Я мы

Дон Валериано, увидев на пороге своего дома мрачного и насупленного Херхио Эльче, удовлетворенно почувствовал как уныло-ленивая хандра, обычная его спутница в начале работы над чем-то значительным

     А сами-ка попробуйте, милорды, писать поэму о неведомой птице, которую однажды убил   
     мой великий предшественник, перевернув, тем самым, всю историю королевства! Тьфу,   
     какие, к черту, милорды?! Испанец начинает дело, а англичанин заканчивает?! Вот уж   
     нет! И да, решено!.. Надо-таки съездить за город, и посмотреть, наконец, на одного   
     из этих, как бишь их? Перегринов... Вот только надо ли?.. Пропылишься, а ни одного   
     перегрина не...

(на время) отступила. И вправду: творческому человеку необычайно полезно провести часок-другой в компании с каким-нибудь малоталантливым писакой, да непременно твердо знающим, что его ждет великое будущее. Такие субъекты необычайно смешны, а это так поднимает настроение! Как назло, лучший из лучших в этом отношении дон Игнасио куда-то запропастился, донья Лаура тоже, а дона Себастьяна в последнее время стали одолевать
(совершенно неуместные, ха-ха-ха!) сомнения в собственном блестящем будущем. И только потому, что его ироническую поэму о мистерии в честь Bona Dea отказался публиковать злобный мадридский печатник Леон Пэкино! Поехал бы в Картахену, как дон Игнасио, и дело с концом...

-- О, здравствуйте, здравствуйте, дон Херхио!

     Как там говорил Альфонсо Добрый? ...является лицом значительным, покуда я с ним 
     говорю. Пусть же несчастный печатник приободрится малость. Ах да! Он придает большое
     значения рукопожатиям... Снизойдем же, снизойдем!

Что это у вас за спиной?

За спиной у сеньора Херхио была большущая книга, притороченная к сгорбленной спине печатника несусветным количеством каких-то дрянных кожаных ремней.

-- Это моя новая книга, дон Валериано. Вы помните, я недавно писал вам о ней. Роман романов "Я мы". Вот, привез вам... Пятнадцать романов в одном романе... Я еще присылал вам отзыв на мой роман романов славных литераторов славного города Вальядолида...

-- Конечно помню! Отзыв был, помнится, очень хорошим, очень толковым и всецело вами, сеньор Херхио, заслуженным.

-- Первый экземпляр, как всегда, вам, дон Валериано! Сам набирал, вот этими вот руками!

     Это точно, друг мой! Тебя даже и в Картахене никто не станет печатать, ха-ха-ха!   
     Жаль только что сеньор Херхио так беден!.. Можно было бы посоветовать напечатать
     очередную книгу у сеньора Пэкино!.. Вот смеху-то было бы!.. Сеньор Пэкино
     крутенёк... Дурак дурака видит издалека, но сам-то сеньор Пэкино почему-то к дуракам
     относится весьма неблагосклонно..

Резко дернув книгу вниз, отчего все держащие книгу ремни с видимым облечением разом лопнули, и сверзлись в грязную кучу к его ногам, сеньор Херхио, передал с поклоном "Я мы"
дону Валериано. Дон Валериано принял книгу с благосколонной улыбкой. Мимолетно скосил глаза на кучу грязных ремней у ног сеньора Херхио. Сеньор Херхио покраснел, кряхтя нагнулся,

     Сеньор изволит стареть... Еще, дай Бог, только лет пять, не более, суждено тебе меня   
     веселить...

скомкал ремни в большую неопрятную кучу, и попытался засунуть сначала в один карман, потом в другой... Дон Валериано продолжал улыбаться. Осененный внезапной мыслью, сеньор Херхио попытался разделить кучу на две. Ремни не желали сдаваться. Осерчав, сеньор Херхио бросил ремни на землю, сверзился на землю сам, и стал выдирать отдельные ремни из кучи, шепча "Гордий, Гордий, Гордий"...

Дон Валериано в последний раз улыбнулся поглощенному борьбой с ремнями сеньору Херхио, и, милостиво сказав на прощанье "Жму руку", потихоньку закрыл за собой дверь.