Иммигрант Глава 8

Глава 8

«Hit me baby one more time!»
Britney Spears.


   В восемь утра на мобильник Грифа позвонил Длинный. Он сказал, что, если я хочу начать работать, то мне нужно прямо сейчас выехать на станцию Тэймс Диттон. Ему только что позвонил поляк по имени Владек, его друг, тоже буддист. Он сказал, что для меня есть работа на кухне в ресторане.  Быстро побросав все самое необходимое в пакет: полотенце, зубную щетку, бритвенный станок, учебник английского,- я отправился в путь, оставив Грифу на сохранение сумку с клубной одеждой и несколькими компакт-дисками – все мое состояние на тот момент. Метросексуал еще спал, он уже успел завалить половину квартиры своими пакетами с шоппингом.
   В долгий путь меня провожали заспанные Гриф и Света. Их лица озаряла радость – одним квартирантом меньше. Свете не хватало только белого платочка в руке, чтобы помахать им мне на прощание. Обычно в Одессе, для таких пассажиров как я, на железнодорожном вокзале играли «Прощание славянки». В Лондоне обошлись без фанфар и слез на перроне.
 
    Ехать предстояло бог весть куда: вначале на конечную станцию андерграунда    Уимблдон - окраину Лондона, где проходит известный теннисный турнир, потом нужно было пересесть на электричку и ехать еще больше часа на предпоследнюю станцию города. Электричка ходила туда один раз в час. По дороге на Тэймс Диттон я смотрел в окно, пейзаж очень отличался от района Саррей Киз: исчезли высотки, куда ни кинь взгляд, стояли маленькие двухэтажные домики викторианского стиля архитектуры, периодически поселки заканчивались и начинались широкие зеленые луга, которые обволакивала молочная нега густого тумана.
   -Наверно по таким же лугам и болотам бегала собака Баскервилей - думал я, смотря в окно электрички.
   На одной из остановок в вагон ввалилась толпа пьяных английских болельщиков одетых в спортивные костюмы, загруженные по самые яйца ящиками пива. Напротив меня, сидел, по-видимому турок, он был одет в черную кожаную куртку, которые когда то продавались в странах СНГ, левые джинсы и потертые дешевые туфли. Он спал, широко раскрыв рот, на лице у него была недельная щетина. Внимание английских болельщиков сразу переключилось на него, они начали его живо обсуждать. Из их разговора я понял только фразу «sleeping beauty», спящая красавица. Перед тем как сойти на перрон на следующей остановке, они дали ему пару смачных оплеух в голову, выведя его из состояния летаргического сна. У турка было совершенно не одупленное выражение лица, он сидел и хлопал глазами, не понимая, что с ним произошло.
   "Почему они не доебались до меня? Может потому что у меня была хмурая физиономия человека, едущего утром на работу в выходной день. В спортивном костюме Adidas".
   Когда я сошел с поезда, я понял, где оказался. Это было Х*ево-Кукуево в английском варианте. В голове зазвучали слова из песни «…На дальней станции сойду, трава по пояс…». Был бы я ди-джеем на этом перроне, сыграл бы эту песню. На перроне все равно не было ни души. Капал мелкий дождь. Куда ни кинь взгляд, кругом были какие-то луга с кучками редких деревьев. Вдалеке, по правую руку от перрона были все те же домики,  сделанные из красного кирпича.
   Ресторан нашел быстро. Он располагался в двухэтажном здании, выкрашенным в зеленый цвет, с итальянской вывеской. Помещение было разделено на две части. В одной стороне был типичный английский паб, за ним располагался итальянский ресторан, все столы которого были застелены накрахмаленными белоснежными скатертями. Над убранством столов трудились две девушки с непропорциональными фигурами виолончелей, по десяти балльной шкале на два с минусом. С такими  девушками можно спать, только обняв как большую подушку, и когда грустно поплакаться в сисю.
   «Да уж, вариантов с бабами не много. В таком случае Остап Бендер сказал бы: «Это вам не Рио-де-Жанейро», да и я в «Адидасе» сегодня, явно не принц Монако на съеме». 
