Отважный генерал. ч. 3. Фридландская трагедия

   Фридландская  трагедия 
 

       Июньский день Фридландской битвы вошел в историю наполеоновских войн как один из самых жестоких и кровопролитных. В безжалостной борьбе двух императоров!

      Командующий армией Беннигсен, несмотря на подмогу полка из Санкт-Петербурга, за которым поспешали и другие, действовал крайне нерешительно.

     Он, будучи неплохим полководцем, неважно владел организацией военного дела. «Хоть и храбрый воин, был, однако, слаб характером и не умел держать подчиненных в руках». Видно, недоставало ему жесткой воли и авторитета.

      А выбранная им неудачная позиция и вовсе привела к великому военному конфузу. Для России. А ведь вначале Беннигсен имел численное преимущество над французами, но… медлил нанести упреждающий удар. Вот и дождался!
   
     Он не ожидал, что Наполеон так быстро сведет все свои силы, людей  для  решающего сражения.
     Вот так просчеты и амбиции великих ведут к поражениям государств и массовой гибели «пушечного мяса».
    Итак, 80 тысяч французских солдат угрожающе напружинились супротив 60 тысяч русских!

       Наполеон, скрестив привычно руки на груди, велел маршалам:
       - Кулаком армии надо двинуть корпус Багратиона к реке Алле! И устроить  русским кровавую баню при Фридланде!
      О, клыки «наполеоновского хищника» уже отточены, пора попробовать, как они станут раздирать жертву.

       На робкой заре рявкнуло громом пушечных батарей побоище при Фридланде!
       Окрестности г. Правдинска, что недалече от Калининграда-Кёнигсберга, и поныне хранят в памяти те страшные времена.
   
      Французы острие удара направили на левый фланг. Им командовал Багратион. Там русских был меньше.
       Ней, непобедимый Ней, зловеще двинул в атаку свой могучий корпус! О, теперь он возьмет реванш за все потери, нанесенные ему казаками, да и вообще русскими! 
       Задумка была окружить этот корпус, отрезать от переправ через реку Алле - и уничтожить подчистую!
       Однако Багратион стойко отбил этот напор! Несмотря на превосходство противника!   

        Но как коварен бог войны Марс!
        Внезапно из-за холма выехали 36 пушек французов, лихо развернулись, и  в 180 саженях от наших позиций снялись с передков… И вдарили огнем густым, кинжальным - и накрыли картечью все русские батареи. Никто не ожидал такой дерзости!
 
        Залп за залпом! Уже лежат штабеля мертвецов! И некому заряжать орудия!
        Гремел беспрерывный гром. Все вокруг было покрыто дымом, жуткий гул разносился по полю и лесу, земля вздрагивала и стонала.

        Затем французы быстро перекатили пушки совсем на близкое расстояние в 90  саженей и ударили по живым колоннам Багратиона. Их пушки извергали в массы людей град выстрелов, канониры умело  исторгали убийственный огонь.

        Русские валились рядами.   
        Ядра посыпались гуще, плотнее! Горы изувеченных и разорванных тел! В дыму ползут орущие раненые. Валяются оторванные головы людей, лошадей с жутким оскалом морд, разбросаны ошметки тел, торчат кровавые обрубки ног и рук…
       Русские полки дрогнули и стали пятиться, но столпились в узком месте между рекой и оврагом. Это была их верная гибель!
       Французы передвинули пушки еще ближе - и крошили в куски сгрудившуюся пехоту!
 
       Орлов-Денисов и другие командиры, сидя на конях, ожидали сигнала и ужасались, видя огромные потери. 
       - Случилось самое жуткое!      
       – Наши войска расстреливаются в упор!   
        Вот взвилась в топоте копыт русская кавалерия, пытаясь помочь и пластая противника злющими клинками. Но ее попытки изрубить те батареи закончились плачевно!
       Под погибельным огнем она повернула вспять и смешалась с бегущей пехотой, довершая панику. Картечь - раз за разом! - расшвыривала в стороны людей и коней!

       А колонны неприятеля напирали, накатывались неумолимыми валами. Один за другим! И пошли в штыки!
      Ружейный огонь трещал по всей линии, ему вторили дробные удары железа о железо. Это на штыках с остервенением  дралась пехота, кинутая в отчаянном броске  Беннигсеном.
      Но результатом ее была гибель тысяч отступивших в воды Алле.

