Идентичность современной генерации русских

«Идентичность современной генерации русских – факторы формирования и тенденции перемен»

Постановка проблемы и ее новизна. Основной задачей Общественного комитета «Российское согласие» является выработка формулы согласия между различными народами, этническими группами, коренным населением и диаспорами, проживающими на территории России. Межнациональные отношения в России складываются сложно, конфликтно, причем в последнее десятилетие наблюдается тенденция к их обострению. В особенности острая ситуация складывается в крупных городах, мегаполисах, в которых чрезвычайно велики миграционные потоки, интенсивность которых значительно превышает адаптационные ресурсы общества.  Возникающая напряженность порождает всплески экстремизма, как со стороны коренного населения, так и со стороны инонациональных групп мигрантов. На периферии современной России, особенно в некоторых республиках Северного Кавказа, русское население продолжает оставаться на правах граждан «второго сорта» и постоянно выдавливается вовне, при фактическом бездействии федеральных законов, конституционного права. Среди аналитиков и экспертов  все чаще раздаются голоса о нежизнеспособности современной российской государственности, вероятном, а то и неминуемом новом витке государственного распада. Ситуация усугубляется возрастающими социальными и региональными разрывами внутри самого русского этноса, между центром и удаленной периферией, где интенсивно формируется русская субэтничность, социокультурные и управленческие механизмы, не замыкающиеся на общерусскую, российскую идентичность и государственность. Продолжается  и даже получает новые импульсы «утечка умов», начавшаяся еще два с лишним десятилетия назад, что уже привело к резкому сокращению и качественному ослаблению русской научной и культурной элиты, роль которой в формировании дееспособной нации трудно переоценить. Как пишет известный журналист О. Кашин, «…из массы наблюдений по поводу отношения россиян к их стране я бы сделал вполне грустный вывод о том, что в путинское десятилетие единство России перестало быть абсолютной ценностью. А для многих вообще Россия перестала быть ценностью, потому что эти по миллиону в год отъезжающие на постоянное место жительства — это тоже проблема, которая сейчас почему-то не является топовой в информационной повестке дня». Он делает, на наш взгляд, совершенно справедливый вывод о том, что главная причина наблюдаемого распада – именно кризис русской идентичности, который во многом порождает остроту собственно межнациональных противоречий: «в современной России нет ощутимых межнациональных противоречий. Если завтра с улиц исчезнут полицейские и начнется день открытых убийств, вряд ли эти убийства будут проходить в виде этнических чисток; конфликты будут не межнациональными, а скорее межклассовыми. Но внутри этой России есть не один десяток национальных государственных объединений других народов, и в каждом этническом регионе, будь то Татарстан, Ингушетия или даже Карелия, новое поколение местных жителей воспитывается не то что в духе сепаратизма, а в духе отрицания России ». Недавние исследования современной российской молодежи в Институте социологии РАН, выполненные В. Петуховым и Л. Бызовым, выявили картину резкого роста антигосударственных настроений у значительной части молодежи, в том числе и той, которая разделяет идеи русского национализма. Вектор активности «новых националистов» во многом направлен против нынешнего, «актуального» российского государства, воспринимающегося как антинациональное, антирусское. По словам знакового для русских националистов политика Дм. Рогозина, произнесенных им в августе на ярославском форуме, «сегодня главная линия напряженности проходит между этническими группами с Северного Кавказа и русскими. Выходцы из этих республик демонстративно нарушают русский культурный стандарт. Некоторые народы в России равнее других, а русский народ находится в положении дискриминируемого большинства... Либо периферия подчинит центр и варваризирует его, либо периферия модернизирует центр... Никаких политических или правовых «оффшоров» не должно быть...». По словам Дм. Рогозина, уже более трех четвертей русского населения выступает за отделение Северного Кавказа от России. Другой популярный публицист и политолог Валерий Соловей постоянно говорит о росте этничности массового русского самосознания, все сильнее противостоящей идее многонациональной государственности, традиционной для исторической России. По его мнению, представляющемся весьма спорным, русская идентичность, основывавшаяся на государственности, цивилизации, культуре, сегодня замещается идентичностью по крови. С ним солидарен и А.Н. Севастьянов, сформулировавший следующие тезисы о русской идентичности:
— русскость определяется по крови, а не по языковым, культурным или цивилизационным критериям;
— русским людям всегда был неосознанно, инстинктивно присущ расовый образ мысли, проявлявшийся в высокой степени эндогамности;
— Россия либо будет русским национальным государством, либо ее не будет вообще;
— главный конфликт исторической России — между русским народом и имперской властью, имперской;
— русских перестало устраивать государство Российское в его нынешнем виде;
— русские перестали быть имперской нацией.