   В углу зала находилась огромная печь, около нее Владек в белом колпаке и фартуке что-то сосредоточено лепил.
   - Hi, Vladek, it`s me – сказал я, протянув ему руку.
   - Hi, man, how are you? – ответил он на рукопожатие. Его руки были по локоть испачканы мукой и тестом.
   - What are you doing here? - спросил я, улыбнувшись и вытерев руку об свой спортивный костюм.
   - I`m makin` pizzas here- улыбнувшись, ответил он. У него была улыбка доброго человека, - Come with me, i`ll show you the boss, - английские слова он говорил с сильным польским акцентом.
   Боссом оказался толстый усатый ливанец в синем клубном пиджаке с золотыми пуговицами.
   «Классика жанра, косит под солидного итальянца. Хотя бы усы сбрил, таракан».
   Пузатый ливанец завел меня на белую кухню, отделанную кафелем, и на ломаном английском объяснил, что мне нужно будет мыть посуду и помогать повару, зарплата будет тридцать фунтов в день, работать нужно будет семь дней в неделю с восьми утра до позднего вечера, проживание на втором этаже ресторана, питание на месте. Первые два дня работы не оплачиваются, типа тренинг, - хитрожопый таракан!
   "С каких это пор нужно тренироваться, чтобы мыть посуду?".
   Я разозлился на ливанскую хитрожопость, но промолчал. У меня в кармане оставались последние семьдесят фунтов. Для жизни в Лондоне -это ничто, этих денег хватило бы только снять комнату на неделю, не говорю уже о затратах на покупку еды.  Дома, у Грифа и Светы, я чувствовал себя уже неуютно, дороги назад у меня не было.
   «Ничего, Тони Монтана тоже начинал с мытья посуды», - подумал я.
   Это слабо утешало.
   “Итальяноливанец” познакомил меня с поваром, толстым итальянцем лет пятидесяти по имени Джузеппе. У него была красная морда сковородкой, нос крючком, близко посажанные глаза и прическа как у Ленина с остатками редких кучерявых волос по бокам головы. Протокольная рожа. Выдав мне белый халат и поварские штаны в мелкую синюю клеточку, хитрожопый таракан удалился. Надев длинные резиновые перчатки, я приступил к работе – я с детства не любил мыть посуду. Судя по всему, это была еще одна отработка кармы, наверно за недостаточное количество помытой посуды в юности и детстве. Порадовало наличие посудомоечной машины в ресторане, туда нужно было загружать тарелки, предварительно очистив их от остатков пищи. Вручную, щеткой нужно было мыть только большие кастрюли и баки.
   Приступив к работе, я сразу начал ее тихо ненавидеть. На кухне стоял вонючий смрад, клубы дыма, жара, от посудомоечной машины шел густой пар, вся одежда насквозь стала влажной. Это был еще один круг ада, который мне нужно было пройти в качестве нелегального иммигранта. Повар оказался ****ашкой, постоянно матерившейся по-итальянски на всю кухню.
   - Откуда ты? - спросил он меня, когда мы остались наедине.
   - Из России, - ответил я по-английски.
   -О, я знаю Россию! Все русские девушки проститутки, я еб*л одну,- когда повар улыбался, можно было увидеть целый ряд кривых зубов, уже давно пораженных кариесом. - Они любят сосать мой х*й, также как и ты finocchio, finnocchio! - сказал он мне с издевкой в голосе.
   -Сам ты блять пиноккио, буратино х*ев! Ты себя в зеркало видел? Да ни одна уважающая русская баба с тобой срать на один гектар не сядет, даже за паспорт - ответил я ему в лицо по-русски.- Посмотри на себя в зеркало, какой  же ты урод!
   Итальянец посреди кухни, широко расставив волосатые руки в разные стороны на уровне плеч, как будто пытаясь обхватить невидимый холодильник, высунув язык, показывал мне в деталях, как он кому-то лижет пиз*у, при этом он делал совершенно непотребную рожу.
