Ненаписанные книги-2. Сексот охранки

Ненаписанная  книга -2.  Сексот охранки. 
               


      В  1977-м  году  поступил заочно на исторический  факультет университета, и временно стало не до  литературных  прожектов… На первых двух  курсах  учеба отнимала все время и силы. Но к третьему  курсу   немного освоился, и возникло  желание написать  исторический  роман.  Творить в одиночку  ввиду пока ещё малых познаний о прошлом не решался (всё та же   проблема с поиском  компетентных соавторов!), но  на третьем курсе  в 1979 году полагалось  выбрать себе  научного руководителя  будущей дипломной, и своим  научруком  я  выбрал доцента  Владимира Владимировича  Крутикова.
 

  Это был супер!  Сорок  с чем-то лет, щупленький,  очкастый, но  как  сильно отличался  он  от множества других  доцентов истфака… Ведь что такое типичный  советский  историк?  Это  идеологический  танк,  созданный  не  для установления  истины, а  для  защиты  нашей  идеологии  от вражеских  наскоков,  для  чего  обязан   знать  марксизм-ленинизм и везде выжигать им  как напалмом любое инакомыслие.  Знать ещё  и   саму  историю  при  этом вовсе  не обязательно.  Вот почему  наш  типичный  историк  часами  готов  был  рассуждать  о   явлениях, событиях  и процессах  прошлого  с  единственно правильных  классовых  позиций,   но  был несведущ  касаемо конкретных  фактов и людей… Этим  он  в корне  отличался  от  западных  или же  наших  дореволюционных  историков,  которые прошлое изучали именно  на уровне  людей, фактов и множестве  прочего  вещественного… 


   Крутиков  был яркий  образец  именно такого, вещественного знания  истории! Огромное количество  сведений  о  прошлом вмещалось в его  голове! И он так ярко  умел  рассказать  об этом! Первое  время общения с ним  он раздражал  меня  своей  требовательностью,  но потом  я  просто  влюбился  в его эрудицию,  и он был приятно  удивлен, когда, не взирая на наши перебранки до этого на лекциях, я  попросил его стать моим научным руководителем.



   Быстро выяснилось,  что  Крутиков тоже  втихую  литераторствует, и в  частности – хочет написать  роман  о  неком   большевике, изобличённом в  середине  20-х годов как агенте царской охранки.  Я  с энтузиазмом  присоединился  к этой  идее, предложив  писать роман  не  в  две книги (дореволюционный  период  и  непосредственно   20-е годы), а в три, прибавив сюда ещё  и  события  1919-го  года  в  захваченном деникинцами Харькове, где  наш  герой  должен был быть   одним из руководителей  большевисткого подполья, а его  давний куратор  из охранки   уже в звании   полковника руководил   белогвардейской  контрразведкой.  Написать эту  часть романа  я и вызвался!

 

 Сказано – сделано.  Чтобы не  отвлекаться  писанием  романа от дипломной, я выбрал  темой  дипломной такую: «Большевисткое   подполье в Харькове  в  период  деникинщины, 1919 год». Это облегчило  изучение  литературы: пришлось  заказать по межбиблиотечному  абонементу множество  исторических  журналов  позднее  выпавших  из  поля  зрения  наших  историков.  Кое-что из романа я  даже  успел   написать вчерне…  Ничего   особо  интересного,   Всё – в духе «Адьютанта его Превосходительства».  Благородные красные,  верящий им трудящийся  народ  под  временной  оккупацией  белыми,  подлые и жестокие белые…  Но  с учетом  огромных  знаний  моего соавтора  мы могли  рассказать  о  прошлом   немало  познавательного, ещё и на экранизацию  протянуло  бы!

 

  Наш герой  у меня  занимал  в подполье  должность  Председателя  Ревкома (выше его был только   секретарь большевисткого  обкома) – юркий, авантюрный,  многоличный!  Этакий  живчик-провокатор.  Придумать образ дальше просто не успел.

