Псих

   Это августовское утро не предвещало Юрке Новикову, «старлею» - оперу небольшого сельского райотдела милиции, ничего мерзопакостного. Осталось отслужить этот день, а завтра рано утром выехать в область на месячные курсы повышения квалификации. Командировка была оформлена, документы получены, практически никогда в обыденной жизни не надеваемая форма – отглажена. Юрка в дверях квартиры чмокнул жену, дал лёгкого пинка соседскому коту, который, воспользовавшись открытой дверью, хотел проскочить в кухню, откуда вкусно пахло:
     - Пшёл, халявщик, у нас своя кошка есть!
   А на улице царствовал яблочный Спас. Этот год и в самом деле был урожайным на яблоки. Из-за невысоких дощатых заборов тут и там виднелись пышные, с тёмно-зелёными сочными кронами деревья с густым вкраплением жёлтых, зеленоватых, красных плодов. Казалось, сам воздух в посёлке был густо напоен яблочным ароматом.
    Юрка был уже недалеко от райотдела, как вдруг у магазина на углу он увидел лежащего в пыли пьяного забулдыгу. Юрка был в штатском – джинсы, лёгкая белая ветровка, поэтому хотел прошмыгнуть мимо. Он оглянулся по сторонам, но с противоположной стороны улицы на него испытующе смотрели голубые глаза Нины Ивановны, заместителя главы районной администрации. Медленным чинным шагом Нина Ивановна шествовала по тротуару в сторону районной управы.

   Вот незадача! Юрка хорошо помнил, что эта дама постоянно приходит к ним в РОВД на подведение итогов работы, что она вечно высказывает недовольство милицией, не приводя в подтверждение никаких аргументов по существу. Юрке всегда казалось, что эти же критические замечания, в этих же шаблонных выражениях она говорит и на совещаниях у коммунальщиков, медиков, учителей…  Месяц назад, на подведении итогов за первое полугодие, Нина Ивановна на полном серьёзе выдвинула обвинение начальнику РОВД: это, мол, почему у нас в районе, уважаемый Павел Петрович, в два раза выросла экономическая преступность? Менты в зале тогда заулыбались, самые несдержанные тихо захрюкали в рукава, а «шеф», подавив улыбку, стал объяснять некомпетентному чиновнику в юбке, что экономическая преступность – скрытая, тайная, что она не выросла вдвое, а вдвое больше таких преступлений райотделом было выявлено, вытащено на свет божий. И этот показатель, в отличие от показателей по другим видам преступлений - положительный, а не отрицательный.
   …Мимо алкаша проходить было уже нельзя. Нина Ивановна Юрку хорошо знала. Если пройти мимо, то эта ехидина уже сегодня позвонит шефу, либо, что ещё хуже, с трибуны в конце года публично припомнит этот эпизод. Тогда прощай, премия, да и позору не оберёшься!
   Юрка вздохнул, подошёл к мужику и потянул его за рукав. Надо отдать должное порядочности пьяного, он не стал бодаться, меряться с Юркой силой и спрашивать, кто он такой и куда его тащит. Мужик просто воспользовался неожиданно подоспевшей помощью, поднялся, вцепился в Юрку как чёрт в грешную душу и, выписывая ногами кренделя, пошёл вместе с ним. А может, мужик просто почуял, что этот молодой вихрастый парень со спортивной фигурой – мент.
   Юрка в душе был благодарен этому незнакомому забулдыге, которого он раньше в райцентре не видел, за такую покорность. Не хватало ещё тут возиться с ним при властях! Да не дай Бог – превысить… Поэтому, пройдя квартал до следующего перекрёстка, Юрка окончательно решил, что мужика в кутузку не поведёт.
     - Ну, ты как, очухался? – строго спросил Юрка, отпуская мужика и придирчиво наблюдая, сможет ли тот стоять и двигаться самостоятельно. Мужик сосредоточился, подобрался, сделал преданные глаза и заверил его, что он в полном порядке.
     - Вот там, впереди, милиция, - показал пальцем Юрка. - Ты знаешь теперь, куда тебе не надо идти?
   Мужик понимающе кивнул и нетвёрдой походкой направился влево на боковую улочку. Юрка отряхнул пыль с рукава ветровки – хорошо ещё, что не в грязи валялся мужик - и пошагал на службу.

