Письмо 2

            

 Отец.

С врождённым чувством обострённой справедливости и вселенской вины - вы часто зло иронизировали над ним на эту тему.
Только он на самом деле был такой. Он брал на себя ответственность за всё зло творимое вокруг, но ничего не мог изменить. И эта немощность постепенно перерастала и переросла, наконец, в угнетающее и всепоглощающее чувство вселенской вины. Ибо не существует чужой боли и не бывает чужого порока - это МОЯ вина и МОЁ падение. Он не мог чувствовать иначе. Он словно индикатор - был призван измерять и показывать. И, однажды преступив черту в ком-то, он не смог простить себе, что не остановил, не отвёл, а значит, способствовал, нет, хуже - толкнул, а значит, это он - источник зла и душевных уродств. Ибо он не просто, он не так, как все, он знал. Знал - и ничего не сделал! А эта боль - боль за другого - не отпускает.  (Разве что кто-то мудрый поможет осознать её и тогда можно научиться с ней жить, а так...)
Можно простить кого-то даже за то зло, которое ты сам ему причинил, но как простить себя за то, в чём не повинен, но отчего так больно?  Будто упущенный шанс, будто потерянная высота или сорванный голос, будто журавль вырвался из твоих рук и только когда он скрылся из вида, ты понял, что всё это время держал его в руках и также отчётливо понял, что потерял его навсегда. Приняв на себя рядом рухнувший мир, обрастая чужой грязью, мстя себе за подлость окружающих собственным падением - будто деля чужое зло его уменьшить, умалить можно, - он так и не смог подняться, становясь со временем удобной вешалкой под грех корыстным, глупым и даже ленивым, позволяя помыкать собой, унижать всем без разбора и уничижаясь сам ещё ниже от сознания их низости.

Ведь отец, он такой был, мама, и вы знали об этом, когда связывали его жизнь со своей. Так зачем же?..  Нужна была вешалка?
Но ведь и я такой же! И… Янка… Ведь с этим очень трудно жить. Почти невозможно. В это опускаешься медленно, шаг за шагом. Внутреннее обрушение заметно не сразу не только для окружающих, но даже для самого себя. Перекос фундамента создаёт ощущение наполненности и как бы даже придаёт сил на время. Близость только что отшумевших крыльев, их кажущаяся осязаемость кружит голову как собственный полёт. Но это лишь искрящаяся пыль чужой испуганной мечты. Ведь каждый должен сам. Сам! Даже, если суждено разбиться. И не насмерть. И не так красиво, как в самых сладких снах. Даже обломки должны быть у каждого свои, тогда возможна и ещё одна попытка, а может и не одна, а столько, сколько нужно, чтобы взлететь.

Но глаза и рот забиты чужой пылью, кости ломит чужой болью, душа надорвана чужой мечтой, раскинутые врозь руки зависли в воздухе. Вешалка. Ты стой, вешалка, жди. Чужое, ненужное тело не преминет прийти и повесить на тебя свой старый, засаленный халат и не преминет обвинить тебя в том, что халат стар и засален.  И ты примешь эту награду-наказание. И будешь мучиться, пытаясь наслаждаться этой мукой, будто чем-то заслуженным и даже почти своим, медленно опускаясь на дно.

А пока ты упрямо веришь, ты чувствуешь свою мнимую силу, отмахиваешься от очевидной глупости - я выше, я знаю, я приобщён, я видел, как летают другие! Вот сейчас я разделю с ней, глупостью этой скудоумной, всю её подлость и мерзость и она непременно лучше станет, очистится, возвысится душой, так сказать. А ко мне не прилипнет, я же избранный, я спасу, я должен, а своё я ещё успею...
Но глупость и подлость не спасаемы, они опутывают и навешивают с самым честным из всех лиц. Ибо любимое лицо лицемерия – это то, которое вы хотите видеть. Лицемерие превосходный копиист. Искусен мастер по изготовлению масок и трудолюбив, но даже он в шоке от своей востребованности. И пока ты спасаешь то, что не собиралось быть спасённым, это самое спасаемое и навешивает на тебя - такую искреннюю и правдивую, но такую глупенькую и доверчивую вешалку всё, что под руку подвернулось, всё, что ей мешает, а ты сохранишь, ведь чужое выкинуть нельзя, тебя облекли доверием и ты будешь соответствовать! И здесь нет ничего удобнее, чем врождённое чувство вселенской вины. Зло не виновато в том, что оно зло. Оно просто не знает об этом, а я знаю! Значит, я виноват, значит, я должен всё исправить. Ведь если ему, злу, рассказать всю его подлость и последствия, то оно непременно ужаснётся себе и исправится, и вот тогда добрее, мудрее, щедрее и благороднее, чем бывшее зло вы ничего не найдёте, ибо в мире такого ещё не бывало. Пытались, но никто не смог, а я смогу! Я чувствую, ведь это так просто, ведь у него такие доверчивые глаза и такое знакомое, почти родное лицо...


продолжение следует...