Подобные утверждения, верные или неверные по сути, сегодня встречают благодарных слушателей. Все громче заявляет о себе новое поколение городской молодежи, принадлежащей к среднему классу, которая представляет из себя наиболее активную, перспективную социальную группу, интенсивно осваивающую новое коммуникационное пространство, и ей становится тесно в рамках аморфной и вялой «партии власти», выступающей скорее с охранительной идеологией, чем несущей идеи развития. В этой социальной группе происходит интенсивный синтез националистической и современной либеральной идеологии, ориентации на индивидуальный успех и комфорт сочетаются с обостренным вниманием к идеи нации, этноса, этнической идентичности. За последние годы националисты продолжали выталкиваться  в маргинальное уличное пространство, попытки их объединиться вокруг ДПНИ и других движений аналогичной направленности были жестко пресечены, как результат – рост неуправляемой уличной стихии и криминальной составляющей, уже вылившейся в погромы на Манежной площади, и это еще лишь начало набирающей оборот тенденции.
Современное поколение молодых россиян, выросшее уже после распада СССР, как правило, не разделяет традиционные «добродетели» русского народа, такие как соборность, бескорыстие, доброта. Это современные, жесткие люди, ориентированные на защиту собственных интересов, как они их понимают. Попытки последовательно сформулировать идеологию нового национализма, в частности, были недавно предприняты публицистом и философом Константином Крыловым . По его мнению, в плане историческом русский национализм является ответвлением традиционной русско-патриотической идеологии, а в плане содержательном – её отрицанием. Мировоззренческие, идейно-политические и религиозные установки новых поколений сформировались в эпоху, когда ушли в прошлое потрясения, связанные с предшествующей политической эпохой, политика ушла из жизни большей части общества, сошла на нет волна общественного подъема, а на первое место вышли ценности индивидуалистические или связанные с «малым социумом», местом человека в самом близком окружении. Можно предположить, что именно поиски «новой русской идентичности» не в чужом, бюрократическом государстве, а в малой группе единомышленников, сверстников сегодня являются доминирующими при социализации молодежи. 
Пока преждевременно говорить, что подобные настроения овладели или имеют шансы в ближайшее время овладеть большинством молодых россиян, среднего класса. Однако постепенно проходит тот период (со второй половины 90-х), когда идея сильного государства казалась безусловно привлекательной.  При этом националисты - от крайних до стихийных, умеренных ориентировались на идею могущественной державы. И сегодня больше половины россиян продолжают  видеть в сильном государстве главный якорь своей жизни, но тенденция идет в противоположном направлении, к формированию новой, более локальной идентичности. Это означает, что риски распада российской государственности сохраняются и даже возрастают, правда, в более или менее отдаленной перспективе. Не случайно сегодня и либеральные, и консервативные публицисты и аналитики все чаще говорят о том, что «сохранить целостность России в нынешнем виде, вероятно, уже не удастся», при этом речь идет не только о Северном Кавказе, но и удаленных от центра собственно российских регионах, если не политически, то экономически и культурно все в большей степени дистанцирующихся от Москвы. Огромной проблемой, питающей стихийный и радикальный русский национализм, остается невовлеченность молодежи в «большой социум», в круг общественно и государственно значимых инициатив. Репрессивные меры, применяемые властями к националистам, лишь подогревают в их среде антигосударственные настроения, ненависть к институтам власти и политики. Между тем, идеями радикального национализма часто оказываются охваченными многие и изначально неполитические группировки молодежи, особенно это касается объединений спортивных фанатов.
