Джо Дассен. Триумф и муки. Глава I

Авторы книги: Ален-Ги Акнен, Филипп Крок (перевод с французского)

В свое время планировалось издать перевод, но это по разным причинам не удалось, перевод остался не завершен.

 Не окончательная редакция текста, название предварительное и довольно условное
(здесь наверно нужно смелее отходить от оригинального названия книги на франц.)


         Человеческое счастье состоит из стольких кусочков,
                что их всегда не хватает.

                Боссюэ




Далеко от берегов Черного моря до американского побережья, омываемого водами Атлантического океана; столь же далеко, как от самой сумасшедшей мечты до ее воплощения. Но если смелый и решительный человек захочет достичь своих идеалов, то никакие расстояния для него не преграда.  Вот так, от украинского города Одесса, расположенного на берегу Черного моря, начнется необыкновенное путешествие, которое приведет нас во Францию ХХ-го столетия через Соединенные Штаты Америки, Италию, Англию и Швейцарию.
 
По результатам русско-турецкой войны XVIII-го века северное побережье Черного моря переходит к России, и императрица Екатерина решает основать там, на месте бывшей греческой колонии Одэссос и на руинах турецкой крепости, новый город. Этот город, получивший имя Одесса, идеально расположен на пересечении многочисленных водных путей и скоро станет самым крупным портом Новороссии и даже всей России.

Быстро растущий город привлекает разного рода эмигрантов: греков, итальянцев и многочисленных евреев, приходящих из восточных стран, чтобы заниматься торговлей, в частности торговлей зерном. Еврейское сообщество расширяется, богатеет, его влияние в городе растет. Вскоре его вес в виноделии, лесной, табачной и сахарной индустрии становится таким большим, что показывается оборотная сторона процветания: оно становится объектом регулярных разбоев. Императорская власть охотно идет на встречу купцам и предпринимателям, которые с тревогой смотрят на этот быстрый рост и процветание еврейской общины. Чтобы предотвратить возможные бунты населения, она регулярно устраивает погромы, с каждым разом все более разрушительные. В результате этой варварской агрессии евреи вынуждены мигрировать все в большем количестве в Палестину, Канаду, Латинскую Америку и США.

Среди них – совсем еще молодой человек, который решил ехать в Нью-Йорк. Его не пугает длительное и изнуряющее плавание – лишь бы покинуть землю, ставшую для него враждебной, и найти новую, где он мог бы построить новое и свободное будущее. Несколько недель плывет он в ужасных условиях в отсеке, похожем на трюм грузового судна, страдая от морской болезни; его мучают теснота и голод. При каждом замедлении хода его беспокоит мысль, доберется  ли эта «посудина» благополучно до берега; при каждой мощной волне – не поглотит ли она корабль.
Подобного рода судна – на своих нижних палубах – могут вместить битком до двух тысяч пассажиров. Пространство, отведенное самым бедным, разбито на три общие спальни: одна для холостяков, другая для одиноких женщин, третья для семей. Пассажиры спят на металлических кушетках, расположенных одна над другой, дышат зловонным воздухом, содержащим испарения от машин, запах рвоты больных, запах плохо вымытых тел; к этому нужно прибавить зловония из общих туалетов и табачный дым, что пускают курильщики, осмелившиеся зажечь трубку или сигарету. О личной жизни не приходится и говорить… Одна лишь непоколебимая вера в новое будущее помогает выносить все тяготы этого путешествия.

Наконец разбитым усталостью путешественникам объявляют, что на горизонте появился американский берег. Не обращая внимания на призывы членов экипажа к соблюдению порядка, они устремляются на палубы, чтобы посмотреть на этот Новый Свет, о котором они так мечтали; воздух раздирает гул восторженных криков. Затем они шепчут внапев молитву Всевышнему в благодарность за то, что он помог им благополучно добраться до Нового Света.

