Письмо 3

          

                Вверх, мама! Лететь нужно только вверх!

Только зло не делится, оно множится, разрастаясь в геометрической прогрессии, налипая и поглощая того, кто так пристально и безошибочно его выискивает с наивной, хотя и благородной целью очистить от него мир.  Такое под силу только действительно избранным. Да и те могут разве что указать на него, обозначить, но очистить?..  И даже среди них, умудрённых и опытных, справляются единицы, выхватывая из сумрака зла и пороков лишь крохи истины, сберегая, спасая их и донося до людей всё равно ценой своей жизни. Только жизни их с первых шагов были подготовлены и подчинены этому служению. Кем? Тем, кто их любил. Мало почувствовать "нечто", это надо осознать, к этому надо научиться быть готовым.

Летать надо учиться на уровне размаха своих крыльев, не выше и не ниже. Со временем планку ты обязательно повысишь и достигнешь своего седьмого неба, своего апогея, своей высшей истины. И поймёшь как ты ничтожно мал, и как несоизмеримо огромна, велика открывшаяся тебе истина и что она всего лишь крупица чего-то большего.

Летать надо учиться, так же как и ходить, шаг за шагом, круг за кругом. Ведь не бывает так, чтобы разбежался и сразу взмыл в небо. Когда порыв души несоразмерен силе крыльев, всегда получается смешная нелепость. Первый порыв всегда самый мощный и всегда заканчивается носом в землю. На то он и первый. Именно он и показывает насколько силён порыв и насколько слабы твои крылья. И всегда нужно идти единственно верным путём: подтягивать слабое к сильному, не снисходя. Твои крылья слабы? Правильно. Ведь ты ещё юн, тренируй их, ставь маленькие цели и летай пока не достигнешь, не сравняешь обе силы: размах и порыв.  В этом и заключается гармония твоей души. Сравнял? Снова нет? Снова порыв сильнее, хотя ты летаешь уже уверенно и довольно высоко? Душа - она такая. Ей всё неймётся. Всё вверх стремится, заставляя трудится и ум, и тело.    Вверх! Лететь нужно только вверх!

Н-да. Прав Лев Николаевич - только самый опустивший биндюжник способен так высоконравственно летать.

 Странный разговор у нас получается. Будто это я - мама, а вы - сын. И я учу вас. Учу тому, что так необходимо было мне в детстве и юности. Тому, чему учил меня мой отец, а вы – разбили. Тому, что всё-таки понял сам, но слишком поздно и слишком дорогую цену пришлось заплатить. Почему, мама? Почему вы не хотели для меня нормальной жизни? Вы ничего не видели? Но так не видеть, можно только хотеть ничего не видеть. Или хотеть именно того, что стало. Ведь всё началось не вчера. И мне не всегда было сорок. Чему вы учили меня-ребёнка? Вам было некогда, вы были на работе. Из Ницше: "Ценность профессии. Профессия рассеивает мысли: в том её величайшее благословение. Ибо она есть прикрытие, за которое позволительно отступить всякий раз, когда на человека нападают сомнения и заботы общего характера".  Вы, мама, перемудрили мудреца. Когда он создавал эти строки, вряд ли он мог предположить, что именно женщина спрячется за профессию, чтобы избежать своего единственного истинного предназначения - быть женой и матерью, при этом сохранив проформу в виде лозунга "Я - Мать!" и требуя поклонения себе не меньше, чем Ниловне по Долорес Ибаррури /"Мать всех матерей мира"/.
И да, вы снова правы, я бездельничаю и попусту болтаю, оправдывая своё жалкое и никчёмное существование, потому что сделать ничего не способен, но почему это вас так радует? Потому ли, что я «стал-таки таким же, как мой отец», и вы в очередной, в миллион первый раз оказались правы, и в очередной миллион второй раз вы "так устали"! Только мне сейчас кажется, да нет, я уверен, что устали вы от меня задолго до моего рождения. Как-то заранее, так же как и от мужа, от нашего отца.  А потом, позже, когда мы всё-таки родились, вы окружили мою нежную младенческую головку мыслями о том, что я ваше наказание, что муку терпите из-за меня, но вы выдержите, ведь за этим и вы сами живёте, и меня ради этого родили. А тут ещё и младшенькая некстати.  Но вы смирились. Вы у нас вообще большая смиренница. Нет в мире трудностей, которые вам не по плечу. А тут всего-то дополнительная девочка, два кило в нагрузку.  Вот уж кому вы ни разу не улыбнулись. Её в детстве знаете, как называли? Счастливый ребёнок. Она открытая была, светлая и чистая. Про неё говорили, мол, ну, эта точно счастливой станет, ишь, как к свету тянется. Она всегда и со всеми находила общий язык, и даже поссорившись, мириться умела...  А потом? Вспоминать холодно. Мрачно, как в склепе. И не в одночасье она свихнулась...