    О том, что день, который начался нехорошо, так и продолжится, он узнал спустя полчаса, после обычной ежедневной планёрки. Шеф приказал остаться после планёрки ему и Сергею Соколову, участковому с периферии. Это насторожило сразу же, если учесть, что территория обслуживания у Серёги – самая отдалённая…
     - Значит, так, орёлики, - осторожно начал подполковник. - Звонил мне раным-рано директор совхоза из Знаменки…
   Юрка в душе охнул. До Знаменки полста километров, которые даже сухим летом без вездехода не преодолеть.
     - У него там всё село затерроризировал Лёха Иванов. Народ боится на улицу выходить. Соколов, ты его знаешь?
   Серёга уныло кивнул головой:
     - Знаю, Пал Петрович, это психбольной.
     - Вот-вот, он самый. Он там баб на улицах ловит. Поймает, какая поздоровее, поставит на четвереньки… Да нет, не о том подумали! Он, придурок, на них верхом катается да прутом погоняет! Так что, орёлики, скоро подъедет машина из леспромхоза, поезжайте, привезите этого джигита сюда, медики его в психушку повезут. Возьмите наручники, как применять спецсредства - сами знаете, закон не нарушайте. А вот оружие сдать дежурному, чтоб не возникло соблазна пальнуть!
   Юрка с Серёгой обречённо вышли из кабинета, вышли на крыльцо. Закурили, молча, стояли, переваривая неприятное задание.
     - Да ладно, Серёга, - первым нарушил тягостное молчание Юрка. - Съездим, привезём, что делать!
     - Съездим, привезём! - с отчаянием передразнил его Серёга. - А ты хоть видел его? На его, бугая, четверых таких, как мы, надо. Я уже пробовал один раз с местными мужиками его крутить. Намучились!
   Юрка оглядел крепкую, кряжистую фигуру участкового, своего ровесника. Только теперь он в полном объёме осознал всю гадость полученного задания – взять знаменского Илью Муромца аккуратненько и доставить бережно, в целости и сохранности. Бить нельзя, стрелять – упаси боже! Это ему, болезному, можно делать с ними, ментами погаными, всё, что вздумается, не неся за это никакой ответственности. Эх, а Юрка планировал вечером после работы в честь своего отъезда с друзьями-коллегами символически принять по рюмке «чая»!
   Покурили, пошли в дежурную часть сдавать оружие. Капитоныч, оперативный дежурный, седой капитан с орденом Красной Звезды на кителе, узнав о задании, искренне посочувствовал:
     - Не завидую я вам, ребята! Мой совет: возьмите с собой местных  мужиков кого-нибудь покрепче. Скрутить помогут, да в случае чего и подтвердить, что закон вы не нарушали. Он же, псих этот, башкой в борт машины долбанётся, а потом родичи его заверещат, что это вы его отмутузили за сопротивление.
     «Дело говорит Капитоныч, - подумал Юрка. - Возможность такого самовредительства исключать нельзя, надо будет предусмотреть при перевозке…».

   Подъехал ГАЗ-66 из местного леспромхоза. В кабине с одним пассажирским местом и пышущим жаром двигателем ехать никто не захотел, поэтому Юрка с Серёгой проворно запрыгнули в кузов, помахали оставшимся у отдела друзьям. Машина затряслась по выбоинам разбитого асфальта.
   Через полчаса и разбитый асфальт кончился. Следующие два с половиной часа вездеход, включив блокировку, упрямо пробирался по ухабам, по залитым жидкой красной глиной глубоким колеям, нарезанным тяжёлыми «Кировцами».
   «Только бы не застрять!» – сокрушался Юрка, с жалостью думая о своей светлой новой ветровке, джинсах и лёгких, в дырочку, летних туфлях. Путешествие по своему району уже давно не вызывало у Юрки никаких приятных эмоций. Грустно было смотреть на заросшие бурьянами поля, заброшенные и разграбленные фермы, зияющие чёрными, без рам, окошками, пепелища с чудом сохранившимися печами, дымоходы которых возвышались как обелиски. Впрочем, вблизи жилья и этого не сохранялось. Весь кирпич разбирали и уворовывали те, кто ещё решался строиться в медленно, но верно умирающем районе.
   Наконец, выехав на верхушку горбатого, покрытого низким, уже пожелтевшим овсом, поля, они увидели Знаменку. Точнее, ещё не село, а великолепный старинный православный храм с белыми стенами и сияющими под голубым небом куполами, неведомо откуда взявшийся в этакой глуши сказочный град-Китеж.
 
