Это когда ты просыпаешься утром на работу...а потом понимаешь ,что сегодня суббота...
когда сидишь под одеялом с чашкой кофе и книгой,а за окном падают хлопья снега или льет дождь...
когда еще ходишь на работу , а в ежедневнике уже безмолвно кричат от радости купленные билеты на море...
когда предвкушаешь поездку в горы и пусть даже у тебя это не получится , но мыслями ты уже лежишь на сенокосе уткнувшись носом в облака ,с запахом травы и опавших листьев,с шуршанием кузнечиков,и все это для тебя даже ярче и четче чем в реале.
когда в глубине тебя живет сознание ,что есть тот кому ты нужен...
когда вечером еле плетешься домой , и звонит мама с вопросом что тебе греть? суп или пюре с подливой?...
когда на улице ребенок тянет к тебе ручки и сделав "пока-пока" маме,уходит с тобой...
когда ты едешь все равно куда с человеком в ловком молчании...
когда есть с кем смеяться ,не боясь что тебя не так поймут...
когда идешь в сумерках по тихой улице и глаз цепляется за силуэты деревьев на фоне гаснущего неба...
когда осень золотая...зима серебренная... весна изумрудная... лето сапфировое...
когда ночью тихо выходишь из дома и сидишь на лавочке из детства...
когда ,наконец, начав уборку в шкафу, натыкаешься на старый блокнот а-ля анкета с номерами, пожеланиями и рисуночками на память...
когда включаешь инет,а там тебя встречает подруга со словами "где ты шлялась жучка!!!"
когда Стинг стучится в уши ,а ты сидишь на берегу моря и никого вокруг...
Plesuer to be continued
© Copyright: Армина Лепроза, 2011
Свидетельство о публикации №211091600660
Свидетельство о публикации №211091600660
Рецензии
Как люблю?
ДА как? Как любят после?
И зачем эти дикие пишут строчки, словно каждый день идут ведут на войну.
Это в первую и вторую, вспоминали солдаты - в луну протягивая, фотографии
Вспоминали, всматриваюсь в затёртое, зря политое кровью, не взросшее.
« -Родных убили, осталась лишь фотография…»
Их не спрашивали - за что они шли на войну и как..
- Их понимали все - у кого всё так…
Это фронт, и идёт война, и туда приходили тонко запечатанные похоронки, самые подлые для тех кто готов умирать.
«- Я с другим… НУ так сложилось… Ты, смирись, и живи…»
И тогда по глазам солдата, генерала, майора, и капитана, проходила она- оставляя раны,
С нечеловечьим оскалом проносилась судьба и рвала.
Многие не выживали и швыряли себя под пули - присланные с письмом…
Если это и выживало, это надкушенное, надтреснутое, надпоротое…
Многие не понимали, и лишь те у кого все умерли - содрогались над их судьбой - не гордо так.
Вились вокруг разговорами, лезли то с папироскою и лишним ломтем, и наверно совсем собачим ярко красным и преданным языком рассказывали, как можно зализывать раны, - раны друга своим языком - вправить ли?
НЕ понимаешь? Совсем не живой - Не преданный?
Срастаться не к чему, да и нечему , не надломленным не привиться в друге.
Понимаю что в чеченские войны, происходило похожее - но тут другое, об этом позже.
Понимаю, моя жизнь мала - их больше…
А теперь расскажем, зачем мы пишем, и зачем наши души густее суши.
МЫ так верили, мы так жили – а теперь так пишем –пашем.
Эти души прикасаются проникновением, - прикосновение к ним изгнание, это будет похоже на манию, они не полюбят другую – это твоё изгнание.
Сколько я набросал чужого, из прошлого, теперь своё… Не отдавшаяся от меня…
Помнишь руки свои? Я помню, как они умирали, как из твоих объятий уходила жизнь. Ты срывалась листвой с меня, к его ногам, - я был против. А теперь листаю себя, и тебя, твою жизнь, свою - и похоти. Мне плохо с тобой, я срываюсь с места - при этом, скорость слов измеряется скоростью света, - да был ли он? Сомневаюсь - ты не оставила рядом со мной и Богу тут мало места. Здравствуй «не вырытая», я на краю, руками стараюсь сделать жесты, я тебя не люблю, не хороню - в моей душе уже нет места.
Хотя если со Стингом, похороны типа кукольных, понарошку, я так по тихому в себя впускаю жизнь.
Привет. Лепроза. Как тебе полуфабрикат? Стихов. Подправь меня под подбородок.
Саламов 08.10.2011 20:00 • Заявить о нарушении
ДА как? Как любят после?