Разумеется, когда речь идет о межнациональных конфликтах, то в них принимают участие как минимум две стороны. Рост стихийного русского национализма вызван вполне объективными причинами – лавинообразными потоками мигрантов, с окраин России и из-за рубежа, с одной стороны, а также неспособностью современного российского государства выстраивать эффективные отношения с значительной частью народов, проживающих на территории РФ. Это касается, как показывает опыт последних двадцати лет, далеко не всех народов, а, в первую очередь, тех, кто до последних лет существования СССР сохранял традиционный тип отношений со своим «общинным» строем, тейповой структурой, архаичной системой межличностных отношений. С началом в стране «дикого капитализма» резко активизировались некоторые нерусские этнические группы, вспышка «пассионарности» которых, особенно в кавказском регионе, также оказалась во многом спровоцированной навязанной им в начале 90-х годов моделью  модернизации, ставящей под угрозу существование традиционных общинных групп, законсервированных в поздние советские времена. Наложение этих тенденций породило проблемы, которые новая российская власть пыталась решить, иногда более или менее успешно (например, проблема Татарстана, очень острая на рубеже 91-92 гг.), но чаще – неудачно.  И сегодня достигнутый в свое время компромисс между интересами федерального центра и местных кланов (например, фактическое выведение «кадыровской» Чечни из общефедерального правового поля) перестает устраивать россиян, что верно подметил Д. Рогозин. В тупик зашла и политика властей по формированию «симметричной Федерации» - всем понятно, что власть давно утратила контроль над событиями в Северо-кавказском регионе и скорее «плывет по течению», стараясь лишь не допустить каких-то радикальных событиях, способных всерьез подорвать ее авторитет в стране и в мире. Пока формируется «ассиметричная Федерация», в которой права Рамзана Кадырова никак не сочетаются с правами губернатора рядового российского региона. Власть не способна защитить права русских на окраинах своего государства, да и похоже, что и «махнула рукой» на эту проблему. Это означает, что никакого долгосрочного, стратегического видения будущего национального устройства у властей нет, а сохранять стабильность при нынешней политике тоже долго не удастся. Но идеи «отделения» Кавказа также являются иллюзорным путем решения национальной проблемы, так как все равно остается проблема диаспор, особенно острая в российских мегаполисах, которая лишь усугубилось в результате государственного самоопределения Армении, Азербайджана, среднеазиатских республик б. СССР. Слабая и неэффективная российская государственность, как показала практика, плохо приспособлена и для решения межнациональных противоречий, таки, например, как осетино-ингушский конфликт, конфликт между этническими группами в Дагестане, и другими аналогичными, которые существовали давно, но лишь с распадом СССР начали принимать «горячую» форму. Все это очень серьезные проблемы, создающие вызов еще не донца сложившейся новой российской государственности.
И все же сегодня главная национальная проблема России - это не многонациональность, а состояние самого русского этноса «Связать» общество, в том числе и его русское ядро, корпоративно-бюрократическими интересами пока не удалось, пропасть между обществом и государством не преодолена, а само общество если и порождает субъектность, то на уровне малых групп, не готовых взять на себя представительство национальных интересов как таковых, а сами эти «национальные интересы» остаются лишь продекларированными властью, но,  по сути дела, бесхозными.  Нет дееспособных институтов, на которые могла бы быть возложена задача построения национальной государственности, создать так и не удалось, во многом из-за опасений нынешних элит перед проявлением любой, не санкционированной свыше социально-политической активности. А это означает, что русское большинство оказалось во многом неспособным выполнять традиционную функцию «старшего брата», уступая инициативу в самых разнообразных жизненных сферах нерусским диаспорам. Неспособность русских к самоорганизации и защите своих национальных интересов по модели «старшего брата» не может не провоцировать вспышки радикального этнического национализма. Отсутствуют актуальные ценности, объединяющие русских (при наличии многих декларативных). А это означает, что «русская Россия», будучи гипотетически созданной, окажется перед теми же центробежными силами распада, с которыми сталкивается последние два десятилетия. Отсутствие неимитационного общегражданского социально-политического проекта способствует появлению разного рода локальных и региональных «национальных проектов», это форма прорастания социальной активности в условиях, когда общегражданская политика стала своего рода «мертвой  зоной», в которые группы общества не видят ни своих интересов, ни своей значимой роли. Самоопределение граждан в качестве носителей региональной идентичности или в качестве членов «малых групп» использует национальную идентичность на достаточно примитивном уровне – «свой-чужой», характерной для социальных механизмов такого рода, но это реальные процессы самоорганизации граждан, которые происходят скорее вопреки неэффективной политике государства, не способного востребовать их энергию и реализовать их интересы. В этом смысле, разговоры о построении российской нации, ведущиеся со стороны тех или иных правящих элит, конечно, не более, чем декларации, особенно в самые последние годы, когда стало ясно, что интересы общества и интересы элит разделены пропастью. Отсутствие цивилизованного дискурса о русском народе и русских ценностях, типичное для новейшей российской истории,  способствует росту псевдоидентичности «по крови», самой простой и архаичной форме идентичности. За эти годы мы наблюдаем общее падение уровня культуры, дистанцирование новых поколений россиян от русской истории и русской культуры, формировавшихся отнюдь не вокруг социально-биологической «русскости», а вокруг того, что можно назвать «русской почвой». Все это приводит к появлению стай «молодых волков», декларирующих себя русскими, но на деле не являющихся носителями русской культуры и русской традиции. «Цивилизованный» русский дискурс  сегодня оставлен, пожалуй, лишь на откуп РПЦ, единственного влиятельного общественного института, содержащего слово «русский». Однако РПЦ пока тоже не справляется с ролью хранителя русской идентичности, будучи чрезмерно вовлечена в политические процессы.
