Весенний аппетит

Бешеный, не на минуту не отпускающий голод, пульсировал в его голове уже давно. Несказанно мучительная ломка комкала всю его сущность, сжимала яйца, выкручивала *** и выдавливала глаза из орбит. Он чувствовал ужасный голод, затмевающий в его сознании все остальные ощущения.

Он хотел есть, и это его дико пугало. Какой-то промежуток времени он, наивный, думал, что страшная мания отпустила его и более уже никогда не появится в его жизни, но не тут то было. Он снова хотел кушать.

С дрожащими руками, стоя на дрожащих ногах, он подошел к банке на кухне, наполненной уже затхлой водой, от которой воняло. Он жадно начал пить, струи зловонной, слегка желтоватой, но как-никак бодрящей водицы стекали по его подбородку, он пил и стонал. Он наконец утолил двухнедельную жажду, обжигающую его горло противной духотой, а голод остался.

Наспех одевшись, еле засовывая каждую ногу в штанины, он выволок свое грузное тело на волю.

Улица.

Смрадный аромат технических испражнений, выпускаемых машинами из выхлопных труб, запах весны, вбирающий в себя аромат спермы, похоти, любви и говна.

Его взгляд выхватил ее из толпы. Она была прекрасна, полна любви. Он жадно всматривался вглубь ее души и видел то, что хотел видеть. Вдруг его голову начали разрывать боли и он стал видеть страшные нереальные картины какой-то альтернативной реальности.

Повсюду кровь, трава на безлюдном, заупокойного вида пустыре. И мертвое тело, прекрасное мертвое тело, которое ест какое-то дикое существо, так похожее на него…

Под вечер он уже валялся у себя в парадной, блаженно прикрыв глаза и отхаркивая приятного вкуса остатки любви и нежности. Но странные фантомы все-таки витали в его мозгу. Невидимый лживый голос говорил, что это отнюдь не любовь и нежность, а человеческое мясо.

Но он со смехом отвергал это. Он не ест людей, он питается любовью, и страшный любовный голод приходит к нему каждый год по весне. Он встречает одну из тех прекрасных девушек, каких так много весной, он преследует их и ест, ест их любовь и чувства.

Вот и в этот раз он утолил свой голод. Ломка отступилась, приятный вкус любви застыл в его ротовой полости.

А где-то там, на пустыре, не в нашем мире и не в нашей реальности, лежала та самая красота, та спасительная девушка, с распоротым животом и съеденным сердцем.