И зачем эти дикие пишут строчки, словно каждый день идут ведут на войну.
Это в первую и вторую, вспоминали солдаты - в луну протягивая, фотографии
Вспоминали, всматриваюсь в затёртое, зря политое кровью, не взросшее.
« -Родных убили, осталась лишь фотография…»
Их не спрашивали - за что они шли на войну и как..
- Их понимали все - у кого всё так…
Это фронт, и идёт война, и туда приходили тонко запечатанные похоронки, самые подлые для тех кто готов умирать.
«- Я с другим… НУ так сложилось… Ты, смирись, и живи…»
И тогда по глазам солдата, генерала, майора, и капитана, проходила она- оставляя раны,
С нечеловечьим оскалом проносилась судьба и рвала.
Многие не выживали и швыряли себя под пули - присланные с письмом…
Если это и выживало, это надкушенное, надтреснутое, надпоротое…
Многие не понимали, и лишь те у кого все умерли - содрогались над их судьбой - не гордо так.
Вились вокруг разговорами, лезли то с папироскою и лишним ломтем, и наверно совсем собачим ярко красным и преданным языком рассказывали, как можно зализывать раны, - раны друга своим языком - вправить ли?
НЕ понимаешь? Совсем не живой - Не преданный?
Срастаться не к чему, да и нечему , не надломленным не привиться в друге.
Понимаю что в чеченские войны, происходило похожее - но тут другое, об этом позже.
Понимаю, моя жизнь мала - их больше…
А теперь расскажем, зачем мы пишем, и зачем наши души густее суши.
МЫ так верили, мы так жили – а теперь так пишем –пашем.
Эти души прикасаются проникновением, - прикосновение к ним изгнание, это будет похоже на манию, они не полюбят другую – это твоё изгнание.
Сколько я набросал чужого, из прошлого, теперь своё… Не отдавшаяся от меня…
Помнишь руки свои? Я помню, как они умирали, как из твоих объятий уходила жизнь. Ты срывалась листвой с меня, к его ногам, - я был против. А теперь листаю себя, и тебя, твою жизнь, свою - и похоти. Мне плохо с тобой, я срываюсь с места - при этом, скорость слов измеряется скоростью света, - да был ли он? Сомневаюсь - ты не оставила рядом со мной и Богу тут мало места. Здравствуй «не вырытая», я на краю, руками стараюсь сделать жесты, я тебя не люблю, не хороню - в моей душе уже нет места.
Хотя если со Стингом, похороны типа кукольных, понарошку, я так по тихому в себя впускаю жизнь.
Привет. Лепроза. Как тебе полуфабрикат? Стихов. Подправь меня под подбородок.
Саламов 08.10.2011 20:00 • Заявить о нарушении
И зачем эти дикие? пишут строчки… - каждый день как скрипящий омут, отправляют себя добровольно, на эти войны.
Невольно - в смысл вести войну за тех, кем было больно, и слово «было» – омут.
Это в первую и вторую, вспоминали солдаты - в луну протягивая фотографии…
Вспоминали, всматриваюсь в затёртое, зря политое, не взросшее, «эти» - были болью и выли болью.
В луну и в солнце, всаживали походку - и шли … - и выли! - за тех, кто были.
« Это из фотографии – родных убили»
Их не спрашивали - за что, - на войну и как…
Словно сейчас всё так – что б ни забыли» жили….
Любили, как воевали - рубили их как убили.
- И понимали их, все – все, у кого «всё так» …
Это фронт, и идёт война, и туда приходили тонко запечатанные похоронки, самые подлые - все другие приходили в руки - а эти в спину.
«- Я с другим… Поженилась, Ну так сложилось… Ты, смирись, и живи. Пока. – пока он жил…»
И пока, по глазам солдата, генерала, майора, и капитана, она - оставляя раны,
нечеловечьим оскалом, проносилась судьба и рвала.
Многие не выживали и швыряли себя под пули - присланные с письмом, это любовь теряла смысл, как они потеряли кровь – контроль – жизни?
Если «это» и выживало, - это их смешило - это надкушенное, надтреснутое, надпоротое… После этой расправы не скажешь большее.
Многие, их ни понимали, и лишь те, у кого все умерли - содрогались над их судьбой - не гордо так – просто вились – вили из себя бинты.
Вились вокруг разговорами, лезли - то с папироскою, то с лишним ломтем, и наверно совсем собачим - ярко красным и преданным языком - рассказывали, как можно зализывать раны, - раны друга своим языком - вправить ли, выжить ли?
НЕ понимаешь? Совсем не живой - Не преданный?
Срастаться? Да не к чему, да и нечему, «не надломленным» не привиться в друге.
