сентинел. Смотри на это! Гордись своим изобретением! Оно подарит мне власть над всей Вселенной!
Сентинел выплюнул смазку, с трудом проговорил:
- Ты никогда не будешь править Вселенной, Мегатрон.
Тот сделал вид, что изумлён:
- Да-а? Вот как? Неужели! Позвольте вас спросить: не вы ли собираетесь ею править? Тебе не кажется, придурок, что это твой план потерпел сегодня поражение, а не мой? Активируй датчики и пойми наконец, что ты проиграл! Я уничтожу тебя, уничтожу Оптимуса, перестреляю вас всех, и никто не сможет остановить меня! Ты пожертвовал Космическим мостом ради того, чтобы добиться моей гибели? Готов был отдать свою ржавую жизнь ради победы автоботов? О, какое благородство! Какая дальновидность! Да только пульт от твоей смертельной машинки – вот он, у меня в руках! Попробуй, отними!
На экране возник Шоквейв:
- Мегатрон! Автоботы захватили мост. Они входят внутрь.
Десептикон кинулся к панели управления:
- Как только войдут - запускай! Быстро! Запускай мост!
- Автоматический запуск моста через десять астросекунд. Девять. Восемь.
- Давай, Шоквейв, ну же, давай!..
Он пригнулся к экрану, оттопырил локоть правой руки, сжимавшей пульт. Ослеплённый своей ненавистью, жаждущий такой близкой, такой желанной победы, он не видел и не слышал, как за его спиной полетели на пол разомкнутые кольца – и пленник, собрав оставшиеся силы, поднялся во весь свой гигантский рост. Ещё миг, ещё движение куда-то вбок, в неосвещённый угол шахты – и в руке его сверкнул широкий обоюдоострый меч.
Лишь тогда звук рассыпавшихся оков достиг процессора Мегатрона. Он успел обернуться – но лишь затем, чтобы увидеть, как один точный удар сметает пушку с его руки, а второй – выбивает из кулака пульт. Уловить датчиками хриплый крик:
- Во имя Кибертрона! - и новый взмах меча.
Мегатрон ушёл от удара, нырнув вниз; резким апперкотом пошатнул обессиленного Сентинела и, оттолкнув от себя, швырнул на пол. Кинулся к пульту – но, едва не напоровшись на выросшее перед грудью острие, в последний миг обошёл меч и рухнул на пол.
- Мегатрон! – раздался сверху голос Шоквейва. – Космический мост открыт! Автоботы отправляются! Действуйте, повелитель!
Мегатрон изогнулся; подбросив себя в воздух, всем телом упал на руку Сентинела, сжимавшую меч – и рывком направил острие тому в бедро. Сентинел вскрикнул, разжал пальцы; Мегатрон выдрал меч из его ослабевших рук и замахнулся, целясь в грудь. Но Прайму хватило сил резко оттолкнуть его ногой; Мегатрон ударился головой об угол стойки управления и на короткий миг потерял контроль над своим корпусом. Сентинелу оказалось достаточно этого, чтобы отобрать у него меч и, повалившись на колено, схватить пульт. Но в тот же миг десептикон очнулся и, закричав, с остервенением бросился на автобота. Удар – и пульт, выбитый из его пальцев, покатился по полу прямо к ногам Мегатрона. Тот схватил его, сжал - и вдавил большой палец в безучастную податливую кнопку.
- Нет! – непроизвольно вскрикнул Сентинел.
- Да! – беснуясь от восторга, заорал ему в лицо Мегатрон. – Да, да, да!
Не было и не могло быть никакого логического объяснения тому, откуда взялись силы у истерзанного, избитого, едва функционирующего робота. Но случилось то, что случилось: Сентинел, в одно движение вскочив с пола, ударил Мегатрона кулаком по лицу, выдрал у него из рук пульт – и, в два прыжка преодолев пространство, швырнул тот в студенистую лиану, висящую снаружи у раскрытого окна. Пульт, остановленный её вязкой глубиной, замер на мгновение – и стал медленно тонуть внутри ствола, плавно, сантиметр за сантиметром, опускаясь вниз. Лиана оставалась мягкой.
- Нет! – беззвучно дрогнули губы Сентинела.
Он обернулся: Мегатрон за его спиной совершал дикий скачок к своей отлетевшей пушке; на приёмнике космического моста переливался индикатор загрузки.
Автоботам во главе с Оптимусом оставалось не более семи астросекунд до телепортации в ноль.
Сентинел Прайм, оттолкнувшись от пола, вылетел вперёд и вверх – и, перемахнув через низкий подоконник, рухнул прямо в липкую массу висящей лианы.
Выстрел Мегатрона настиг его спустя ничтожную долю астросекунды. Но струя жёлтого огня, вылетевшая из дула пушки, разлетелась в фотонную пыль, ударившись в твёрдую преграду. И теперь уже Мегатрону пришло время неистово орать от бессилия.
- А-а… А-а! Нет!..
Снизу, заслышав крики и шум, бежали десептиконы.
Приёмник космического моста победно мигал, оповещая о благополучном прибытии груза.
…Изображение на маленьком экране постепенно меркло.
