Иммигрант Глава 10

Глава 10.


«i`ve got all my life to live
i"ve got all my love to give
and i`ll survive
i will survive».
«Cake».


   Мне негде жить, нет работы, даже нет разрешения, чтобы устроится на нее. Деньги на исходе.
   «Что делать?»
   В памяти  мобильного у меня всего три телефонных номера, один из них уже не нужный телефон Грифа. С друзьями так не поступают.
   «Иммиграция меняет  многих людей».
   Я позвонил Базилио. Пока я находился в рабстве в лондонском ***во-Кукуево, он получил от государства бесплатную квартиру в Ливерпуле. Базилио сдался уже второй раз под видом чеченского солдата, не зная ни слова по-чеченски. В конце девяностых компьютер  в “Home Office” дал сбой, и были стерты данные многих иммигрантов. За месяц до этого события, у  Базилио случилась неразделенная  платоническая любовь, и он решил вернуться на родину,  забрал документы, но,  никуда не уехал, ушел в  запой. Спустя несколько лет, набрался наглости, вернулся в министерство иностранных дел и сдался снова.
   «Вы бы поверили маленькому  пьяному лысому Брюсу Уиллису, не знающему ни слова по-чеченски, что он чеченский солдат?»
   На чеченца он был похож как Нельсон Мандела на Маминого-Сибиряка., но англичане поверили  ему и дали  квартиру. Англичане начали, расселять всех ищущих политическое убежище иммигрантов, вглубь Великобритании.
  - Какая разница, где бухать?- сказал мне по телефону  Базилио.
   «В Ливерпуле мне делать нечего. Я не приехал сюда, чтобы бухать сидр на улице с бомжами.  Может вернуться домой?»
   У меня не было денег даже на обратную дорогу.
   В древней Спарте было выражение: "со щитом или на щите". Возвращаться домой на щите я не хотел. Это был не выход, не вариант развития событий. Во всяком случае, для меня.
   «Я буду выживать».
   Оставался последний номер, Длинного. Он жил в маленькой комнатушке в буддийском центре со своей невестой. Место для третьего там явно не было.
   «Ладно, позвоню на всякий случай».
   -Длинный,  здарова, меня Гриф  выгоняет из квартиры,  у тебя есть кто-то, у кого можно бросить кости на пару дней? Я в полной жопе, мне негде жить. Стою с вещами на улице.
   -Что я тебе говорил? Как только у тебя кончились деньги, он попросил тебя на воздух. Ему вообще на все похуй, кроме денег и кокаина. У тебя вообще остались какие-то деньги?
   -Осталось девяносто фунтов.
   -Я перезвону тебе через пять  минут, посмотрю,  что можно придумать.
   Длинный перезвонил через десять минут.
   Я  сидел весь на иголках, ожидая этого звонка, это была моя последняя надежда.
    -Слушай, цепляй сумку, приезжай на Бетнал Грин. Я договорился с буддистами, будешь жить в зале для медитаций. Они хотят, чтобы ты им платил сорок пять  фунтов в неделю. Денег  хватит на две недели, за это время  что-нибудь придумаем.
   Уезжая от Грифа, я думал о том, как жизнь меняет старых друзей. Часто не в лучшую сторону. Ладно, спасибо хоть первое время приютил.
   «Меня рано сбрасывать со счета, я выживу везде».