   Знаменка Юрке нравилась. Он бывал здесь по делам службы не один раз в год, и всегда любовался опрятными улочками, поросшими мелкой травой. Сельсовет в своё время запретил здесь ездить по улицам на тракторах, поэтому глиняного месива, из-за которого невозможно без сапог перейти улицу, в патриархальной Знаменке не было.
   Добравшись до совхозной конторы, встретившись и переговорив с директором, сотрудники направились на поиски Иванова. Серёга, конечно, знал, где тот живёт, но обнаружить этого «наездника», исходя из прошлого опыта, даже в этом маленьком, удалённом от мира селе, было непросто. Он мог быть где угодно, тем более в такой тёплый ясный день. Юрка даже представил себе здоровенного румяного обалдуя, гарцующего по травке на толстомясой вопящей доярке, - и не мог сдержать улыбки. Всё-таки в подобной драматической ситуации была определенная доля юмора.
   Но, вспомнив о предстоящем задании, Юрка помрачнел. Вдвоем с Серёгой они осторожно, не разговаривая, двигались по зелёной улочке, прислушиваясь, вглядываясь. Им хотелось обнаружить Лёху раньше, чем тот увидит их. Юрку Лёха не знал, но зато родного участкового, который уже сдавал его в областную психбольницу, он знал как облупленного.
   Подойдя к старенькому, скособочившемуся домику Иванова, менты осторожно, как мышки, проникли в незапертые двери и осмотрели избу. Никого не было. На грязном столе громоздилась гора пустых водочных бутылок, засохшие корки хлеба. Кисло воняла потемневшая квашеная капуста в почерневшей миске. С облегчением выйдя на улицу и вдохнув свежего воздуха, менты решили обойти дом. Перемахнув почти повалившийся полусгнивший палисад, пройдя под изросшимися, наполовину сухими старыми яблонями, Юрка пробрался вдоль избы, обошёл её, выглянул сзади на двор и увидел неподвижно лежащего на траве лицом вверх широкоплечего верзилу. На вид ему вряд ли было больше тридцати. На былинного Илью Муромца он был мало похож. Многодневная щетина вместо кудрявой бороды, распахнутая на голой груди неопределенного цвета измызганная фуфайка, затёртые портки. Завершали «сказочный» образ  галоши на босу ногу, изготовленные из обрезанных резиновых сапог. Лежащая фигура издавала зычный храп, рядом валялась недопитая бутылка водки, заткнутая затычкой из газеты.

     - Это он? – спросил Юрка. Серёга утвердительно кивнул головой:
     - Как действуем? Усядемся оба верхом – никуда не денется. Разбудим, наденем наручники, сходим за машиной…
     - А может, наоборот? – Юрка с сомнением посмотрел на спящего. - Может, сначала браслеты накинем, а уже потом разбудим?
   Серёга согласился, достал наручники. Подкрались, сели рядом. Леха храпел, лёжа на спине, широко раскинув по сторонам руки. На мгновение Юрке стало как-то неудобно, даже стыдно, мол, вот спит себе человек, никого не трогает, никому не мешает, а тут явились злодеи, сонного повязали, пленили…
   Чувство долга всё же взяло верх над несостоятельными угрызениями совести. Юрка осторожно подсунул раскрытые полукружья одного кольца наручников под кисть левой руки Лёхи и начал медленно их сжимать. Чуть слышно защёлкали зубцы, одна рука оказалась замкнутой. Юрка раскрыл вверх дужки другого кольца, а Серёга поднял правую руку спящего Лёхи и начал медленно, плавно подносить её к наручнику, готовый в любое мгновение, если Лёха проснется и заартачится, навалиться всей своей силой. Но Иванов дрых безмятежным пьяным сном и не думал сопротивляться. Благополучно замкнув наручником вторую руку, Серёга с облегчением поднялся:
     - Слава Богу, скутали, можно будить!
     - Не спеши, пусть спит, надо машину сюда подогнать…
   Оставив Серёгу охранять спящего, Юрка ещё раз зашёл в избу, нашёл на полочке возле окна Лёхин паспорт, сбегал до конторы и уже открыто, не таясь, подъехал к дому Иванова. Серёга разбудил Лёху, и вот тут началось…
   Лёха перепуганно открыл глаза, дёрнулся и попытался вскочить. Почувствовав, что руки скованы, он рванул ими что было силы, ударил себя по коленкам, от чего наручники защёлкнулись ещё на один зубец, ещё больше сжав запястья. Лёха орал. Казалось, кроме отборного мата, которым он крыл не только ментов, но и всю Знаменку, он знал всего только два слова – «кандалы» и «снимите».
   Юрка мысленно возблагодарил Всевышнего, который надоумил его предусмотрительно сковать спящего психбольного. Неизвестно, как бы всё это ещ1 закончилось… Впрочем, ещё не закончилось, ещё надо было его привезти.

