Беседы с мудрецами Эпикур

Я преклоняюсь перед всем, что создала мудрость, и перед самими создателями; мне отрадно видеть в ней наследие многих, накопленное и добытое с трудом для меня.
Но пусть даже все открыто древними – всегда будет ново и применение открытого другими, и его познание и упорядочение.

Лекарства для души найдены древними, но наше дело отыскать, как их применять и когда.
Жившие раньше нас сделали много, но не всё; и всё же нужно взирать на них благоговейно и чтить, как богов.
Ведь если я обязан чтить своих наставников, то не меньше должен чтить и наставников человечества, в которых изначальный источник великого блага.
(Сенека, «Нравственные письма к Луцилию», LXV)


В событьях давних лет
Скитаюсь и грущу.
На каверзный ответ
Я свой вопрос ищу.


  Мы живем в странное время, куда идем, непонятно, – есть разные мнения. При этом слом эпох образовал трещину в судьбах людей: кто-то смог начать все с нуля, усвоить правила подчас опасной игры и благополучно вписаться в новую реальность, зажив, как раньше и не снилось; кто-то сумел продолжить свою жизнь без существенных изменений, более или менее сводя концы с концами; для кого-то старая жизнь внезапно оборвалась, а новая не состоялась, приведя к трагическому финалу.
Наблюдая сегодняшнюю непостижимую действительность, хочется поговорить с мудрыми людьми, жившими в не менее лихие времена десятки веков назад и сравнительно недавно, и спросить, как им удавалось не только выживать, но и достойно проживать жизнь, занимаясь тем, к чему стремился их свободный дух, – философией.
 

На очередном спиритическом сеансе мы пригласили к беседе дух знаменитого афинского мудреца Эпикура, которого современники прозвали «Спасителем людей» за то, что он долгие годы оставался учителем неимущих и нестяжателей, наставником несчастных и неуверенных, превыше всего ценящих свободу духа, но еще не достигших ее.
Дело в том, что жизнь Эпикура (342–271 г.г. до н.э.) протекала в тяжелейшие для Афин времена: в ужасных войнах, длившихся столетие, в восстаниях против македонского владычества, в гражданских братоубийственных распрях. Постепенно был выбит весь цвет афинского народа, истощились его жизненные силы, и наиболее добродетельным человеком считался тот, кто хотя бы не вредил другим. В эти трудные дни, когда каждого подозревали в нечестности и неблагонадежности, когда не для чего было особенно блюсти свою совесть, беречь достоинство, в которые уже никто не верил, когда все афиняне были бесправными подданными Македонии, а в будущем уже маячила грозная тень непобедимого Рима, Эпикур приглашал каждого, жаждущего мудрости, успокоения и разумной упорядоченности жизни, в свой сад, на воротах которого было написано: «Гость, здесь тебе будет хорошо, здесь удовольствие – высшее благо».
В этом дивном саду в трудах, размышлениях и беседах прошла жизнь Садослова (как называли его часто впоследствии), жизнь, которую считали необыкновенно счастливой те, для кого единственно возможное в этом мире счастье виделось в умиротворении, в такой желанной и лишь немногим доступной гармонии разума и души.

Давайте побеседуем с философом: возможно, некоторые его советы помогут и нам жить более разумно и приятно. Итак, медиум задает свой первый вопрос:

М. – Учитель, Вы жили в тяжелые для Афин времена и при этом оставались безмятежным и счастливым, уча этому и других. Как Вам это удавалось?

Э. – Величайший плод справедливости – безмятежность. Нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и, наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно.

М. – Звучит прекрасно, но ведь в наше суровое время люди заняты не нравственностью и справедливостью, а добыванием денег, подчас любой ценой. Впрочем, при Вас было то же самое?

Э. – Нужно заботиться только об умеренном приобретении материальных средств и главные усилия направлять только на действительно необходимое.

М. – Однако, как узнать, что действительно необходимо, а без чего можно обойтись?

Э. – Все желания, неудовлетворение которых не ведет к страданию, не являются необходимыми: побуждение к ним легко рассеять, представив предмет желания трудно достижимым или вредоносным.