      Участник трагедии вспоминал, пехота наша попятилась и «бросилась в реку, но многие не попали на мелкое место и утонули, другие бегали по берегу, ища брода, иные поплыли — никто не хотел сдаваться в плен... Наконец, пришла и наша очередь — мы пошли вплавь через реку… Легко сказать, переплыть на лошади через реку, но каково плыть ночью, не зная местности, и когда с тыла жарят ядрами и брандскугелями!
       На берегу реки был сущий ад! Крик и шум ужасный. Тут тонут, тут умоляют о помощи, здесь стонут раненые и умирающие…"

        Вот горестные слова видевшей этот кошмар своими глазами Надежды Дуровой.
       «В этом жестоком и неудачном сражении храброго полка нашего легло более половины. Несколько раз мы ходили в атаку, несколько раз прогоняли неприятеля и,  в свою очередь, не один раз были прогнаны. Нас осыпали картечами, мозжили ядрами, а пронзительный свист адских пуль совсем оглушал меня… После несколько часов жаркого сражения,  остатку нашего полка велено несколько отступить…».
        И далее. «Жители бегут, полки отступают, Множество негодяев солдат, убежавших с поля сражения, не быв ранеными, рассеивают ужас между удаляющимися толпами, крича: «Все погибло! Нас разбили наголову, неприятель на плечах у нас! Бегите! Спасайтесь». 

         Французские кирасиры, закованные в стальные латы, защищенные от пуль   и оснащенные палашами, ударили верхами по русской позиции. Несокрушимо.
         В это мгновенье раздалось пронзительное «Ги-ги-ги!».

         Это казаки Орлова-Денисова с пиками врезались в их ряды. На всем скаку сбивали шлемы с упакованных в железо кирасиров, доставали их обнаженные головы  саблями - и рослые всадники валились под яростными ударами.
         Разбив кирасир, которых не оберегли  даже надетые на головы «железные горшки», лейб-казаки бросились на другие неприятельские отряды и обращали их в бегство.
 
       «…Я научил моих егерей и казаков не бояться этих железных горшков,- вспоминал Багратион, отдавая должное выучке казаков. - Что же касается до пики…  Для наших казаков нет другого оружия, кроме пики, потому что это лучшее оружие в погоне за неприятелем».
         
       Дрались против французской кавалерии и меднолицые сыны степей - Ставропольский калмыцкий полк и башкирские конники-лучники, в малахаях и пестрых халатах. Они закидывали неприятеля сотнями стрел и изумляли его невиданным оружием и своим диким видом. 

       - Виват император!- орали храбрые, закаленные ветераны Наполеона в грохочущей битве, воплях умирающих, ржании лошадей. И побеждали!
        Гвардейские полки россиян стояли насмерть – и устилали поле боя своими телами!

        «Мне не достает слов описать храбрость русских войск. Они победили бы, если бы только одно мужество могло доставить победу. Офицеры и солдаты исполнили свой долг самым благородным образом. В полной мере заслужили они и удивление каждого, кто видел Фридландское сражение». Именно так сообщал своему правительству английский  наблюдатель.
        Такая оценка – это гордость русской армии! 
            
        Орлов-Денисов, видя подвиги товарищей по оружию, в то же время испытывал острую горечь.      
        Сколько казаков, полных молодых сил, осталось в чужой земле! Они смело бились и пали, не покидая седла до последнего вздоха. Над их могильными холмами не звучали медные победные трубы, после них осталось только пустое седло да ночной пост без дозорного…

        Несмотря на превосходство сил противника, войско Багратиона контратаками конницы и артиллерийским огнем отразило нападение французов и обеспечило отход нашей армии на берег Алле и дальнейшее отступление.
         Как тут не вспомнить поэта тех  лет:
                О, русска грудь неколебима!
                Твердейшая горы стена,
                Скорей ты ляжешь трупом зрима,
                Чем будешь кем побеждена.
                Не раз в огнях, громах, средь бою,
                В крови тонувши ты своей,
                Примеры подала собой,
                Что россов в свете нет храбрей.   


         НА КРАЮ ПРОПАСТИ!

