Шиншилла

                Новогодняя сказка для взрослых

Посвящается Людмиле
Владимировне Кайгородовой

Лариса рассмотрела и длинный хвостик, неподвижный и вялый, и насторожённые большие ушки, очень выразительного вида. Но то, что видела она потом во сне, - запомнилось ей двумя уколами в область, находящуюся где-то возле сердца. Две чёрные тусклые пуговки глаз маленького существа, не похожего ни на что другое в жизни. Не сравнимого ни с чем. Это потом Лариса узнала, что существо зовут шиншилла. Вернее, оно называется так, а по имени его ещё никак не зовут, потому что оно ещё никому не принадлежит. Вот так. Длиннохвостая шиншилла, и всё. «Шесть тысяч рублей», - сказал ей продавец.
Лариса не могла оторвать от неё глаз.
- А её выпускают? – робко спросила она, наклоняясь зачем-то ниже к небольшой клетке с шиншиллой.
- Конечно, - ответил продавец. – Она ходит тут у нас, между коробками.
Лариса огляделась. Она, собственно, пришла сюда просто так. Открыли новый магазин в её районе, вот и всё. Роскошные огромные домики для кошек она даже не стала рассматривать. Когда-то, давно уже, у неё была кошка Ошка, и она не любила вспоминать всю эту историю.
Серые черепашки медленно передвигались… пытались передвигаться. Шиншилла тоже была серая, но покрыта очень дорогим изысканным мехом.
Живое и неживое в этом необычном магазинчике было перемешано, и эти две вселенские противоположности здесь, казалось, теряли свою границу, почти превращаясь друг в друга.
Шиншилла замерла в своей обычной позе. Потом Лариса прочитала, что они охотятся по ночам. А сейчас она мысленно пожелала, чтобы эту шиншиллу кто-нибудь приобрёл. Ей не хотелось уходить отсюда.
Больше в мягкой Ларисиной осени она не запомнила ничего.
Город шумел, искрился, фонтанировал, - словом, жил.
В Ларисиной квартире царила тишина. Полная непобедимая тишина.
Шиншилла и привлекла Ларису сначала не грустными пуговками нездешних глазок, а тем, что зверёк не издавал никаких звуков. Свой брат.
Гладкие стены комнат не украшало (или не портило) ни одно изображение. Вся мебель белого цвета напоминала больничную. Ларисе нравилось дома. В гости она не ходила ни к кому. Иногда она открывала левую дверцу белого шкафчика и любовалась коллекцией тёмно-золотистых бутылочек из-под лекарств. Все они были пустые. Каждая завинчена чёрной крышечкой. Лариса, наглядевшись на своё сокровище, аккуратно закрывала дверцу шкафчика.
У Ларисы был телевизор. Она включала его, но фильмы смотрела, убавив звук настолько, чтобы его нельзя было расслышать совсем. Это Ларису вполне устраивало.
В детстве её звали Иса, потому что своё имя маленькая девочка произносила с трудом, чуть слышно, словно запаздывая. Иса не играла с куклами. С ними надо было разговаривать, а это для Исы оказалось труднее всего. Иса ловила в ладошку кузнечиков. Иногда она садила их в банки. Иса могла долго стоять в высокой траве и слушать кузнечиков завороженно. Именно тогда у неё появился странный отсутствующий взгляд нездешнего существа, который она потом или почувствовала, или узнала в шиншилле.
Иса научилась любить музыку через волнующее стрекотание кузнечиков, звуки которых она различала очень хорошо. В её расщекоченных ладошках пробудилось желание пробовать музыку на ощупь. Она не видела ещё музыкальных инструментов.
