О царстве небесном

          Она, - быстро, быстро металась по их комнате, собирала вещи, - в чемодан, в сумку, какой-то узел, - глаза у нее сухие, гневные.
          Он, - сидел на табурете, смотрел на нее, - мокрая от снега шинель горбатила его спину, на пол капало, а шапка соскальзывала с колен, и он наклонялся, нащупывая ее на полу.
          - Машенька, куда ты? Зачем?
          Она ожесточенно молчала, - не слышала, не хотела слышать.
          - Не уходи. Послушай, что с тобой? - я разведусь, суд ее и слушать не будет, - у нас с тобой сын.
          Она выкрикнула:
          - Это мой ребенок! Не смей и думать!
          - Меня разведут.
          Она не ответила.
          - Скажи только, - что случилось? Только скажи. Не уходи. Сядь, прошу тебя.
          Годовалый Сашка, их сын, бросил на полу своего зайку и заковылял к отцу.
          - Па-па-па-па.
          Он подхватил сына на колени.
          Она хищно подбежала и схватила Сашку.
          - Машенька, опомнись!
          Она усадила Сашку на стол, - стала одевать его, - он заплакал.
          - Не плачь, не плачь, солнышко, пойдем погуляем.
          Она видела, что не сладит с ним, со всеми вещами, что разом не уйти, не получится.
          Почти без интонации – он продолжал просить, просить, повторял и повторял ее имя.
          Вдруг она повернулась.
          Она смотрела на Сашку.
          Он встал. Вечность звенела в его ушах.
          - Я решила, - мы расстанемся. Ни о чем не спрашивай! - молчи. Можешь вернуться к своей благоверной, - все, поиграли.
         
          "Завтра, завтра..." - почему-то стучало в висках

          На почте, в телеграмме ее отцу, он обреченно вывел: «Маша бросает меня, помогите»,  и мучительно краснея, подал ее в окошко.
          Ночевал он в казарме и два дня ходил к поезду, пока не встретил ее отца.
          Рассказывать было нечего, - тот и так все понял, знал...
          - Приходи вечером... Надо Машу послушать.
 
          Они сидели за столом - она и ее отец - и смотрели фотографии.
          Он, бледный, стал у порога.
          - Добрый вечер.
          Она, не глянув и присобрав улыбку, что-то быстро захватила со стола и вышла в кухню.
          Оттуда выбежал Сашка и врезался ему в ноги.
          Ее отец махнул ему:
          - Раздевайся! Садись, - будем ужинать.

          Он и она - мои папа и мама.
          Через 50 лет, заканчивая рассказывать мне эту историю, мама вздохнула, покачивая легкой головой, и прошептала:
          - Вот такая я дура была, - папочка твой, - на долгие тебе годы, - царство ему небесное.