Контуженный кровосос

Анна Петровна с трудом открыла глаза. Вылезать из-под тёплого одеяла очень не хотелось. Сильно чесался нос. Она прикрыла его одеялом и подняла глаза к потолку. Девственно чистая, ровная поверхность была пуста и слепила глаза, по-утреннему  ярким, белым цветом. Сквозь плотные шторы в окно светило солнце. Она перевела взгляд на стену над головой. Там тоже было пусто... Календарь, комнатный термометр и всё. Нос продолжал невыносимо зудеть! Хотелось разодрать его ногтями!

- Сволочь!- подумала она, - где эта сволочь?!

Нелепость ситуации была в том, что тот комар в полёте не издавал звуков. Не было слышно противных, высокочастотных децибел комариного писка.  Немой комар!!! Но кусал, как все здоровые! Почесав укушенное место, Анна Петровна закатила глаза и вспомнила своё звонкое пионерское детство, когда она зачитывалась  газетой "Пионерская правда" и журналом "Костёр". Именно в них она прочитала, как кусаются "эти сволочи!"

Комары-кровососы не просто протыкают кожу тоненьким хоботком, а ввинчивают свой комариный хоботок-шприц шурупом в жертву, пробуравливаются, так сказать, и впрыскивают при этом в место укуса какую-то дрянную жидкость, из-за которой, как раз потом, всё зудит и нестерпимо чешется!

Ещё из тех же, пионерских источников она помнила, что некоторые акулы имеют три ряда зубов, количество которых зашкаливает за тысячу. Если выпадает один зуб, ему на смену переползает зуб соседнего ряда.  Терминатор!!! Бр-р-р!!! Мясорубка, нет, шредер! Глядя, как, отслужившие своё документы измельчаются и исчезают в его недрах, в воображении Анны Петровны всегда вырисовывалась акулья, перенаселенная лезвиями зубов, пасть... А сама Петровна не вылезала от стоматологов... Её, дважды переделанная, вставная челюсть не позволяла громко смеяться. Так и норовила выскочить из широко открытого рта!.. Приходилось заслоняться ладонью!.. Просто беда!

  А ещё пчёлы с их пятью глазами! Кто бы мог подумать, что они различают не только форму, но и цвета!! Но как это выяснили, кто смог забраться в глаза пчелы и посчитать шесть цветов радуги?! Седая голова Анны Петровны постоянно разрывалась от "почему?", "как?", и "кому всё это надо!"

Ей показалось, что подлетая к её носу, комар поторопился распрыскать вонючую жидкость, потому что она попала не в место укуса, а ударила прямо по обонянию Анны Петровны. Ну, точно, контуженный комар, недобитый!.. Власть утреннего сна была ещё сильной и пожилая женщина не сразу придала значения комариному промаху. Открыть глаза её заставила боль от укола хищного насекомого! Она опять подумала:

- Сволочь! Найду, прибью!

Кряхтя и ругаясь, она поднялась с кровати и подошла к зеркалу. О, ужас! Широко открытыми глазами она увидела свой красный, распухший нос. Зрелище не для слабонервных! Лошадиные зубы на вставной челюсти можно спрятать во рту, но нос... Вот он, в центре лица, как в центре вселенной, похожий на сливу! Несчастье какое!

В зеркале отражалась часть прихожей. Виднелся угол дивана, с которого свисала нога в дырявом носке. Из прихожей раздавался пьяный храп Эдуарда Викентьевича, спившегося  интеллигента, "этой ограниченной личности", "амебы одноклеточной", "инфузории", разнузданного дебошира, карточного игрока и, по несчастью, мужа Анны Петровны! Когда, в каком часу ночи приперлась эта, "ещё одна сволочь", Петровна не знала. Пожилая дама спала крепко и не слышала грохота открывающихся замков. Пьяный Эдуардо благоразумно улёгся на маленьком диванчике в прихожей. У него был счастливый день, вернее ночь! Он отыграл у Степаныча свои наручные часы, обручальное кольцо жены и выиграл бутылку водки, которую мужики, не отходя... и без закуски тут же распили. Вот оно счастье! Что еще надо?! Мир в гармонии, душа поёт: "Тантум Верде!" Что это означает, пьяный Викентьевич не знал. Но чувства это странное словосочетание вызывало добрые! Так что спал Эдуард Викентьевич крепко, без сновидений, с чувством радости от ещё одной сбывшейся мечты. Храпел он так же радостно и счастливо, с громким сапом  и  младенческим  причмокиванием.

       Анна Петровна рассматривала своё изуродованное лицо, оборачивалась на ногу в рваном носке, опять смотрела на свой уродливый, расплющенный нос.

И, наконец, повернувшись к пьяному супругу, громко произнесла:

- ТАК ТЕБЕ И НАДО!