   Вдвоём они подтащили Лёху к заднему борту машины. Лёха не отказывался стоять на ногах, но отчаянно отталкивался ногами от борта, не давая ментам подтащить его тяжёлое тело к борту. Пришлось развернуть его и подтащить спиной. Позвали на помощь водителя. Серёга забрался в кузов, ухватил богатыря подмышки, а Юрка с водителем подхватили его ноги и запрокинули в кузов. Объединёнными усилиями Лёха был посажен в передний угол борта и привязан ремнём так, чтобы не сумел ни удариться больно на ухабах, ни выпрыгнуть.
   Машина медленно тронулась в обратный путь. Лёха орал… Он орал, пугая народ, пока ехали по Знаменке. Он орал, пока вездеход штурмовал раскисшую глину среди зелёных перелесков. Юрка даже забеспокоился, не отекли ли руки Лёхи под чересчур тесно сжатыми наручниками, осмотрел, но руки были в порядке. От воплей, изрыгаемых лужёной глоткой Лёхи, у него звенело в ушах. Юрке очень хотелось что было силы ткнуть в эту вонючую орущую пасть своим кулаком, но он с досадой вспомнил наставление начальника…
  Лёха орал беспрестанно; даже когда совершенно охрип, осип, он повторял, как заклятье: «Кандалы снимите!»
   Лёха орал, пока они не приехали в райотдел. В дежурной части проворно подъехавшая фельдшер «Скорой» сделала ему укол, после чего Лёха был благополучно освобождён от так раздражавших его наручников. Укол привёл его в благостное состояние; Лёха сидел на стуле, расслабленно откинув голову  назад, к стене. Его полуоткрытые глаза, не мигая, смотрели в одну невидимую точку.

   Юрка зашёл к начальнику. До конца рабочего дня оставалось полтора часа, а с учётом того, что работал он сегодня без обеда, можно было бы и отпроситься.
     - Заходи, Новиков, заходи! – обрадовался шеф. - Молодцы, грамотно доставили, но это, брат, ещё полдела.
     - Как полдела? – похолодел Юрка.
     - Придётся тебе его до больницы сопроводить. Я подумал – тебе ведь утром в учебный центр прибыть надо. А ты сегодня вечером явишься. Какая разница? Я уже туда звонил, тебя сегодня примут, разместят…
     - Так, Пал Петрович, я же ещё не собрался, - обречённо соврал Юрка, уже окончательно поняв, что душевные проводы как с друзьями, так и с семьей, «накрылись».
     - Ну вот и беги, собирайся, - начальник взглянул на часы, - а через полтора часа быть здесь.
     - Без медиков сопровождать отказываюсь, он буйный! - выбросил последнего своего козыря Юрка.
     - Поедет медсестра, и укол дорогой, если надо будет, ещё сделает, – железно парировал начальник.

    … Спустя месяц, вновь выйдя после учёбы на службу, Юрка  на пороге дежурной части встретился с Серёгой Соколовым.
      - Как ты тогда психа-то, Лёху Иванова, довёз? – спросил Серёга.
     - Нормально, спал он почти всю дорогу. Перед самой больницей очнулся, затрепыхался, так ему ещё укольчик сделали, успокоили. Так что живи, околоточный надзиратель, спокойно, никто теперь на твоих доярках верхом ездить не будет.
   Серёга ехидно посмотрел на опера:
     - Ты так считаешь? Да он раньше тебя домой вернулся, его там социально опасным не признали. Будем ждать, пока он ещё что-нибудь покруче не отчудесит.
   Юрка набрал в лёгкие воздуха, явно собираясь выдать какую-то длинную эмоциональную тираду, но, сделав паузу, лишь выдохнул:
     - Провались они, наши долбаные законы!