Две руки - две муки и ярмо на шее - это, по-вашему, картинка счастливой семейной жизни. Вы, мама, себя с тягловой лошадью часто сравниваете. Да, похоже. Тянете изо всех жил, а то невдомёк, что не в ту сторону, но с такой пролетарской яростию, что остановить вас невозможно и ... жалко. Вы же умрёте, если вам ломать будет некого. Это же ваша единственная ценность как жены и матери - доказывать нам всем, что мы без вас нулищи. Что если бы не вы, то...  И какая у вас потрясающая память на все наши ошибки и проступки! Но только на них. Добра в нас не было никогда. Слушая вас о себе самом, я первым ужасаюсь тому мерзавцу, о котором идёт речь, с трудом догоняя, что это я сам, будто слеплен я только из грязи и пороков, а всё светлое во мне это вами привнесено и прижилось только благодаря вашему бдительному и неусыпному контролю.  Так что уж говорить о том, что думают обо мне те, кто не я? Разумеется, проникаясь состраданием к вам, они проникаются и омерзением ко мне, так же как и к отцу, и к остальным членам нашей гнусной шайки. И говорите вы так убедительно и отчаянно, что я теряю чувство юмора и остатки веры в себя, привычно веря вам больше, чем самому себе, а всё вышеперечисленное лишний раз убеждает меня, что я ничтожен по праву рождения, ибо, что может быть от такого отца! - и с покорным унынием детства, обречённого быть только вашим наказанием и вашей мукой, вновь плетусь за очередным доказательством вашей правды. Ведь я очень люблю вас, мама, и всегда любил, поэтому вырос послушным...

Я пытался по юности вам что-то доказать, но, увы, вы не Евклид. Он искал верного решения, а вы нужного вам. Он решал исходя из того, что дано и согласно правил. А вы - исходя из того, что хотели или не хотели видеть и вопреки всякой логике. А ведь воспитание ребёнка и формирование у него характера не менее, а едва ли не более точная наука, чем математика. И исходить в ней надо из того, что ДАНО ребёнку, дано так же, как условия математической задачки. Не рассуждая, почему то, а не это, а любя всё ДАНО, выбирать лучшее; не искореняя то, что вам не нравится, а улучшая и углубляя всё хорошее. Ведь дано каждому одинаково: и добра и зла, и мужского и женского начала, и разума и глупости, и смелости и трусости. И то, на чём вы сконцентрируете всё внимание, и вырастет. И не имеет значения, с какой целью вы это делаете, потому что именно так и прививают осознание себя со стороны. "Не делай того-то, а то вырастешь, слюнтяем, как твой отец" - мне; "Додумался чему научить детей, хотя чего от тебя и ждать-то, ты слабак, а не мужик" - ему; "Мать с работы пришла, а у вас бардак, ужин не готов! Здоровый мужик,  что не можешь сделать?" - ему. И не волнует, что дом – это обязанность жены и что отец пришёл чуть раньше, что на нём дети, а это обязанность матери - почти отличники, активисты и прочая (это же от природы в вас, да, мама? И само по себе проросло), общественная нагрузка и т.д. и т. п. Слабак, слюнтяй, мужик-уборщица, мужик-кухарка, мужик-нянька и воспитатель, но не мужик, неудачник ("У других вон какие мужики, а ты...) и, странное дело!? - впоследствии почему-то алкаш.

