Зеркало. 4

- Почему он наказал меня, Раи? Ведь я по сути такая же, как и вы…
- Такая же? – волк улыбнулся. – Детка… Твой цветок уже расцвел. Красивый, неправда ли?
Он сорвал мою розу, о которой я заботилась, повертел ее в лапах, понюхал и выкинул через плечо. Я смотрела на искалеченный цветок, и меня охватил приступ гнева.
- А теперь представь, что ты будешь чувствовать это вечно, - вздохнул Сальварат.

Мне всегда казалось, что мир, в котором я жил, который явил меня Свету квинтэссенцией любви, как и тысячи мне подобных, - является единственной истиной во вселенной. Но с тех пор я изменился. Я вышел на Дорогу, у которой нет начала и конца, уж тем более, счастливого или напротив: однозначно безнадежного. Здесь дуют ветра, часто навстречу, а на исходе дня наступает вечер и Тьма - его неизбежная спутница. Мне вспомнился Ра-а-Ммуэль, искавший покоя в Преходящем. Я до сих пор не понимаю почему. Но возможно, смертное имеет гораздо больше прав на существование и истинность, чем ангелы.
- Что ты за птица? – спросил жаворонок, юркнув в траву у моих ног.
- О, кроха, если бы я был птицей, то, наверное, орлом или ястребом.
- И пообедал бы мной, – чирикнул жаворонок.
Арефа пожал плечами, его шесть белых крыльев слегка встрепенулись. Он лег на землю, положив руку за голову. Пахло солнцем и жженой травой. Сорвав соломинку, он покусывал ее и смотрел в синее небо. Осмелев, Птичка прыгнула ему грудь.
- Но я ангел, – закончил я.
- Для ангела ты слишком жесток, – возразила птица.
- Сомневаюсь, скорее справедлив.
- Может, я ничего не понимаю в ангелах, но я знаю, кто такие ястребы. Слава Богу, что ты тот, кто ты есть.
Я усмехнулся:
- Бог умер, малыш.
- О неужели?
- Да, с вечность назад. На кресте. А задолго до этого – от старости. Но, кажется, это был другой бог. А еще раньше…
- Что ж, Бог умирает и рождается, как и все во вселенной, которая создана по Его образу и подобию, и потому истинна. Но Бог один.
- Один? – я слегка удивился.
- Зеркал много, – важно заявил жаворонок.
- Кто это сказал, маленькая птичка?
- Возможно какой-то очень мудрый человек. Откуда мне знать? Я всего лишь птица.
И то, что сначала показалось мне гордыней и самомнением, вдруг оказалось искренностью и, может быть, верой. Я улыбнулся и спросил:
- По твоей теории, я и все, что похоже на меня, не должно существовать.
- Почему же?
- Я бессмертен, а по твоим словам, лишь то, что способно умереть – настоящее, божественное.
- Ты не прав. Я умру, завянет трава, бабочка рассыплется, состарится человек, но неизменно остается любовь. Даже в смерти есть бог. Ты есть чистая любовь, воплощенная, но не способная творить саму себя. К тому же, ты можешь умереть.
- Ах, да. Я и забыл. Убийство.
- Не только. Как и все во вселенной, ты можешь состариться, умереть, и снова возродиться, если выберешь этот путь.
- Боюсь тебя разочаровать, но ангелы лишены такой привилегии, как выбор.
- Все зависит от того, что ты выбираешь. Бог мудр, ибо будь у тебя безграничное право выбора, ты мог бы захотеть стать властелином мира. Правда, это скорее касается демонов. Неважно. Кем бы ты ни был, у тебя всегда есть право выбрать смерть и рождение, плоть с ее болью, и любовь, способную творить любовь.
- Ты слишком умный, чтобы родится птицей.
Жаворонок слегка наклонил голову и яростно чирикнул. Было что-то забавное в его воинственности и желании защищать то, во что он верил всем сердцем. Отчасти из-за его крохотных размеров, отчасти из-за хрупкости его жизни и облика птицы.
- Возможно, ты хотел таким образом похвалить меня…
- Возможно, - улыбнулся я.
- Впрочем, вероятно, ты смеешься надо мной. Но мне кажется, будь ты ястребом, прежде чем слопать меня, ты бы со мной согласился.
- Я не смеялся над тобой, но если быть честным, ты меня позабавил.
- Тогда я спою для тебя, для ангела, который был хорошим слушателем.
- Спасибо.