Пассажиры 1-го и 2-го классов высаживаются быстро: все полагающиеся при этом формальности урегулированы специальными людьми, поднявшимися на борт сразу по прибытии судна в устье реки Гудзон; остальные не имеют право на такой прием. Спустившись с корабля, они сразу же направляются к баржам, которые доставят их к острову Эллис, где они будут вынуждены ждать в течении часов, если не дней, прежде чем смогут ступить на землю. И вот они на острове Эллис, где теснятся день за днем тысячи уставших, измученных эмигрантов, ожидающих в оглушительном гуле прежде чем они наконец смогут попасть в огромные здания из красного кирпича, где они один за другим пройдут перед инспекторами иммиграционной службы, смертельно уставшими и спешащими завершить свой рабочий день. Вновь прибывшие тоже ждут, когда все это наконец закончится, и когда они, будто по мановению волшебной палочки, наконец станут американцами. Но им нужно еще подождать. Это их не пугает: они к этому привыкли.

Среди ожидающих: греки в фустанеллах,– в этих своих диковинных национальных юбках; китайцы, которым предстоит стать гладильщиками или укладчиками рельсов; итальянцы с их эффектными усами; и конечно многочисленные рыжеволосые ирландцы,– все смертельно уставшие, в блаженном восхищении перед статуей Свободы, озаряющей своим светом мир; возвышаясь над островом Свободы, она будто защищает их своим доброжелательным взглядом.

К одежде каждого эмигранта прикреплена табличка с номерами; они обозначают рейс, которым он приплыл, и страницу документа, где значится его имя. С помощью резких жестов и приказов на незнакомом для большинства эмигрантов языке, их организуют в вереницу; затем они проходят по одному через медиков специальной медицинской службы, которые выявляют людей с малейшими затруднениями дыхания, беспрерывно кашляющих или прихрамывающих. У детей спрашивают их имя, чтобы удостовериться, что они не глухие и не немые; некоторых детей берут с рук матери и ставят на землю, чтобы проверить могут ли они ходить. Медики также выявляют признаки таких потенциально опасных болезней, как анемия и трахома. Эмигранты, не прошедшие медицинский отбор, отмечаются синим мелком и направляются потом на более тщательное обследование, а то и на судна, которые отправят их обратно на родину.
Офицеры иммиграционной службы, одетые в тяжелые куртки из саржи с накрахмаленными воротниками, силятся записать трудные для произношения названия, часто нашпигованные буквами “x”, “z” и “y”; они скороговоркой задают вопросы эмигрантам, чтобы выявить их возраст, происхождение, семейное положение и род занятий.

Когда подходит очередь нашего молодого русского с Украины, у него спрашивают его имя. Он бормочет неразборчивое слово, не поняв задаваемого ему вопроса. Ему повторяют вопрос еще несколько раз, и он, вероятно полагая, что его спрашивают откуда он приехал, с горем пополам объясняет, что он из Одессы, что он одессит. Человек, задавший ему вопрос, тут же трансформирует «одессит» в «Dassin», что на английском произносится как «Дэссин».

Этот одессит, которого теперь называют Дэссином (позже, во Франции, «Дэссин» превратится в известную фамилию «Дассен», на французский манер; далее в тексте будем употреблять имена и фамилии в привычном, французском произношении – прим. переводчика), недолго чувствует себя чужаком в городе. Он никого не знает, но быстро осваивается и даже начинает получать доходы от ресторанов и баров, а также участвует в коммерции, организованной евреями. На каждом доме весят вывески, сообщающие прохожему, что Леви, Кохен или адвокат Голденберг – к его услугам. «Город, в котором евреи не умирают от голода и даже занимают хорошие должности, не может быть плохим»,– так, наверно, говорит он про себя… и тут же решает заняться самыми неотложными делами, в первый день своего пребывания в Нью-Йорке. Прежде всего, ему нужно поесть чего-нибудь посытнее и повкуснее, чем гороховый суп, который он ел на  корабле, а при хорошем раскладе – и рубленый бифштекс, зажатый между двумя аппетитными кусочками хлеба, который он находит замечательным, хотя и «пресноватым».