        Несмотря на бесстрашие русских и их удивительное упорство, это не спасло армию от поражения.
       Она была уже малочисленна и пребывала в беспорядке, дезертиры довершали панику. 
        «Ее крайне ослабляли отлучившиеся от полков люди при отступлении от Фридланда и по пути до Немана. Собираясь большими толпами, они проходили разными дорогами, снискивая грабежом себе пропитание, и в числе нескольких тысяч перешли Неман…».       
   
        Оставив заваленные телами мертвецов улочки Фридланда, наша армия начала отступление. Горели, дымились дома. Вдогонку замыкающим сыпались пули из-за заборов, с крыш, из окон.
        Неприятель спешно занимал город. На площади, возле церкви, была устроена свалка русских раненых, попавших в плен.
        Затем их погрузили в повозки, кидая поверх мертвых. Отвозили и сбрасывали в  канавы и овраги, заполняя доверху, едва присыпая землей от вони и гнили.
   
      В будущем в этом краю возникнут  фашистские концлагеря завоевателя Гитлера. Десятки тысяч русских военнопленных будут сваливать в ямины, от живых людей будет шевелиться земля. А над ними, в аккуратно засыпанных огромных траншеях высаживались  кустарники и деревца. Дабы мы, читатель, никогда не сведали, где покоятся наши отцы и деды…
       Как и при завоевателе Наполеоне.

       Тяжелая роль выпала Орлову-Денисову при отступлении нашей армии. С лейб-казаками он замыкал отход и сдерживал ярый напор победоносного врага, отчаянно отбиваясь от яростных атак.

       Какой бы выносливостью не обладал он и его боевые друзья, на них лица нет - сутками в седле, почти без сна, не раздеваясь, жуя на ходу сухари, при непрерывных боях. Всегда бодрый и крепкий, валился он с ног от усталости и изнурения. Военачальники Раевский, Кульнев,Ермолов и другие выглядели не лучше.
 
      При отступлении армии к Тильзиту всем арьергардом руководил Раевский, получивший ранение в схватке под Гейльсбергом. В битве под Фридландом он командовал всеми егерскими полками. За участие в боевых операциях Раевский был награждён орденами Св. Владимира 3-й степени и Св. Анны 1-й степени. 
       О нем так выразился Наполеон: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы».

       Орлов-Денисов крупный, видный, в густой шапке черных волос, прямо говорил между командирами:
       - Под Фридландом полегло наших, поди, 15 тысяч человек. Французов же    - в два раза меньше. У нас захвачены  десятки пушек! Какое мужество наших бойцов, и какое неудачное сражение! Кто виноват, а?
       - Да, мы  не знали крупных поражений со времен Петра  Великого, - добавил кто-то.
       - А теперь удары посыпались на нас, как горох из  рваного мешка - сначала Аустерлиц, теперь Фридланд, – произнес другой. 
        - Но  спуска  французам все равно не дадим! – ответствовали офицеры.- Да и отколотив нас изрядно, надавав оплеух, Наполеон хорошо проучил. Станем меньше бахвалиться, а больше вникать в поражения.

        «Не забуду никогда  тяжелой ночи, сменившей этот кровавый день, - вспоминал Денис Давыдов. - Арьергард наш, измученный десятисуточными битвами и ошеломленный по¬следним ударом, разразившимся более на нем, чем на других войсках, прикрывал беспорядочное отступление армии, не¬сколько часов пред тем столь грозной, стройной и красивой. Физические силы наши гнулись под гнетом трудов, нераздельных со службой передовой стражи...».

        Отступивши, русские полки на ночных бивуаках отходили в тяжелый сон, ног под собой не чуя.   
        Как и другие кавалеристы, положив голову на жесткое седло, вымотанная  до предела Надежда Дурова во сне вздрагивала от кошмарных видений  боя. Она, за храбрость при преследовании неприятеля до реки Пассарги и сражения  под Гутштадтом, Гейльсбергом и Фридландом была награждена.
   
        В той войне она не была исключением. Так, восемнадцатилетняя итальянка Франческа Сканагатти сбежала из пансиона при католическом монастыре. Ибо обладала бойким нравом, любовью к верховой езде и физическим упражнениям. 
       Выдав себя за мужчину, стала кадетом Австрийской военной академии и успешно закончила ее. Тоже смело участвовала в боях против французов-завоевателей. Но командование прознало,(завистников везде хватает!), что лейтенант Сканагатти – на самом деле женщина. Франческу в уважение ее заслуг  уволили из армии с офицерской пенсией. Как и Дурову...