Прошло несколько лет.
Лариса Вегман ещё только станет странной Ларисой Константиновной, а пока она довольно интересная девушка. Лариса работает. Тончайшая красно-золотистая проволока. Струны, как нити. Нити, как струны. Сначала она резала пальцы. Ни с кем не разговаривая, она заканчивала работу и уходила домой. Её снова окружала любимая ею тишина.
Ларисе исполнилось тридцать один или тридцать два года, это не имело значения. Однажды, серебристо-медной прозрачной осенью, она увидела за окном синицу, прилетевшую по привычке на знакомое дерево. Ветка слегка качнулась под ней. Лариса присмотрелась к птице, которую раньше не замечала. Сдунув с лица свои светлые кудряшки, она ближе подошла к оконному стеклу. Её смутило то, что при открытой форточке она не слышит звуков синичкиной песенки.
Ларисе стало страшно. Она захлопнула форточку. От резкого движения и стука синичка, вспорхнув, улетела. Лариса наскоро оделась и почти выбежала в звенящий, зовущий, полнозвучный город. Тогда-то она и забежала в новый магазин зоотоваров и встретилась глазами с шиншиллой. Оторвавшись от чёрных кнопочек, Лариса ничего не стала покупать. Она в таком же темпе пошла дальше по бульвару. Неясное желание музыки вело её безошибочно. Под ноги она не смотрела, а потому почти споткнулась о лежащий на земле открытый скрипичный футляр.
В нём лежали мелкие монеты и одна колыхающаяся от слабого ветерка бумажная купюра. Лариса, разглядев то, на что она только что чуть не упала, взглянула в сторону и увидела юношу и девушку, стоявших рядом. В руках у девушки была скрипка, а у юноши – деревянная флейта. Сейчас они не играли, опустив инструменты, и смотрели на Ларису. Она чем-то привлекла их внимание. Лариса не нашла, что сказать, и прошла мимо. Пройдя несколько шагов, она вернулась и попросила музыкантов сыграть ей что-нибудь. Она не шла в магазин за покупками и поэтому не взяла с собой бумажник. Машинально опустив руки в карманы плаща, она обнаружила там два абрикоса. Вынув и положив их в футляр, она стала ждать.
Музыканты незаметно переглянулись и заиграли незнакомую Ларисе мелодию.
Лариса была не из тех, у кого от красивой музыки на глаза наворачиваются слёзы. Не дослушав мелодию до конца, она даже не поблагодарила музыкантов. Она считала, что абрикосов достаточно.
Внутри у неё возникло незнакомое ей прежде чувство: желание перемены. Не поняв, что с ней происходит, Лариса быстро пошла вдоль по бульвару прочь от волнующей её музыки. Музыканты продолжали играть, но Лариса уже не слышала их. Зато она начала ощущать в себе нарастающий, непонятный шум, стремящийся оформиться в гармоничные звуки. Это и было желание музыки.
Но настоящая встреча с музыкой не произошла тогда, когда это желаннее всего: в детстве. У Исы были только кузнечики. В посёлке, где она росла, люди трудились, были угрюмы, даже песен не пели в праздники. Иса не знала песен.
Но теперь какая-то, никем ещё не сложенная песня, словно слышалась у неё внутри и требовала открытия, выхода. Ларису это беспокоило.
Всё было как обычно: днём – проволока и чужие лица, вечером – белая мебель и тишина.
Так прошёл еще один год. Наступило тридцать первое декабря. Ларису это течение времени не задевало, не колебало и не беспокоило. Она жила в своём ритме, поэтому и к Новому Году относилась совершенно равнодушно.

