Он расставался со мною 16

                16

     На следующий день Али с половины одиннадцатого до половины первого пил кофе со своими подружками и партнершами по бизнесу в «У Тхини», а я упустила всех своих утренних клиентов, так как сдуру пообещала смотреть за его долбанной 85-й улочкой. У них же как? 25 крон, 40 крон, 50 крон, 120 за счастье. Ненавижу сувениры. Стоит какая-нибудь и перебирает кулоны за 25 крон минут сорок. А у меня  за это время десять человек от папок отошли. 200 крон, 500 крон, 700 крон, 2.400 за счастье. Обожаю картинки. Вон Жданова новую коллекцию «Балет» приготовила. Там есть одна. На коричневом полу, в белой прозрачной пелерине. Села на пол и подвязывает пуант. Людей охватывает дикая нежность, эта работа продается лучше всех. Но мне лично нравится другая – там уставшая балерина сидит на стуле, еще в пачке, и видно, что у нее нет сил, чтобы встать. А лицо прекрасно. Но второй по продаже лидирует балерина, сбежавшая к Карлову мосту  прямо во время представления. Али сказал, что не раз ходил этой тропинкой, но никакой балерины не видел.
Я ответила, что  там надо ходить во время представления.
 
 В общем, я разозлилась на Али.
     - Больше так не делай, Али. Она три штуки по сорок крон двадцать минут выбирала, а меня люди орали, а я ее смотрела, потому что пообещала смотреть. Ну, пятнадцать минут, ну полчаса, ну сорок минут, но не два же часа! Раз ты два часа завтракал – я пойду с Маришкой и Серебряным на обед, на часик. Это тебе будет моя маленькая месть. Ничего личного.
     Так впервые мы обедали с Али не вместе. Правда, вчера ел только он. Но я-то  смотрела, как он ест.
     История повторилась – я не съела  и трети порции, как побежала в туалет пана Семивола,  и меня рвало всей кухней пана Семивола.
     На станек я вернулась едва живая и с обедом для Али. Я же сказала ничего личного.  Как только он открыл коробочку – я выскочила из станка как ужаленная. Стало быть, с едой тоже покончено, что странно. Я хотела покончить только с алкоголем.

     - Пей много очень сладкого чаю, - сказала Маришка на «отходной» вечером, они вместе с Юркой и его сестрой Ириной, завтра улетали в Барселону, и присутствовали здесь же, вкупе с Серебряным, – дело в том, что у нормального человека кровь сама вырабатывает сахар, а у алкоголика берет сахар из алкоголя, ты сейчас алкоголь не пьешь, и твой крови страшно нужен сахар.  Сама она его разучилась вырабатывать.
     Пока мы сидели, я выпила две кружки чаю, с пятью сахарами:
     - Я с тобой диабетиком не стану, Марина?
     - Нет, сахар сейчас очень быстро из твоей крови уходит.
     - И что мне теперь, каждые два часа кружку сиропа выпивать? Дети утром уехали в Барселону, я дома одна, а вдруг я засну, а к утру последняя сахаринка из крови уйдет, не попрощавшись, и я не проснусь?! Я, типа, такая мертвая, и Люська рядом, такая же. А ведь обещала кормить кошку.
     - Ну, выпей рюмку коньяка. Только одну. Тогда точно не умрешь.
     Я заметно повеселела.

     - Успехов тебе в смертельном бою, - сказала Маришка, они все трое меня расцеловали, Серебряный давно исчез. В воздухе было много зеленого. От салатового до переходящего в черное серебро.
     Я домой вернулась – верхнее было 150.

     В субботу я решила не вставать в 87-ю, потому что 85-ю взял Оуген, моя смерть. У меня две смерти на Гавелаке – Алла и Оуген. Я в унынии поплелась на 47-ю, под патронаж бездарного 42-го Елинковского тага. Но лучше бездари, чем прохиндеи. И правда – я продала три Катиных Черныша на холстах в одни руки и махом заработала две тысячи, и была счастлива, потому что за неделю отбивала только станек, да еще тут плохо мне, все хуже и хуже, о-оо! Я пошла и купила себе рюмку коньяка. Только я сделала первый глоток - передо мной появился Али.
     - Хочешь еще одну? Я прямо сейчас принесу.
     - Что ты, Али, мне бы эту осилить, - замямлила я, почему-то  смутившись, он меня как-то застиг, - Я тебе позже обязательно бы сказала, что я выпила  эту рюмку.
     - Лучше говори заранее, - холодно ответил он, развернулся и ушел.
     Я над этой рюмкой чахла сорок минут, а на сорок первой добежала до туалета, и из меня вылились все ликероводочные заводы Греции.

     В воскресенье пришла Гейлова, я умирала, и послала ее за двумя маленькими пивами на круг. Вот только пусть появится, думала я возмущенно, я ему такой сыск устрою – прямо перед поэтессой, ничего не жаль, как плохо.
     Под это пиво я рассказала Наде, что у нас вчера с Али произошло. Что он даже не позвал меня на джус-пати, как все последнее время, а как бы наказывает своей отстраненностью.
     - Знаешь, все-таки восточные мужчины очень отличаются в своих взглядах на женщину от русских. А Али вообще африканец. Алжирец. Правда, он утверждает, что он не араб, он бербер, а Берберское Королевство существовало гораздо раньше арабского мира. И что он не мусульманин.
     - Мусульманин - не мусульманин, для нас-то какая разница? Не позволяй ему, Ира, начинать руководить твоими поступками, - глубокомысленно сказала Гейлова, и ее опять понесло в любимые пенаты – мистическую Прагу.
     - Вот тебе мистическая картинка, - сказала я и вытащила балерину Ждановой, сбежавшую прямо с представления. Надя картинку оценила и стала выпрашивать.
     - Не знаю, - сказала я, - Может, она мне обложкой новой книжки послужит.
     - А что, есть уже новая книжка?
     - Не знаю, - сказала я, - И вообще, иди уже. Мешаешь работать.
     Али не появился.

     В этот день я тоже заработала две тысячи.
      Он позвонил мне, когда я была на складе пана Соукупа.
     Мы встретились в «Архе».
     - Почему ты так себя ведешь? – спросил Али, когда Давид уже отошел от нашего столика.
     - Потому что ты мне не веришь. Поверь, Али, если я захочу – ни один твой «прямо и налево» меня не остановит, поверь мне, я найду способ. Вон Юрка в арке Готического портала плацку  фернета винтом высасывает, и думает, что его никто не видит. Я так делать не буду. Я просто говорю тебе правду. И ты мне должен верить. Если ты начнешь во мне сомневаться – я тоже начну сомневаться в себе.
     - Да верю я тебе. Просто у меня вчера безотлагательные дела были, я спешил по работе. И с тобой я попрощался, на ходу.
     - А-а.
     - Хочешь еще маленькое пиво?
      (Все-таки доложили, мерзавцы.)
      - Нет, спасибо,я с Гейловой уже выпила маленькое пиво, я лучше чай.
      - Как ты себя чувствуешь?
      - Плохо.
      Он проводил меня на трамвай.
      Верхнее было 110.
       Паника. У меня никогда не было пониженного давления.
       У меня все таблетки только от - повышенного.
       Что делать?!

     На счастье – от Наташкиного дня рождения оставались в доме три бутылочки пива, я выпила одну, (пиво повышает давление) и благополучно заснула.
 На самом деле, что с моим давлением? И было ли давление? Или я вот уже три года таскаюсь не по адресу?!

    На следующее утро целый Гавелак гнал меня пинками к врачу.