       Итак, читатель, во власти завоевателей оказалась вся Пруссия, а ее правитель Фридрих-Вильгельм сделался безземельным королем. Народ, ожидавший доброй жизни от заявленных свобод Наполеона, получил от пришельцев мародерство, грабежи да насилия…  А когда и где оккупанты были добрыми?

        Генерал Беннигсен, самоуверенно величавший себя «победителем непобедимого», был разбит на голову Наполеоном.   
        Покинув горестно поля битвы, основные русские силы были собраны вместе.
         - Для чего?- мучительно вопрошали офицеры. - Стоять дальше насмерть  или отступать к Неману, к самой  нашей погранице? И почему, не щадя  жизней, мы потерпели разгром? 
         
       Император Александр стоически выслушал весть о поражении. Он с горечью признавал, что Наполеон обладал таким талантом, о котором Беннигсен даже помышлять не смел.

       В небывалом  раздражении он отписывал Беннигсену:      
      «Вверив Вам армию прекрасную, явившую столь много опытов храбрости, весьма удивлен я был ожидать известия, какое мне ныне сообщили».
       И отвечая на постыдное предложение Беннигсена о перемирии с Наполеоном-побед ителем, ответствовал с гневом своему главнокомандующему:
      «Если у вас нет другого средства выйти из затруднительного положения, то разрешаю вам сие, но с условием, чтобы вы договорились от имени вашего… Вы можете посудить, сколь тяжко мне решиться на такой поступок».

       О той непростой ситуации историк, писатель Владимир Лесин приходит к такому выводу.
    «Если армия не виновата в поражении, то кто? Естественно, главнокомандующий, скованный страхом перед «чрезвычайной предприимчивостью» Наполеона. Впрочем, нельзя снимать ответственности и с военного министра, и с императора, которые не прислали подкреплений. Без них Беннигсен вообще не считал возможным дать французам генеральное сражение, поэтому и избрал вариант с отступлением».
   
       С поражением при Фридланде война закончилась! Объявлено перемирие с Наполеоном и дан приказ следовать к Тильзиту. 
       Наполеону не удалось уничтожить русскую армию! Она показала огромную мужественность и жизнестойкость!

        Устроивший мировую бойню император Наполеон, как и фюрер Гитлер, увы, были далеки от вящих слов канцлера Бисмарка: «Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах русских…»
        Нетерпеливо ржали казачьи кони, били копытами землю, звякали стременами, дожидаясь в какой неведомый край они помчаться сражаться…

          ВИВАТ, ИМПЕРАТОР! ТЕЛЬЗИТ
               
          Старинный Тильзит, маленький приграничный городок (ныне город Советск в Калининградской области), стал важным международным пунктом. Догорают возле, чадят зажженные мосты через Неман.

        Вдалеке в скромном особняке сидел погруженный в горестные думы император Александр Первый.
       «Неблагоприятный исход сражения при Фридланде произвел очень сильное впечатление на государя. Так как его армия была слишком слаба, то он решился еще раз умилостивить грозу, и последовавшее затем свидание в Тильзите разом изменило всю его политику...
        Император за день перед тем, как решиться на полную перемену своей политики, сидел несколько часов один, запершись в комнате, то терзаемый мыслью отступить в пределы своего государства для продолжения войны, то мыслью заключить сейчас же мирные условия с Наполеоном», вспоминал один из его сановников.

      В назначенный час 25 июня посредине реки порубежной Неман на специальном плоту с помпезными павильонами, украшенными вензелями обоих императоров, встретились два  властителя, Наполеон и Александр Первый. 
      Бывшие непримиримые враги, теперь они полюбовно подписали русско-французский мирный договор. О десятках тысяч погибших не вспоминали. Никто. Словно их и не было. Были бравурные марши оркестров, почетные караулы, салюты…

      А затем оба императора, теперь союзники, блистали на парадах-маневрах войск, оставшихся в живых, отдыхали на званых обедах, расточали  тосты во взаимном уважение да за здоровье, клялись о вечной  дружбе и верности на многие лета. Двуличие и коварство  присутствовало в их беседах, как и в политике.

