Три брата и Соловей - Разбойник

Не во стольном во граде Киеве,
И не в том то городе Муроме,
И не в том во селе то в Карачарове,
А во тёмном сыром лесу,
Где ни одной дорожки прямоезжей,
Где пехотою никто да не прохаживал,
На добром коне никто да не проезживал,
Жили-были на  свете три брата.
Три удалых дородных добрых молодца.
И росточком они все одинаковы,
Телом гладкие, лицом пригожие.
Всю то жизнь свою они бездельничали,
Не пахали они и не сеяли,
И войной на басурмана не хаживали,
И товаром они не поторговывали,
Не получали они барышей больших.
Старший брат хоть ленив был, да грамотен,
Знал он, что холода грядут великие,
Говорил он братьям своим – неслухам:
- Не медведи мы, чтоб в берлоге спать,
И не птицы мы, чтоб к теплу лететь,
И не зайцы мы, чтоб от мороза бежать,
Пора строить нам палаты белокаменны.
Чтоб у каждого была своя светёлочка,
И труба была б из кирпича красного,
И вороты были б крепкие, дубовые,
Кладовые были бы полным – полны.
Вот тогда и Соловей то Разбойничек,
Вот тогда и зима холодная,
Вот тогда и голод, что не тётушка
Ни обиды не принесут, ни огорчения.
Отвечают ему братья глуповатые:
- Неохота нам, братец, работати,
Спины гнуть на работах строительных,
Ручки стёсывать об камни тяжёлые.
А запасы? – не белки мы рыжие…
Осерчал тогда умный старший брат,
Не стал неслухов уговаривать,
А за три-то за летних месяца
Выстроил палаты белокаменны.
И с высокой трубою кирпичною,
И с воротами крепкими дубовыми,
С очагом большим да с котлом над ним,
Чтоб похлёбку варить зимой лютою.
Ну а братья его ленивые
Все три месяца играли да тешились,
Себя холили и лелеяли,
И дела всё на завтра откладывали:
- Время есть у нас, всё успеется.
Лишь одно дело каждый день делывали:
Над своим старшим братом глумилися,
Как поднимется красно солнышко,
Приходили они на строительство
Да над делом брата смеялися
- Всё-то лето ты, братец, трудишься,
Аки раб на плантациях хлопковых.
Ну откуда, скажи, взяться в нашем лесу
Зиме да голоду, да Соловью – Разбойнику?
Но молчал в ответ умный старший брат
Да работал с утроенной силою.
Но пришла беда вдруг великая,
Кто подумал бы, от погоды бы.
Лужа мелкая с водою чистою
Превратилась в зеркало прозрачное,
Ледяное зеркало, холодное.
Спохватились тут братья ленивые,
Стали думать, а думать-то некогда!
И построили они за один-то денёк,
За один-то денёк да по хижине.
А и были те хижины плохоньки,
Одна хуже другой построены.
Перва хижина из сухой травы,
Прелых листьев да тонких прутиков.
А вторая-то из соломы вся,
Что на поле крестьянском осталася.
В тот же вечер два брата довольные
Во домах своих спать завалилися,
А пока не заснули, так пели всё
Песни глупые да хвалебные
И самим себе, и домам своим.
И не знали они, и не ведали,
Что близка беда уж великая
Пострашней она зимних холодов,
Пострашнее и голода лютого.
Как от той-то ли от Грязи- то от Черной,
Да от той ли берёзы у покляпыя,
Да от той ли от речки от Смородины,
Да от того креста от Леванидова,
Соловей – Разбойник Одихмантьев сын
Тихой сапою да в тот лес прошёл.
Где три брата наши обреталися. 
Не свистел Соловей по-соловьиному,
Не кричал злодей-разбойник по-звериному:
Поберечь решил горло злодейское
Знать подумал он, что живых здесь нет
Или спать завалился за кочкою.
В эту пору два брата, два неслуха
Из домов своих шатких повылезли
Стали друг перед другом хвастаться
Своей силушкой богатырскою.
Кто булыжник забросит за дерево,
Кто быстрей добежит до опушечки,
Ну а кто своей песнею громкою
Птиц лесных повалить сможет замертво.
Так своей молодецкой забавою
Разбудили они зло незваное.
Удивлён Соловей был Разбойничек:
- Кто ж посмел разбудить меня?
Кто ж в лесной глухомани нетронутой
Может песни петь, топать да стучать?
Тут увидел он добрых молодцев.
Да и те его тоже заметили.
И не стали они похвалятися
Своей храбростью богатырскою,
А помчалися, сколько было сил,
Во весь дух да каждый к своей хижине
Как домчалися, каждый дверь закрыл,
Запер на засов да колом подпёр.