Теперь ему нужно отыскать местечко, где можно было бы помыться. На корабле постоянно не хватало воды на всех пассажиров, а когда подходила его очередь, он часто уже спал, изнуренный путешествием и голодом. Когда, проснувшись, он начинал протестовать, ему объясняли, что, мол, еще повезло: предыдущий корабль был вынужден сменить курс и встать на ремонт, который мог продлиться примерно месяц. После этого объяснения в душевых никто больше не возмущался. Он тоже теперь старается молчать.

Наконец он находит общую баню, где за несколько центов ему выдают потрепанный портфельчик, кусочек душистого мыла и флакончик с дезинфицирующей жидкостью на тот случай, если он подхватил вшей, блох или другую живность, принимающую человека за бесплатную харчевню. Войдя в обширную комнату, где в сгустках пара мелькают силуэты людей, он раздевается и принимается неистово, будто одержимый, тереть каждый участочек своей кожи… Вода перестает течь, пар рассеивается, люди вытираются и начинают одеваться. И тут, вероятно, он был свидетелем сцены, о которой рассказали другие: когда Дассен принимается одевать то, что служит ему трусами, раздается смех окружающих; один мужчина спрашивает его не крестьянин ли он, случаем, из Кентукки, после чего смех становится громче и дружнее. Ничего не понимая, Дассен качает головой и несколько раз повторяет «Hi»1) – слово, которое он подхватил на улице и которое, как ему казалось, означает приветствие. Человек, который его недавно спрашивал, показывает свои чистые белые трусы, и другие делают то же самое. Тогда Дассен понимает, что Новый Свет не имеет ничего ни против евреев, ни против русских, но качественное нижнее белье необходимо порядочному американцу. Он ждет пока все разойдутся, чтобы одеть свои туфли, которые после стольких мытарств превратились в лохмотья…Он решил, что непременно нужно поменять гардероб, как только это будет возможно. Впоследствии этот гость, прозванный Дассеном, станет добропорядочным американцем и отцом нескольких детей, среди которых Джулиус (на французский манер – Жюль), родившийся 18 декабря 1911 года в Миддлтауне, в Коннектикуте, недалеко от Нью-Йорка.
Дассен очень скоро начинает понимать, что эмигрантам нужно держаться вместе, чтобы иметь возможность говорить о своих проблемах и успехах на родном языке.  Бары не в чести у их жен, в церковь ходят, в основном, со своими бедами и проблемами… а вот парикмахерская – как раз то, что надо. Так он решает открыть мужскую парикмахерскую – «barber shop» – для эмигрантов с востока, евреев и прочих, на улице, где уже обосновались итальянские «barbieri». Но итальянец никогда не переступит порога его парикмахерской, а русскому, даже уставшему, никогда не придет в голову идти стричься к итальянцу. Новое дело представляется ему перспективным. «Хороший парикмахер может устроиться где захочет, – думает он, – у мужчин всегда будут расти волосы на голове и на лице». Один минус: общаясь каждый день со своими соплеменниками, Дассен так никогда и не выучит как следует язык Нового Света; в семье не всегда точно понимают друг друга.
Жюль поступает в бронкский колледж. В Бронксе трамвайные линии позволяют легко перемещаться по всему округу и вот уже несколько лет функционирует метро. Он растет в Гарлеме и видит как многие семьи борются с голодом и холодом, тогда как совсем рядом, на 5-м Авеню, возвышаются великолепные жилые дома и магазины класса люкс, в которых снуют элегантно одетые богачи.  Этот контраст возмущает юношу и наводит его на глубокие размышления о несправедливости неравенства. Эти размышления он начинает подкреплять чтением; у него формируются ярко выраженные социалистических взгляды.

