И такое бывало
Конец мая. Вокруг буйствует полярный день.
Сопки покрылись первой зеленью, оставшийся в их складках снег ярко блестит на солнце, гранит прибрежных скал едва заметно курится паром, в ультрамариновой сини залива весело орут чайки.
Мы стоим группой у белой казармы, на первом этаже которой располагается Особый отдел флотилии, дружно дымим сигаретами и весело переговариваемся.
К тому располагает время обеденного перерыва, завершение трудовой недели и, конечно же, весна.
Тема разговора - убытие в очередную автономку капитан-лейтенанта Александра Лазебного, любимца подразделения и рубахи парня.
Саня, облаченный в синюю шерстяную курточку и с металлической спецшкатулкой в руке, стоит в центре и уморительно рассказывает очередной анекдот.
- Га-га-га! Го-го-го! - то и дело разражаемся мы хохотом и с удовольствием щуримся от солнца.
- Слышь, Санек, а твои во сколько уходят? - интересуется в одну из пауз старший оперуполномоченный капитан-лейтенант Веня Дятчик и кивает на дальнюю часть залива, где в дрожащем мареве горбатятся черные туши ракетоносцев.
- В точно установленное время, Веня! - многозначительно поднимает Лазебный вверх указательный палец и делает уморительную рожу.
- А ты того, не опоздаешь? - благодушно попыхивая беломориной, косится на него узким глазом капитан 3 ранга Мариоз Галимович Габидулин.
- Не-а, - вертит золотистым крабом мичманки Лазебный. - У моих на лодке служба на высоте. Как только получат «добро» на выход, сразу же отзвонятся нашему дежурному в отдел.
- Кстати, Мефодьевич,- обращается он к стоящему на крыльце отдела высокому «каптри» с поязкой «РЦЫ» на рукаве и висящей у бедра кобурой, - у тебя на телефоне как боец, надежный?
- Будь спок, - ухмыляется тот. - Давай, трави дальше.
- А это уже не анекдот, а было с неделю назад, на военном совете флотилии, - сдвигает на затылок мичманку Саня.
Рассмотрели там значит всю стратегию, а потом командующий разрешил задавать вопросы.
Поднимается начпо* 31 дивизии.
« Товарищ командующий, а вот у нас в гарнизоне бассейна нету для оздоровления личного состава. Хорошо бы построить и оздоровлять».
- Ну, адмирал покраснел как рак, а потом вылакал стакан боржома и отвечает.
«А вы выгоните утром личный состав на пятикилометровый кросс. Слабые умрут. Остальных будем готовить дальше.»
Несколько минут мы корчимся от смеха, а Саня невозмутимо наслаждается произведенным эффектом.
Потом на фарватере залива, направляясь в сторону выхода из базы, возникает силуэт ракетоносца с попыхивающими у бортов буксирами и выстроенными в носу и корме швартовыми командами.
Первым это замечает стоящий на высоком крыльце дежурный и интересуется у Лазебного, ни его ли это корабль уходит в автономку.
Все головы поворачиваются в ту сторону, и глазастый Вася Нечай называет белеющий на рубке бортовой номер.
- Твою мать! - раздается в наступившей тишине отчаянный вопль Сани и расталкивая коллег он галопирует к стоящему на площадке отдельскому «УАЗУ» с дремлющим внутри водителем.
- Заводи!! - впрыгивает в кабину, и в воздухе слышен визг стартера.
«УАЗ» дергается, пукает выхлопом, движок чихает и не заводится.
Из кабины несутся яростный мат, бубнение водителя, и автомобиль снова пытается завестись.
После третей попытки, когда у нас уже нет сил смеяться и давать убывающему дружеские советы, транспортное средство наконец оживает, и, взвыв двигателем, метеором срывается с места.
- Это никак Лазебный? - слышится сзади начальственный бас и на площадке возникает тишина.
На крыльце, рядом с принявшим строевую стойку дежурным, монолитно возвышается начальник Особого отдела флотилии, контр-адмирал Василий Ефимович Худяков, в сопровождении зама.
Изо всех адмиралов которых мы знаем, Василий Ефимович самый колоритный. Рост два десять, масса за центнер, вид патриция.
- Точно так, товарищ адмирал! - вскидывает руку к виску дежурный. - Капитан - лейтенант Лазебный убыл на объект обслуживания!
- На вот этот, что ли? - тычет адмиральский палец в проходящий створ* крейсер.
Дежурный молча кивает и делает виноватое лицо.
- Так-так, - закладывает Василий Ефимович руки за спину и начинает раскачиваться с пятки на носок. - Поглядим, как он туда прибудет.
- Ну все, писец Сане, - ни к кому не обращаясь, громко шепчет Мариоз Галимович.
Между тем, со стороны режимной зоны*, откуда появился ракетоносец, доносится пронзительный вой сирены, оттуда чертом выпрыгивает разъездной катер и несется вдогонку за уходящим крейсером.
Через несколько минут он настигает его, совершает крутую циркуляцию, и, сбросив ход, вплотную притирается к носовой надстройке.
Оттуда в воду сбрасывают шторм-трап, на нос катера выскакивает наш Саня, и, держа в зубах спецшкатулку, ловко сигает на зыбкое сооружение.
Сверху опоздавшего подхватывают швартовщики, и он быстро исчезает в рубке.
- Так, Валерий Иванович, - поворачивается адмиральская фуражка в сторону зама.
- Представление на присвоение Лазебному капитана 3 ранга задержать, а его начальнику вкатить выговор.
- Есть, - бормочет тот и что-то чиркает в блокноте.
Потом начальственные ботинки неспешно пересчитывают ступени крыльца, они усаживаются в служебную «Волгу» и убывают в штаб на совещание.
А крейсер уже исчезает в туманной узкости.
Впереди три месяца Северной Атлантики.
Примечания:
Начпо - начальник политотдела (жарг.)
Створ - навигационное сооружение на берегу.
Режимная зона - зона особого режима, в которой стоят атомные подлодки.
Свидетельство о публикации №211092100426
Роман Рассветов 25.06.2023 18:38 Заявить о нарушении
Сейчас проживает в Крыму.
Иногда общаемся.
Реймен 27.06.2023 20:19 Заявить о нарушении