Звонил домофон.
Лариса не сразу сообразила, что звонят в её квартиру: у неё не было ни друзей, ни близких знакомых, ни хорошо знакомых ей людей. Поэтому, когда она строго, суровым голосом резко спросила: «Кто?», - ей самой собственный голос показался непривычен.
- Вы шиншиллу не видели? – отозвалось ей детским голосом снизу.
- Что? – переспросила Лариса, растерявшись. К ней вообще никто не приходил и не звонил.
- Вы шиншиллу не видели? – более чётко и старательно повторил тот же детский голос.
- Нет, но… Подожди внизу, - вдруг сказала Лариса. Почему-то ей стало важно, чтобы эта или другая шиншилла не потерялась в огромном снежном городе. Накинув шубку, без шапки, она почти выбежала на площадку.
Внизу стояла маленькая девочка. Она упрямо нажимала на все кнопки домофона и тем же своим безнадежно-растерянным голосом спрашивала:
- Вы шиншиллу не видели?
Вероятно, ей всюду отвечали: «Нет». В лучшем случае, конечно. В худшем ей советовали не портить домофон, а то выйдут навстречу с собакой.
Понажимав все кнопки в Ларисином подъезде, девочка направилась к следующему. Лариса успела заметить, что варежек не было на девочкиных, уже озябших, ручках. Лариса поспешно сделала несколько шагов по направлению к девочке:
- Знаешь… Давай искать вместе!
Они ещё полчаса расспрашивали соседей, потом, видя, что ребёнок вконец замёрз, Лариса, узнав, где она живёт, отвела девочку домой, потому что уже было совсем темно.
Дверь открыл сонный брат.
- А Шарик спал! – Небрежно сказал он и ушёл в свою комнату.
Выяснилось, что Шарик действительно преспокойно спал себе под диваном. В углу было очень темно, и увидеть там серого зверька было почти невозможно даже с фонариком. Никто и не думал, что искать его нужно на улице, но сегодня принесли ёлку, а дверь была открыта очень долго. Шарик не любит шум. И вообще он не шиншилла, а шиншилл.
Лариса, устав, отправилась домой.
Путь ей преградила большая душистая ёлка. Человека за ней она не увидела.
- Ёлку не желаете?
- Нет.
- Почему? Ведь Новый Год! – весело спорили с ней откуда-то из-за ёлки.
- Мне не надо ёлку.
- Недорого!
- Подумаю.
- Девушка, когда же думать?! Одиннадцать часов! – Из-за ёлки вылез, наконец, возмущённый хозяин.
Лариса, подумав ещё секунд пять, сказала:
- Ну что ж. Несите ёлку.
Уже наверху, у двери своей квартиры, стоя на площадке, Лариса протянула деньги этому непрошеному продавцу новогодних ёлок. Вдруг она насторожённо спросила:
- А почему Вы так поздно ёлки продаёте? Ведь новогодняя ярмарка закончилась! И вообще, через час – Новый Год!
Ёлочник огорчённо протянул:
- Да Ивонины уже купили, а я им тоже обещал… Не дождались, я в командировке был.
Ларисе надоело с ним разговаривать. Она ничего не сказала и хотела уже было закрыть дверь перед носом нерасторопного ёлочника, но он вдруг предложил:
- Постойте! Давайте я её Вам установлю. Ведь ёлка-то – до потолка!
Лариса поджала губы. На всякий случай смерила глазами расстояние от телефона до входной двери.
- Установите и уходите скорей, - потребовала она.
Незнакомец вошёл в белую Ларисину комнату.
- О-о-о, - протянул он, изумлённо оглядываясь вокруг.
Лариса, сморщившись, смотрела на его ботинки, на лужи из-под оттаявшего снега, наконец, на утомлённую ёлку, прислонённую к стене.
- У Вас как в хирургии, - заметил он, снимая куртку.
Куртка как куртка. Серебряная. С какой-то непонятной эмблемой.
- Давайте познакомимся, - просто сказал человек, протягивая Ларисе руку. – Петя.
Лариса не подала руки и дежурным голосом ответила:
- Лариса Константиновна. Вегман, - добавила она, решив, что упоминание фамилии придаст больший вес её словам.
- Я буду говорить, - Лариса.
- Ну хорошо, Пе-тя. Вы как можно быстрее всё это проделайте… и уходите. – В голосе её звучала уже лёгкая досада.
Тогда Петя сказал: «Хорошо. Я немножко покомандую, Вы не против?»