* * *
До возвращения на Кибертрон оставалось четыре цикла. Альел ещё никогда так остро не желала как можно скорее покинуть обтекаемый корпус шаттла, как теперь. Ей было тесно в нём. Впрочем, ей сейчас было тесно даже в своём собственном корпусе. И, скорее всего, не ей одной.
Случается, что в стройный ряд мыслей вдруг ворвётся маленький ошалелый вирус – и мчится сквозь все рабочие процессы, прилепляясь к каждому запущенному приложению, к каждому файлу разума и памяти. Так случилось и теперь. Весь полёт с Веградана её не покидал маленький вирус в кодировке страха: «он там, в грузовом отсеке».
Сквозь мириады ослепительно сияющих молчаливых звёзд, сквозь призраки былого, сквозь безвоздушную тьму они везли в грузовом отсеке шаттла корпус седьмого Прайма. Они возвращали Родине героя.
Проклятого и забытого ею, как величайшего предателя.
Альел всё вспоминала, как стояли они, потрясённые, у потухшего экрана улитки. Как Оптимус первым нарушил безмолвие общей боли – отошёл к окну, прислонился головой к стене, на миг закрыл глаза ладонью. Какими неестественно резкими, незавершёнными вдруг стали его движения; как, тяжело ступая по грязным плитам, он приблизился к погибшему автоботу и опустился перед ним на одно колено. Как, чуть помедлив, протянул руку и снял тент, скрывавший лицо мертвеца.
- Прости нас, Сентинел. Прости нас всех.
Оптимус всё стоял и стоял перед ним, склонившись, склонив голову – а потом осторожно положил ладонь на выступающий шов: стык грудных пластин, стёкол кабины. Элита, заметив это движение, подняла голову. Прайм, придержав второй рукой левую половину, разомкнул пластины. Развернул их в стороны – и открыл грудной отсек Сентинела. Отщёлкнул клеммы, вынул помятый защитный блок; осторожно опустил кисть в образовавшуюся полость, провёл пальцем – нет ли грязи или комков засохшей смазки. Элита поспешно подошла к Прайму, нагнулась, положила ладонь на его руку и сильно сжала:
- Оптимус, не смей…
- Он был Хранителем до меня… Возможно, Матрица…
- Не смей! – громче и резче повторила Элита. – Я понимаю тебя… У нас у всех шок, и я отлично тебя понимаю… Но пойми и ты: то, что он спас тебя от гибели, ещё ничего не доказывает. И слова Мегатрона – это, может быть, лишь догадки! Оптимус, ты не был рядом в тот вечер, когда Сентинел признал, что предал автоботов! И я не знаю, в какой из этих раз он солгал! Он погиб, Оптимус, погиб пять тысяч лет назад – так оставь в покое его искру... Не надо ничего менять. Не надо ворошить прошлое. И тем более – пытаться его изменить...
Оптимус долго молчал.
- Наверное, ты права, Элита. Как ни больно – но лучше оставить всё, как есть.
…Альел размышляла, запуская процессы анализа сквозь въедливый вирус, неустанно твердящий, что Сентинел здесь, чуть дальше и чуть ниже их, в грузовом отсеке шаттла. О том, что отключить аннигилятор – если Уилджек не врёт – действительно можно, только вставив на место управляющую колонну. И о том, что, если бы всё происходило не на Веградане, у Сентинела не оказалось бы в распоряжении пары астросекунд, которые в итоге позволили ему спасти автоботов. Приказ об активации устройства, поданный нажатием красной кнопки, не успел пройти. А новый – об уничтожении колонны – так и не сорвался в пространство. Ведь колонна формально осталась цела…
Счастье, что Сентинел знал о свойствах углеродных лиан.
Но почему Мегатрон не вернулся за пультом потом? И почему, если он так тщательно следил за каждым шагом Сентинела, тайная мастерская последнего осталась не тронутой?
И почему, наконец, история пишется лишь однажды? Теперь, как бы ни хотелось, они уже не в состоянии заменить устаревшую версию файла свежей. И никто не в состоянии. Для всех Сентинел был и останется предателем. Хотя своей нынешней мирной жизнью они в чём-то обязаны и ему…
Просто… Слишком много веков прошло. Гибкая ветвь истории, вобравшая в себя начало войны с Мегатроном, давно закаменела. Едва ли удастся повернуть процесс вспять.
…По прибытии на Кибертрон Уилджек и Джаз помчались в мастерскую Сентинела – откуда вскоре пришёл рапорт главнокомандующему об успешном завершении операции. Колонна была вставлена на место, аннигилятор отключен – и непосредственно после этого уничтожен. Оптимус, ещё до отправления на Веградан отдавший приказ о приостановке действия абсолютно всех космических мостов, разослал распоряжение об их тестовом запуске с грузами, не представляющими ценности. Элите была поручена миссия дипломатических переговоров с директоратом Центрального Бюро Захоронений. Оптимус намеревался поместить корпус Сентинела в пустующую ячейку Гробницы Праймов – ни больше, ни меньше.
Альел было предписано отправиться вместе с Элитой. Но та отказалась от помощи, отшутившись: мол, постарается как-нибудь обойтись без услуг снайпера.
Альел получила увольнительную.
И поехала к Талимне.
