Любовь не предрассудок. Глава 6

ГЛАВА 6 «Будни. Работа. Взаимопонимание» POV. Костя

Василек сидел на коленях у Саши, и я засмотрелся на них. Саша так увлечено рассказывал какую-то историю, что они не слышали никого, кто был рядом. Они сидели у окна в моей квартире, в зале. Василек уже две недели, как дома после болезни. А дома сидим, так как на улице резко похолодало и, выпало много снега, но выхожу я с ним из дома только в редких случаях. Уже была середина ноября, и я с Сашенькой, как я его люблю называть, встречаемся все это время. Между нами пока только доверительные отношения, но я! Все-таки надеюсь на их развитие. Никогда бы не подумал так, но…. Я до ужаса привязался к нему, а Васька-то тем более. Стоит Саше только уйти, как через несколько минут, мой проказник уже спрашивает:
- А когда дядя Сашенька плидет? А долго он у нас будет? А еще что-нибудь смешное асскажет? А мы все вместе пойдем гулять?
И главное Васька чувствует, какое бывает у Саши настроение, что играет мне на руку, чтобы я мог посодействовать для его поднятия. Конечно, я тоже замечаю, что иногда он бывает каким-то смурным, задумчивым, но я бывает, и промолчу, но если это замечает мой сынишка и спрашивает у него, то!!! Сашенька не может наврать, и поэтому ему приходиться признаваться в том, что произошло. И это здорово, значит, доверяет. Главное доверяет моему сыну и, я надеюсь, что и мне тоже.

Так что вот так вот сидим и слушаем рассказ Сашеньки о том, как сдают экзамены в его университете. Василек заливается задорным смехом, и я не могу сдержать свою улыбку. Малыш обвил своими маленькими ручками шею Сашки, и после рассказа не выпускал его ни на минуту. И так происходит до ухода Саши. А когда это происходит, то Василек сразу же грустнеет, но все-таки пытается не показывать вида, чтобы меня не огорчать. Но я тоже на месте не сижу, и занимаю его чем-нибудь. А сегодня, кстати, поведу его к себе на работу, у меня сегодня смена, так что будет со мной делать обход. Он любит со мной ходить на мою работу. Я бы даже сказал, что помогает своими рассказиками маленьким пациентам, да и не только маленьким. У меня ведь на попечении, если так можно назвать, находятся парни до восемнадцати лет. И они его тоже слушают, не скрывая улыбок. И это здорово.
А сегодня нужно будет зайти к одному парнишке – бывшему футболисту. Бывшему? Потому что у него несколько дней назад была операция на мениске, так что можете себе представить, как себя чувствует футболист, лишившийся возможности вновь выйти на футбольное поле?! Ему шестнадцать и естественно он стал угрюмым, и даже грубым в разговорах, и никого и ничего не слушает, но думаю, Василек его сможет как-то растормошить. Он ведь у меня просто колокольчик. 

- Василек! – позвал я его, и он тут же выбежал из своей комнатки, чумазенький, как всегда. Я невольно улыбнулся, и присел на корточки, взяв его за ручки, - рисовал красками? – взял носовой платок, пытаясь стереть с его носика и щечек акварель.
- Да, папочка. Я лисовал нашу семью, - пояснил мой ребенок с улыбкой до ушей.
- Нашу семью?
- Ага. Я, ты и дядя Сашенька, - пояснил он мне счастливый. Я его крепко обнял.
- А дядя Саша знает об этом?
- Не-а. Это будет мой сюплиз, када он плидет в седущий лаз.
Он прижался ко мне, тем самым замарав и меня.
- Чумазенький ты мой, - я поцеловал его в висок, - мне скоро на работу, так что нужно уже одеваться.
- На лаботу?
- Угу, - Василек тут же погрустнел.
- Я не хочу быть с тетей Катей, - обиженно посопел малыш.
- Я ведь тебя с собой беру, так что никаких теть Кать не будет, - и к тому же я своего сына с того случая вообще ее к нему не подпускаю. Пускай хоть жалуется, куда хочет. Она ко мне подходила, просила прощения. Ага, щас, я так и прощу ее. Думать надо было сначала, а потом уже бросать одного малыша, это хорошо, что мой сынишка был так шокирован и ничего не натворил, а если бы…, брррр, не хочу даже думать об этом.
Василек прижался ко мне еще крепче и спросил быстро, будто боясь, что я передумаю.
- А я могу взять класки, я буду как мывка, никому мевать не буду. Плавда, плавда.
Вот за что я его и люблю. Так это за честность. Ведь он, как сказал, так и сделает.
- Разумеется, радость моя, конечно, можешь брать краски и цветные карандашики. Будешь рисовать, сколько захочешь.