А Разбойничек усмехается:
- От меня не уйдёте, не скроетесь,
Всё равно вас из домиков вытащу,
А не вытащу – значит, выдую.
Оценил супостат те строения
И решил, что займётся соломою.
Оценил он строенье соломенное
Ровно в три своих злодейских посвиста,
Засвистал-то Соловей да по-соловьему,
Закричал злодей - разбойник по-звериному –
Так все травушки – муравы уплеталися,
Да й лазоревы цветочки осыпалися,
Тёмны лесушки к земле все приклонилися.
А уж хижина разлетелася
По соломинке на сто вёрст вокруг.
Непутёвый хозяин строения
Чуть живой от страха и ужаса
Побежал со всех ног к брату на порог
Да в ту хижину, что из прутиков.
Эту хижину оценил злодей
Ровно в пять своих злодейских посвистов,
Засвистал он опять по-соловьему,
Закричал он опять по-звериному –
Вновь все травушки – муравы уплеталися,
Да  лазоревы цветочки осыпалися,
Тёмны лесушки к земле все приклонилися.
Ну и хижина разлетелася
Ровно с пятым злодейским посвистом.
И куда же деваться детинушкам,
Перепуганным да поцарапанным,
Как не к брату-то к старшему, умному,
Что палаты возвёл белокаменны.
Вот бегут они, аж земля дрожит
А злодей-то за ними гонится,
И почти поймал он детинушек.
Но не повезло тут Соловушке.
Пробегали они мимо Яблони,
Что росла в том лесу больше сотни лет.
Кроной в небо она упиралася,
Ну а ветви, как руки, раскинула.
И на ветках тех росли яблоки
Сладки яблоки, да тяжёлые
Было меньшее весом ровно в пуд.
Счёту не было этим яблокам
Знала Яблоня братьев тех,
Почитала их своими детушками.
Пропустила она их под ветками.
А злодея Соловья – Разбойника
Расцарапала ветками – сучьями,
Забросала пудовыми яблоками.
Пожалела лишь в тот момент яблоня,
Что те яблоки не взрываются.
Старший брат поджидал братьев – неслухов,
И мораль не читал, и не спрашивал.
Время, видно, берёг драгоценное.
Братьев в дом пустил, дверь колом подпёр.
Братья – неслухи схоронилися
Схоронилися под полатями.
И дрожали там каждой косточкой,
Позабыв про удаль богатырскую.
Умный старший брат сел на лавочку
И закинул он ногу на ногу.
Так как точно знал умный старший брат,
Что бояться ему вовсе нечего
Во своих палатах белокаменных.
В это время злодей к дому подбежал.
Сильно был побит, голоден и зол.
И палаты те белокаменны
Оценил он в сто своих посвистов,
Засвистал он опять по-соловьему,
Закричал он снова по-звериному –
Так все травушки – муравы уплеталися,
Да  лазоревы цветочки осыпалися,
Тёмны лесушки к земле все приклонилися.
А палатам же белокаменным
Ничего-то совсем и не сделалось.
Разозлился тут наш Разбойничек
Стал он стены грызть и когтями драть,
Словно злобный кот мебель мягкую.
Ничего совсем не добился он,
Только зубы стёр, когти выломал.
И свисток – вувузелу поганую
На ближайший год привёл в бездействие.
Но и тут не сдался Соловушка.
Увидал трубу высокую, кирпичную,
Что на крыше палат белокаменных,
И одним прыжком нечисть злобная
Да на крыше той очутилася
Да в трубе кирпичной оказалася.
Но не спал, не дремал умный старший брат,
Не хвалил - восхвалял себя попусту
А огонь развёл под большим котлом,
И вода кипятком уж успела стать.
Только нечисть голодная, злобная
Стала крышку котла сажей засыпать,
Умный старший брат крышку снял с котла,
Чтобы суп сварить из Разбойника.
Соловей Разбойник Одихмантьев сын
Не хотел становиться провизией,
Ведь всю свою жизнь предыдущую
Он врагов своих бил, да в котлах варил,
Сам в такой беде не бывал совсем.
С диким воплем на крышу он вылетел,
Побежал прочь, не видя дороженьки
И поклялся он клятвою страшною
Что забудет тот лес и пути в него.
А три брата сначала порадовались,
Что беду от порога отвадили,
А потом закатили пир почестной,
Для всего лесного сообщества. 
Песни пели весёлые, громкие,
Сладким яблоком угощалися.
И решили с тех пор они вместе жить
Не лениться и старшего слушаться.