Глава седьмая Симфония войны

Музыка - сильнейшее оружие, если она идет от сердца.

Гул и вибрации нарастали, сплетаясь в единой симфонии, затрагивающей все клеточки моего существа, вибрирующей каждой, даже самой мельчайшей частичкой моего тела и души. Кто-то сказал, что музыка - это вибрации. Сейчас я именно так ее и ощущал. Не звуки, не мелодии...Но вибрации, от мельчайших стуков песчинок, падающих из-под лап крыс и прочих тварей, до громоподобных взрывов шагов. Я не мог разобрать ни слова из того, о чем кричали люди. Но я чувствовал всем своим существом вибрации, исходящие от них. И по тональности и силе вибрации я мог почувствовать панику. Мне казалось, что у меня открылось второе дыхание, некое шестое чувство. Каждый звук, каждый отголосок, каждое эхо - все словно отражалось в моей голове, многократно усиленное и выраженное вибрациями различного рода.

Весь этот гул и шум, нарастал, словно огромный снежный ком, заполняя собой все мое сознание. Он становился все громче и громче, вибрации шли все сильнее, и в какой-то момент я понял, что это уже не мир вибрирует вокруг меня, а я сам являюсь источником вибраций. И сливаясь с общим фоном окружающего мира я погружаюсь в абсолютную гармонию, которая даже не снилась большинству обычных музыкантов. Я лишился слуха, но чувствовал музыку мира своим нутром. И она была прекрасна...
Но помимо этой чудесной музыки, были еще голоса. Как это ни странно, я чувствовал среди вибраций голоса, которые говорили мне "пора, Сильвио...пришло время...". Я не знал, о чем они говорят. Я просто наслаждался своим текущим состоянием.

Внезапно музыка исчезла. Мир погрузился в тишину. Словно я оглох второй раз. Какое-то время я беспомощно пытался понять, что происходит. Мне казалось, что из чудесного мира вибраций меня грубо извлекли, как рыбак вытягивает добычу из воды, и сейчас я судорожно напрягаю все чувства в поисках внезапно исчезнувшей окружающей среды. Только сейчас я понял, что все вокруг суетятся, что меня выводят во двор, что толпа увлекает меня за собой. Сам не поняв, как, я оказался у крепостной стены. В руки мне дали какую-то железяку, вероятно пару веков назад носившую гордое название "меч". Ополчение? Против кого? Я ничего не понимал. Видимо мое молчание воспринимали несколько иначе. Внезапно земля вздрогнула. Я бросил глаза на крепостные ворота. Они вспучились, но выдержали удар. Кто-то пытался пробить их. Что же происходит? Почему я ничего не слышу в такой момент7 Проклиная судьбу, я лишь следовал за ополченцами передо мной. Мы поднимались на крепостную стену. И только когда я поднялся над зубцами стены, я понял, что происходит. Ужас охватил меня при виде колыхающегося моря живых тел, охваченных безумием ярости. Огромная волна гоблинов. Казалось, что Колдегард погрузился в огромное зеленокожее нечто, колыхавшееся вокруг него, сжавшее город в своих смертельных объятьях.

Гоблины уже таранили ворота. Я видел. как они подтягивают лестницы к стенам, и готовятся к осаде. Внезапность нападения позволила им спокойно развернуть вооружения. Лучники, обороняющие крепость выпустили залп стрел. Десятки тел рухнули, сраженные стрелами защитников.
Но для колыхающегося моря под нами, это было, что дракону дробина.
К тому же внезапно в защитников полетели камни, куски грязи, мусора...мимо пролетел ботинок. Я увидел, как одному из лучников камень попал прямо в лицо, в один миг превратив его в кровавую кашу. Его тут же на руках передали под стену, к лазарету, развернутому впопыхах.