М. – Конечно, кров над головой, еда и питье, одежда и чистая постель, а главное, книги – что человеку еще надо?

 Э. – Кто следует природе, а не вздорным мыслям, тот довольствуется своим во всем; ибо по отношению к тому, что достаточно природе, всякое владение есть богатство, а по отношению к безграничным стремлениям и огромное богатство есть не богатство, а бедность. Я ликую от радости телесной, питаясь хлебом и водой, и плюю на дорогие удовольствия – не за них самих, но за неприятные последствия их.

М. – Да, зато Вы прожили жизнь совершенно свободным человеком, скромно, но достойно.

Э. – Свободная жизнь не может обрести много денег, потому что это не легко сделать без раболепства перед толпой или правителями; но она имеет все в непрерывном изобилии.

М. – Наверное, для более полного наслаждения свободной жизнью желательно, чтобы кто-то разделял Ваши мысли и образ жизни?

Э. – Из всего того, что мудрость доставляет тебе для счастья всей жизни, самое важное есть обладание дружбой. Мудрый выбирает себе друга веселого и сговорчивого.

М. – А что Вы скажете о любви к женщинам? Не есть ли она безусловное благо для смертного?

Э. – Любовные отношения никогда не приносят пользы, довольно того, если они не повредят. Мудрец не должен быть влюблен. Ни жениться, ни заводить детей мудрец тоже не будет. Правда, при некоторых житейских обстоятельствах он может и вступить в брак, но других будет отговаривать.

М. – О дружбе и любви мы поговорили, а как следует обращаться с врагом, если он, например, попросит о чем-то?

Э. – Если попросит враг, не отвращайся от его просьбы, но только принимай меры предосторожности для себя: ведь он ничем не отличается от собаки.

М. – Увы, многие в наше нелегкое время считают собаку лучшим и подчас единственным другом человека. В вечной погоне за богатством и славой люди теряют друзей; зависть и ложь разъедают души, впрочем, так было и при Вашей жизни. Что говорили Вы тогда ученикам?

Э. – Не уничтожает душевной тревоги и не рождает значительной радости ни обладание огромным богатством, ни почет и уважение со стороны толпы.

М. – А философия, которой Вы посвятили жизнь, помогает человеку избавиться от страхов и тревог и стать спокойным и умиротворенным?

Э. – Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души.

М. – Иногда Вашу философскую школу упрекают в пристрастии к сибаритству, различного рода излишествам, даже и разврату. Что Вы можете на это возразить?

Э. – Когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствие распутников и не удовольствие, заключающееся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог.

М. – Да, достичь такой свободы способен не каждый, но каждый желал бы. Для этого необходима не только воля, но и сильный разум. В наше смутное время даже люди науки иногда нападают на разум за его ограниченность, противопоставляя ему веру как способ познания жизни и Бога. А что Вы думаете о разуме?

Э. – Величайшее из благ есть разумение; оно дороже даже самой философии, и от него произошли все остальные добродетели.

М. – Это слышать утешительно. Как Вы считаете, Бог часто исполняет просьбы людей, выраженные в молитвах?

Э. – Если бы Бог внимал молитвам людей, то вскоре все люди погибли бы, постоянно моля много зла друг другу. Кроме того, глупо просить у богов то, что человек способен сам себе доставить.

М. – Не во всем человек может себе помочь. Например, людям свойственно бояться смерти как самого ужасного из зол – отсюда и молитвы.

Э. – Смерть не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых.

М. – Многие люди боятся состариться, перестать вести активную жизнь и замкнуться в четырех стенах, изнывая от скуки. Что Вы думаете по этому поводу?

Э. – Юноша в цвете сил, меняя мысли, носится сильным течением случая; а старец причалил в старость, словно в пристань, замкнув в надежных воспоминаниях благодарности блага, на которые прежде было трудно надеяться.

М. – Спасибо, уважаемый Учитель, за Ваши драгоценные советы, которые, в отличие от нас, не стареют. Что бы Вы пожелали нам на прощание?

Э. – Смертный, скользи по жизни, но не напирай на нее.