* * *
Приглашённых было куда больше, чем ожидала Альел – Оптимус посчитал нужным оповестить о результатах поездки почти всех, кто знал Сентинела лично. Интересно, догадывается ли он, что какая-то часть из них пришла на похороны вовсе не проститься с незаслуженно забытым героем? А просто потому, что такого развлечения им больше не предложит никто и нигде. Мёртвый трансформер, извлечённый из алмазоподобного ствола… Великолепно сохранённый! Как будто только что убили. Фантастическое зрелище…
Может, Прайм и догадывается. Но, как обычно, молчит.
Талимна стояла близко-близко, почти прижавшись к ней, и Альел держала её под руку. Сентинел, лежавший на прощальной платформе из чёрного мрамора, в приглушённом освещении похоронного зала казался слишком живым. Робкие возражения рассудка – взгляни, металл его корпуса посерел, погасли оптические датчики, навеки застыли их диафрагмы – без остатка сокрушала мощь старого воина. Она ощущалась, она почти улавливалась датчиками: как будто корпус Сентинела испускал в пространство зала её волны. Теперь Альел точно знала, отчего таким грозным и величественным – пугающе величественным – с самого начала казался ей этот мёртвый автобот. Жизнь живётся один раз. Но тому, кто положил её на алтарь войны во имя жизни своих братьев – не указ досужие домыслы, собранные в томах энциклопедий. История никого ничему не учит… Учат те, кто её вершат.
В конце концов… В данном случае справедливость восторжествовала. И пусть не весь Кибертрон, а лишь некоторые жители планеты узнали правду о самоотверженном герое – они всё же её узнали.
Что становится с искрой трансформера после смерти? Обрела ли искра Сентинела покой? Или, может быть, сейчас, в этом зале, присутствует не только внешняя его оболочка, но и…
Нет-нет, пустяки и глупости.
Отзвучала печальная и грозная музыка, и Оптимус, сделав шаг вперёд, развернулся к присутствующим:
- Друзья мои, автоботы… И я, и все, кто присутствует здесь, не единожды за долгие годы войны провожали в последний путь и своих соратников, и своих близких друзей. Горько было прощаться с ними – но в искрах наших горела надежда, что их гибель не была напрасной. Ведь погибали они во имя мирного Кибертрона, во имя нас с вами. И сегодня, в этот скорбный час прощания, вершится суд над одной из величайших ошибок нашего прошлого. Но это… счастливый, это радостный суд! Тот, кого все эти века несправедливо обвиняли в страшном предательстве, никогда его не совершал. Наша Родина обрела ещё одного героя, чьё имя впишет отныне в золотые страницы своей вечной памяти. Как счастлив я произносить сегодня перед всеми вами эти слова: Сентинел Прайм оставался верен автоботам. Он был верен нам до конца – героического конца, достойного одного из лучших представителей нашей расы. В трудный час он, не дрогнув, пожертвовал своей жизнью ради нашей победы…
Он говорил, жестикулируя, слегка поворачивая то голову, то корпус. Тень его скользила по мраморной платформе, и на низких скошенных бортах, инкрустированных рубинами, в такт его движениям переливались загадочные огни. И, быть может, от этого всем, стоящим в похоронном зале, чудилось, что Сентинел слушал слова собрата – и слышал их.
Когда иссякли речи, все по очереди стали подходить к лежащему на платформе роботу. Кто-то касался его плеча, кто-то – застывшей огромной руки, вытянутой вдоль посеревшего корпуса. Альел не знала, о чём каждый из них думал в эту минуту – лишь с грустью сознавала: не все верят в то, что старому мифу о Сентинеле Прайме надлежит отныне рухнуть навсегда. Какие слова его в действительности были ложью? Те, что были сказаны лучшему другу Кибо, Элите и Талимне? Или те, что он сказал Мегатрону? Почему проект космического моста всё же попал в руки десептиконов?
Нет, вопросов не стало меньше…
Но, как бы там ни было, всё, что открылось, открылось не зря.
Талимна подошла одной из последних; склонив голову, какое-то время смотрела в застывшее металлическое лицо, опершись о низкий борт с драгоценными камнями. Потом тихо сказала:
- Сентинел… Друг мой…
Оторвала пальцы от бортика и взяла тяжёлую, безучастную ладонь Сентинела в свои ладони. Чуть приподняла, крепко-крепко сжала – и произнесла едва слышно:
- Прощай.
Не выпуская его руки, сделала шажок вдоль платформы, наклонилась – и прикоснулась губами к выступу шлема возле его щеки.
И вдруг – громко, пронзительно ахнула; резко выпрямилась, разжала руки. Альел и Оптимус, стоявшие ближе других, кинулись к ней. Альел, подбегая, бросила быстрый взгляд на Сентинела – и, не удержавшись, вскрикнула сама. Мёртвые глаза автобота ожили: в глубине всё отчётливей, всё сильнее разгорался синий свет. По всему корпусу пронёсся лёгкий треск – и серый металл сам собой начал приобретать яркий, живой красный оттенок.
Приглашённые охнули, пришли в движение.
- Назад! – громко скомандовал Оптимус.
Альел и Талимна замерли в шаге от платформы; Оптимус спешно оттолкнул их рукой:
– Все назад! – и, взявшись за скошенные пластины кабины Сентинела, в одно движение раскрыл его грудной отсек.
- Оптимус, нет! – завопила Элита.
