Скучные сочинения из коллекции Е. И

Послесловие  автора к Повести о Ефиме Ильиче

Скучные сочинения из коллекции Ефима Ильича, писанные им в разное время под псевдонимами
Галина Лебедева, Галина Чеснокова и GALAVERA.

     В далёкие-далёкие времена исчезнувшего ныне государства под названием СССР существовала вузовская наука. Наукой занимались преподаватели, аспиранты, студенты. Они копошились в столичных  библиотеках  и архивах, они писали статьи и диссертации, они делали открытия в разных сферах знания, и это было хорошо. Ефим Ильич был гуманитарием, востоковедом, потому читал и анализировал иностранные тексты, искал и находил ценные рукописи и радовал своих наставников аналитическим даром и трудоспособностью. Начал он публиковаться ещё в студенчестве. Его перевод  афганской сказки «Адам – хан и Дурханый» был опубликован в сборнике афганских сказок, а затем неоднократно использовался знатоками фольклора в качестве примера народного творчества соседей по территории. Затем последовало предисловие к сборнику афганской прозы под названием «Национальные особенности афганской художественной литературы», выпущенного в Москве известными тогда афганистами Г. и Г. , позже Ефим Ильич напечатал книжечку «Снег идет», в которой были собраны переводы современных авторов Афганистана, опубликовал несколько переводов в сборниках «Браслеты» и «Заколдованный город». Фима помнил, что на первый свой гонорар он купил радиоприемник с проигрывателем Кантата. Однако знающие люди подсказали Фиме, что переводить иностранную литературу ещё не значит заниматься наукой. И Фима стал писать диссертацию.

  Заезжий гость из Афганистана, известный писатель и ученый Гуль Пача Ульфат подарил Фиме как лучшему студенту курса небольшой томик стихов афганского классика Рахмана. Фима забрался в рукописные фонды Института Востоковедения, что возле Эрмитажа, и обнаружил там три рукописи поэта, привезенные в Россию когда-то офицерами царской армии и пролежавшие в фондах бог знает сколько времени. Рукописи были старые, язык - старый, диалектный, и Фима сравнивал тексты между собой и с афганским изданием, одновременно осваивая восточный диалект пушту. В России поэт известен не был, у себя на родине исследований о нем практически не было, и Фиме приходилось выискивать информацию о времени и судьбе поэта из его же текстов, разбросанных в рукописях  российских и зарубежных библиотек. Так Фима стал текстологом.  Слава Аллаху, диссертация была написана, защита прошла успешно, и Фима положил в коллекцию своих трудов солидный список  статей, списки иностранных  каталогов и рукописей, хранящихся в крупнейших библиотеках мира и несколько подстрочников поэзии Рахмана. Статьи брали для печати московские научные издательства, три статьи на пушту Фима опубликовал за рубежом. Это был самый трудный период его научной деятельности - Фима был первопроходцем, он гордился, что подарил миру талантливого суфийского поэта  17 века и его стихи. Более к Поэту Фима не возвращался, за исключением времени, когда  однажды к нему явилась молоденькая аспирантка ЛГУ и стала благодарить за ценное исследование, на которое она наткнулась в библиотеках, изучая творчество другого афганского классика  Хамида. Кроме того, некоторые подстрочники Фимы заинтересовали девушку из виртуала по имени Агата, и она придала им  поэтическую форму. И уже в самом конце своей жизни Ефима Ильича пригласили написать о Рахмане в крупный международный журнал Ирано- Славика. Он написал большую обзорную статью и всё удивлялся, глядя на толстый том своей диссертации - неужели я это сделал?? Это же каторжный труд!!! Да, Фима сделал ЭТО,  и на  ЭТО ушло у него почти 10 лет жизни.