   За время моего отсутствия ситуация в буддийском центре изменилась. Там больше не происходили массовые медитации. Немка,  директриса немецкого банка, купила шикарный двухэтажный дом на станции Холборн, и верхушка буддийского движения переехала туда. Правда, места хватило не всем, только англичанам, кто находился у руля организации.  Остальные бедные буддисты остались жить «кому,  где придется».
   В  этой квартире жили кроме Длинного и Мег,  еще  немец, лет сорока, с молодой полячкой и два поляка, с простыми, пропитыми, крестьянскими лицами. Все поляки были нелегалами. Они работали в польской  бригаде и где-то красили стены с утра до позднего вечера. Потом пили пиво и водку. И так каждый день.
   Моей новой комнатой стал  проходной зал для массовых медитаций, а постелью большие маты, такие как на уроках физкультуры в школе. Постельного белья не было.
   -Братан, хорошо, что ты приехал, - сказал Длинный. - Сегодня  день Святого Патрика, Гинесс делает промоушен пива. Можно на шару забухать, если поехать на Гринвич.
   -Это где гринвичский меридиан находится и начинается отчисление времени? Конечно, поехали, травелкард у меня есть - ответил я, подвигая мат к стене, мою новую кровать.
   Буддисты набили стрелу возле чайного клипера "Cutty sark". На место сборища к красивому кораблю пришло человек тридцать, за исключением четырех девушек, все  были мужчины. Всех вместе, нас  не пускали ни в один паб.
   Мы с Длинным быстро вычислили систему промоушена.
   Возле пабов стояли девушки, которые давали два бесплатных жетона в руки. Один жетон - одна пинта. По-быстрому пробежав четыре паба, где был промоушен, мы собрали по восемь жетонов на каждого, более чем достаточно, чтобы напиться черным «Гинессом» и упасть лицом в салат.
   Концовку вечера я помню смутно. Я запомнил только налысо бритого шотландца-буддиста в кожаной байкерской куртке. Он философствовал о творчестве Маркиза де Сада и рассказывал о том, как ходит  в костюме клоуна на вечеринки фетишистов.
   Мне всегда клоуны казались подозрительными. Puff Daddy, говорят, их  вообще панически боится, наверно насмотрелся телепередач о серийном убийце-клоуне Джоне Уэйне Гейси.
   Я начал приходить в себя только после дороги скорости, которую занюхал вместе с буддистами в вагоне метро.
   Дорога отрезвила и улетучила опьянение, буддисты на спиде галдели без умолку. В углу вагона тихо, по алкогольному, краснели носы польских буддистов. Они молчали и ничего не нюхали.
   В соседнем вагоне подошла к двери какая-то крупная девушка с копной ярко рыжих волос на голове и начала нам показывать свои cиние татуированные сиськи с проколотыми сосками через стекло двери.
   «Наверно тоже попала на промоушен в день Святого Патрика».
   Я подорвался и начал показывать ей свои соски. На одном из них висело кольцо -пирсинг.  Рядом возник Длинный и начал расстегивать  свою ширинку.
   -Щас я ей свой *** покажу, волчице,- проронил Длинный хриплым голосом, возясь с молнией на своих штанах.
   Появилась Мег, холодный взгляд которой мог кастрировать, она в корне пресекла вагонный эксгибиционизм Длинного.
   На следующей остановке возле меня плюхнулась та рыжая девушка, которая нам показывала  татуированные  сиськи с большими проколотыми сосками.
   Она была одета во все черное, как панк-рокерша; посреди носа у нее было металлическое кольцо, как у свинки. Размеров она была тоже не слабых. Ее было много. Очень много.
   -Hi, my name is Kathleen,i`m from Canada,what`s your name? – спросила она меня дерзко, с вызовом смотря на меня своими серыми глазами.
   Я растерялся вначале, и не найдя ничего лучше, взял ее голову в свои руки и начал, ни говоря ни слова, целовать ее взасос.
   Красные польские носы с любопытством развернулись в нашу сторону. Даже разорванные  спидом англичане-буддисты притихли.
   -Would you like to spend the night with me? I wanna make love to you. - шепнул я ей на ухо, после поцелуя.
   -Yes, i`d love to..-шепнула она мне в ответ.
   Наверно, это был самый быстрый съем женщины в моей жизни. Господь Бог услышал мои молитвы  и послал мне женщину. По размеру как две обычных, на всякий случай.
   -Длинный, и что теперь делать? У меня уже несколько месяцев не было секса. Брать ее домой, или не стоит? Где с ней спать? В проходном зале для медитаций? Она там займет пол зала. Меня пугают ее размеры.
   -Чувак, я дам тебе свою комнату, хули тебе, засади ей, я бы сам ее выебал, она поменьше даже, чем женушка  моя «Прасковья», - сказал он, обнимая и косо посматривая на Мег. Та ластилась к нему и преданно смотрела в глаза.
    -Я в первый и последний раз  спал с женщиной  такого размера, тогда мне было семнадцать лет. В таком возрасте ебешь все, что шевелится, а что не шевелится - расшевеливаешь, в этом возрасте самое главное, чтобы у женщины был пульс. Я думаю через эту стадию развития, проходит большинство мужчин. В какой-то провинциальной глухомани, мы с Грифом пили водку на улице в День Победы, и познакомились с двумя телками. Мы бросили жребий, мне досталась толстая, а Грифу немного посимпатичнее. Я хотел было соскочить с этого мероприятия, но Гриф уломал меня поехать. Я бросил своей палку для приличия и завалился спать, ощущая всю ночь, как она своими толстыми, как сардельки, пальчиками трогает меня за ***. Отвернувшись к стенке, я  лежал с открытыми глазами и делал вид, что очень крепко сплю. Мне врезался в память этот день. На улице утром внезапно начался буран, мы с Грифом были легко одеты, не по погоде, мы стояли по колено в сугробе и улыбались друг другу, от пережитого приключения. В кармане у каждого из нас лежал вырванный  на память у девушки лобковый волос. Лицо Грифа стало более кислым, когда через неделю он обнаружил, что одновременно болен триппером и трихомонозом. Я даже признателен этой провинциальной толстухе, что она меня ничем не наградила. Гриф потом еще год не мог вылечиться.
   -Чувак, здесь, в Лондоне, всегда надевай презервативы, а то можно намотать  все, что угодно, собрать букет венерических заболеваний со всего мира.
   -Это понятно! Чувак, я мечтал выебать по одной телке с каждой страны земного шара, но я что-то не помню, чтобы я мечтал выебать из каждой страны по уебищу!  -Я рассмеялся.
   - Привыкай! Тут тебе не Россия и не Украина, а Запад с толстожопыми телками. Я сам, который год ебу и плачу, - Длинный с ухмылкой посмотрел на Мег.
   - Не хочу я к такому привыкать! Сколько телок ты трахнул здесь за пять лет? - спросил я его.
   - Четверых.
   - Четверых? За пять лет? Да уж, не густо... Ладно, первый блин комом. Сюда приехал я, и все поменяется. 