Но тот, не слушая, распахнул створки своей кабины, вырвал из груди Матрицу лидерства и со всей силы всадил её в грудь Сентинела Прайма.
Матрица полыхнула, окатив весь отсек ярчайшим голубым светом. И, к полному ужасу всех присутствующих, Сентинел Прайм, издав короткий крик, вцепился руками в борта платформы – а затем рывком сел на ней. Все оторопели; пожилая служащая Похоронного Комплекса, потеряв контроль над системами штатного функционирования, сползла по стене.
Оптимус, невольно отступивший на пару шагов, сделал движение в сторону платформы, собрался что-то сказать – но не успел. Ещё мгновение назад такой недвижный и такой безучастный Сентинел теперь в один прыжок соскочил с платформы, бросился на своего спасителя и, повалив его на пол, замахнулся огромным кулаком.
- Сентинел, стой! – перекрывая стон общей паники, закричал тот. – Это же я, Оптимус Прайм!
Кулак с блеснувшими зубцами кастета замер в нескольких сантиметрах от его лица. Сентинел отвёл руку:
- Оптимус?!
Голос его почти сплошь состоял из хрипа динамиков и треска неисправного вокалайзера; было непросто вычленить из этого шума осмысленные звуки.
- Оптимус!.. Слава арку, ты цел!..
Сентинел поднялся во весь рост; Оптимус встал с пола вслед за ним. Расширенные до предела диафрагмы датчиков старшего Прайма глядели куда-то правее и выше головы лидера автоботов; подле плеча искрил надорванный провод. Он оглянулся, обвёл помещение расфокусированным взглядом, спросил изуродованным хриплым голосом:
- Что это?.. Где мы?.. Где Мегатрон?..
Оптимус осторожно шагнул к нему:
- Сентинел… Не торопись… Вспомни.
Тот устремил на него невидящий взгляд – и вдруг дёрнулся:
- Подожди… Колонна!
- Ты бросил её в лиану.
- И она… Постой!... Я же… Я…
- Сентинел, - очень тихо, и очень явственно в наступившем молчании, сказал Оптимус. - Ты прыгнул вслед за нею. Лиана отвердела. Ты провёл в ней… долгое время. Постарайся понять, что я скажу… Прошло почти пять тысяч лет, Сентинел.
- Что? – негромко выпустил тот сквозь испорченный динамик. – Пять тысяч лет?!
- Именно так, - кивнул младший Прайм.
Сентинел растерянно переступил на месте, сделал неопределённый жест рукой – и вдруг резко вытянулся, вскинул голову:
- Война… Война?!
- Война окончена, - успокоил Оптимус. – Автоботы победили.
За краешком правого стекла у Сентинела мигала лампа – сигнал перегрева систем. Он пошевелился вновь, шагнул вперёд – и пошатнулся. Оптимус бережно поддержал его под руку, заметив, как вспыхнула вторая сигнальная лампа перегрузки. Но Матрица в его груди теплилась привычным мягким светом: несмотря на явные сбои в цепях, Сентинел уже мог функционировать сам по себе, без неё.
- А… Мегатрон?.. – взволнованно спросил бывший лидер автоботов.
- Мегатрон повержен.
- Оптимус, - взглянув тому в лицо, тяжело захрипел Сентинел, – знаю, ты вряд ли поверишь мне… но я собирался уничтожить его!.. Я не мог допустить, чтобы он правил Кибертроном... И я… я лишь притворялся его союзником… Это правда!
- Ты спас мне жизнь, - веско произнёс Прайм. – Это говорит само за себя.
Но в голосе его Альел без труда уловила прохладный оттенок.
- И теперь… - глядя в глаза воскресшему автоботу, продолжил Оптимус, - как бы там ни было, теперь ты с нами. Ты вернулся домой, старый друг. Добро пожаловать на мирный Кибертрон, Сентинел Прайм!
* * *
- Нет, нет, пожалуйста! Ну, неужели невозможно подождать ещё хотя бы пару сотен циклов?
- Пару сотен? Вы в своем уме?
- Он ещё слишком слаб… И многие важные узлы нуждаются в немедленной замене! Поймите же, наконец! У него почти полностью выведен из строя вокалайзер! Ему больно говорить!..
Они препирались на весь этаж: шумный красно-белый врач Ред Алерт, перегородивший вход в ремзону, и невысокий автобот цвета некрашеной стали. Альел узнала его издалека: это был старший следователь по делу о гибели трансформеров и исчезновении грузов в космических мостах – до того, как расследование поручили им с Джазом.
Заслышав их шаги по коридору, и он, и медик замолчали и взглянули в их сторону. Первым, на пару шагов опережая её, Джаза, Уилджека, Перцептора и Элиту с сестрой, шёл Оптимус; завидев его, Ред Алерт сердито покачал головой:
- Ну конечно, я так и знал. Ни элементарного сочувствия, ни элементарной совести!
- Перестань, - примиряющее похлопал его по плечу Оптимус. – Ты же сам понимаешь, нам необходимо допросить его сейчас, пока он ещё не окончательно пришёл в себя – и не выяснил, что нам известно, а что нет.
- Учтите, я сообщу ему, что он может отказаться отвечать на ваши вопросы – по медицинским показаниям! – Ред Алерт сдавал свои позиции крайне неохотно.