   «Судя по обхвату рук, его женщины еле проходят в дверной проем, хотя быть может, это и есть его поварская мечта переспать с целым холодильником. И, откуда только такие дебилы берутся?» - удивился я.
   Целый день рот итальянца не закрывался, из него выходил англо-итальянский понос. Слушать это, было невозможно.
   Немного спасало наличие на кухне радио. В постоянной ротации, каждый час, крутили песни нового рэпера Eminem и начинающей певицы Britney Spears.
   Работать закончил в два часа ночи, перемыв за ночь столько посуды, сколько не мыл за всю свою жизнь. Вся одежда пропиталась неприятным запахом - кто работал на кухне, знает, что это за запах. К двум часам ночи в ресторане остались только я, Владек, и ливанец. Усатый таракан завел нас по лестнице на этаж выше, показал нам, где мы будем спать, и сказал, что утром нас разбудит Джузеппе. После этого, заперев нас в комнате на ключ, как рабов в клетке, ушел.
   В нашем с Владеком распоряжении была маленькая душная комнатка, c почерневшими, рассохшимися балками на скошенном потолке, ободранными старыми обоями и ржавыми потеками на неровных стенах, cовсем без мебели. В углу находилась облезлая покосившаяся душевая. На вонючем и пыльном ковролиновом полу валялись два   потрепанных матраса и колючих одеяла, судя по внешнему виду в них, в прошлом веке,  заворачивали прокаженных. Простыней и подушек не было. Я почему-то вспомнил рассказ Максима Горького «На дне». Хорошее название для описания места, где я оказался.
   Мы с Владеком, уставшие, завалились на матрасы и уставились друг на друга.
   Нужно было наводить контакт с коллегой и братом по несчастью. Владек по-английски разговаривал не лучше чем я. Через несколько  минут общения мы исчерпали свои знания английского.
   Я выяснил, что Владек из города Краков, у него там осталась жена и маленькая дочка. В Польше проблемы с работой и он приехал в Англию на заработки. В школе он учил русский язык и после многих лет обучения он помнил только фразу на русском: «Как зовут тебя, мальчик?» Похоже, русскому языку в Польше учили из-под палки. Учили все, но, после окончания школы никто ничего не знал. Так же, как советские дети, долго учили французский, но так и не выучили за годы учебы в школе. Коммунисты не были заинтересованы в обучении иностранным языкам простых людей.
   У меня с собой был маленький кусочек гашиша, я предложил Владеку курнуть. Он с радостью откликнулся на это предложение. Косяк пришлось забить в сигарету из-за отсутствия папирос и бумаги для джоинта. Дальше общение пошло веселее. Мы начали общаться на смеси английского, русского, польского, украинского и языка жестов аборигенов из Папуа - Новой Гвинеи.
   «Как вы думаете, до чего могли договориться брюнет и блондин, общающиеся на таком языке?
   “Вы наверно угадали правильно... Группа "Modern Talking" договорилась забухать.”
   На этой тарабарщине и языке жестов, Владек объяснил, что под нами находится окно в туалет, через которое можно попасть в паб.  Он заметил, что оно не закрыто на щеколду. По водосточной трубе можно было спуститься на первый этаж, залезть в окно и на кухне найти пустое ведро для пива. Водку и виски договорились не сливать, так как могли заметить. Как поднять полное ведро пива на второй этаж? Я предложил связать наши халаты и кухонные штаны вместе, создав подобие веревки. Когда Владек появится с ведром пива, я сброшу веревку и подниму пиво наверх, потом помогу подняться ему.
   Группа "Modern Talking" понимала друг друга с полуслова. Первое выступление  прошло технично. Через двадцать минут мы сидели с довольными лицами перед большим пластиковым ведром, заполненным пивом до краев. Владек объяснил мне, что он слил с каждой бочки понемножку. В нашем ведре находилась смесь из Стеллы, Кроненбурга, Фостера, Будвайзера, Хайнекена и Ловен Брау. Сверху для вкуса он добавил еще немного черного Гинесса и красного Килкенни. Настоящий эстет.
