Глава четвертая Колдегард

Колдегард.

«Как ни ужасна война, все же она обнаруживает духовное величие человека, бросающего вызов своему сильнейшему врагу наследственному – смерти».

     Я с трудом разлепил глаза. Всё тело ломило так, будто мной пробили каменные стены моего же форта...ах да, практически так и случилось. Потолок надо мной мог похвастать разве что обилием дыр.  В течении нескольких минут я с интересом изучал разнообразные узоры сломанных досок,  которые служили моим покровом,  однако это занятии оказалось достаточно бессмысленным.  Разве что я осознал,  что потеря глаза обошлась мне очень дорого. . . я уже не мог различить расстояние между щепками. К тому же мне явно не хватало обзора. . .. Проведя ладонью по лицу,  я ощутил на месте левого глаза повязку,  из под которой выбивались бинты. Значит кто-то успел меня перевязать. . .
я попытался подняться на локте.  К моему удивлению,  несмотря на общую боль растянутых и побитых мышц,  сломанная рука практически не болела.  Это не могло не радовать. . . Однако огорчало другое – я вообще не представлял,  сколько времени провалялся здесь.  Оглядевшись,  я уяснил для себя,  что «здесь» означает «на сеновале».  Конечно мог бы быть вариант и получше. . . Империи стоит чтить своих героев. . . но по сравнению с кладбищем,  сеновал – очень даже милое местечко. 

     Я попытался встать.  Тело скрипело,  будто старая кровать ловеласа. . . Меня качнуло вбок,  однако мне удалось удержаться на ногах.   Точно,  я на сеновале. . . В каком-то сарае. Вся одежда измялась,  а из-под брони торчали пучки соломы.  Преодолевая боль поврежденных мышц,  я все же очистил свою боевую форму,  после чего собравшись с духом,  начал спускаться с сеновала по деревянной лестнице,  приставленной к нему  вниз,  в сарай. Спустившись,  я вдруг понял свою ошибку. Вроде бы я,  заслуженный вояка,  а не узнал конюшни сразу.  Хотя бедность этой конюшни превосходила все возможные ожидания. . .  Единственная лошадь неопределенно-серого цвета спала,  поразительно свернувшись калачиком в углу своего стойла.  Мерное посапывание было практически неслышным,  и посторонний человек мог бы просто не заметить единственную животину в этом месте.  Повсюду валялся какой-то хлам,  рваные части упряжи,  старые,  в углу лежала кривая ржавая подкова.  Ворота были закрыты,  однако сквозь щели и дыры в них проходил солнечный свет.  Я уж было направился к выходу,  когда дверь в конюшню осторожно отворили.  В нее зашел голубоглазый парень,  которого я видел в телеге. . . Чтоб их всех,  я помню произошедшее,  как дурной сон. . . мой форт. . .

     Задумавшись,  я не заметил,  что у парня в руках глиняный графин и лепешка с сыром. . . Он посмотрел на меня и протянул мне еду.  Только в этот миг я ощутил,  насколько голодный.  Свежее молоко,  и простая лепешка напомнили мне мое детство,  что только усилило аппетит.  Уже через пару минут от лепешки остались только крошки,  а весь графин был выпит практически залпом.  Парень хмыкнул,  забрал пустой графин у меня из рук,  и сунул мне в руки какую-то бумажку. Сам развернулся и пошел обратно к выходу из конюшни. Я посмотрел,  что написано на бумажке. . .
«Генерал Конрад,  Трибунал города Колдегарда постановляет вам в срочном порядке явиться для дачи показаний по сдаче «Песчаного Грифона» врагу»

- Стой,  парень,  что происходит? Погоди!...Эй! – я попытался остановить голубоглазого юнца,  однако тот будто не услышал моих слов,  вышел из конюшни.

     Пришлось последовать за ним.  Отворив дверь конюшни,  я на миг ослеп от слишком яркого света.  Казалось,  что город сияет во всей своей красе.  Блестящие крыши,  витражи в окнах,  пёстро одетые люди. ..Все было слишком ярко,  после серого «Грифона». 
Проморгавшись,  я неспешно пошёл бродить по улочкам Колдегарда.  Периодически яркие вывески,  плакаты и люди сменялись серенькими переулками,  на которых обитали более бедные жители города.  Однако это нисколько не портило город.  Наблюдая за жизнью города,  этим кипящим муравейником,  беззаботно спешащими людьми,  каждый из которых обременен исключительно своими мелочными делами,  я абсолютно незаметно для самого себя попал на городскую площадь.