- Не имеете права! – возмутился следователь. – Не то пойдёте по делу, как соучастник. Речь о государственной безопасности!
Ред Алерт темпераментными жестами рук дал понять Прайму, что не собирается дискутировать с идиотом. Прайм вежливо кивнул – и, аккуратно отстранив врача рукой, вошёл в отсек.
Сентинел лежал на спине, зафиксированный на высокой панели неотложного ремонта, и Фёст Эйд, главный врач правительственной ремзоны, ковырял инструментом под его кабиной, зажимая левой рукой вытащенные наружу провода. Он не сразу отреагировал на их появление – лишь когда в отсек набились все пришедшие роботы, поднял голову и одарил их не самым дружелюбным взглядом.
- Фёст Эйд, добрый день, - выдвигаясь вперёд, начал Оптимус, - нам необходимо поговорить с Сентинелом Праймом. Задать ему несколько вопросов – если, конечно, он в состоянии будет на них ответить…
Сентинел осторожно повернул голову:
- Я готов…
Вокалайзер его практически не работал; несмотря на замененные динамики, он сильно хрипел при каждом звуке.
Альел была уверена, что это следствие не столько веков, проведённых внутри лианы, сколько того удара в грудь, которым его наградил Мегатрон. И тогда говорить ему в самом деле больно, ведь крошки металла режут чувствительные мембраны, а с каждым произнесённым словом тает функциональность разбитого блока.
Да, его встретили, как героя. Но допрашивать будут, как преступника. Какая ирония...
Фёст Эйд, не говоря ни слова, скрепил провода разноцветными зажимами, уложил внутрь полости. Нажал ногой на педаль – панель медленно и плавно повернулась, трансформировалась в просторное кресло с широкими подлокотниками. Медик протянул палец к колёсику, поворотом которого убирались прочные скобы фиксации, но неслышно подошедшая сзади Элита молча тронула его за локтевой шарнир – и предплечья Сентинела, полулежащего в кресле, остались надёжно прижаты скобами к подлокотникам.
Неброский стальной автобот подошёл к старому воину, сел на придвинутый круглый табурет, вынул из бардачка тонкий ноутбук; лёгким, заметным только Альел и Джазу, движением включил диктофон – и побежала лента сухих фраз, лишённых окраски:
- Итак, начнём, пожалуй, с того, что я представлюсь. Моё имя – Нилнат Кроун, я являюсь старшим следователем прокуратуры сектора 21-19. Настоятельно советую вам быть откровенным в своих ответах, хоть и напоминаю, что вы имеете право…
Сентинел не слушал его. Взгляд его ярких глаз был ясным и осмысленным – но в эти несколько мгновений обращён он был совсем не на серого следователя с диктофоном в боковом отсеке, а на стоящую у самой двери Талимну. Альел со своего места не могла видеть её лица – но мысль о том, что сейчас эти двое смотрят друг другу в глаза, наполняла её искру отблеском какого-то гармоничного, давным-давно истреблённого войной чувства.
…Четыре астросекунды после пяти тысяч лет – много это или мало?..
- Вы готовы отвечать на вопросы, Сентинел Прайм?
- Да.
- Хорошо. Итак, расскажите, пожалуйста, вкратце, чем вы занимались после того, как перешли на сторону десептиконов?
Сентинел смерил его недовольным взглядом:
- Я никогда не переходил на сторону десептиконов.
- Ну, хорошо. Если вам удобнее общаться в другой терминологии – давайте попробуем так. Как вы сами квалифицируете свои действия?
Он ответил не сразу – очевидно, искал более ёмкое и точное определение:
- Неудавшаяся диверсия.
- Понятно. Расскажите, пожалуйста, поподробнее…
- Я собирался уничтожить Мегатрона, но, к сожалению, мой план потерпел поражение.
- Ясно. А Космический мост – это ведь ваше изобретение, верно?
- Да. Моё.
- Ага, ага… Но как же так получилось, что оно угодило в руки десептиконов, если вы утверждаете, что не переходили на их сторону? Они отняли его силой?
- Нет.
- Тогда как?
- Я отдал его сам.
- Простите, но логика этих поступков…
Сентинел хотел остановить его жестом руки; шевельнул кистью – и, вспомнив, что прикован к креслу, точно пленный, сердито свёл брови, слегка качнул головой:
- Подождите. Я объясню. Всё началось несколько раньше… Мне был дан дельный совет, которого я, увы, не послушался. Перед самым началом войны я спроектировал космический мост. Я рассказал о своём изобретении Альфа Триону, но он не поддержал мою идею. Посоветовал мне остановиться. Но мне казалось тогда, что моё изобретение в безопасности. Я отложил постройку самого моста, но не прекратил работу над проектом. После разговора с Альфа Трионом я для большей – как мне представлялось – безопасности разработал Антимост. На тот случай, если чертежи будут украдены… Смысл этого устройства в том, что оно способно аннигилировать материю, перемещаемую по космическому мосту…
- Угу, угу…
- Но я недооценил десептиконов. Они выследили меня, и Мегатрон ворвался прямо в мою мастерскую. Я очень рассердился тогда. И на него, и на себя… И решил на свой страх и риск подыграть ему. Я понимал, что Космический мост теперь так или иначе всё равно окажется в руках десептиконов. Если я буду противиться, меня убьют – а, оставшись в живых, я сумею нанести удар, когда противник потеряет бдительность. Я был слишком самонадеянным. За что и поплатился… Тогда, в тот раз, я сумел убедить Мегатрона в том, что я его союзник. Я собирался тайно сообщить Альфа Триону о том, что задумал – и действовать, обеспечив себе тыл. Я думал, удача улыбнулась мне. Увы... Разговор с Мегатроном, к несчастью, оказался записан автоботами. Меня объявили предателем. Разразился скандал. И я уже ничего не смог поделать. Меня вынудили играть выбранную роль дальше. Тогда-то я понял, как я заблуждался… И осознал, что, не имея никакого прикрытия, я смогу осуществить задуманное скорее всего лишь ценой своей жизни.