За последние несколько десятилетий отечественные исследователи не раз предпринимали попытки проанализировать этносоциальные механизмы русской идентичности, ее отличий от других этносов, своеобразия русской ментальности, ее социокультурного кода . Можно отметить в этой связи исследование И. В. Матвеевой «Русский народ как социокультурная целостность» (2005), известные работы Ксении Касьяновой «О русском национальном характере», «От этноса к нации», монографию В. Д. Соловья и Т. Д. Соловей «Несостоявшаяся революция», работу Н. М. Лебедевой. «Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации»,  а также целый ряд других. Проблеме базовых ценностей современных россиян посвящены фундаментальные исследования, проведенные Н. И. Лапиным, О. И. Шкаратаном, В. А. Ядовым, Н. С. Розовым, труды семинара «Типы цивилизаций и характер социально-экономического развития", постоянно ведущегося в Лаборатории сравнительного анализа развития постсоциалистических обществ ГУ-ВШЭ, книги и лекции А. Г. Дугина, в которых он называет «Россией-2» некую практически неизменную структуру цивилизационных архетипов, довлеющую над рациональной составляющей («Россия-1»), исследования И. Г. Яковенко и А. С. Ахиезера.  Главным методологическим недостатком почти всех перечисленных работ является заложенная в них гипотеза о неизменности, архаичности механизмов этнической идентичности, матрицы социокультурного кода в целом, определяющих неэффективность модернизационных проектов по «догоняющему типу», внедрению в Россию неукорененных в социокультурном коде институтов и ценностей.  В то же время многие факты свидетельствуют о коренной ломке социокультурного кода в последние десятилетия ХХ века, вызванной не только и не столько политическими потрясениями, сколько коренным изменением условий жизни, необратимым распадом традиционного общества. Представляется важным  проверить весьма распространенное в современной политической социологии и публицистике мнение об интенсивной архаизации русского сознания в последнее десятилетие. Если оно справедливо, можно ожидать реактуализации и соответствующих идентификационных механизмов и мифов - устойчивых и глубинных ментальных структур, которые могут более очевидно и зримо, чем ранее, влиять на поведение человека и общества. В этой связи возникают  три вопроса: каково современное наполнение отобранных для анализа мифов; в какой степени выполняют они свои базовые функции интеграции общества и придания смысла социальному бытию; обладают ли мобилизационными свойствами те мифы, которые влияют на модель поведения индивида в обществе. Ясно, что российское общество переживает глубокий онтологический кризис и распад привычной картины мира, что служит одной из главных причин социальной и моральной деградации страны. Согласно нашим представлениям, основной трансформационный процесс современности – это формирование российской нации (в политическом, а не этническом  смысле слова) из атомизированного и сегментированного общества 90-х. Процесс этот активно идет, хотя и достаточно противоречиво. В результате неорганичности процессов модернизации внутренний социально-культурный конфликт между отдельными фрагментами общества (группы, ориентированные на идеологию догоняющей модернизации и группы, ориентированные на традиционалистские ценности) на каком-то этапе стал доминировать над осознанием исторической общности. Внутренние этнические скрепы оказались слишком слабы, чтобы на руинах суперэтнической империи смогло полноценно сформироваться национальное государство. Многочисленные сломы, характерные для ХХ века, существенно изменили природу и менталитет всего российского суперэтноса. События последних пятнадцати лет привели к дальнейшему  распаду остатков русского традиционализма, разрыву с многовековой историей российской цивилизации. За эти годы Россия так и не выработала собственной цивилизационной идентичности. Не удалось за эти годы выработать и собственной национальной модели политической и экономической системы, так как формальное заимствование политических и экономических институтов, характерных для «цивилизованного Запада» отторгается российской почвой, ведет, в качестве контртенденции, к усилению  архаичных форм организации общественной жизни. Как это показали и наши исследования, новый российский средний класс отнюдь не является носителем традиционной русской ценностной идентичности, несмотря на некоторые внешние проявления .