Только в 1971 году Ефиму Ильичу удалось напечатать автореферат диссертации в Кемерове и защитить работу в Ленинграде в марте этого же года. Исследование называлось «Афганский поэт XVII века Рахман Баба (Биография и литературное наследие)». А до этого он издал три статьи о рукописных фондах на пушту в афганском научном журнале Monthly journal of the Pashto Academy,  в научных журналах издательства Наука в СССР (Рукописи Дивана афганского поэта 17 века Рахмана - Баба в собрании Ленинградского отделения института востоковедения АН СССР // Ежегодник Института Востоковедения АН СССР, серия Письменные памятники Востока), в журнале Народы Азии и Африки (Литературное наследие Рахмана- баба и публикации его произведений), в материалах научной конференции ЛГУ (К   вопросу   о   составе Дивана         афганского поэта   XVII   века Рахмана  Баба  // Философия  и история   стран Зарубежной Азии и Африки.  Тезисы юбилейной научной  конференции Восточного факультета, посвященной  50-летию   Великого Октября), а спустя почти  40 лет поместил своё детище в международном журнале Ирано- Славика (Афганский суфийский поэт 17 века Абдуррахман Моманд и его литературное  наследие в №1 журнала Ирано-Славика,2010 год).

  С востоковедением Фима распрощался не по своей воле. Вернувшись из заграничной командировки в ALMA MATER, он получил справку об окончании аспирантуры и свободное распределение. В столицах Фиме было делать нечего, все места были заняты местными востоковедами, и Фима вернулся в отчий дом, в далекий сибирский город. Без работы, без семьи, без пристанища. Пошёл работать в школу простым учителем английского, сбежал из школы, решил попробовать себя в журналистике. Редакция  местной газеты поручила ему выехать по письму в шахтерский поселок. Фима поехал, а по приезде написал репортаж под названием «Живут в поселке парни». К удивлению Фимы, его материал напечатали на первой полосе и присвоили звание лучшего материала недели. Фима дивился - он ведь не был журналистом! Затем последовали очерки в областном литературном  альманахе о поездке в Афганистан - «Из дальних странствий возвратясь», а через двадцать лет в том же альманахе Ефим Ильич опубликовал очерк о Монголии «Скачи, гордый всадник!». Но всё это было не то. Фима жаждал общения с аудиторией. Стараниями журналистов Фима определился в только что организованный институт культуры, был избран деканом факультета и начал трудовую деятельность. Этот период жизни Фима не любит вспоминать, потому что ничего выдающегося он не создал. Так, - методические рекомендации по совершенствованию учебного процесса, программы спецкурсов, статейки об активизации интереса к изучению иностранного языка.  Публикации давали возможность переизбираться на очередной срок, и хорошо, что они затерялись в бумагах, архивах, в материалах конференций. Потеря публикаций уменьшила  примерно на десяток список экспонатов фиминой коллекции, но Фима не сожалел: экспонаты особой ценности не представляли.

      И вот Ефим Ильич на новом месте. Ставрополь, Северный Кавказ. Покончено с востоковедением, но не с афганцами. Ефим Ильич- заведующий кафедрой РКИ, русского как иностранного, он должен организовать обучение русскому языку  и русской словесности афганских студентов, прибывших из ДРА в СССР  сразу после Апрельской революции. Обучение идеологизировано значительно, в учебниках особое внимание уделяется  страноведческой тематике, нужны методические разработки и указания молодым преподавателям. Руководители всех подразделений съезжаются на многочисленные конференции и семинары, делятся опытом преподавания и воспитания афганцев в духе интернационализма. Именно в этот период Ефим Ильич готовит и издает пособия  по использованию материалов съезда партии в учебном процессе, и пособие получается интересным и полезным, именно в этот период Ефим Ильич готовит совместно с философами словарь терминов марксистско-ленинской философии на языке студентов. Ну, а для специальности Ефим Ильич готовит и издает пособие по лингвистической терминологии. Часты конференции МАПРЯЛ, международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы. На конференциях - доклады и сообщения, Ефим Ильич  публикует тезисы своих выступлений и выступлений своих аспирантов. Именно в этот период Ефим Ильич помогает писать диссертации супругам П. , афганским историкам, его аспиранты и стажеры не доходят до защиты, потому что начинается война в Афганистане. Отделение постепенно сворачивают, выпускники разбредаются по рынкам, многие уезжают к родственникам в Европу, Индию, Австралию. Ефим Ильич переходит на другую кафедру и вплотную занимается преподаванием русского языка советским студентам, осваивая вторую специальность- русский язык.