Затем он ненадолго едет в Европу, чтобы изучать там драматическое искусство, потом возвращается в США, где он хочет попробовать себя в актерском ремесле на сцене «Арбэтэр Театэр Фарбанд», что на идише означает «рабочее театральное объединение», более известное под акронимом АРТЕФ. Смешивая политику и театр, эта ассоциация объединяет под одной крышей многочисленные таланты, которые днем работают по другим профессиям, а вечером на добровольных началах занимаются искусством. Попробовав себя в актерском деле, Жюль понимает, что это не его путь: ему больше по душе сценарии и постановка.

1) Привет (англ.)


.
Вскоре Жюль женится на Беатрис Лонер, скрипачке венгерского происхождения, которая будет работать бок о бок с видными исполнителями классической музыки, среди которых выдающийся виолончелист  Пау Казальс.

5-го ноября 1938 г. Беатрис  рожает Жюлю мальчика Джозефа Айра, первого из трех его детей; первенца называли обычно уменьшительным именем Джо, столь излюбленным американцами.
Жюля замечает агент из агентства Вильяма Морриса. Он удачно ставит шоу, которое приносит ему немалый успех. Этот успех помогает ему заключить контракт с RKO Pictures, которую называли «самой маленькой из крупных кинематографических компаний Голливуда». У него возникает в глубине души такое чувство, будто он предает театр, – не без влияния царящих в его рабочей группе умонастроений, – но продолжает заключать новые контракты, так как всегда любил кино не меньше, чем театр. Едва его сыну Джо исполняется 2 года, семья Дэссин улетает в Лос-Анджелес, где Жюль начинает кинематографическую карьеру, сначала в качестве ассистента Альфреда Хичкока при работе над картиной «Мистер и миссис Смит».  Фильм интересен как одно из редких «вторжений» Хичкока, будущего мастера завязки, в комедию. По общему мнению, фильм вышел не очень удачный и «держался» на великолепной игре исполнительницы главной роли – Кэрол Ломбард. Тем не менее, Жюль смог показать при работе над этим фильмом свои способности, и Луис Б. Майер (о котором он скажет: «если его рука была на ваших плечах, значит его пятерня  была ближе к вашему горлу») заключает с ним контракт в пользу компании Метро-Голдвин-Майер, заметив в нем зарождающийся талант. Жюль завершает свой ученический период под чутким руководством начальника-тирана МГМ, короткометражками, первой из которых был фильм «Сердце-обличитель», снятый по роману Эдгара По. Руководство студии осталось недовольно реализацией этого фильма, зато зрителям он понравился, и Жюль получает повышение… Кино, несомненно, индустрия мечты, но больше – индустрия денег.

Семья Дассен живет на Бронсон Авеню – длинной артерии, пересекающей легендарные улицы Лос-Анджелеса: Бульвар Сансет, Бульвар Голливуд, Авеню Мельроуз или Бульвар Бэверли. Из окна их дома, стоящего на углу Бронсон и Сансет, лучше всего виден самый известный символ города кино – знаменитые гигантские белые буквы, которые с 1923-го года возвышаются над холмами Ли и составляют слово  “HOLLYWOOD” (Голливуд). И если подняться по улице Бронсон до ее пересечения с Авеню Мельроуз, то можно увидеть величественный вход рококо студий Парамаунт, известных своими легендарными фильмами.

В Лос-Анджелесе жизнь протекает мирно и весело. Автомобили свободно ездят по городу; дети могут играть на улице без малейшего риска; достаточно нескольких минут, чтобы на уик-энде добраться до бесконечных пляжей, которые тогда еще не знали угрозы вторжения в их просторы паркингов. Маленькому Джо теперь есть с кем поиграть в саду дома: в семье родилась девочка, Ричел (или, на французский манер, – Ришель; прим. переводчика)  , которую в семейном кругу будут звать Рикки. Вскоре после Рикки рождается еще одна девочка – Джулия. Всю свою жизнь Джо будет обожать своих сестер и даже споет несколько написанных ими песен.
Выдержав переводной экзамен с  фильмом «Сердце-обличитель», Жюль Дассен снимает так называемые фильмы категории Б1). Первый из них – «Нацистский агент», – история о двух близнецах, немцах по рождению, один из которых становится американским патриотом, а другой – нацистским агентом, в результате чего между братьями возникает конфронтация. Фильм показывается в период Второй Мировой войны; он немного манихейский, но исполнен таланта: он выделяется великолепной черно-белой фотографией Гарри Стрэдлинга и замечательной работой актера Конрада Вэйта, играющего главную мужскую роль, немца по происхождению, приветствующего Жюля словами “Herr direktor”2)…

1) малобюджетные картины
2) господин директор (нем.)