Видели бы его глаза, они просто загорелись от счастья, и он, вывернувшись из моих объятий, побежал к себе в комнату, начиная греметь всем тем, что хотел взять с собой. Через час мы уже поехали на мою работу. В автобусе Василек сидел у меня на коленях, положив свой рюкзачок с вещичками и мягким небольшим плюшевым медвежонком себе на коленочки, и разглядывая в окне абсолютно все, спрашивал у меня что это, а это? А вон то? Папочка, а вот, что за машинка поехала? А это что такое? Любопытства у него не отнять. Когда стояли на остановках, то Василек проговаривал буквы, которые мы с ним изучили. И все присутствующие в автобусе не могли сдержать улыбки, как и я сам.
А еще спустя минут десять мы уже идем по коридору второй городской больницы детского отделения. По пути нам встречались мои коллеги: женщины встречали моего сынишку с улыбкой, отчего он смущался и прятался за меня, а мужчины – пожимали его маленькую ладошку и гладили по волосам. Дойдя до своего кабинета, я переоделся, а Васильку на его ботиночки надел бахилы.
- Посиди пока здесь хорошо? Я скоро приду, - сказал я серьезно, на что Василек с улыбкой закивал, «хотя уже весь был в мыслях о своих рисунках, так что волноваться точно не стоит», - подумал я про себя, и поцеловав сына в макушку, пошел к главврачу, он звонил, вот я и решил выяснить, что к чему.
Придя после получаса в кабинет, увидел, как Василек с упоением что-то рисует, я удивился, если честно. Я подошел к сыну, и приобняв, спросил.
- Малыш, ты что так и не вставал?
- Не-а, - не отрывался он от своего рисунка.
- Почему?
- Я хочу лисунок налисовать очень-очень класивый.