Понимаю что в чеченские войны, происходило похожее - но тут другое, об этом позже.
Понимаю, моя жизнь мала - их больше – я не трогаю их – об этом хотел я позже.
А теперь расскажем, зачем мы пишем, и зачем наши души «густее суши».
Мы так верили, мы так жили – а теперь так пишем – мы разгибаем мёртвых.
Души прикасаются проникновением, - прикосновение к ним изгнание, это будет похоже на мать – которая ущипнула себя от сбывшегося, сына желания.
Сколько я набросал чужого, из прошлого, - теперь своё?
Помнишь руки свои? – Они мои… Я помню, как они умирали, как из твоих объятий уходила жизнь, как во мне убывала жизнь.
Ты срывалась листвой с меня, к его ногам , - я был против, - это моя война - так из «твоих рук» уходила и наша уходила жизнь.
Наша - наверно жизнь - придуманная… как крик подброшенного ребёнка - под окнами богатого и большого дома…
Потом ни ждите, кричать в вас и рвать - будет прошлый крик. Он был не ваш, ваши руки захлопнули не одно окно, - вы оглохли – вам суждено. Своих детей сделайте - в тишине, рот себе ими заткните и живете, на полу одной ноге.
Мне плохо с тобой, я срываюсь с места - при этом, скорость слов измеряется скоростью света, - да был ли он? - Или выбыл…
Сомневаюсь… - ты ни оставила рядом со мной себя - теперь и Богу тут мало места, теперь расскажи - как можешь, снова вычеркнуть меня - из этого пустого текста…
Саламов 10.10.2011 19:53 Заявить о нарушении
Невольно - в смысл вести войну за тех, кем было больно, и слово «было» – омут.
Это в первую и вторую, вспоминали солдаты - в луну протягивая фотографии…
Вспоминали, всматриваюсь в затёртое, зря политое, не взросшее, «эти» - были болью и выли болью.
В луну и в солнце, всаживали походку - и шли … - и выли! - за тех, кто были.
« Это из фотографии – родных убили»
Их не спрашивали - за что, - на войну и как…
Словно сейчас всё так – что б ни забыли» жили….
Любили, как воевали - рубили их как убили.
- И понимали их, все – все, у кого «всё так» …
Это фронт, и идёт война, и туда приходили тонко запечатанные похоронки, самые подлые - все другие приходили в руки - а эти в спину.
«- Я с другим… Поженилась, Ну так сложилось… Ты, смирись, и живи. Пока. – пока он жил…»
И пока, по глазам солдата, генерала, майора, и капитана, она - оставляя раны,
нечеловечьим оскалом, проносилась судьба и рвала.
Многие не выживали и швыряли себя под пули - присланные с письмом, это любовь теряла смысл, как они потеряли кровь – контроль – жизни?
Если «это» и выживало, - это их смешило - это надкушенное, надтреснутое, надпоротое… После этой расправы не скажешь большее.
Многие, их ни понимали, и лишь те, у кого все умерли - содрогались над их судьбой - не гордо так – просто вились – вили из себя бинты.
Вились вокруг разговорами, лезли - то с папироскою, то с лишним ломтем, и наверно совсем собачим - ярко красным и преданным языком - рассказывали, как можно зализывать раны, - раны друга своим языком - вправить ли, выжить ли?
НЕ понимаешь? Совсем не живой - Не преданный?
Срастаться? Да не к чему, да и нечему, «не надломленным» не привиться в друге.
Понимаю что в чеченские войны, происходило похожее - но тут другое, об этом позже.
Понимаю, моя жизнь мала - их больше – я не трогаю их – об этом хотел я позже.
А теперь расскажем, зачем мы пишем, и зачем наши души «густее суши».
Мы так верили, мы так жили – а теперь так пишем – мы разгибаем мёртвых.
Души прикасаются проникновением, - прикосновение к ним изгнание, это будет похоже на мать – которая ущипнула себя от сбывшегося, сына желания.
Сколько я набросал чужого, из прошлого, - теперь своё?
Помнишь руки свои? – Они мои… Я помню, как они умирали, как из твоих объятий уходила жизнь, как во мне убывала жизнь.
Ты срывалась листвой с меня, к его ногам , - я был против, - это моя война - так из «твоих рук» уходила и наша уходила жизнь.
Наша - наверно жизнь - придуманная… как крик подброшенного ребёнка - под окнами богатого и большого дома…
Потом ни ждите, кричать в вас и рвать - будет прошлый крик. Он был не ваш, ваши руки захлопнули не одно окно, - вы оглохли – вам суждено. Своих детей сделайте - в тишине, рот себе ими заткните и живете, на полу одной ноге.