   Когда люди противоположного пола остаются наедине, и им не о чем разговаривать, они начинают целоваться.
   Когда я начал раздевать канадку у Длинного в комнате, меня ждало два открытия. Во-первых, она была вся татуированная: толстые ноги, стоящие вразлет, как ножки у тумбочки, были синего цвета, а широкая спина имела эпохальную картину из жизни монстров. Ее большие руки пестрели философскими изречениями на матерном английском, даже огромные висящие сиси, как у старой рожавшей доярки, имели изображения чудовищ - ее дальних родственников. Во-вторых, по-моему, она никогда не стригла волосы на лобке - они были огненно-рыжими нереальной длины. Я, такой яркой расцветки лобковых волос, еще не встречал. Ее лобковые волосы напомнили мне прическу на голове вокалиста группы "Simply Red".
   Катлин включила свои рокерские сиди, которые она принесла с собой в рюкзаке, я смог узнать только одну песню, это был рокерский кавер известной диско песни Глории Гейнор "I will survive" в исполнении группы "Саке". Я поставил ее на "repeat", повтор.
   Я трахал ее раком сзади, держа за бедра, широко расставив руки, так, как будто пытался обнять обеденный стол. Трахая, я с интересом рассматривал ее татуировки на спине и  рожи монстров на булках и негромко подпевал себе под нос  «I will survive, yeah, yeah».
   -Братан, ты не поверишь, у меня только что был секс с целой Третьяковской галереей,  я ее еле окучил. И на лобке у нее рыжие волосы, сантиметров двадцать в длину! Никогда такие не видел. Какой-то лобковый Чернобыль!
    -По-английски "bush" называется, куст, у моей они такие же. Они, походу, никогда их не бреют, с детства, не знаю почему, типа колорит, наверное - захихикал Длинный.
   -Ладно, пойду этому колориту еще палку брошу от России Канаде, за нашу хоккейную сборную. Эх, на безрыбье и жопа соловей, как говорят в Одессе.

   В перерывах между поревом и курением сигарет, Катлин рассказала мне, что работает в сексе по телефону, разводит озабоченных мужиков-онанистов, чтобы они подольше разговаривали и оставались на линии.
   «Со мной этот номер не пройдет».
   Со мной долго не поговоришь, мне даже как-то стало жалко обманутых мужиков, которые дрочили, прижимая телефонную трубку к уху, на совершенно другой образ, красивой стройной девушки, одетую в шелковое белье и чулки с подвязками.
   Как обманчив порой бывает голос.
   Катлин приходила еще несколько раз, а потом исчезла.
   Я не расстроился. Мне нужно было двигаться дальше к своей мечте.
  На следующий день, вечером, меня приняли на работу собирать пустые бутылки в ночном клубе "Capital" на Лейстер сквере.
   «Ура, я теперь не мою посуду и дрочу втихаря, а собираю пустые бутылки, и у меня есть девушка,  которая весит сто двадцать кило. Respect? Если кому-то дома такое рассказать, скажут, что я ебнулся».

   В клубе работать нужно было в качестве «Чингачгука - зоркого глаза», высматривать пустые бутылки и стаканы в темноте и сигаретном дыму. Но на самом деле, я больше искал деньги и обещанные Базилио горы наркотиков на полу. Не было ничего. Вообще. Голяк.
   "Может, просто место было не рыбным?"
   Название клуба я бы сразу сменил на «Лоходром», туда приходили черныши, желающие снять толстых английских телок из провинции, «slappers», шлюшек. Все это разбавлялось группками неодупленных туристов, которых заманили в клуб ушлые флайеристы на улице.
   В клубе всю ночь играл попсовый гараж, английская версия русской попсы. Хитом ночи был трек "Sweet like chocolate boy". Этот трек звучал четыре раза за ночь. Каждый новый приходящий ди-джей, играл этот трек, не зная, что предыдущий ди-джей его уже ставил.  Вот лохи, был бы ди-джеем здесь, точно бы такую ***ню не играл.
   Через три дня меня уволили за то, что я пью алкоголь во время работы. Пока черные пялились накуренными глазами  на белых жирных телок, я забирал у них со столов под шумок "гаража" начатые бутылки Мартеля и Моет Шандона. В трезвом виде я не мог смотреть на все это ****ство и слушать отстойную музыку. В черной майке и черных джинсах, я появлялся на долю секунду из темноты, как фантом, как мимолетное виденье, и снова исчезал в толпе, уже с бутылкой в руке. Я никогда не был пойманным. О том, что я пью алкоголь в рабочее время, меня сдал менеджеру мой напарник, французик- стукач, чтобы на мое место взяли его друга.
   «Ладно, я сюда еще вернусь в один день, куплю здесь все. В любом случае это не была работа моей мечты. Они  еще будут целовать меня в жопу» - сказал я про себя, шагая утром домой спать на матах в зале для медитаций.   Карман грели заработанные за три дня  девяносто  фунтов, но, они, к сожалению никак не могли остановить моего падения на дно лондонской финансовой пропасти.