Поднял Василек свою голову, и посмотрел на меня своими большими счастливыми глазками. Я потрепал его волосы и присел рядом, став наблюдать за ним. Он болтал ножками, и что-то проговаривал себе под нос, абсолютно не обращая на меня внимания. Но меня вывел из такого любования звонок сотового телефона. 
- Сашенька!
Мне не нужно даже было смотреть на экран телефона, чтобы понять, что это он. И естественно взглянув все-таки на экран, мой рот был до ушей, так как я абсолютно угадал. Я приложил телефон к уху.
- Да, Сашенька слушаю.
- Ой.
Услышал я смущенное восклицание, отчего улыбка стала еще шире, хотя больше уже некуда.
- Здравствуй.
Решил я его встряхнуть.
- Что ты хотел?
- Я…, ой, прости, я наверно тебя отвлекаю, - виновато заговорил Саша.
- Ничуть, пока все еще спокойно, и кстати, ты успел, я делаю обход через десять минут, так что все это время я с тобой.
Мне кажется, я даже здесь, в кабинете почувствовал, как Сашка залился краской. Отчего стало на сердце еще приятней. Я опять вывожу его из оцепенения.
- Сашенька очнись, что ты хотел?
- Ой, прости, пожалуйста, здравствуй, и я просто…, - он замялся, а я тут же догадался.
- Соскучился?! – вопросительно-утвердительно сказал я, на что мой мальчишка только выдохнул, - значит, угадал?
- Угу, - совсем тихонько прошептал Сашенька.
- Не надо краснеть, я между прочим, тоже, очень скучаю, а Василек так и подавно.
- Как он? – встревожено спросил парень.
- Все хорошо, вот сидит рядом и пыхтит над сюрпризом тебе, - я отошел подальше от сына, чтобы Василек ничего не слышал.
- Сюрпризом? Каким? Расскажи.
- Не-а, и не требуй. Это ведь все-таки сюрприз.
- Ну, ладно, - обиженно вздохнул Саша, я даже знаю, что он надул свои пухленькие губки. Красота. Очень люблю на них смотреть, - сюрприз, так сюрприз. А когда мне за ним придти?
- Думаю, завтра будет в самый раз.
- Да? Ух, ты, классно, тогда я обязательно приду, - радостно воскликнул Саша.
- Я тебя буду ждать. И Василек тоже.
- Спасибо, - совсем смущенным голоском прошептал мой Сашка. Мой!!! В этом я точно теперь уверен.
- Папочка! – позвал меня Василек, обернувшись ко мне.
- Ммм? – я обернулся, - что случилось? Саша подожди секундочку.
- Конечно.
Я подошел к сыну, вновь поцеловал сына в макушку.
- Что мой хороший?
- Смотли! Дяде Сашеньке понлавится?
- Конечно, мой хороший, - улыбнулся я, - обязательно.
И он вновь стал увлеченно рисовать, забыв про меня. Я обратился к Саше.
- Ты меня слушаешь?
- Да, да. Я весь во внимании.
- Я тут подумал…, - теперь была моя очередь мямлить.
- Что? – совсем встревожился Саша, - что-то серьезное случилось?
- Саш, почему ты все время думаешь о плохом?
- Не знаю, - вздохнул он, только он так вздыхает.
- Я не о том хотел поговорить. Я хотел пригласить тебя в кино. Пойдешь?
- В кино? Со мной?
- А я кого приглашаю, разве не тебя? – отчего-то разозлился я.
- Не злись, это я…, я просто не ожидал.
- Да, нет, прости, это я что-то вспылил. Так пойдешь?
- Костик, конечно, - радостно согласился Саша.
- Вот и отлично. Созвонимся еще, и договоримся о времени. Кстати, Марин, не будет против, если мы оставим ей Василька? – мне стало неудобно.
- Что ты? Мурзик с радостью согласится, - Василек и Мурзик сразу же сдружились.
- Точно. Но нужно ее все равно попросить.
- Вот договоримся о времени, тогда и все с ней обговорим.
- Договорились, так и сделаем.
- Папочка, твои часики звенят, - перебил наш разговор Василек.
- Спасибо сынок, - я выключил будильник, который поставил на нужное время, чтобы не забыть о времени, а когда я разговариваю с Сашей, то это происходит постоянно. Тут я обратился к парню, - Сашенька, мне уже пора. Буду скучать, до завтра.
- Хорошо, - вздохнул тяжко Саша, - до завтра. Васильку передавай от меня огромный привет и обнимунчик.
- Конечно, Сашенька, пока-пока.
- Пока-пока.

И мы разъединились. Мне стало сразу же грустно. Василек все также болтал своими ножками, и явно пел какую-то песенку, и не сидел на стуле, а все двигался. Ну, разве можно при всем при этом быть грустным? Естественно нет!
- Василек! – позвал его, он сразу же поднял на меня свои беспокойные глазки, - сынок, у меня сейчас будет обход. Подожди меня, и я тебя потом отведу к одному мальчику, поговоришь с ним, хорошо?
- Конечно, папочка, - согласился он тут же, - а ему плохо, да?
- Да, малыш, - не стал я ему врать, - он очень грустный. Развеселишь его? Ты ведь это умеешь.
- Я постаяюсь.
- Умница, - я потрепал его по волосам, - а теперь и вправду сиди, как мышка, а я пойду. Если, что, то выйдешь в коридорчик, и попросишь тетю Машу. Она все сделает, хорошо?
- Да, папочка.
- Ну, и молодец. Всё! Я пошел, - и поцеловал сына в висок, и вышел из кабинета.