- Генерал Конрад? Мастер Руфус сказал,  что вы быстро поправитесь,  но мы не ожидали,  что так скоро. . . Прошу вас,  пройдёмте со мной.  Думаю уже скоро Трибунал выслушает вас. . .  – Средний лет человек,  одетый в военную форму,  которая однако лишь подчеркивала его пивное брюхо. Однако был очень активен и весь буквально светился какой-то непонятной энергией.  Казалось еще немного,  и от желания двигаться,  что-то делать он начнет выпрыгивать из штанов.  Мастер Руфус? Руфус. . .что-то припоминаю. . . кажется так звали того мага-недоучку которого к нам прислали пару недель назад.  Значит он выжил. . . Чёртов ублюдок! Если бы он хоть что-то умел,  мои ребята бы остались живы! От внезапно накатившей злости я сжал кулаки.  Что-то зашуршало в руке.  Совсем забыл об этой записке. . . Ну что же., придётся идти. 

- Ну давай,  веди меня. . . .
- Лайко! – живо подсказал свое имя толстячок.
- Веди меня,  Лайко – вздохнул я.

     Служивый отвёл меня в здание Трибунала,  и показал мою комнату.  По словам Лайко,  в настоящее время Трибунал слишком занят,  и мое дело будет рассмотрено с утра.
Я лишь горестно вздохнул и приготовился к ожиданию.  Однако какая-то мысль сверлила мое сознание где-то на самой его окраине.  Прислушавшись к ней,  я вдруг понял,  что меня так давно интересует.  Кто тот голубоглазый парень,  который ехал со мной в телеге,  и который утром принёс мне завтрак?
Так как до вечера мне делать все равно особо было нечего,  я прогулялся обратно к конюшне.  Немного заплутав между узких улочек Колдегарда,  я вскоре нашел к знакомому строению.  Однако кроме серой кобылы внутри,  там не было ни единой живой души.  Я попытался найти какие-нибудь следы,  которые могли подсказать,  кем был мой спутник,  но так и не нашел их.  Возница наверняка смылся как только попал в Колдегард,  а вот таинственный парень. . . возможно именно ему я обязан своей жизнью.  Хотя мир не так велик,  думаю мы еще встретимся. . . но хотелось бы хотя бы знать его имя.

     Вернувшись в здание Трибунала,  я занял свою комнату,  закинул ногу на ногу,  и начал размышлять. . .Что же произошло в «Пустынном Грифоне»? Какая-то неведомая магия? Но у гоблинов нет никакой способности к ней.  Они физически неспособны использовать магию,  и это общеизвестно. . .Думаю даже если бы они научились ей,  то их мощь не превышала бы силу того же Руфуса. . . то есть была бы практически равна нулю.  Но что могло помочь им? Древние артефакты? Вряд ли. . . Тогда бы Гильдия Магов знала бы об этом.  Хотя от них можно ждать чего угодно. . . но что тогда? Божественное провидение? Вряд ли. . .Разве что это какой-то новый,  гоблинский бог.  Хмм. . . Один из них ыл какой-то странный. . . в мантии и с жезлом.  Я бы сказал,  что это маг,  но. . . но этого не может быть!  Откуда тогда те огненные шары,  что спалили половину форта? При мысли об этом кулаки снова невольно сжались.  В голову больше ничего не шло,  но и никакого логического объяснения я найти не смог.  Заснуть удалось лишь когда за окном уже поднялась Луна. . .

     Утром первое,  что я увидел – был Лайко.  Веселый,  с улыбкой до ушей,  он стоял рядом с кроватью,  и смотрел на меня.  Не знаю,  сколько он здесь уже простоял,  но даже три секунды просмотра его радостных поросячьих глаз  с утра вызывали острое желание достать самый тяжелый сапог и убрать улыбку с его физиономии.
- Генерал Конрад,  Трибунал вызывает вас на слушание.  У вас есть пятнадцать минут на все необходимые ссоры и вы можемпффф. . . .

