Урка с мыльного завода или гоп-стоп и шуба

 Предупреждаю сразу, что речь пойдёт не о нашем всенародно избранном и горячо любимом  господине президенте. Он, к сожалению, проявил себя пустобрёхом и не хозяином своих слов, а таких, как известно, не берут в космонавты и песен о них не поют.

Весь его предвыборный трёп о русском языке, как и ожидалось, оказался обычной старушечьей  болтовнёй на завалинке.

Речь пойдёт как раз о полной его противоположности – человеке, который сдержал слово, хотя  это слово и обошлось ему в копеечку.

Ну если не гнушаться правдой, Серый ( а это погоняло нашего героя) был человеком сложной судьбы, и его жизненный путь был во многом схож с началом жизненного пути Виктора Фёдоровича. Но потом фортуна развела их по разные стороны колючей проволоки – Серый остался за ней, ну а лицо, о котором я в самом начале повествования обещал не произносить ни слова, семимильными шагами ( наверно украл у маленького Мука сапоги - скороходы) устремилось в кабинет на Банковой. Ну что тут скажешь, кроме банальнейшего - суум куиквэ.

После третьей отсидки, Серый не находя больше применения своим талантам на малой родине, шахтёрском посёлке под Джанкоем ( здесь, наверно, я слегка погрешил против истины – ну нет под Джанкоем шахтёрских посёлков), двинулся на юг, где он и собирался снискать хлеб насущный. Благо в Севастополе он мог рассчитывать на бесплатный кров у своей родной тётушки, которая души не чаяла в непутёвом племяннике.

Тётка его работала парикмахером в заброшенном нынче салоне «Каравелла» и слыла отличным мужским мастером.

По причине  мастерства у неё стригся весь отставной военно-морской бомонд. В том числе и капитан второго ранга запаса , мой приятель Витя Понимаешь.

"Понимаешь" его прозвали за отвратительную манеру вместо стандартных слов паразитов типа блин, ****ь, и твою мать, вставлять в витиеватую речь: понимаешь. При этом он крутил пуговку на лапсердаке собеседника и преданно смотрел ему в глаза.

Занудам очень трудно отказывать в их просьбах. Витя это знал и часто этим пользовался. Решил он воспользоваться своим умением и в этот раз.

Дело в том, что разговорчивая парикмахерша, не забывая колдовать ножницами над канадкой, настолько трогательно живописала перипетии горькой планиды племянника, что Понимаешь решил принять посильное участие в исправлении и направлении на магистральный путь вора-рецидивиста, пристроив его в надёжные и крепкие руки. К моему несчастью, под рукой у него других рук, кроме моих ( простите за каламбур) не оказалось.

И свежепостриженный  Витя бодро ввалился в мой кабинет. Впрочем, предварительно испросив разрешения - дисциплина, понимаешь.

История меня не растрогала. Впрочем так же, как и двумя десятилетиями ранее не растрогала злая доля Егора Прокундина из «Калины красной».  Но Витя, имея виды на скидки при стрижке, осаду не снимал.

Понимаешь, Экселенс (товарищи и сослуживцы обращались ко мне  фамильярно, я бы даже сказал панибратски – Игемон, но чаще Экселенс) бубнил он, ты не смотри, что парень, понимаешь, вор. Человек он, понимаешь, хороший. Просто, понимаешь, удача к нему всё время, понимаешь,  поворачивается раком.

Я упорно ничего не хотел понимать. Тогда в бой двинулись тяжёлые осадные мортиры –  комендор «Авроры» Евдоким Павлович Огнев  и Герой Советского Союза капитан третьего ранга Глухов Дмитрий Андреевич. Ну, конечно же, не сами – по причине их героической кончины они были представлены внучкой, по совместительству супругой Вити.

Ну не мог же я отказать внучке сразу двух героев. Над головой этой дамы постоянно клубился нимб – её дед по отцовской линии Евдоким Павлович Огнев одним холостым выстрелом из носового орудия Авроры поднял Россию на дыбы. А на улице имени её второго дедушки – Героя Советского Союза Дмитрия Андреевича Глухова - я тогда проживал.
В общем, на следующее утро состоялась презентация нового сотрудника.

Как и ожидалось, типаж был конкретный – бегающий взгляд, твидовая кепка и фикса.

Пристроив эту фиксу в отдел сбыта, я на некоторое время потерял её из вида – на долгих два года укатил на поиски редких экземпляров бабочек.

Возвратившись, я узнал, что фикса вместе со своим хозяином покинули мои пенаты ради старого бизнеса – тайно заимствовать чужое имущество .

Верёвка вилась недолго, и Серого повязали на горячем, вернее на горючем – сливал бензин из машины начальника ГАИ. Я бы и не узнал об этой каверзе, если бы пред мои зелёные очи он не был доставлен в наручниках неким коррумпированным опером.

Испросив у меня аудиенцию, Серый объявил, что цена вопроса штука баксов. И сразу же начал окроплять линолеум обильными мужскими слезами.

Ну, каюсь, дрогнуло сердце, жалко стало урку с мыльного завода, выдал я ему эту штуку. Тем более, что выражаясь полуцитатой героя Василия Шукшина: деньги жгли ляжку.

Выдал в надежде больше его никогда не видеть. Но, уходя, Серый поклялся вековой свободой мне эти деньги вернуть. Ровно через месяц, час в час.
Но ровно через месяц, придя в контору, мы обнаружили следы взлома. Ну и конечно, много чего не обнаружили – в частности всю оргтехнику.

Полдня наши славные криминалисты снимали отпечатки с дверей, окон  и стен. Стен было много, поэтому процесс казался бесконечным. Писались протоколы, приглашались понятые; в общем, была обычная милицейская суета.

Вечером, почти в назначенный час, запыхавшийся Серый принёс долг. Извинился, что немного опоздал, мол барыга сквалыжный попался, долго уламывать пришлось.

А на следующий день Серого задержали. По подозрению в краже. Естественно, что из нашего офиса.

И неважно, что суд признал его виновным и отправил в очередной раз на казенный харч. Важно, что мужик оказался порядочным - поклялся вернуть долг, и клятву свою сдержал.

Учитесь, Виктор Фёдорович!



Вместо послесловия: шуба  - специальное рельефное покрытие стен тюремной камеры.

(Из словаря тюремного сленга)