****

Когда я пришел, то естественно не удивился тому, что мой сынок спит. Он устроился на диване, свернувшись калачиком, подложив под щечки свои ладошки – это его любимая поза, так он всегда спит крепко. Он накрылся моим плащом, так как все равно бы не нашел плед, который я специально держу для таких вот случаев. Н-да, надо было об этом подумать пораньше. Вот так бы век им любовался. Морщит свой носик. Забавный, до умиления в сердце. Пускай поспит. Таким спокойным его можно увидеть только во сне, а так он – непоседа и егоза, как будто у него иголка в попе. Если только он что-нибудь с упоением не рисует, тогда да, он весь во внимании своих творений, и никого не замечает. Хочу отдать его в художественную школу. Уж больно это у него здорово получается. Думаю, Василек будет очень рад этому обстоятельству. Вот только через год это и сделаю, а сейчас пока пускай будет егозить и балагурить.

Тут Василек мой заворочался, и с улыбкой на губах, повернулся на другой бочок, то есть лицом ко мне. Я еще несколько минут полюбовался им, а затем нужно было приниматься за работу, а если быть точнее, нужно заполнить карточки моих юных пациентов. Что я и сделал. Наверняка, около часа я этим только и занимался, что заполнял карточки, но затекшая шея дала о себе знать заметным хрустом, отчего я просто простонал. Похоже, я скоро заработаю себе хандроз, не меньше. Нужно размяться. Когда я поднялся и обернулся, то на меня смотрели сонные глазки Василька. Я ему подмигнул и он тут же расплылся в улыбке, но, по ходу, он до сих пор хочет спать. Присев на корточки, и взяв его маленькую ладошку в свою, спросил.
- Тебе скучно, да?
Он опустил глазки, что говорило о моей правоте.
- Чуть-чуть.
- Я не обижаюсь мой хороший, еще поспишь?
- Не хочу, у меня уже попа болит от сидения и лежания, - покраснел Василек. Я рассмеялся, поцеловав сына в лоб.
- Ну, что ж раз попа болит, тогда пойдем к одному мальчику, о котором я говорил?
- Угу, тока я кушать хочу.
- Конечно, сейчас покушаем, а затем пойдем. Поднимайся.
Он тут же вскочил с кровати, но проговорил мне на ушко.
- Я хочу…, - и опустил голову.

Естественно догадавшись, куда мой сын хочет сходить, я отвел его в туалет, а затем вернувшись, умывшись, я накормил сына легким салатом, которым нас угостила та самая тетя Маша, которая сидела в регистратуре. Хорошая женщина, заботливая. Всегда меня кормит, когда наши смены совпадают. Как она говорит: «Я не позволю вам, Константин Васильевич питаться всухомятку и гробить тем самым свой желудок». Так что скрепя сердце, но с улыбкой на губах о том, что хоть кто-то кроме Василька и Саши заботится обо мне, сразу же навивает приятные и теплые чувства. И уже после всех процедур я, взяв сына за руку, повел его в палату, к тому самому юноше, уж больно меня волновало его душевное состояние. И я все-таки очень надеялся, что мой сынишка и вправду растормошит и расшевелит этого парня.

Мы зашли в палату к мальчишкам. Там их было двое: Костя Тихомиров – это тот самый парень и четырнадцатилетний Леонид Макаров, у него был перелом руки, неудачное падение в гололед.
- Здравствуйте, ребята, - сказал я, и вдогонку ко мне проговорил и Василек со всей своей жизнерадостной улыбкой.
- Здласти.
Леня улыбнулся, проговорив искренне. Он вообще был оптимистичным и жизнерадостным парнишкой.
- Здравствуйте, Константин Васильевич.
А Костя только буркнул что-то недовольное. Он лежал к нам спиной, и даже не обернулся, когда мы зашли в палату.
- Костя, вообще-то так невежливо делать, - упрекнул я, но мальчишке было безразлично, что я говорю. Василек посмотрел на меня снизу вверх, и дернул мою руку, я присел на корточки, а он спросил обиженно.
- Это тот мальчик? Папочка, он тебя обижает, да? Он даже не поздоовался с нами.
Я потрепал макушку сына, и с улыбкой ответил.
- Да, малыш, это он. Его зовут Костя. Он сердит немного, но ты ведь его уговоришь, так что попробуй с ним просто поговорить.
Я подмигнул сынишке, он только кивнул. Я подошел ближе к кровати Кости, и усадил сына на краешек, проговорив при этом.
- Держись вот за это, а то упадешь.
- Холошо, папочка.