      «Я только что виделся с императором Александром: я очень доволен им; этот император очень красив, добр и молод; он более умён, чем о нём обычно думают»,    писал Наполеон. 
      Великий князь Николай Михайлович в очерке об императоре Александре I подмечал:
     «Действительно, у него было больше ума, чем предполагал даже Наполеон, а еще больше утонченной хитрости и бесподобной вкрадчивости…».

       Читатель, начнем с вами проводить Исторические параллели. Взгляд из будущего. 1939 год. СССР.

       «В ночь с 23 на 24 августа 1939 г. в Кремле отмечали подписание советско-германского пакта. Сталин предложил тост: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего Вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье».
    …Сталин встал и произнес короткий тост, в котором сказал об Адольфе Гитлере как о человеке, которого он всегда почитал. В подчеркнуто дружеских словах Сталин выразил надежду, что подписанные сейчас договоры кладут начало новой фазе германо-советских отношений».
       Что принес этот трагический договор, нам известно…

       Тильзитский договор русское общество встретило с негодованием! Улицы столиц бурлили:
      - Это же позор Отечеству! Мы поддались этому зарвавшемуся корсиканцу!
      Пылкие патриоты зло обругивали Беннигсена:
      - Он подлый  изменщик! А предание памяти тысяч и тысяч погибших – это   святотатство и кощунство!
       Честно скажем, Тильзитский договор для России был тяжелым. Она не только признавала все завоевания Наполеона в Европе, но и соглашалась на создание под боком зависимого от Франции герцогства Варшавского. Ставшего затем крупным плацдармом для вторжения Наполеона в Россию. Более того, Россия, в ущерб для себя, присоединялась к континентальной блокаде Англии, своего главного партнера по торговле. Единственное утешение, Наполеон уступал России Финляндию, шведскую провинцию. Но для этого надо было победить Швецию.

     Наполеон был на верху блаженства. Еще бы!
     Пару лет назад Франция покоилась в своих границах за Рейном. А теперь-то… А теперь, блистая победами и ощетинясь энергично штыками, она придвинулась к границам  бескрайней и богатой  России!  О, Россия - будет для французов…
      
      Да, русские в тех баталиях с Наполеоном победителями не стали, но они отточили клинки мужества и героизма для будущей великой войны с завоевателем мира.

     В Тильзите Орлов-Денисов, со своей военной выправкой,  широкими плечами, умным волевым лицом, выделялся в любом окружении и сопровождал с лейб-казаками  императора Александра.          
     Он, сильный и быстрый, с живыми глазами, радовался, что многие товарищи по оружию выжили и награждены за отважные сражения в Восточной Пруссии. Да, он бился и убивал, как и все, но душа его не огрубела.

     Как радужно заблистали Георгиевские ордена  на посеченных саблями,    прожженными, в дырах  мундирах его земляков-донцов! Генерал-майора Н. Иловайского, войсковых старшин Т.Грекова, В.Ефремова и В.Сысоева, командира Атаманского полка С.Балабина, подполковника С.Иловайского, командира конной артиллерии А.Карпова...         
       Сам атаман Матвей Платов за храброе участие в кампании получил ордена святого Георгия 2-го класса, Владимира 2-й степени и Александра Невского.
       Более того,  Александр Первый для казаков, нижних чинов, выдал сверх установленной нормы еще 475 знаков Военного ордена.

       Гордилось войско донское - оно было награждено белым Георгиевским знаменем, по которому вилась надпись:
      «Вернолюбезному войску донскому за оказанные заслуги в продолжение кампании против французов 1807 г.»
 
       А в императорской грамоте было запечатлено на память будущих поколений:
       «Войско донское с давних лет всей Европе известное неустрашимостью своею,  неутомимым мужеством и неизменною любовью к отечеству, превзошло древнюю славу предков своих в походах и битвах 1805 и 1807 г. против французов под предводительством храброго атамана своего генерала Платова и других отличных своих начальников».

       Наш Орлов-Денисов из молодого офицера превратился в мужественного, хладнокровного командира, закаленного в пороховых огнях и тяготах. Эти сражения были первым опытом его известности  в годы  антинаполеоновских войн.
 
