Сука

Аборт делать было нельзя – с ее отрицательным резус-фактором был риск остаться вообще бесплодной ,а этого она не хотела.
И рожать было нельзя – ребенок совсем не вписывался в ее планы. Да и в нынешнюю жизнь он совсем не вписывался - какой ребенок в общежитии у студентки-второкурсницы, которая сама оплачивает свое престижное образование в экономическом вузе…
Черт возьми, думала она. Черт возьми, ну почему она ему тогда позволила- ну ведь как чувствовала…
Увидев две пресловутые полоски на тесте, она не удивилась – чувствовала, она всегда все чувствовала. И в консультацию пошла скорее для очистки совести.
- Ну думайте,думайте, - говорила ей надушенная высокомерная врачиха, глядя с презрительной жалостью на ее дешевые джинсики и простенькую бижутерию на пальце. – Но вам,милочка, надо подумать о будущем. Ну как потом не сможете родить? Поговорите с отцом-то, может, все не так плохо?
Света усмехнулась, вспоминая разговор с «отцом» (конечно, она поговорила – ни на что не надеясь, но для все той же очистки совести – она не любила затягивать важных дел и откладывать серьезных разговоров):
- А я –то здесь при чем? – поднял брови предполагаемый отец.
- Уж так и не при чем? – подначила Света, наблюдая за его испуганным взглядом.
- Знаешь, дорогая, ты на меня-то не вешай своих проблем. Откуда я знаю,сколько у тебя было мужиков, - выдал он заезженную веками фразу. Знаем мы вас, провинциалочек. Только и умеете, что свои животы растить, - продолжил он уже более уверенно.
- Да ладно, Михалев, ты сильно –то не трясись, - сказала она, прищурившись. – Я тебя так, из вежливости известила, чтоб ты в курсе был.
- Не, ну я могу тебе там денег отсыпать немного, у отца возьму завтра, - промямлил он неуверенно под ее злым прищуром.
- Да ну, ты чего это, - рассмеялась она. – Вдруг это не твой. Я не помню, - издевательски продолжила она.
- Сука ты,- сказал он, подымаясь.
- Вали давай, кобель-скорострелка, - отрезала она и захлопнула за ним тонкую дверь комнаты.

Конечно, она поплакала потом, когда осталась одна. От обиды, злости и жалости к себе. Но не долго. Надо было что-то делать. И для начала она отправилась в консультацию.

После приема она надела плащик, вышла на улицу и закурила. Курила она крайне редко, когда надо было принять очень серьезное решение. Выкурив две,она выкинула пачку в урну и пошла обратно – смотреть, когда заканчивается прием у этой надушенной красивой врачихи.

- Вы в своем уме, девочка? – вскинула брови Анна Сергеевна (так звали ее участкового гинеколога),когда Света изложила ей свое предложение. Я понимаю, что так на вас подействовала нежелательная беременность, но предлагать мне такое…Это…Это.
- Что такого я предлагаю? – спокойно сказала Света, глядя на эту холеную высокую женщину. – Как будто я предлагаю кого-то убить. – она пожала плечами. – Наверняка у вас есть пациентка, которая безуспешно лечится. И наверняка не бедствует – это только у нищих дети рождаются без проблем. Ну вот – я готова родить и отдать ребенка. Мне он не нужен совершенно. А в детдом отдавать – жалко. Ну и кому плохо? Я здоровая, не пью, не курю, не дура, в семье никаких патологий не было – при хорошем питании и правильном наблюдении, думаю, родится нормальный здоровый ребенок. Люди будут счастливы. Вы свое получите. И мне нужны деньги на институт (она назвала сумму – не маленькую, но вполне разумную). – И она посмотрела прямо в глаза Анне Сергеевне. – Как будто вы о таком слышите впервые.
Та посмотрела на нее внимательно, потом вздохнула и сказала:
- Ладно, пойдемте в мою машину.

Света взяла в финэке академический отпуск, матери ничего говорить не стала – зачем? Сидит в своей Перми и пусть сидит – помочь все равно ничем не может.
Сама же ходила в библиотеку, занималась по программе, много гуляла, ела здоровую полезную пищу. Спать ложилась рано. Она жила в маленькой съемной квартире, на окраине, правда, но уютной и чистой. Опять же парк был рядом. Она честно выполняла свою часть договора - старательно и заботливо вынашивала ребенка для бездетной состоятельной пары. Недели за две до ожидаемых родов, в мае, она легла в роддом, где заведующая отделением была « в курсе». Туда же легла будущая мать ее ребенка с подвязанной под платьем подушкой.