Я его поцеловал в лоб, и сам подошел к Лёне, нужно узнать, как у него дела. Я начал разговаривать с парнем, иногда поглядывая на сына и, по мере возможности, подслушивая их разговор.
- Здластвуй, а меня зовут Васиек, а тебя Костя, да?
Я наблюдал за ними, а Леня, похоже, за мной. Костя молчал, даже не оборачивался к Васильку. Но мой сынишка не сдавался.
- Мне  папочка сказал, что ты неплохой майчик, только седишься почему-то. А почему, папочка мне не лассказал, - а в ответ лишь недовольное бурчание, это я думаю, чтобы от парня отстали, но мы-то упрямые, - ничего не хочешь говоить? Тогда я тебе асскажу, что было сегодня со мной дома сучиось, хочешь посушать?
Но Костя молчал. И я с Лёней, в том числе и Костя, ему больше ничего не оставалось делать, как слушать, как сегодня Василек провел свой день. Ближе к концу монолога моего сынишки, я с Лёней пытались не рассмеяться уже в голос, так как рассказ Василька не мог не заставить рассмеяться, - это было просто и на удивление так живо рассказано. Я даже забыл о том, что хотел поговорить с Лёней о его скорой выписке.

- И вот так вот пледставь каждый день, и я ничего не могу подеать, - пожал обреченно своими плечиками Василек, тяжко вздохнув и покачав головой, - и почему все вемя со мной пикучается все это, я не наю?
Я прикрыл рот ладонью. Лёня уже отвернулся лицом к стене, и хоть так тихонько хихикал в подушку. Так как уже просто было невозможно сдерживать смех от обреченности моего малыша.
- Тебе понавилось, что я яссказал? – и Василек положил свою маленькую ладошку на попу Косте, так как выше он бы все равно положить бы не смог – не дотянулся бы. И в ту же секунду Василек получил удар по своей ладошке с такой силой, что я чуть не поперхнулся от злости, а сынишка только выкрикнул.
- Ай, - и резко убрал свою ручку, а затем еле-еле сдерживая слезы, произнес, - плости.
Я уже хотел подбежать к сыну, и обнять его. Но в это время Лёня взял меня за плечо и не дал подняться. А когда все мы трое слышали, как Василек уже плачет, и хочет слезть с кровати, уже все-таки не сдерживая слез, поглаживая свою ладошку, вытирая катившиеся по щекам слезы, я увидел, как Костя обернулся и виновато смотрел на моего ангелочка. И вот, наконец-то я услышал нормальный голос этого парня, а не его постоянное недовольное бурчание.

- Больно? – спросил парень с печальными глазами и без какой-либо доли усмешки. Мой малыш ничего не говоря, а только глотая слезы, покачал своей головкой в знак согласия. В эту секунду на лице Кости было отображено все, что он сейчас чувствует: и негодование на себя, и на свою несдержанность, за причиненную боль маленькому беззащитному человечку. Юноша сел на кровати, спросив при этом разрешения, - прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Иди ко мне.
Костя протянул свои руки к Васильку. А мой парнишка посмотрел на него, сначала не понимая, что от него хотят, а потом сквозь слезы все-таки уточнил.
- А ты боше даться не будешь?
- Нет, малыш, больше не буду. Простишь меня?