       Открываем страницы пожелтевших  старинных  фолиантов.
       «Находясь все время кампании 1807 г. в рядах л-гв. казачьего полка. гр. Орлов-Денисов стяжал себе славу распорядительного, толкового и неутомимого начальника. При наступлении русской армии ему пришлось большей частью находится в авангарде, при отступлении - в арьергарде, во время боя – в огне, во время отдыха - на аванпостах, в разъездах. Не считая мелких стычек, гр. Орлову-Денисову пришлось,… принимать участие и в крупных сражениях и везде он обращал на себя внимание своим недюжинным военным талантом».

        Бушевал ветер за стенами убогой  хижины. Далеко за полночь. Орлов-Денисов сиживает с походными  друзьями. Мигают зажженные свечи, вино на столе, нехитрая снедь, на лавках сабли, кивера. Идут горячие разговоры.   
       - Любезные господа, мы  еще встретим  день, когда армию Наполеона будем добивать на полях Франции.
     Подняли чаши с вином.
    - И на этого матерого зверя найдется охотник!
    - Наша страна может проиграть отдельные баталии, но побежденной она  быть не может! – сказал, словно отрубил Орлов-Денисов.

       Конечно, он никогда не узнает, что спустя 125 лет на такое же покорение Европы и России ринется  более жуткий зверь, чем Наполеон – организатор  массовых убийств и разрушений Гитлер.

        И  там, где Орлов-Денисов освобождал народ от оккупантов-французов, прорвутся войска фашистов. Там возникнет кошмарная империя смерти и уничтожения! И на прусской земле ядовитыми шипами возвысятся лагеря, сжигающие в печах крематориев и перемалывающие в костедробильных машинах скелеты десятков тысяч его земляков-потомков.
         А наивное человечество, слишком быстро забывая жестокие уроки истории, допустит новое зло - международный терроризм, несущий массовые страх и ужас, людские жертвы и звериную жестокость -  тоже направленные против цивилизации…   

       Зловещие пушки и барабаны Великой армии Наполеона громыхали все ближе и ближе к границам Российской империи…
        В старинной военной истории о кампании 1807 года  сказано, что в ней лейб-казаки вместе с донскими полками  упрочили военную славу, которая снискала им европейскую известность.

       «Несмотря на краткость времени, в течение которого действовали лейб-казаки на театре войны с французами в Пруссии, они успели показать себя вполне достойно.
       С самой первой встречи с врагом, во время наступательного движения нашей армии, лейб-казаки шли в голове русских колонн; с минуты отступления нашей армии – они шли последними в арьергарде ее и… были в постоянном огне. Ночью – в разъездах и поисках, днем – в перестрелках и рукопашных  боях.
       Лейб-казаки неутомимо исполняли возложенный на них долг, не думая об отдыхе и преодолевая все лишения. В эти тяжелые дни успели выделиться из их среды люди, предавшие потом  свои имена вечной памяти истории и занявшие видное, блестящее место в рядах русской армии: то были герои Отечественной войны – граф Орлов-Денисов и Ефремов».

        Теперь русская армия могла загасить огни на боевых бивуаках, не хватаясь спросонья за оружие. И тронуться от Немана в глубь Центральной России. Прощай, Пруссия! 

       Молва о подвигах Орлова-Денисова докатилась до Санкт-Петербурга. Его пожаловали генерал-майором и поставили командиром Лейб-гвардии казачьего полка.
 
       Страна внимательно присматривалась и подбирала толковых военачальников,  предвидя грозовой 1812 год...   
        Тревожно отмечал тогда офицер Денис Давыдов:
        «1812 год стоял уже посреди нас, русских, со своим штыком в крови по дуло, со своим ножом в крови по локоть».
        Несмотря на поражение, Россия  обрела мирную передышку перед грядущими  испытаниями войны 1812 года. 

       И многие военные умы были прозорливы:
       «Кампания 1812 года уже открывалась перед нами. Иноплеменная армия, составленная из войск многих государств материка Европы, стояла на рубежах России…»
       Пройдет тяжелое время… Великая армия Наполеона - разгромленная, обтрепанная, опозоренная и доедающая объедки - будет изгнана  с русской земли. Со срамом.

     Но никто не предполагал, что до той войны предстояло еще пройти горнило боев с северной Швецией. Нашим командирам Орлову-Денисову, Кульневу, Раевскому, Каменеву …

          ПРОДОЛЖЕНИЕ:http://www.proza.ru/2011/09/23/839