Затем он снимает фильм «Проделки Марты», в котором служанка, работающая в богатой семье, выходит замуж за сына главы семейства и пишет книгу, которая имеет большой успех. За этим фильмом следует фильм «Где-то во Франции», романтическая мелодрама с Джоаном Крауфордом и Джоном Уэйном, – первая крупная картина, которую ему доверяет МГМ… После коммерческого провала фильма он переключается на съемки фильмов категории Б.

Джо каждый день видит, как его отец отправляется в таинственное место, называемое «студией», а иногда и застает отца за работой дома; он интересуется профессией отца. Однажды Жюль взял сына на съемочную площадку, чтобы дать ему наглядное представление о своей работе. Мальчик, которому недавно исполнилось 4 года открыл для себя таинственный мир кинематографа. Жюль уступил ему свое место позади камеры, дал свой рупор и попросил его прокричать волшебное слово «мотор». Актеры тут же зашевелились и начали разыгрывать разные сцены перед завороженными глазами ребенка. А когда по просьбе отца режиссер заплатил Джо гонорар в 25 центов, мальчик  окончательно был покорен; он был очень доволен тем, что поучавствовал в создании будущего шедевра.

Конечно, это было понарошку, как и всё в кино: каждый славно сыграл свою роль, – и все это чтобы доставить удовольствие мальчонке; но Джо никогда не забудет свое первое знакомство с миром спектакля. Потом он возьмется за более «серьезную» работу, следуя американской традиции, которая требует, чтобы каждый американец с ранних лет учился зарабатывать доллары и узнал цену своему труду. Каждое утро, на пути в школу, Джо бросает на ходу к порогам домов  газеты, прямо на аккуратные и так похожие друг на друга газончики. Летом он продает лимонад, иными словами разбавленный лимонный сок с добавлением сахара и соды, который он умеет готовить сам.

В свободное от занятий время Джо любит играть в дротики; он часто играет в эту игру со своей сестрой Рикки. Рикки не такая меткая, как он, и однажды она попала дротиком ему в левый висок; дротик рассек ему мышцу. Шрам от этого происшествия останется у Джо на всю жизнь. С этого момента он немного косится на один глаз, а после сильной усталости, когда мышцы расслабляются, косоглазие Джо очень заметно.

Жюль в некотором роде наказан за недостаточно заполненные залы: ему теперь придется ждать два года до выхода своего нового фильма «Призрак Каннтервиля» – комедии, главные роли в которой играют Чарльз Лаутон и Маргарет О’Брайен. Бюджет ограничен, но это не мешает ему снять красивую картину, где один британский аристократ, проявивший трусость на войне, обречен на вечное блуждание в фамильном замке до тех пор, пока один из его потомков не совершит мужественный поступок. Вернув расположение к себе начальства, Жюль продолжает снимать. Далее следуют еще  две комедии: «Письмо для Эви», римейк на немой фильм 1922-го года, и  «Два умника», история о человеке, который украл и спрятал круглую сумму денег, а потом решил погулять пять дней в крупных ресторанах, перед тем как сесть в тюрьму на несколько лет.

Тем временем дети в семье Дассен подрастают. У всех проявляются музыкальные способности. Их развитию, конечно, помогла мама; она была счастлива представить себе, что однажды дети пойдут по ее стопам. У Джо заметны способности к пению; он поет красивым детским голосочком. Все трое детей обожают животных; они выращивают белого кролика, красную рыбку, индийского поросеночка и нескольких птичек.