Какое-то время я помогал скидывать на врагов брёвна, перекатывал котлы, в которых должна была в ближайшие часы закипеть смола, и выполнял другую простую работу, которую мог понять. Помогал сталкивать первые лестницы, подтаскивал оружие. гоблины наваливались десятками на каждую лестницу, и столкнуть их было достаточно сложно. Приходилось прибегать к помощи пяти-шести человек, в которых гоблины целились, швыряя всякий хлам снизу. Возникало впечатление, что даже если они не пробьют ворота, и не залезут на стену, то в конце концов они просто вдавят стену внутрь города своей массой.

Очередную лестницу никак не получалось скинуть. Я старался изо всех сил, но я ведь никогда не был воином. И сил у меня не так много...Даже помощь товарищей не смогла изменить ситуацию. Гоблины внизу просто повисли на лестнице, позволяя одному собрату забираться наверх, буквально по их головам. Пока смола не подоспела, у нас не было возможности как-то противостоять этим тварям. Мы пыхтели, тужились, но все бесполезно. Вдруг кинутый снизу камень попал в плечо человек слева от меня, и тот охнув сел, схватившись за руку. В этот момент над стеной появился зелёный враг, полуголый, в отрепьях, с одним ножом в руке. Я взмахнул тем, что должно было бы быть мечом, но нещадно устарело. Без опыта я случайно выпустил ржавую железяку из рук, и она пролетев мимо гоблина звякнула о чей-то шлем под стеной.

Гоблин попытался ударить меня ножом, но я каким-то чудом умудрился перехватить его руку. В этот момент подоспела помощь, и они смогли оттолкнуть лестницу от стены. Только в полете я понял, что не выпустил руку гоблина, и сейчас лечу навстречу зеленому морю ярости и убийства.
Полет мне казался необычайно долгим. Каждая секунда длилась целую вечность. Я успел разглядеть мельчайшие детали происходящего. Грязные зеленые тела, покрытые потом, копотью и кровью, гнутые и кривые клинки, с тысячами зазубрин, которые вспарывали бы плоть оставляя ужасные незаживающие раны, если бы им это позволили. Я видел жажду убийства в горящих черных глазах нелюдей. Они жаждали крови. Страх куда-то исчез. Я уже не боялся, будто смирившись со своей участью, и превратившись в бесстрастного наблюдателя. Я чувствовал все происходящее. Не так, как обычно, а как тогда…в зале суда. Всё происходящее для меня превратилось в нотную грамоту из вибраций. Вот звякнувшие клинки взяли высокую ноту, за ними раздался низкий громкий гул скинутого со стены на головы гоблинов бревна, их беззвучные крики слились в едином потоке вибрации с криками защитников города. Словно смычковые инструменты, пели выпущенные стрелы, а топот ног, дополняемый ударами всякого хлама, швыряемого гоблинами отбивал слегка сбивчивый, но ясный ритм. Я начинал понимать музыку происходящего. Становится ею. Я чувствовал, как вибрации вновь наполняют моё тело. Словно я был сосудом, музыкальным инструментом, играющим эту музыку.

Я не ощущал происходящего. Всё было как во сне. Как иногда вспоминаешь проехавший через город цирк или балаган, и царившее в нём безумие впоследствии кажется таким странным, чуждым, невозможным… Я стал музыкой. Я двигался так, чтобы не нарушать общего хора происходящего, я знал каждый аккорд, каждую ноту. Я предвидел каждое движение. Лёгким движением, еще до того, как лестница упала на головы гоблинов под нами, я вырвал кинжал из руки зеленой паскуды, из-за которой я сорвался со стены. Сейчас должна была начаться моя партия. И я отыграю её нота в ноту.