     Все-таки иногда желания сбываются.  Пока Лайко выпутывался из кинутой в него простыни,  я поправлял мундир.  Как ни странно,  но выпутавшийся толстячок не выглядел ни обиженным,  ни задетым.  Он также весело посмотрел на меня,  и как будто ни в чем не бывало выпалил:
- Следуйте за мной,  генерал!
Я мог только улыбнуться в ответ.  Однако моя улыбка прошла,  когда я понял,  что видимо маленький пухленький человечек решил провести меня самым длинным маршрутом по всему зданию Трибунала, на такой скорости,  что мои больные кости натужно заскрипели.
Выглянув по дороге в окно,  я поразился тому,  что все небо затянуло тучами. Казалось,  что вот-вот начнется гроза. Мы пришли в большой зал,  где все было выполнено из дерева.  Огромная кафедра,  за которой заседали пятеро судей,  скамьи для подсудимых,  обвинителей и защитников. Если бы не назначение Трибунала,  он мог бы показаться достаточно милым местечком.

- Генерал Конрад? Вас обвиняют в добровольной сдаче  «Пустынного Грифона» войскам гоблином,  в безалаберности,  приведшей к гибели всего ополчения и гарнизона форта.  Также вы обвиняетесь в преступлениях против Империи,  таких,  как. . .

     Дальше я слушать не мог.  Пелена упала на глаза,  и я сидел,  пытаясь осознать,  что происходит.  Волна чувств нахлынула откуда-то изнутри,  боль и обида душили меня.  Я не слышал слов судьи. Меня пытались допрашивать,  вызнать смягчающие обстоятельства,  или причины моего поступка,  но я ничего не слышал,  и ни на что не отвечал.  Мне было уже все равно. . . силы окинули меня.  Я не мог пошевелить ни рукой ни ногой.  Меня можно было толкнуть пальцем,  и я бы упал,  даже не пытаясь смягчить падение. Последнее,  что я слышал,  было вынесение смертного приговора,  который должны будут привести в исполнение на следующий день. Меня пытались о чем-то спрашивать,  кто-то даже пытался возмущаться. . . я слышал лишь отрывки фраз «заслуженный генерал». . . . «он же из потомственной семьи». . . «нельзя так сразу». . . «предатель». . . «смерть – единственное достойное наказание»   Но все было уже решено.  Меня подхватили под руки,  и повели куда-то из зала.  Апатия,  боль,  самобичевание. . .Ведь именно из-за меня погибли мои люди.  Я отнесся к атаке гоблинов столь безалаберно.   Я вел себя как самоуверенный глупец. . .

- Гоблины! Они на подходе! Орды! Тысячи орд! Гоблины! Они собираются напасть! Гоблины!  - этот крик на время вырвал меня из состояния апатии.  Я обернулся вслед рыжему пареньку,  по всей видимости,  посыльному,  который убежал в зал суда.  Видимо он хотел донести новость до важнейших людей города,  собравшихся здесь.  Посыльный распахнул дверь в зал суда,  из которого меня только что вывели,  и на одном из первых рядов я вновь увидел голубоглазого паренька,  сопровождавшего меня в телеге. Он грустными глазами смотрел на меня.   Да кто он такой? – подумал я. Но не успел закончить мысль,  как стражник,  державший меня хорошенько двинул мне рукояткой алебарды по спине,  и,  застонав,  я продолжил свой путь. 

     Вскоре меня кинули в камеру.  Мне оставалось жить всего ночь.  Утром меня должны будут повесить.  Меня душила боль из-за потерянных людей. . . но почему- то наравне с ней меня интересовала личность голубоглазого. . . А также мне безумно хотелось лично свернуть шею этому гаду,  Руфусу.  Даже не знаю,  что тут больше играло роль,  то что он,  как и я,  не смог ничем помочь,  или то что он занимал такие же покои в форте?
В грязной и тесной камере,  где я не мог даже лечь не сгибаясь,  я обдумывал все произошедшее.  И во мне просыпалось острое желание жить.  Жить,  и отомстить всем,  кто виновен в гибели моих людей.  Неважно,  насколько моя месть будет справедливой,  или суровой,  но они должны ответить по заслугам за свои злодеяния. Внезапно я услышал,  как пошел дождь.  И с каждым звуком падающей капли мой гнев становился все сильнее и сильнее. . . тем временем дождь переходил в ливень. . . .