Жюль продолжает снимать фильмы. На этот раз он работает над «Демонами свободы». В этом сложном фильме, далеком от предшествующих «сладковатых» картин, Берт Ланкастер играет первую свою главную роль. Действие фильма разворачивается в тюрьме, откуда пытаются бежать заключенные.  С фильмом «Обнаженный город»,  Жюль погружается в атмосферу жесткого детектива. Расследование убийства молодой манекенщицы помогает взглянуть с разных сторон на Нью-Йорк, его бедные кварталы, на нравы людей из высшего общества. Финальный эпизод преследования на Вильямсбургском мосту показывает как заметно Жюль отступает от правил классического кино. «Обнаженный город» получает хороший прием в США и награду за лучший фильм в Британской Академии Наград.

В 1949-м году выходит «Дно Фриско» – еще один тяжелый фильм, где молодой человек возвращается с войны и застает своего отца с парализованными ногами после драки с водителем грузовика и попадает в чуждый ему мир гангстеризма. Этот фильм еще больше закрепляет особенный стиль режиссера, но по его собственному признанию фильм мог бы получиться лучше; правда, этот фильм был снят всего за 24 дня…

Несмотря на то, что Джулиус начинает набирать вес  в кинематографе, его карьере не суждено длиться долго. Дело в том, что пока он снимал «Демонов свободы», в штате Висконсин произошло одно с виду неприметное событие: там при весьма незначительном перевесе голосов в Сенат был избран действительный член республиканской партии Джозеф Маккарти – адвокат-неудачник, зарабатывающий на жизнь, в основном, игрой в покер. Он пробовал себя в рядах демократической партии, но, проиграв выборы на должность прокурора, не раздумывая, перешел на другую сторону баррикад.

В первый же день работы в Сенате Маккарти предлагает свое решение касательно протекающей забастовки шахтеров – призвать их в армию, а если нужно, то придать их военному суду и казнить…Чуть позже его обвиняют в налоговом мошенничестве и получении взяток от компании Пепси-Кола. Опасаясь, что все эти обвинения отпугнут избирателей, он, с целью отвлечь внимание общественности от своих низких поступков, разворачивает неистовую кампанию против коммунистов, обвиняя их в подрыве американской администрации и передаче секретных сведений в СССР. Маккарти организует комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Антикоммунизм принимает в США гипертрофированные формы. Эти ожесточенные преследования представителей интеллектуальной элиты и актерской среды назывались «охотой на ведьм». Запрещаются книги, многочисленные авторы покидают Америку и ищут приюта в Европе; вскоре подходит очередь актеров и режиссеров.
Жюль Дассен разделяет коммунистические взгляды; он недавно вступил в коммунистическую партию. Как и другие режиссеры, он никогда это не афишировал и старался быть осторожным. Жюль и его коллеги предпочитают выражать свои идеи в творчестве, а не вступать в открытые политические схватки. Жюль не раз выражал свое несогласие с линией партии, за что его даже чуть не исключили.
Комиссия, руководимая одержимым Маккарти, среди членов которой числится и будущий президент США Ричард Никсон, использует простой, но действенный способ демаскировать этих «скрытых врагов» Америки: враги должны быть изобличены своими же коллегами по работе под угрозой лишения работы. Некоторые отказываются, решив, что лучше взять на себя все риски, чем вести себя как отъявленные негодяи. Но метод дает свои плоды: Жюля выдают его же друзья и компаньоны, по крайней мере он считал их таковыми. Предателями оказались Эдвард Дмитрик  (Edward Dmytryk) и Франк Татл  (Frank Tuttle).

К предателям нации применяются одни и те же меры: их заносят в «черный список» и они не могут найти оплачиваемую работу. Испытывая отвращение к царящей в его стране атмосфере репрессий, негодуя против всего этого произвола, и не дожидаясь пока его вызовут в Комиссию, Жюль решает покинуть США и плыть в Англию, где ему нужно снимать фильм.

Продолжение следует. Подписывайтесь ;)