Лестница приземлилась, разразившись громогласным аккордом криков раненых гоблинов, и глухого удара о землю. Мне повезло больше их – я был сверху лестницы. Среди освободившегося всего на секунду места скорчившись лежало большое количество раненых и убитых гоблинов, разбросанное ими оружие, органы, части тел…Первым звуком был лёгкий звон подобранного мной меча. Я не знал, почему я его взял, я просто следовал за мелодией, как оркестр следует за дирижером. Прошла секунда. Толпа врагов хлынула на меня. Быстрый звонкий ритм каким-то чудом отбиваемых мной ударов закончился внезапным выпадом в сторону одного гоблина, пробившим ему гортань. Секунда задержки. Повторение быстрого ритма отбиваемых со всех сторон ударов. Скажи мне кто, что я успешно отбивался мечом, будучи окруженным со всех сторон, я бы первый высмеял этого человека. Но сейчас все вершила музыка. Она играла мной. Мне казалось, что я начинаю понимать легенды о валькириях. Будто я и сам – одна из них.

Быстрый перебор обиваемых ударов закончился еще одним громким хлопком – каким-то непостижимым образом я раскроил черепушку одного из гоблинов, пробив ее рукоятью кинжала, зажатого в левой руке. Ритм ускорялся. Гоблины становились все ожесточеннее. Но мелодия становилась сложнее…К ней начали добавляться разнообразные инструменты разрываемой моим мечом плоти, порезы, уколы, периодически пробиваемые ребра и ломаемые носы. Я крутился волчком, иногда совершая невероятные пируэты с целью успеть завершить тот или иной аккорд вовремя. Высокая нота, плавно нисходящая до низкой. Звонкий удар. Гоблин с рассеченной грудиной. Темп все нарастал. Вокруг меня копились тела врагов. Я начинал бояться, что перестану справляться со скоростью этой симфонии смерти. Моё тело было на пределе. Сам бы я никогда не смог с такой скоростью реагировать на вражеские выпады, или наносить такие удары. Но сейчас мной словно кто-то играл. Как на музыкальном инструменте. Но, как и некоторые некачественные инструменты, я имел ограниченные возможности, и сложную мелодию на мне сыграть было невозможно. Я знал, что конец музыки означал бы гибель. Малейшее отклонение от ритма, неверно взятый тембр, тональность, нота…малейшая ошибка стоила бы мне жизни. Но я продолжал играть музыку.

Темп перешел на столь бешеный, что все вокруг просто мелькало. Скольких я уже убил? Десять? Двадцать? Не знаю…но похоже, что это последние секунды моего существования. Удар, хлопок, вибрация меча, задевшего кость, легкий звук внезапно прокалываемой плоти, впускающей в себя сталь, удар плашмя и свист замаха от плеча. Резкий разворот, и удар в живот противника сзади, одновременно с широким круговым размахом мечом. Доли секунды все враги находятся на безопасном расстоянии от меня. В этот момент произошла кульминационная развязка симфонии – внезапно ворота отворились, и сквозь гоблинов словно клин прорвались копейщики, накалывая на свои гигантские копья зеленокожих тварей. Из-за их спин выступил отряд лучников выпустив залп, скосивший целый ряд отродий перед копейщиками. Копейщики расступились, и словно таран в гоблинов врезался конный отряд. Следом за ними пешие воины зачищали территорию, под прикрытием «ежа» из копейщиков. В считанные секунды они освободили от нападающих всю площадь перед воротами. Эти финальные аккорды доигрывал уже не я, а они. Лишь изредка парируя удары, я пробился сквозь в панике разбегавшихся гоблинов к отрядам людей, которые возвращались в город столь же стремительно и внезапно, как и атаковали из него. Меня кто-то похлопал по плечу. Люди что-то говорили, но я все меньше чувствовал музыку и не слышал ни слова. Вибрации исчезали. Последним аккордом были захлопнувшиеся за нашими спинами городские ворота. Только сейчас я вновь погрузился в абсолютную тишину, которая знакома лишь глухим, осмотрел себя, и, осознав, что я весь с ног до головы измазан кровью, ошметками мяса и прочей дряни, не смог удержать в себе вчерашний ужин. Как только меня немножко отпустило, я вдруг ощутил такую слабость, словно меня неделю использовали в качестве наковальни на кузне. Ноги подкосились, и я потерял сознание, успев лишь почувствовать, как кто-то меня подхватил….