И тут я с Лёней чуть не упали с кровати – Костя озорно подмигнул моему Васильку, и улыбнулся. УЛЫБНУЛСЯ!!! Первый раз за все время, пока находится здесь. При этом улыбка была не натянутой, а настоящей, очень дружелюбной и приветливой. Василек вытер своими ладошками щечки, и хотел залезть на Костю, но парень его остановил.
- Погоди, погоди. Давай сначала снимем твои ботиночки, а то они испачкают одеяльце, хорошо?
- Угу, - кивнул Василек и постарался их снять, но у него ничего не получалось. Отчего он грустно так и сказал, - у меня не поучается.
- Давай, я тебе помогу.
Костя посадил моего сынишку себе на колени, и давай что-то шептать ему на ушко, при этом расшнуровывая ему ботинки, и снимая их, а затем просто взял его на руки, как будто он был большой игрушкой, и стал укачивать его. 
- Прости меня Василек, я не хотел тебя ударить. Просто мне очень больно.
- Бойно? – Василек смотрел на парня своими большими глазками.
- Да, вот тут очень болит, - Костя прижал ладошку Василька к своей груди с левой стороны.
- А почему?
- Вот вырастишь, я тебе потом всё расскажу, хорошо?
- Ты обещаешь?
- Да, малыш. Обязательно. Ты ведь будешь моим другом, да?
- Конечно, - радостно согласился Василек, уже совсем забыв о своей ладошке, - я подожду.

- Спасибо малыш. Ты мне очень помог, рассказав свою историю.
Костя разговаривал с Васильком так, будто они были родные братья, или по крайней мере, как близкими друзьями. Через несколько минут мой сынок уже посапывал на руках у Кости, все-таки его сморил сон. И когда я, подойдя к парню, взял сына на руки, то парень сказал, совсем смутившись, и сконфузившись. 
- Константин Васильевич простите меня, пожалуйста, я вел себя неправильно.
Он отвел свои глаза.
- Ничего страшного, тезка. Только пожалуйста, не обижай больше Василька. Он очень доверчивый паренек.
Я присел на краешек кровати, устроив сына на своих коленях. Василек обвил мою шею своими ручками, и тихонько сопел своим носиком мне в шею.
- Разумеется Константин Васильевич. Это больше не повторится. Я был не прав, буду исправляться.
- Вот и молодец. А теперь расскажи-ка, как себя чувствуешь? Что болит?
От моего вопроса почему-то Костя стал пунцовым, и лег на бок, ко мне спиной, морщась от боли.
- Что случилось? – я был в недоумении, но парень молчал, - я ничего не понимаю.
Но тут Лёня, наблюдавший за нами, просто взял и ответил за своего соседа.
- Да, у него просто уже попа вся красная от уколов, а так он вроде бы держи….
И тут же замолчал, получив подушкой, прилетевшей в его лицо.
- Эй, парни, вы совсем с ума сошли? – прикрикнул я на них. Отчего они притихли, но Костя так и не оборачивался, краснея еще больше, а Лёня замолчал, продолжая наблюдать. Я спросил еще строже, - так! Я слушаю вас молодой человек, в чем проблема?
- Ни в чем.
Проговорил Костя, не оборачиваясь.
- Леня?! – я посмотрел на подростка, а тот спокойно ответил. А я заметил, как Костя натягивает себе на голову одеяло.
- Константин Васильевич, понимаете, - начал Леня, - у вас есть хорошие медсестры в кавычках.
- Леня! Ближе к делу!
- Хорошо. Просто у вас есть медсестра, Люсей зовут.
- И?
- Ну, и вот. Она исколола всю попу Косте. Он уже сидеть скоро на ней не сможет. У него попа уже серо-буро-малинового цвета стала.
- А ты откуда знаешь? – поддел я, Леня сконфузился и, покраснев, все-таки ответил.
- Ну, я-то все время здесь нахожусь, а в последний раз я случайно увидел.
- Понятно, - вздохнул я, и придерживая одной рукой сына, другой - стянул с парня одеяло. Костя был пунцовым до самых кончиков волос, - и долго ты хотел от меня это скрывать?