- А что вы хотели сделать?
- Заманить десептиконов в космический мост – всех сразу, всё высшее руководство, во главе с Мегатроном – и уничтожить.
- И… что же вам помешало осуществить ваш план?
Сентинел грустно усмехнулся:
- Я же сказал. Моя самонадеянность. Я действительно в скором времени приготовил ловушку, и десептиконы в неё попались. Мы все вошли в космический мост, чтобы отправиться на Веградан. До этого я летал туда на шаттле, руководил постройкой шахты и приёмника… Изучил флору и фауну. Сумел обстоятельно доказать Мегатрону, что там много стабильной энергии, которую можно получать из разных источников, не вступая в конфликт с аборигенами… Так вот, мы вошли в космический мост. Я взял с собой колонну… То есть, пусковое устройство Антимоста. Я держал её в руках, намереваясь нажать на кнопку, как только космический мост закроется и мы должны будем отправиться в путь сквозь пространство. Может быть, Мегатрон и верил мне… Но другие десептиконы были начеку. Саундвэйв заметил, что я сжимаю в кулаке колонну. Он подошёл ко мне со спины и какое-то время стоял вблизи, не двигаясь…
- О чём ты думал в этот момент? – негромко вставил Оптимус.
- О том, что мне нельзя оборачиваться. Надо вести себя так, словно всё в порядке… И о том, в какой момент нажимать на кнопку, чтобы аннигиляция настигла нас на гребне моста – это было бы вернее всего…
Оптимус качнул головой:
- Теперь ясно.
Джаз переглянулся с Альел. Она кивнула ему: глупо попался, правда. Хотя в то время, наверное, ещё далеко не каждый десептикон был в курсе, что Саундвэйв способен не только уловить, но и расшифровать импульсы тока в процессоре трансформера. И уж тем более – в такой острой ситуации, когда мысли можно считывать, как с экрана…
- Дальше? – учтиво потребовал стальной Нилнат.
- Собственно, всё… на меня бросились с трёх сторон прежде, чем я успел понять, что происходит. Вышибли из рук колонну… Мы благополучно телепортировались на Веградан. Мегатрон отдал приказ всем срочно осмотреть окрестности шахты – на случай, если здесь засада. И почти тут же с ним связался Шоквейв. Сказал, что автоботы во главе с Оптимусом пытаются захватить космический мост. Мегатрон расхохотался и отдал приказ сдать мост почти без боя. Чтобы автоботы вошли внутрь…
Сентинел замолчал; за стеклами, сообщая о перегрузке систем, мутно замигали обе сигнальные лампы. Видно было, что разговор волнует старого автобота; но следователь безжалостно напомнил:
- Дальше…
- Честное слово, я не знаю, как они догадались про Антимост. Я хранил его в строжайшем секрете… Но они знали всё, что требовалось. То есть… Мегатрон знал самое главное: нужно нажать на кнопку, когда автоботы окажутся внутри моста. Он издевался надо мной. Хотел, чтобы я стал свидетелем их гибели. Сказать, что я был в отчаянии – это мало что сказать… По счастью, у меня была с собой зарядная капсула от окисляющей винтовки. Я был скован металлическими кольцами по рукам и ногам… Мегатрон периодически отворачивался от меня. Мне удалось достать капсулу из бокового отсека и развинтить её. Осторожно сцеживая заряд на кольца, я постепенно сумел освободиться. И, когда Мегатрон повернулся ко мне спиной, попытался убить его – или хотя бы отобрать колонну на эти несколько циклов…
Он замолчал и опустил взгляд, прохрипел тихо и тяжело:
- Мне не удалось и этого. Мегатрон нажал на кнопку. Я выхватил у него колонну… Уничтожать её не было смысла: в таком случае Антимост сработал бы автоматически. И я догадался швырнуть её в лиану... Но моя колонна была слишком маленькой и лёгкой, и лиана не застыла. А кнопка была нажата, и я понимал, что пять из семи последовательно запрограммированных команд уже отправились в путь... Я не мог допустить гибели моих друзей. Им оставалось до аннигиляции не больше пары-тройки астросекунд, наверное… Тогда я решился прыгнуть в лиану, чтобы она отвердела. И я это сделал. Вот и всё.
- Это всё, что вы помните?
- Да. Я был ранен… Очевидно, отключился сразу. А когда очнулся… Очнулся уже здесь.
- Понятно.
- И всё-таки, Сентинел, - внезапно шагнув ближе, спросила Элита, - неужели действительно так нужно было отдавать космический мост десептиконам? Другой на вашем месте уничтожил бы чертежи!..
