Миланочка, доченька...

Обе – и мать,и дочь – большие грузные женщины, с сонными глазами. И обе- свежие вдовы. Материн муж, Танькин отец,сгорел как-то быстро,за месяц, от нежданной болезни. Как рези в желудке уже терпеть стало невмоготу, отправился нехотя к врачу, не веря в диагноз лег на операцию. Наташа каждый день ездила в больницу, сидела рядом, поправляла серый от множества стирок пододеяльник.Все порывалась накормить домашним, но ему нельзя было ничего. Да и не хотелось. Не успела устать она от уходов – умер Михаил ее, на десятый день после операции. Врачи разводили руками – быстротечная форма, так бывает, поздно обратились,не надо было боль терпеть, ничего нельзя было делать.
Так неожиданно ушел,что Наташа до сих пор терзалась глухим чувством, что он словно сбежал от нее, обманул, чертяка, соскочил. Был Мишка гулена, драчун и матершинник, так и норовил налево свернуть, да. Хотя мужик был справный,и работать таки работал, хотя и к бутылке прикладывался, конечно. Но не до безобразия, нет, и сам себя укорачивал, да и Наташа его в рамках держала.
А Танькин Дима- тот на машине разбился. Ехал выпивши с работы – и вот так вышло – и сам насмерть, и еще двух сбил,отца с дочкой.
Главное, у них в поселке все так ездят – несильно он и пьяный-то был – так, слегка,а в этот раз вот не повезло, жаловалась Танька подруге Ире. Та кивала согласно, что да, и все так ездят, и пьян был несильно, и что –не повезло.
Год такой вот у них выдался нехороший – сначала отца хоронили, потом Димку. Таня после похорон вернулась к матери. Ну а что – со свекрами жить? Детей у них не было – не успели, всего-то полтора года прожили, планировали через годик. Да и не прописана она там была – чего от матери-то с отцом выписываться – у них и квартира побольше – и вообще…
Вот и вернулась.
Больше всего Танька жалела, что не поторопились с ребеночком – Таня хотела дочку – уж и имя красивое придумала – Милана, Миланочка. Занималась бы сейчас дочкой, была бы ей мать и сама себе хозяйка, и на работу бы ходить еще три года не надо было, и о Димке память…А вышло – что вот снова она материна дочка, не хозяйка, не взрослая…
Мать, Наталья, была суровая, спуску никому не давала.
- Ты теперь поумнее будь, - говорила за ужином дочери – ты еще девка молодая, можешь свою судьбу устроить. Найди себе мужика нормального. Не то что твой Димка. Шалопай. Ничего тебе не оставил – машину и ту разбил.
Танька опускала светлую крашеную голову, молчала.
- Чего бычишься-то? Не нравится,что Диму твоего распрекрасного ругаю,- усмехалась мать. –Так я дело говорю. Ну что он замуж был? Так, гулянки одни на уме, да покатушки…Несерьезно это все. Кабы не отец – царствие ему небесное – так я бы тебя замуж за него не пустила,ага. Пусть, говорит, доча выходит за кого хочет – любовь у них!
-Любовь! – фыркала Наталья. – Любовь… Одни глупости да обжимания – вот и вся ваша любовь. Ну и что хорошего из этой вашей любви вышло? – продолжала она, глядя на дочь. – Ничего хорошего, одни слезы. Ищи себе мужика непьющего, - поучала Таньку.
- Ой да ладно, мам, - пыталась возразить Танька. – А то ты себе нашла непьющего!
- Ты отца-то со своим кобелем не равняй! – стукала мать кулаком. - Отец хоть и выпивал иногда, а дело знал! Ну выпьет с получки – ну так мужик!А так – все в дом, все в дом! Надтобой маленькой трясся. Прям как над чудом каким. И меня уважал! По молодости вон квартиру снял,только чтоб я хозяйкой была,а не со свекрами на одной кухне толкалась!
Наталья бросала взгляд на фото, где они были сняты на годовщину свадьбы - оба серьезные, без улыбок, напряженно глядящие в объектив. И тем, кто не знал их раньше , сложно было представить, что когда-то Миша был симпатичным яркоглазым парнем, с белозубой улыбкой, а Наташа – крутобедрой видной девушкой, на чью тугую косу и тугую же попу заглядывались и молодые парни, и взрослые мужики…
- И не дури там, на танцульках, - кричала мать через дверь, когда Танька вечером собиралась на дискотеку в Питер, - кому попало не давай, поумнее будь.