Все эти вопросы предполагают два ключевых направления анализа нынешнего состояния русской идентичности – проблема трансформации социокультурного кода нации, с одной стороны, и проблема способности общества или его сегментов к установлению коммуникативного взаимодействия на основе ценностной идентичности, включающие и действия мобилизационного типа. Необходимо исследовать процессы распада и консолидации русского этноса, выявить устойчивые этнические, мифологические, культурные и социальные конструкции, способные обеспечить его целостное функционирование, его единую идентичность и единую субъектность. Содержательными характеристиками, определяющими социокультурный код отдельных групп общества, являются базовые ценности и архетипы, носящие универсальный характер; нормы и установки, которые представляют собой «поле стереотипов» в рамках сформированного набора социометрических шкал, содержащих отношение к основным социально-политическим мифам, культуре, истории, религии, этничности, традиционализму, бытовой морали, демографическому и коммуникационному поведению. Неспособность выстраивать горизонтальные связи и формировать на их основе институты управления обществом, тем самым создавая новые традиции, замещающие коллективное бессознательное, привела к тому, что у нас сложился своеобразный тип модернизации, происходящей за счет разрушения социальной ткани. В России модернизация очень быстро проходила в неких социальных коконах. Но в ходе стремительной модернизации внутри отдельных групп социальная ткань общества в целом оказывается совершенно бесхозной. И чем интенсивнее осуществляются такие точечные модернизации, тем интенсивнее разрушается общая социальная ткань. Проблема не в том, что в России плохо шла модернизация, а в том, что она здесь разрушала общенациональную идентичность и горизонтальные общественные связи. По сути, произошел отказ от мобилизационной модели государственного устройства, возобладал инерционный сценарий, при котором институциональное реформирование оказалось полностью отданным на откуп правящим элитам. Как результат, разрушение механизмов идентичности русского большинства.    Между тем, как можно предположить, в условиях деактуализации ценности государства и распада   традиционной структуры общества, русская идентичность становится особенно непрочной, уязвимой. Это хорошо видно на примере русских диаспор как за пределами РФ, так и в автономных образованиях в самой РФ, где русские не проявляют характерной для других этнических групп сплоченности и солидарности, а во втором и третьем поколении часто полностью утрачивают языковую и культурную идентичности.          
Объектом предполагаемого исследования является современный русский этнос в целом и отдельные его группы и фрагменты в частности:
- русские в мегаполисе;
- русские в среднем городе и селе;
- русские в национальных республиках на территории РФ;
- русская диаспора в «старой Европе»;
- русская диаспора в «новой Европе»;
- русская диаспора в центральноазиатском регионе;
- старшее поколение русских (старорусская нация);
- новое поколение русских (новорусская нация).

Среди основных задач, которые предполагается решить в ходе исследования, можно выделить следующие:
1. Выявление доминирующих и приоритетных типов идентичности:
- по крови, происхождению;
- по языку;
- по истории, культуре, цивилизационной принадлежности;
- по принадлежности к государству, державе;
- общегражданская идентичность;
- субэтническая и региональная идентичность;
- социальная, классовая идентичность;
- ценностная и идеологическая идентичность;
- идентичность малых групп, основанных на личной коммуникации, общих интересах и вкусах.
2. Анализ механизмов, формирующих коммуникативное пространство.
3. Анализ механизмов и практики взаимодействия с общественными и государственными институтами.
4. Образ прошлого и образ будущего. Выявление «контрапунктов» исторической памяти и ожиданий от будущего, формирующих русскую общность.
5. Основные мифы и архетипы, формирующие «коллективное бессознательное» и готовность к мобилизации.
6. Наложение актуальных образов, стереотипов и автостереотипов, на социокультурные матрицы, характеризующие «традиционное» русское (советское) этническое самосознание и «новорусское» (постсоветское)  этническое самосознание.
7. Выявление фобий, национальной нетерпимости в отношении иных этнических групп и диаспор, «национальных образов» в массовом сознании россиян.
8. Подготовка общих выводов о перспективах формирования новой русской нации, национального государства, его основных характеристиках и доминантах.