Мне плохо с тобой, я срываюсь с места - при этом, скорость слов измеряется скоростью света, - да был ли он? - Или выбыл…
Сомневаюсь… - ты ни оставила рядом со мной себя - теперь и Богу тут мало места, теперь расскажи - как можешь, снова вычеркнуть меня - из этого пустого текста…
Саламов 10.10.2011 19:53 Заявить о нарушении
И зачем эти дикие? пишут строчки… - каждый день как скрипящий омут, отправляют себя добровольно, на эти дюны, дюны «сухих и прочных», битва капли дождя с песком, песок - всем понятен, своим, скрипящим, и зачем эти тысячетонные влаги? - для чужих и давно испаряющихся, следов на теле - твоё тело как тело боя, слов двенадцать, иссыхать лишь тебе дано, в прибое, в смыслах в твоих загулах – клоунадах сказавших нет.
Невольно - и смысл вести войну? За тех, кем было больно, и слово «было» – омут, вы там тоните, и гниёте - все, равно, отрицая влагу, вы пытались скрипеть на живых зубах , не чужих зубах – на меня вы себя не ограбите –донесёте меня дошвыряете.
Это в первую и вторую, - вспоминали солдаты - в луну протягивая фотографии…
Вспоминали, всматриваюсь в затёртое, зря политое , умытое кровью, «эти» - были, И выли болью, жили болью. Заштопывали свою надпоротую, - в любовь свою желторотую, заплывали и там, в душе и в любви - за буйки.
В луну и в солнце, всаживали походку - шли … - и выли! - за тех, кто были.
« Это из фотографии – родных убили»
Их не спрашивали - за что, - на войну и как…
Словно сейчас всё так – что б ни забыли» жили….
Любили, как воевали - рубили их как убили.
- И понимали их, все – все, у кого «всё так» …
Это фронт, и идёт война, и туда приходили, тонко запечатанные похоронки, самые подлые - все другие приходили в руки - а эти в спину, рикошетом оставляли в душе вымоину.
«- Я с другим… Поженилась, Ну так сложилось… Ты, смирись, и живи. Пока.»
Пока он жил, воевал за придуманную - она жила, не придумывала…. Прозакладывала так - чернее не кому, и взывала, поймёт ли он, Ты поставила рядом с сердцем – помойных ряд.
Глазами солдата, генерала, майора, и капитана, она - оставляя раны,
нечеловечьим оскалом, проносилась судьба и рвала – это целое - на - ты и я, оставляя бельмом себя.
Многие не выживали, швыряли себя под пули - присланные с письмом, это любовь теряла смысл, как они потеряли кровь, обретая брусчатый взгляд.
Если «это» и выживало, - это надкушенное, надтреснутое, надпоротое… После этой расправы не скажешь большее, даже склеивая из своего.
Многие, ни понимали, и лишь те, у кого все умерли - содрогались над их судьбой - не гордо так – просто вились – вили из себя бинты, все из скромности, предлагали поговорить не о чем, не воплями.
Вились вокруг разговорами, лезли - то с папироскою, то с лишним ломтем, и наверно совсем собачим - ярко красным и преданным языком - рассказывали, как можно зализывать раны, - раны друга своим языком - вправить ли, выжить ли?
НЕ понимаешь? Совсем не живой - Не преданный?
Срастаться? Да не к чему, да и нечему, «не надломленным» не привиться в друге.
Понимаю что в чеченские войны, происходило похожее - но тут другое, об этом позже.
Понимаю, моя жизнь мала - их больше – я не трогаю их – об этом хотел я позже.
А теперь расскажем, зачем мы пишем, и зачем наши души «густее суши».
Мы так верили, мы так жили – а теперь так пишем – мы разгибаем мёртвых.
Души прикасаются проникновением, - прикосновение к ним изгнание, это будет похоже на мать – которая ущипнула себя от сбывшегося - сына желания.
Сколько я набросал чужого, из прошлого, - теперь своё?
Помнишь руки свои? – Они мои… Я помню, как они умирали, как из твоих объятий уходила жизнь, как во мне убывала жизнь.
Ты срывалась листвой с меня, к его ногам, - я был против, - это моя война - так из «твоих рук» уходила и наша уходила жизнь.
Наша - наверно жизнь - придуманная… как крик подброшенного ребёнка - под окнами богатого и большого дома…
Потом ни ждите, кричать в вас и рвать - будет прошлый крик. Он был не ваш, ваши руки захлопнули не одно окно, - вы оглохли – вам суждено. Своих детей сделайте - в тишине, рот себе ими заткните и живете, на полу одной ноге.