Мать появлялась на пороге Таниной комнаты,смотрела хмуро на то, как она красит ногти на полных пальцах больших крепких рук, продолжала:
- Завтра-то не опаздывай, смотри с танцулек, а то Николавна уже выговаривала мне, что ты как понедельник с утра – так вечно хоть на пять минут, да задержишься.
Танька махала в ее сторону рукой :
- Твоя Николавна вечно ко всем придирается!
- Придирается, - бурчала мать,уходя, - а как к вамне придираться,когда вы вон – хвост задравши-то бегаете.
Мать работала в метро, и дочь пристроила туда же, и от этого Таньке было еще тошнее – от того, что от материного глаза нигде было не скрыться-не спрятаться – и дома и на на работе все она ее строит да поучает. А вот была бы у нее дочечька… Миланочка…Тогда бы ей на материны придирки и наплевать было бы – кормила бы ее грудью, укачивала бы, купала бы в ванночке…Сама, сама…Она прямо представляла себе эту девочку, свою доченьку, с голубыми, как у нее самой, глазами, румяную, в золотистых мягких локонах, чистый ангелок, только ее…Как бы она ее любила…
- Ну куда, куда ты такое короткое-то напялила на свои телеса! – восклицала мать, когда Танька , готовая и собранная, брызгалась духами в коридоре.
Танька только отмахивалась. Надоело, все нудит и нудит…
- Скажи еще спасибо, что нет спиногрыза, - говорила ей в широкую, обтянутую яркой маечкой спину мать, - а то бы фиг тебе эти гулянки были…
Танька, не оборачиваясь,поморщилась и хлопнула дверью.
Когда она вышла из подъезда, со скамейки ей навстречу поднялась молодая женщина с тревожными просящими глазами.
Танька досадливо поморщилась – опять притащилась!Начинается!
- Таня, - подошла к ней женщина. – Ну не будь ты сволочью – помоги.
- Свет, ну вот чего ты все ходишь, а? – раздраженно сказала Танька. – Чем я-то помочь могу? Я тоже мужа потеряла, как и ты!
- Таня, ну ведь это твой муж убил моего, - тихо и робко произнесла Света.
- Не, Свет, ну ты вообще! Ну что значит убил? Че ты говоришь-то! Убил! – она фыркнула, совсем как мать - аж заколыхалась под тонкой маечкой щедрая белая грудь. – Авария была! Несчастный случай! Убил, - и она раздраженно покачала головой.
- Но ведь это он был пьяный, потому и авария, -глядя на Танины старательно загнутые вверх ресницы сказала тихо Света.
Обе помолчали.
Таня посмотрела на часы – электричка будет через 10 минут, Ирка ее поди уже ждет на платформе.
- Таня, - снова проговорила Света, и глаза ее заблестели. – Таня, помоги, хоть чем-то помоги…Насте лекарства нужны, ты же знаешь…Ты же знаешь, что я и работать сейчас не могу, и родители мои чем могут помагают…Но это ж твой, твой Димка мою…Настю…- И она заплакала. - Нам сейчас нужно снова в медицинский центр ложиться… Ты же работаешь…Не хватает мне семи тысяч…
- Свет, ну че ты мне душу-то рвешь! Это твой ребенок же…Ну сходи ты к свекрам моим,к Димкиным родителям, он же их сын,в конце концов! И машина была на свекра записана…(Света опустила голову) Я то че…Я сама копейки получаю. Все,Свет, не ходи ты ко мне больше. У всех свое горе! –и она пошла в сторону станции.
Света посмотрела ей в сторону и медленно пошла прочь.
- Не, ну Ир, ну правда, - возмущалась в электричке Танька, поводя полными плечами. – Ну вот че ходить-то ко мне! Я тоже мужа потеряла!
- Ну да, - кивала вяло подруга Ира.
- У нее хоть ребенок остался! – продолжала Танька.
- Инвалид ребенок-то , - тихо сказала Ира, не глядя на подругу.
- А у меня вот вообще никакого! –воскликнула Танька, уже успокаиваясь. - Я тоже может, хотела с Димкой дочку. Миланочку…