- Табурет.
- Ведро.
- Шпагат, верёвочки, шнурки.

- У меня есть ленты! – вспомнила Лариса.
- Идёт.
Стало весело, и Ларисе понравилась эта кутерьма и игра в вещи. Комната на её глазах стала преображаться.
- Кто Вы? – заинтересованно глядя на Петю, спросила Лариса.
- По профессии? Дизайнер, - ответил Петя, привязывая ёлку.
  - Игрушки есть? – спросил он.
- Да нет, что Вы. (У меня их никогда и не было, - хотела добавить Лариса, но промолчала).
- Я не про те. Ёлочные! – уточнил он.
- Нет… Хотя подождите, - что-то вспомнила она и быстро направилась к заветному шкафчику.
Петя долго рассматривал протянутую ему бутылочку из-под лекарств.
- У нас же не лазарет… Ладно, что-нибудь придумаем, - решил он. – У меня есть акриловые краски.
Вдвоём они раскрасили несколько бутылочек и повесили их на ёлку. «Да!», - вспомнил о чём-то Петя.
- Я проголодался.
Он прошёл к своей куртке и достал из карманов по мороженке. Уселся тут же на табурет и стал уплетать. Сначала одну, потом другую. Угостить Ларису ему не пришло в голову. Она стояла невдалеке равнодушно. Потом, словно спохватившись, поинтересовалась:
- Вы не догадались спросить меня, люблю ли я мороженое?
Петя, жуя, изрёк наставительно:
- Ну, во-первых, мы ещё мало знакомы, а я к девушкам не пристаю. А во-вторых, это Вы должны были бы угостить меня кофе.
Оторопев от такой наглости, Лариса растерялась, но ушла в кухню и через несколько минут вернулась с миниатюрной чашечкой кофе, моментально утонувшей в Петиной руке.
Лариса смотрела, как он пьёт. Петя поставил чашечку на подоконник и снова стал делать оформление ёлки, на этот раз свет. Он попросил ночной Ларисин светильник, который увидел в коридоре.
Всё. Это была волшебная ёлка. Комнату она совершенно преобразила. Никаких пустых стен – всюду тени, образы, призраки, видения. Словом, - сказка-феерия. Лариса была изумлена.
- У Вас есть музыка? – спросил Петя.
- Нет.
- Ну тогда я включу мою.
Он пролистал несколько мелодий на своём телефоне и нашёл то, что искал.
- Вот, послушайте!
Играла музыка, загадочно сверкала стеклянными пузырьками ёлка, и они, Петя и Лариса, продолжали стоять: он возле ёлки, словно приглашённый на роль Санта-Клауса, а она – возле окна.
Он без слов подошёл к ней и, протянув руки, пригласил на танец. Жесты Лариса хорошо понимала.
Это был странный танец. Лариса почти никогда не танцевала раньше, она только кружилась в детстве со своими кузнечиками. Дождавшись, пока музыка смолкнет, Петя отпустил Ларису и вздохнул.
Внезапно они услышали крики и смех за окном.
- С Новым Годом! – спохватился он.
Она улыбнулась. Как много произошло за этот час.
- Можно загадать желание! – предложил он.
«Я хочу, чтобы он обратился ко мне на «ты», - подумала Лариса неожиданно для себя самой.
А у Пети не было на этот раз никаких желаний, потому что он привык жить так, что обычно все его хотения сбывались почти сразу же. С таким странным барьером он столкнулся впервые, и ему хотелось его преодолеть. Но он сделал вид, что тоже загадал желание.
- А с кем ты раньше встречала Новый Год? – вдруг спросил Петя. Он и сам не заметил, как перешёл на «ты».
- Ни с кем. Я вообще его никогда не встречала.
- А в детстве? Родители подарки делали?
- Нет. Им было некогда, - нахмурилась Лариса.
- Ну тогда пошли.
- Куда?
- Встречать Новый Год! Только одевайся поскорее… ты и так уже очень много пропустила, - заметил он, оглядывая ещё раз комнату.
Они вышли в новогоднюю ночь…

P.S. На следующий год Петя долго искал подарок, но тридцать первого декабря Лариса получила от него ещё более странное существо: зелёного пушистого игрушечного утконоса. Она засмеялась, взяла его на руки и поцеловала в смешной широкий нос.
А потом они снова вышли в другую, новую, новогоднюю ночь. Это у них называется – «проведать шиншиллу»…

Начато 17 сентября 2011 г.
Окончено 18 сентября 2011 г.