Мне плохо с тобой, я срываюсь с места - при этом, скорость слов измеряется скоростью света, - да был ли он? - Или выбыл…
Сомневаюсь… - ты ни оставила рядом со мной себя - теперь и Богу тут мало места, теперь расскажи - как можешь, снова вычеркнуть меня - из этого пустого текста…
В моих волосах не снег - не проседь, - это конечно просто осень
Саламов 11.10.2011 19:46 Заявить о нарушении
Невольно - и смысл вести войну? За тех, кем было больно, и слово «было» – омут, вы там тоните, и гниёте - все, равно, отрицая влагу, вы пытались скрипеть на живых зубах , не чужих зубах – на меня вы себя не ограбите –донесёте меня дошвыряете.
Это в первую и вторую, - вспоминали солдаты - в луну протягивая фотографии…
Вспоминали, всматриваюсь в затёртое, зря политое , умытое кровью, «эти» - были, И выли болью, жили болью. Заштопывали свою надпоротую, - в любовь свою желторотую, заплывали и там, в душе и в любви - за буйки.
В луну и в солнце, всаживали походку - шли … - и выли! - за тех, кто были.
« Это из фотографии – родных убили»
Их не спрашивали - за что, - на войну и как…
Словно сейчас всё так – что б ни забыли» жили….
Любили, как воевали - рубили их как убили.
- И понимали их, все – все, у кого «всё так» …
Это фронт, и идёт война, и туда приходили, тонко запечатанные похоронки, самые подлые - все другие приходили в руки - а эти в спину, рикошетом оставляли в душе вымоину.
«- Я с другим… Поженилась, Ну так сложилось… Ты, смирись, и живи. Пока.»
Пока он жил, воевал за придуманную - она жила, не придумывала…. Прозакладывала так - чернее не кому, и взывала, поймёт ли он, Ты поставила рядом с сердцем – помойных ряд.
Глазами солдата, генерала, майора, и капитана, она - оставляя раны,
нечеловечьим оскалом, проносилась судьба и рвала – это целое - на - ты и я, оставляя бельмом себя.
Многие не выживали, швыряли себя под пули - присланные с письмом, это любовь теряла смысл, как они потеряли кровь, обретая брусчатый взгляд.
Если «это» и выживало, - это надкушенное, надтреснутое, надпоротое… После этой расправы не скажешь большее, даже склеивая из своего.
Многие, ни понимали, и лишь те, у кого все умерли - содрогались над их судьбой - не гордо так – просто вились – вили из себя бинты, все из скромности, предлагали поговорить не о чем, не воплями.
Вились вокруг разговорами, лезли - то с папироскою, то с лишним ломтем, и наверно совсем собачим - ярко красным и преданным языком - рассказывали, как можно зализывать раны, - раны друга своим языком - вправить ли, выжить ли?
НЕ понимаешь? Совсем не живой - Не преданный?
Срастаться? Да не к чему, да и нечему, «не надломленным» не привиться в друге.
Понимаю что в чеченские войны, происходило похожее - но тут другое, об этом позже.
Понимаю, моя жизнь мала - их больше – я не трогаю их – об этом хотел я позже.
А теперь расскажем, зачем мы пишем, и зачем наши души «густее суши».
Мы так верили, мы так жили – а теперь так пишем – мы разгибаем мёртвых.
Души прикасаются проникновением, - прикосновение к ним изгнание, это будет похоже на мать – которая ущипнула себя от сбывшегося - сына желания.
Сколько я набросал чужого, из прошлого, - теперь своё?
Помнишь руки свои? – Они мои… Я помню, как они умирали, как из твоих объятий уходила жизнь, как во мне убывала жизнь.
Ты срывалась листвой с меня, к его ногам, - я был против, - это моя война - так из «твоих рук» уходила и наша уходила жизнь.
Наша - наверно жизнь - придуманная… как крик подброшенного ребёнка - под окнами богатого и большого дома…
Потом ни ждите, кричать в вас и рвать - будет прошлый крик. Он был не ваш, ваши руки захлопнули не одно окно, - вы оглохли – вам суждено. Своих детей сделайте - в тишине, рот себе ими заткните и живете, на полу одной ноге.
Мне плохо с тобой, я срываюсь с места - при этом, скорость слов измеряется скоростью света, - да был ли он? - Или выбыл…
Сомневаюсь… - ты ни оставила рядом со мной себя - теперь и Богу тут мало места, теперь расскажи - как можешь, снова вычеркнуть меня - из этого пустого текста…
В моих волосах не снег - не проседь, - это конечно просто осень
Саламов 11.10.2011 19:46 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.