В конце мая Света родила здоровую девочку. Она с холодным интересом посмотрела на нее и хмыкнула – девочка была вылитый Михалев – если можно было представить двухметрового Михалева лысым и маленьким.
Без сожаления отдала девочку заведующей, и та поспешно унесла ее, завернутую в кружевное одеяльце.
Минут через сорок она вернулась с пухлым конвертом.
- Пересчитайте, - сказала.
Света внимательно пересчитала купюры – все было в порядке.
- Я могу Вас выписать послезавтра, - сказала заведующая, глядя в окно.
- Хорошо, - сказала Света. – А сейчас можно я посплю?
- Пожалуйста, - сказала та.
Вот же сучка, думала она , идя по коридору – ни капли даже не вздрогнула. Деревянная просто.
Она зашла в палату, куда недавно отнесла Светиного ребенка. Малышка спала, а над ней склонились двое – муж и жена. Они обернулись на звук открытой двери, и она увидела их счастливые заплаканные лица.
- Ну, - сказала она бодрым голосом. – Мамочка и папочка, собирайтесь - я пойду доделаю документы на выписку, и можете ехать домой.

Через день Света вернулась в свою съемную квартиру свободная и спокойная. Она могла учиться не отвлекаясь на дурацкую вечернюю работу – у нее были деньги на учебу и на жизнь. Она все хорошо распланировала.

Она с отличием окончила институт и легко нашла работу в крупном солидном банке. Работала она усердно и с удовольствием – финансы – это была ее стихия. Она была самым перспективным молодым специалистом, и через три года возглавила отдел. Еще через год ее перевели в головной офис. Она уже давно не носила ни дешевых джинсов, ни бижутерии – научилась холить себя, баловать дорогими пустяками, освоила небрежно-рафинированный стиль истинной леди, и работала ,работала как проклятая.
У нее случилось несколько романов, вполне пристойных и приличных - с поездками на курорты и со смещенным на конец недели расписанием встреч – ничего серьезного – но все изысканно и гигиенично.
На одном из семинаров она познакомилась с молодым блестящим финансистом. Она приготовилась к серьезной охоте, но это не потребовалось – он влюбился по-настоящему и через четыре месяца пылких встреч сделал ей предложение. Она была счастлива – жизнь складывалась в тот прекрасный изящный узор, который рисовался ей, когда она несколько лет назад стояла в холодном тамбуре скорого поезда, уносившего ее из Перми в Петербург.

- Хочешь , можешь не работать, сказал ей муж после медового месяца.- Мне будет так приятно приезжать и видеть тебя дома – красивую и нежую, а не валящуюся с ног от усталости.
- Я подумаю, - сказала она,целуя его в шею. – Но я вообще-то ценный кадр.
- Еще бы. И главное- мой. Ты же мой кадр?- смеялся он, дурашливо тиская ее.
- Твой, твой, - хохотала она.


Она проработала еще полгода, а потом,поддавшись на его уговорам, уволилась. Сидеть без дела ей было скучно – она правда была натурой деятельной и очень любила свою работу. Проскучав пару месяцев, она поняла, что пришло время для ребенка.

Несколько месяцев прошли в бесплотных попытках забеременеть. Света проверилась у нескольких врачей – но все в один голос твердили, что ни малейшего отклонения от нормы нет, что она абсолютно здорова и готова к зачатию.
Проверили мужа- он тоже был абсолютно здоров.
Доктора разводили руками, говоря, что так бывает, что это не страшно, нужно просто подождать.
Они ждали.
Сделали две попытки ЭКО – но ее организм отвергал совершенно жизнеспособные эмбрионы.
Света мрачнела. Ребенок стал манией. Только его не хватало в ее жизни. Только его появление могло завершить идеальную картину ее жизни. Но его не было. Не было.
Однажды очередной врач, интимно понизив голос, сказал ей, что, может, они усыновят чужого – здорового ребеночка – у него есть одна пациентка, которая в силу запутанных жизненных обстоятельств готова отдать своего малыша, который должен родиться через несколько месяцев…
У Светы потемнело в глазах и она в ужасе выскочила из кабинета.
Она гнала свою дорогую машину так, как никогда в жизни не позволяла себе. Дома у нее случилась истерика. Муж бестолково крутился вокруг, невпопад предлагая то воду, то вино. Через несколько дней они уехали на Бали, где провалялись в шезлогах возле бассейна неделю в мрачном молчании, прерываемом короткими – «передай» и «возьми».
В самолете на обратном пути Света сказала:
- Я выхожу на работу.
Муж согласился безропотно, счастливый уже тем,что она перестала молчать и плакать.
Она устроилась на работу в хороший банк на хорошую должность, перестроила всю работу вверенного ей отдела, повысив ее эффективность в разы. С подчиненными была строга и холодна, особенно с молодыми девушками. Но и мужчины трепетали, если она вызвала на ковер, холодели от ее язвительного тона.
Если же кто-то из сотрудниц собирался в декрет, то она была безжалостно-насмешлива, говоря, что родить может любая идиотка, и если они хотят пополнять их ряды, она, конечно, препятствовать не вправе, но променять на чечевичную похлебку блестящую карьеру…
- Сука, - шипели ей вслед, идущей по коридору на тонких высоких шпильках. – Какая же она сука…