- Дело в том, что в своих разработках я пошёл значительно дальше. То, что оказалось в руках десептиконов – лишь половина моего изобретения. Настоящий космический мост, подозреваю, так никогда и не был построен… до этого времени.
- А… И что же… И чем он лучше? – спросил Нилнат.
Сентинел улыбнулся:
- Он позволяет получать энергию при простой эксплуатации.
Наступила тишина.
- Вы писали об этом где-нибудь? – не скрывая волнения, спросил Уилджек.
Сентинел кивнул:
- Да. В своём дневнике. Но разрозненно и не всё. Даже если он уцелел, расшифровать эти записи под силу разве что мне самому.
Оптимус приблизился к его креслу:
- Прекрасно! Я не сомневался, что ты сумеешь послужить на благо мирного Кибертрона! Желаю тебе скорейшей починки. И обещаю обеспечить всем необходимым, что потребуется в работе.
- Благодарю. Оптимус…
- Да?
- Как вы нашли меня… спустя столько веков?..
Оптимус всегда безупречно владел собой – и порой лишь чуть более частые движения гибких щёток, очищающих линзы оптических датчиков, могли выдать, что ему не хотелось бы отвечать на поставленный вопрос. Он на мгновение опустил взгляд, и Альел исподтишка ухватила это его крошечное непроизвольное движение.
- Некоторое время назад… На Веградане произошла серия природных катаклизмов. Ствол лианы треснул. И колонна частично включилась.
Сентинел замолчал, глядя перед собой; тонкие щётки точно так же часто чистили теперь его линзы. Опустив подбородок, он хрипло, трудно произнёс:
- Значит, из-за меня погибли ни в чём не повинные роботы.
- К сожалению, да, - подтвердил Оптимус.
Сентинел покачал головой и тяжело откинулся на спинку кресла:
- Видит арк, я не хотел этого…
- В этом будут разбираться присяжные, - встрял Нилнат. – Дело получило всепланетную огласку, и вам, Сентинел Прайм, предстоит предстать перед судом Кибертрона за совершённое вами преступление.
Он лишь грустно усмехнулся на эту строгую тираду.
- Учитывая всё остальное, что уже известно, - подбодрил его Оптимус, - я по-прежнему обещаю, что после окончания ремонта ты сможешь приступить к работе над космическим мостом нового поколения.
Сентинел устало кивнул главнокомандующему, и губы его тронула несмелая улыбка надежды.
* * *
Поздний вечер выходного дня наливал весёлым шумом полутьму ресторана; звучала музыка, шуршали по гладкому полу покрышки официанток. Их столик был одним из самых громких, и Джаз с Уилджеком явно собирались взять в этой категории высшую награду в виде замечания администратора.
- А ты представляешь, я посмотрел на этот таймер - и тупо не посчитал цикличность! – кричал Уилджек. – Что там кварта – и сброс! А никакой не взрыв! О-о, Джаз, если б ты видел, как на меня Сентинел вытаращился, когда я ему про взрыв ляпнул!
- А про орбиту Кибертрона ты для полного счастья ему сказал? – захохотал Джаз.
- Да ладно тебе издеваться! Он и так теперь лежит в ремблоке по ночам и думает, подключать меня к работе над проектом или нет! Раз я такой идиот!
- Ну, знаешь, не такой уж ты идиот, если тебе удалось выколупать дедушку, можно сказать, живым и невредимым!
- Да я чуть масло не слил, когда он оттуда вывалился!
- Думаешь, ты один?
Альел улыбалась. Потягивая коктейль «999 см;», праздновала вместе с друзьями успешное окончание расследования. И немного жалела о том, что с каждой новой минутой, с каждой новой фразой, с каждым новым глотком пережитое приключение уходит в прошлое.
Теперь смело можно было признать: она была счастлива в эти несколько сотен циклов. Счастлива вновь, спустя долгое время, оказаться по-настоящему нужной не только себе.
Она не думала раньше, что будет рада возвращению своего прошлого. И не подозревала, что с жалостью опустит в багажное отделение жизни этот эпизод – удавшееся расследование. Возвращение из мирного времени к самым истокам войны…
И смешно, в общем-то: сколько раз за эти циклы она посмеивалась про себя над Талимной, уличая её в неумении оставить былое и жить настоящим – пока настоящее не расставило всё по своим местам, указав Альел, в какой плоскости существует она сама.
Каждый сам выбирает свою судьбу… Она ведь ничуть не хуже помнит те времена, когда война ещё не коснулась её своим плазменным острием. Жизнь тогда была понятна, целостна, прозрачна… и пуста.
Если цепляться за своё прошлое, не сумеешь жить настоящим. А что делать, если прошлое само цепляется за тебя, лезет из небытия обратно, старается вырваться наружу, захватить мир вокруг, завладеть тобою без остатка?
Не знают ни Джаз, ни Уилджек, ни Перцептор, сидящие сейчас рядом с нею – как невыносимо ей хочется покинуть мягкий полумрак ресторана, рвануть на учебную площадку и зависнуть там, до утра расстреливая мишени. Все подряд, чередуя оружие, расстояние, позиции, руки…
Правда, она знала, что не одинока в этой беде. Взгляд Оптимуса Прайма, которым тот окинул её тогда, в шаттле, невозможно было истолковать как-либо иначе.
