Сифат и ветер

Своего отца Сифат никогда не видел. Была лишь только мать, которая молчала об отце. Сифат рос в бедном селении, что затерялось среди Синегорских хребтов. Детство было не сахар. Сверстники смеялись над Сифатом. Они дразнили его. Называли незаконнорожденным и не хотели с ним общаться. В слезах приходил мальчик домой.
- Почему на лице моего сына слёзы? – спрашивала мать.
- Меня обижают, - отвечал ей Сифат.
- Если тебя незаслуженно ударили, то стань зеркалом и ответь обидчику, - говорила она.
- Меня обидели словом, - плакал Сифат.
- И что тебе сказали?
- Меня дразнят дети. Они говорят, что я – незаконнорожденный.
- А что есть закон? Закон – это условность, которую придумали люди.
- Так чему тогда подчиняться?
- Подчиняйся любви. Любовь – это исполнение закона. Так говорит Писание.
- А что ещё говорит Писание?
- А ещё Писание говорит, что мы – свободны. И даже такой мальчик, как ты, - тоже свободен. В том числе и от глупых слов и от надуманных обид.
- А почему все ходят в храм, а мы молимся в пещере?
- Потому, что к Вечности – разные пути. Нужно найти свой путь, а не имитировать чужие. Нужно БЫТЬ, сынок. Нужно просто быть.
- А кем? Кем нужно быть?
- Быть собой и в то же время больше, чем ты есть.
- Выше и больше других?
- Нет, сынок. Не выше других, но выше себя.

Так прошло его детство. Постепенно и у Сифата появились друзья. Он даже влюбился. Но этой любви не суждено было осуществиться. Иустина, так звали девочку, была дочерью священника. Отец Филократор был против дружбы дочери с сыном еретички, как он называл мать Сифата в своих косноязычных проповедях. К тому же Сифат не был крещен, а без этого обряда дорога в церковь Амеля была закрыта. Да и не видел, если честно, отец Филократор в Сифате достойную пару Иустине. Даже если бы тот переменил ради свадьбы свою веру.
Став постарше, Сифат стал пасти овец и коз. Он часто уединялся с ними по окрестным горам, которые хорошо изучил. Однажды, поднявшись на плато одинокой горы, на Сифата налетел такой сильный ветер, что овцы и козы тут же спрятались в близлежащем гроте. Но Сифат не испугался. Напротив: он вышел навстречу ветру. Он принял стихию в себя. Он нашел в этом наслаждение. Он увидел в ветре ту свободу, о которой часто рассказывала ему мать. Он полюбил эту свободу. Сифат влюбился в ветер.
Он стал часто подниматься на вершину одинокой горы, где подолгу прибывал не то в молитвах, не то в медитациях. А если при этом появлялся ветер, то Сифат, будто заново рождался.
Мать заметила перемены в сыне, как тот не пытался их скрывать. Однажды она сказала:
- Я хотела сегодня с тобой сходить в нашу пещеру помолиться. Но ты знаешь, Сифат, я пойду одна. А ты ступай к ветрам. Там – твой путь.
- Почему ты так говоришь, мама?
- видишь ли, сынок. То, чем ты наслаждаешься, может идти вглубь тебя, и только то, чем ты наслаждаешься, может идти вглубь. Наслаждение просто означает, что тебе это подходит. Его ритм совпадает с тобой. Между тобой и тем, что ты избрал, - ветром, есть тонкая гармония. Раз ты наслаждаешься ветром – не сдерживай себя, входи в него настолько, насколько можешь. И ещё. То место, которое ты избрал, не используй для других целей, так как у каждой цели – своя вибрация. Тогда это место будет ждать тебя. Место создаст особую вибрацию, особую атмосферу, в которой ты с большой лёгкостью сможешь идти глубже и глубже. Оно станет твоим.
И Сифат её понял. Он часто уединялся на плато одинокой горы и в конце концов, ветра решили принять его в свой круг. Сифат станет с ними един. Но сперва, ветра захотели испытать юношу. Они отмерили ему срок в три года. Именно столько времени, Сифат должен был забыть про слова и звуки. Он должен был добровольно сделаться немым. Ему запрещалось произносить что-либо.
Как только в селении узнали о том, что Сифат онемел, множество напастей свалилось на него. Но он выдержал. Он смог.
Спустя три года, по прошествии тысячи с лишними дней, Сифат снова поднялся к вершине одинокой горы. Безмолвно говорит с седыми и молодыми ветрами Сифат. Молит сердцем. И ветры ласкают его собой. Они дают с избытком Сифату свою бараку, своё благословенную и таинственную хварну. На крыльях ветра спускается вниз, к матери, к любимой Иустине, к миру, Сифат. Он теперь не молчит. Он поёт песни ветра. Он знает их все. Он сам сочиняет их. Он знает силу слов. Их великую пользу для мира, в котором глупцы, их всё так же бросают на ветер.