   Это было самое странное пиво на вкус, которое я пил в своей жизни. Допив первое ведро, Владек сделал вторую ходку. Второе ведро, для нашего дуэта, было явно лишним, но мы его допили.
   В восемь утра приперся толстомордый итальянец и начал нас звать с улицы итальянским матом. Его бабий визгливый голос будил лучше любого будильника. Он стоял под окном, его лоснящееся лицо сверкало как голая жопа из кустов.
   - Владек, ты знаешь итальянский? – спросил я своего соратника.- Я знаю только одну фразу «vaffanculo»-иди в жопу, а что такое «finnochio»?
   - “Finnochio” - это пидор по-итальянски.
   - А как будет по-итальянски face – лицо?
   - Лицо будет “facchia”, х*й будет “cazzo”. Я раньше в ресторане работал с итальянцами, - ответил он.
   - Значит, рожа-жопа наверно будет фачакуло? – улыбнулся я.
   -Фачакуло-ваффанкуло! – крикнул я из окна на непрекращающийся визг живого будильника. Внезапно он замолчал и куда-то уп*здел из поля моего зрения.
   Утренний сушняк был диким, начинался второй день рабства. Нужно срочно найти воду!”.
   Рабочий день начался с чистки разных овощей, лука, картошки, чеснока, в огромных количествах. Мне нужно  было все это в одиночку начистить для ресторана на целый день. Я чувствовал себя как, наверное, чувствует себя молодой солдат, которому в первый раз дали наряд на кухню. Опять мне отработка кармы за откос от службы в армии.
   “Ох, уж мне этот буддизм!”
   Рожа-жопа на работе, всю дорогу матерился, или рассказывал сам себе истории своих сексуальных приключений. На его красной лысине блестели капельки пота. Совсем ебнулся, работая у себя на кухне. Все рассказы сопровождались типичной итальянской жестикуляцией с показом поз, при этом он делал лицо очень близкое к оргазму, как в старых немецких порнофильмах. Его рот не закрывался ни на секунду.
   Чтобы хоть как то оградить свою психику от этого бреда сумасшедшего, я поставил на полку перед мойкой учебник английского. Когда я читаю, ухожу в своего рода транс, и все остальные звуки перестают существовать, даже голос этого сумасшедшего итальянца, напоминающий визжание бормашины.
   Во время чтения в голову лезли разные мысли.
   «Зачем я сюда приехал? Чтобы работать в качестве раба? Чего мне не хватало дома? Я в жизни не работал там на такой работе! Через что приходиться пройти каждому иммигранту, чтобы достичь своей мечты? Может на *** это все, и уехать домой?»
   Я решил работать, пока работается, и выживать несмотря ни на что. Отступать было не куда.
   Вечером по выходным по радио крутили хаус, прямые трансляции из "Мinistry of Sound". Где-то вдалеке от меня шумели большие рейвы, в клубах веселились люди. Как я был от этого далек, загнивая в этой вонючей дыре.
   Я понял одно, чтобы чего-то добиться в этом обществе, нужно, для начала, свободно владеть английским, желательно как англичанин, а там, дальше, будет видно.
   Пока мои руки были заняты мытьем посуды, моя голова была занята изучением английского. Это помогало мне уйти от осознания реальности, в которой я оказался. Я учил этот язык и заодно разговорный итальянский. Через несколько дней я матерился не хуже любого итальянского сапожника. Рожа-жопа внезапно стал дружелюбным и попытался узнать у меня как материться по-русски. Я не выдал ему тайну русских матов.
   Главное в изучении языка – это практика. Я пытался разговаривать со всеми, кто подворачивался под руку, с поставщиками молока, шоферами, официантками.
   Следующие две недели прошли в изучении английского, рабском ненормированом труде, с последующими ночными забегами с ведром за пивом в паб. Нужно было нанести хоть какой-то урон эксплуататорам.