Каждый робот создан для какой-то цели… Нащупаешь ли ты свой путь? Сумеешь ли пройти по нему до конца? Сумеешь ли жить после – когда погаснут звёзды над дорогой, и незнакомый голос скажет в глубине процессора: «Вот и всё, ты сделал своё дело. Спасибо. Теперь забудь, оставь его в прошлом. И живи дальше»…
И Альел думала: всё то живое, искреннее, по-женски нежное, что так и не смогла до конца выжечь в её искре война, в такие минуты особенно тянется к существам, подобным Талимне. Те, кто веками бережёт свои воспоминания и чувства, кто хранит юной свою искру и чистым – взгляд на мир, чаще других бывают осмеяны за неумение жить. Но почему-то в самые острые моменты, когда ты сам теряешь ориентацию в пространстве, не понимая, где в этой ржавой перезамкнутой жизни небо, а где земля – ты бежишь именно к ним. Сильным в своей слабости, верным в своей надежде, готовым подставить тебе своё плечо…
Талимне повезло… как едва ли везло кому-нибудь ещё на этой планете. Кто-то, должно быть, всё же есть там, в безвоздушной и бесконечной мгле. И этот Кто-то следит за всеми. Кому-то помогает найти свою дорогу. Кому-то – идти по ней. И каждому рано или поздно воздаёт по заслугам…
Путь у каждого свой. И неважно, каким он кажется со стороны. Не глупо ли было надеяться крохотной живой песчинке Вселенной, что кто-то услышит несуразный сигнал о помощи, отправленный в пустоту?
Взгляд со стороны… Даже если не ловим и не следуем - мы учитываем его. И невольно на него ориентируемся. И тем приятнее думать сейчас о том, что из сотен, из тысяч и даже из миллионов взглядов, брошенных за прошедшее время назад, в начало противостояния автоботов и десептиконов, и выхвативших из мглы веков фигуру Сентинела Прайма, верным был ВСЕГО ОДИН. Взгляд маленькой веграданской улитки, замершей на студенистой ветке лианы за окном…
Да, Сентинел слишком полагался на свои силы. Он был и недальновиден, и излишне горяч. Но это уже её, Альел, ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ – взгляд, привычно обвиняющий другого в неумении жить. И не замечающий, что этот другой, не отступив, не оступившись, не дрогнув, прошёл свой путь до самого конца. Прошёл так, что заслужил возвращение из самого небытия.
И всё крутилась в памяти фраза, сказанная Праймом, когда они возвращались из ремблока после допроса:
- Раньше я тоже больше верил чужим словам, чем своей искре. А ведь она подсказывала мне – ещё тогда, в самом начале… Тот, чьё имя Страж, не мог не попытаться спасти родную планету.
…Уже не в первый раз за эти циклы в стройный ряд её мыслей ворвался Джаз, прихватив своё неизменное издевательское «Лёля»:
- Эй! Ты о чём задумалась?
- О веграданских улитках, - уклончиво ответила Альел.
- А я показывал тебе фотки с Земли? Там знаешь какие прикольные тварюги встречаются?!
- Не знаю. И не показывал.
- Заходи как-нибудь, покажу! – улыбнулся Джаз – и, нагнувшись к сидящему рядом Перцептору, карикатурно поднёс ладонь ребром ко рту:
- Ты же мне друг, ага? Одолжишь фотки на неделю?
Перцептор покосился на него, ухмыляясь, и положил локти на стол:
- Знаешь, Альел, у Джаза далеко не полная коллекция снимков земных форм жизни. Предлагаю тебе заехать как-нибудь в мой отсек и за кубиком хорошего энергона обсудить в интеллектуальной беседе особенности биосферы отдельно взятых планет Солнечной системы…
Уилджек хохотал, рискуя раньше срока вывести из строя свои световые индикаторы. Джаз с Перцептором толкались локтями, смотрели друг на друга и смеялись. И Альел, глядя на них, весёлых, живых, внезапно почувствовала, как в открытую дверь ресторана неслышно входит новый гость. Ещё не слишком уверенно ступая по гладкому полу, никому не видимый, кроме неё… Он идёт к ней. Подходит ближе и ближе… Смущённо улыбается и протягивает руку:
- Ты ведь Альел? Здравствуй! Мне сказали, ты ждёшь меня.
Она спросила беззвучно, не открывая губ:
- Я это заслужила?
Он улыбнулся в ответ:
- Конечно. Я твоё Настоящее. В мире, где больше нет войны.
И Альел с радостью пожала в мыслях его невидимую крепкую руку.
07-25.08.2011,
Санкт-Петербург
Тот, чьё имя Страж
© Copyright: Вета Уран, 2011
Свидетельство о публикации №211091601368
Свидетельство о публикации №211091601368
Рецензии
Красиво написано. Я тут ещё пару раз почитаю.
http://www.proza.ru/2012/01/25/494
Сам тоже пишу фанфики, но по играм.
Антон Болдаков 2 04.03.2012 17:01 • Заявить о нарушении
http://www.proza.ru/2012/01/25/494
Сам тоже пишу фанфики, но по играм.
Антон Болдаков 2 04.03.2012 17:01 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.