Он молчал, начав ковырять в обоях на стене. Я вновь вздохнул глубоко.
- Леня отвернись, пожалуйста.
- Зачем? – удивился Лёня, но взглянув на меня и, все поняв, только и произнес, - хорошо. 
Я дождался, пока парнишка отвернется к стенке, и положив руку на плечо Косте, сказал спокойно и дружелюбно.
- Спускай плавки, я посмотрю.
- Не буду.
Пробубнил недовольно парень.
- Я кому сказал? Живо! И к тому же, кто-то здесь исправляться собирался?
Прикрикнул я, похоже, немного громче, чем хотел, так как на руках заворочался Василек. Я его слегка покачал, и уже тише и намного спокойнее попросил.
- Костя не упрямься. Мне ведь нужно знать, что предъявить Люсе, чтобы она перестала ставить вам уколы. Давай. Не смущайся.
- Я не смущаюсь, - говорил юноша, - просто мне стыдно.
- А чего стыдиться-то? Ты парень, я вроде бы не девушка на выданье, так что давай, не будем спорить. Спускай свои плавочки.
Костя обреченно и обиженно вздохнув, сдался. Он взялся за резинку своих плавок и потянул их вниз. И от увиденного я чуть не выронил сына из рук.
- О, боже, да этой Люське не уколы надо ставить, а совсем другим делом заниматься. Это же…, да у меня слов нет, - говорил я сбивчиво, так как совсем не ожидал, что попа парня и вправду будет серо-буро-малинового цвета, - так! Скажи, шишки на попе есть? Когда сидишь, очень больно?

Костя, все еще краснея со стыда, словно помидорка, ответил.
- Когда сижу, побаливает немного, но шишек я не чувствую, вроде бы нет ничего.
- Сейчас принесу тебе грелку, положишь ее под попу, чтобы на всякий случай и вправду не было шишек, а то мало ли что может быть. Розетка есть, так что включим ее, и полежишь на ней около получаса, придется лежать на спине. Потерпишь?
- Угу, - Костя кивнул, закрыв свои алые щеки ладонями, - мне не привыкать.
- Вот и хорошо, что меня слушаешь, ну, ладно, я сейчас приду.
Я поднялся, а в это время Леня смотрел на своего соседа с участием, а Костя залез под одеяло по самую макушку, только пяточки торчали. Я вышел с сыном на руках и прошел в свой кабинет, негодуя на непрофессионализм наших медсестер.

****

- Камиль, вообще-то Костя Тихомиров не один такой, кто жалуется на Людмилу Иванову. 
- Н-да? Не слышал, - сказал спокойно коллега Кости.
- Естественно, ты ведь с ней встречаешься, и на многое закрываешь глаза.
- Костя! Вот это не твое дело, если честно! – ответил зло Камиль, молодой врач, на пять лет старше Кости Нефедова.
- Да, вот это не мое, согласен, но то, что Люся не умеет ставить элементарные уколы, то уж прости, пожалуйста, это уже мое дело. 
- Совсем плохо?
- Ужасно. У парня на заднице живого места нет. Она у него уже фиолетового цвета стала, так что нужно как-то девушку отстранить или как сделать-то, даже не знаю. Но со шприцами Люся точно не умеет обращаться.
- Хорошо. Черт с тобой. Раз уж ты так заботишься о попах парней, то я сделаю, что могу, - усмехнулся Камиль.
- Очень смешно.
- Не обижайся, я же шучу.
- Черт с тобой. Я пойду. Василек, наверно, уже проснулся и меня потерял.
- О! Кстати, как там Василек? Что-то я даже с ним не поговорил толком, - невольно улыбнулся Камиль, вспоминая мальчугана с большими карими глазами.
- Хорошо, спасибо. Он, кстати, похоже, будет у меня отличным психологом.
- Да? С чего вдруг такая самоуверенность? – улыбнулся друг Кости.
- Ты не поверишь, но он разговорил Костю Нефедова.
- Шутишь?
- Не-а, абсолютно. Я с Лёней были свидетелями. Он его даже на руки взял и покачал немного. И они договорились стать друзьями. И к тому же в первый раз, находясь здесь, улыбнулся.
- Вот это да. Молодец у тебя парнишка. Недаром его все любят, чудо, а не ребенок.
- Не надо меня смущать, - рассмеялся я.
- Я не смущаю, а правду говорю. Ну, ладно, я тоже пойду, но к тебе загляну еще в кабинет, чтобы еще раз поздороваться с твоим ангелочком.
- Договорились. И к тому же Василек будет рад, вы ведь с ним отлично ладите.
- Ага, ну, до встречи.
И мужчины, обменявшись рукопожатиями, разошлись.

****Продолжение следует****