   Во время пивных посиделок, Владек поведал мне, что к русским в Польше не очень хорошее отношение. В газетах выходят статьи о том, как Красная Армия расстреливала поляков и о том, как русские солдаты насиловали польских женщин. В средствах массовой информации велась массированная антирусская пропаганда. Польское правительство явно смотрело в сторону Запада. Да, как говорил Ленин, история – это проститутка в руках политиков. Я думал, что они радовались, когда мы их освобождали, - меня так учили в школе. Это наглядный пример, как средства массовой информации могут вертеть общественным мнением в нужные им стороны.  В любом случае, в обществе всегда найдутся люди, которые будут правильно понимать происходящее.

   В одно раннее утро я проснулся под обычные крики итальянского будильника из-под окна. Войдя на кухню, я обнаружил визжащего итальянца, он явно давно уже никого не еб*л и сперма резко била ему в голову, он сходил с ума.
   -Давай мой пол! - крикнул он мне, бросив мне швабру.
   Я поднял швабру. Во мне медленно начал закипать кал порабощенного пролетариата.
   -Давай мой! – визгливо крикнул он, бросив в меня грязной тряпкой. Она ударила мне в грудь и шмякнулась на пол.
   Это было последней каплей.
   Перехватив швабру как двуручный боевой топор древних викингов, я с разбегу нанес ему удар  верхней половиной, буквы «Т». Удар пришелся в область между шеей и плечом, от удара верхний кусок  швабры отлетел и звонко ударился об кафельную стену.
   Итальянец внезапно замолчал на пару секунд и начал голосить уже на пару октав выше, как Монсеррат Кабалье. 
   Перехватив палку как копье, я начал наносить ему удары, загоняя его в угол между стеной и разделочным столом.
   Голос "Рожи-жопы" стал  местами переходить в ультразвук.
   Но для меня все окружающие звуки уже перестали существовать, кроме одного – песни Britney Spears по радио «Hit me baby, one more time!».
   Я орудовал палкой как копьем, четко попадая в ритм этой песни. Так колоть палкой могли только древние спартанцы или ускоренные рейверы.
   «Наверно, в своей прошлой реинкарнации  я был древним воином. Опять этот буддизм, блин».
   Я наносил удары, попадая во все части тела – в толстый живот, лысую голову, волосатые руки, и яйца повара. Итальянец верещал как резаный. Поняв, что от меня надо ломиться, он начал перебрасывать свою жирную тушу через разделочный металлический стол.
   Я продолжал колоть, четко попадая в ритм песни.
   Наконец, ему удалось перелезть через стол, встать на ноги и побежать к выходу из кухни.
   Перемахнув через стол,  я продолжил погоню. Передо мной маячила огромная,  жирная срака.
   «Hit me baby, one more time!», пела Britney Spears, и я с расбега пробил футбольный пенальти в эту жирную жопу. Подсрачник придал ему ускорение, и он с воем исчез в коридоре.
   Через пять минут пришел усатый таракан, как-то странно посмотрел на меня и сказал:
   -You fired! – Ты уволен!
   -Тоже мне Дональд Трамп, щас и ты у меня выхватишь через минуту, еще один хит певицы Бритни Спирз, если я не увижу свои деньги - сказал я по- русски, смотря ему в глаза.
   Ливанец,  промолчал,  заплатил мне деньги за две недели, и сразу ретировался.
   На кухне я выбрал самый лучший японский разделочный нож. Длинный мне такой показывал в витрине поварского магазина в Сохо. Он стоил сто двадцать фунтов стерлингов, и он мечтал его купить для работы. Я взял этот нож ему в подарок.
   Я слышал, в древние времена победители всегда забирали оружие побежденных.
   «Реинкарнация – это страшная сила!»
   Тони Монтана, когда уволился с посудомойки, сказал, что будет присматривать за своими инвестициями.
   Моими инвестициями в будущее, были сумка клубной одежды и несколько дисков психоделического транса.
   Я возвращаюсь в Лондон с ножом за пазухой.