Сказка 1

Пластилин изнывал от комнатной температуры. Летний жар, зыбким маревом витающий в каждом доступном уголке, плавил гибкое тело пластилина. Он не растекался по картонной коробке как кисель. Он не испарялся в стремлении слиться с этим жаром и заполнить раскаленной пластилиново-воздушной смесью окружающее пространство. Пластилин размягчался изнутри, а его пластилиновое тело выражало вопиющее несогласие с происходящим.
«Как глупо…» – вялая мысль поглотила сознание разгоряченного пластилина. Он сделал попытку собраться с духом и отвердеть, но тщетно.
«Да, я пластичен. Я гибок и упруг. Моё тело создано для секундных трансформаций. Моё призвание – изменять форму по желанию Пальцев» – так думал пластилин.
«А сейчас… Что происходит сейчас? Как могу я так запросто растаять, совершенно нерационально расплавиться? Мой характер становится всё мягче. Я совсем уже желе. А скоро натурально превращусь в кисель!»
«Глупо…» – вторила досадной занозой мысль.
Нет, пластилин не был глуп. Вовсе нет. Просто еще недавно он хранился вместе со своей коробкой в удобном ящике. Тёмном, прохладном. Его, бывало, доставали Пальцы, нежно мяли, изгибали и массировали во всяких направлениях. Даже когда его разделяли на меньшие доли, отделяя кусочки пластилиновой плоти, – даже тогда он был уверен в себе и чувствовал себя важным.
Пластилин любил быть полезен. Он послушно давал себя изменять, разогреваясь от получаемых движений Пальцев. Потом привыкал к новой форме, укладываясь обратно в картонную коробку, и терпеливо ждал следующего раза. Пластилин любил ждать в прохладе и темноте.
А теперь его оставили на столе. Возле жаркого летнего окна. Окно было открыто, жужжали любопытные насекомые, проникающие в комнату вслед за повышающейся температурой. Пластилин начинал уставать от собственной мягкотелости и пожаловался снующему по коробке насекомому:
– Я плавлюсь изнутри, – заявил он. – Помашите на меня крыльями, мне непременно станет лучше.
Насекомое хмыкнуло и уползло дальше по столу.
Кажется посмеиваясь.
«Ладно, ползи» – пластилин вообразил, будто ему безразлична реакция насекомого.
…К вечеру из окна потянуло прохладой. Сквозняк прогулялся по комнате, стирая все следы дневной жары. А ночью заметно похолодало.
Утром следующего дня пластилин выбросили. Он был твёрдым, как и мечтал весь предыдущий день. Но вместе с твердостью пришла и хрупкость. Пальцы слегка помяли его, а он в ответ принялся безобразно крошиться. Сухие, обмершие кусочки его изменчивой сущности с торопливым шорохом сыпались в картонную коробку и безмолвно затихали, словно стесняясь собственной бесполезности. Пластилин не был глуп, нет. Но он ничего не мог поделать с ощущением вины. Он отрешенно думал: «Как глупо…»