Вот такой образчик мужика, мужа и отца, в моём мозгу из детства тянется.  Так что, мужик должен всё знать, всё уметь и всё делать, заниматься детьми, зарабатывать деньги и быть при этом покорным мальчиком для битья. А если он упрямо не напивается, так это вы быстро исправите. С возрастом вы научились заводить его с пол-оборота, по молодости это было трудней, но трудности – это ваше! И удивляться, откуда вдруг такая слабость во мне, не стоит. А, это вы так искоренить хотели? Искоренить то, чего в принципе не было у отца и не было бы и у нас, если бы вы так рьяно не трудились. Но вам так хотелось искоренять, что пришлось для начала вырастить. А пока росло, и жизнь почти прошла, да и заколосилось несколько буйней, чем вы ждали. Сам в шоке от урожая. Повторяю прописные истины, но благими намерениями вымощена дорога в ад. Но вы так старательно мостили! Отец, видимо, верил, что однажды вы прозреете и остановитесь, но слаб был, и наивен! С тем и умер. Почему оправдываю отца и обвиняю вас, мама? Потому что только отец, с его буйной творческой фантазией, всю жизнь искавший идеала для поклонения, мог найти его, этот идеал, там, где его нет и быть не могло, то есть в вас. А вы, спокойно выслушивая его восторги, принимали их за истину в чистом виде и самоутверждались. «Люблю людей лестливых»- так говаривала ваша бабушка. Вы в неё. А поскольку так вам больше не льстил никто, вы и вцепились в него, да и помыкать им было легко и удобно, характер очень покладистый, трудолюбивый,  да и в быту ему замены не найти, да и деньги зарабатывает, да и вообще. Замуж пора. А любящего человека можно убедить в чём угодно. Даже в собственном ничтожестве. Ведь так возвышаться проще. А любить он умел. Только отстаивать свою любовь не мог. Считал это недопустимым, любовь не может ни требовать, ни выпрашивать, она должна делать. Вы непременно всё увидите сами и оцените! А если что не так, только скажи, любимая!
 Увы, верблюдица по сути, вам не интересна была обглоданная вами колючка. Но на всякий случай, пусть болтается,  прицепленная к вашей шкуре. Конечно, и это не в одночасье так стало. Но  где был ваш хвалёный материнский инстинкт? Или это очередной миф эмансипации?

И, возвращаясь к Евклиду:
Только соблюдая эти условия, то есть, используя ДАНО ребёнка, (а не "хочу", "Я сказала, значит так и будет" и пр.) можно получить и правильный ответ, и красивое, стройное решение. И не надо никого никуда тянуть против воли, и не придётся мучиться и страдать, потому что процесс будет интересным, светлым и чистым. И возможно, что результат превзойдёт все ожидания, потому что, если вам будет интересно со мной, тогда и мне будет интересно со мной. И я буду изо всех сил помогать вам решать меня, а потом научусь сам и освобожу от этого вас. Я буду умный и успешный, а у вас будет свободное время и пятёрка за старшего сына. И я буду точно знать, как и чему надо учить своих детей.

Но вы решали из того, что вам хочется видеть или чего не хочется замечать, подгоняя нас не столько под вами заданные параметры, сколько под уже готовый ответ. И, разумеется, в итоге вы с Евклидом совпали, с чувством выполненного долга воскликнув: ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ.
Только требовалась вам разное: ему - правильное решение, а вам - то, что ваше решение правильное.

Но это я сейчас такой иронично-мудрый. А тогда... Тогда всё было по-другому.