   

   Ещё интересная личность -  агент ЧК, внедрённый под  видом белого офицера в деникинскую  контрразведку.  Перед  этим в одном  из наших  фильмов  увидел, как разоблачили нашего разведчика, поскольку  он, изображая  врага,  отказался  расстреливать наших  пленных.  Так вот, в моём тексте планировалось, что именно этому  самому изображающему  белого  чекисту  поручили расстрелять  из  пулемета  группу пленённых красноармейцев, и  он  с каменным лицом  расстрелял их всех, а они, падая  под  пулями, пели  «Интернационал»!  Круто!..
 

 Далее предполагалось, что однажды чекиста  разоблачили,  и два сослуживца вошли  в его кабинет  для  арестовывания  его. Хотели застать его врасплох и наброситься внезапно, чтобы взять живым. Но он заметил,  что у одного из них  расстегнута кобура – и всё понял.  Встал из-за стола, улыбаясь, что-то начал им говорить – и  внезапно ножом заколол обоих. У него был шанс затем спастись, спешно покинув контрразведку, но вместо этого он быстро  двинул к кабинету полковника, начальника контрразведки, чтобы  убить его  напоследок.  Однако там наткнулся   на отпор охраны,  был загнан в угол и застрелился, боясь попасть в руки   врагов  живым. Перед  кончиной  пел  Интернационал, как и расстрелянные некогда им красноармейцы. 
 

 Что касаемо  полковника, то он был  у меня умён и  гнил.  Однажды  белый генерал  уличил его  в каких-то  жульничествах, и объявил: «Как честный человек Вы обязаны застрелиться, иначе я приму   меры…»  «Да-да, конечно…» - сказал, и покинул кабинет.  Генерал стал ждать.  Через полчаса  раздался  хлопок, напоминающий  выстрел. «Полковник такой-то застрелился!» - с пониманием сообщил генерал  своему гостю.  Но через пять минут  оказалось,  что в соседней комнате по какому-то  поводу  раскупорили шампанское.  «А как же полковник такой-то?» - изумился генерал.  «Сразу  после разговора с Вами  покинул здание!2 – сообщил адъютант.  То есть  не застрелился, а просто сбежал.  Хитрован!

 
 В общем,  напишись этот роман – и он на фоне  тех  лет  смотрелся бы  неплохо, хотя  с «Тихим доном» рядом и не ночевал бы. Но – не сложилось.

 

 Через год  Крутиков  неожиданно  перевелся в пединститут в Кировограде, оставив мне  научруком вместо себя своего  воспитанника доцента Мирончука, совершенно бесцветного.  Обещал  переписываться со мною, продолжая  сочинять роман вместе, но так больше и не писал.  Без него, разумеется, роман о гражданской  войне я не потянул…  И  полновесной темы для  дипломной  не  хватило!  Сказали: «Какое отношение имеет  харьковское подполье к нашему  городу? Переименуй: «участие днепропетровцев в харьковском подполье»… Ну и переменовал.  А само «участие» было хиленьким – не потянуло на хорошую дипломную – поставили лишь четыре.  В итоге не дали диплом с отличием. Исчез призрачный шанс поступить в аспирантуру.  Фигово получилось…

   
   Крутиков так и не ответил после ни на одно из моих  писем. Идея с романом заглохла.  Через пару лет  в журнале «Молодая  гвардия» я увидел текст, который по некоторым предположениям  мог быть опубликованным  под псевдонимом  опусом   Крутикова об сексоте охранки. Бледный материал, почти без всякого  фактажа о прошлом. Я был просто в шоке. И это всё, на что он оказался способным?
Кстати, название роману я  тогда ещё придумал такое: Необходимость.  Тогда оно мне казалось удачным, а сейчас вижу – неинтересно и тускло.


   И всё равно жалею о несбывшемся замысле. Я мог стать преуспевающим писателем исторического плана.  Увы…