    В вузовских аудиториях преподаватели щеголяли словечками «Оптимизация», «Гуманизация», «Модернизация», «Стандартизация». Кафедрой современного русского языка  руководил профессор Ю. И. Л. Он был руководителем научной школы неполнозначных слов, потому все его преподаватели и  аспиранты тоже занимались проблемами неполнозначных слов. Много было шуток среди ученых других вузов по поводу школы и её названия, но кафедра регулярно поставляла диссертации и молодых ученых. Шутили - золотыми россыпями владел Ю. И. Л. Сколько в языке неполнозначных слов, столько и диссертаций!!! Ефиму Ильичу приходилось выбирать: «Или с нами, или против нас..». Ему не хотелось исследовать проблемы частиц «ЕЩЁ» и «УЖЕ», но он всё-таки написал две статьи для материалов конференций - по поводу неполнозначного слова «ДА» в русской обрядовой поэзии  (Вдоль да по реченьке, вдоль да по Казанке серый селезень плывёт), которое оказалось «пустым» словом ( есть такие слова в русском языке!), и о сопоставлении предлога и морфемы в языках одного типа (входить в…, in- income). Поскольку у Ефима Ильича был «не тот диплом», над ним постоянно висел дамоклов меч увольнения, сокращения и др. Однако он пережил множество аттестаций и переаттестаций  исключительно благодаря своей  степени, званию и научно-методическим «шедеврам», которые он буквально стряпал  вопреки своим интересам и желанию. Теоретические курсы вести ему не давали, хотя он прошёл через все предметы лингвистического цикла, работая с иностранцами, потому Фима разрабатывал спецкурсы, выполнял поручения декана по организационно-методической работе, составлял учебные планы, а затем стал Учёным секретарём факультета и диссертационного совета одновременно. Через руки Фимы проходили по две-три диссертации лингвистов и литературоведов в месяц, он навострился реферировать и аннотировать статьи и научные опусы коллег, писать отзывы и рецензии. Однако научные позывы Ефима Ильича требовали выхода, и он стал искать проблемы на стороне - на кафедрах литературы, философии, английского языка. Начал он со странной, по мнению коллег, статьи под названием «Магический зов пространства», опубликованной в Вестнике Ставропольского госуниверситета и снабженной столь же странными рисунками своего приятеля по разуму. Оказалось, что Фима, сам того не подозревая,  вышел на проблемы симметрии и «золотого сечения» художественного текста, произведений искусства и архитектуры. Как раз подоспела конференция по проблемам менталитета в художественной литературе, и Ефим Ильич написал статью «Пространство в национальном менталитете русских». Ему сообщили по знакомству, что с тех пор все учителя- заочники стали давать статью своим ученикам на предмет списывания для получения золотой выпускной медали. Национальный менталитет интересовал его всё больше и больше, и он рискнул - совместно с чеченским другом  Я. Т. он опубликовал в двух сборниках материал, назвав его «Русские узоры национального орнамента Ичкерии». Были в статье скользкие параграфы, не совсем приятные для русского менталитета, однако ни редакция сборника «Актуальные философские и методологические проблемы современного научного познания», ни редакционная коллегия сборника «Филологические науки» претензий не предъявляли. А ведь там были написаны крамольные слова, сказанные чеченским старейшиной: «Боже всемогущий! Ты дал нам свой час! Ты дал чеченцам бессмертие и вечную славу. Боже правый! За великую милость твою обет даем мы: «Никогда наши уста не произнесут слов «Чеченцы победили русских!». Это ты, Боже Всесильный, не дал российским войскам торжествовать победу над чеченцами! Великий Аллах! Прости русским и спаси их !». Слова были произнесены в 1995 году, статья написана четыре года спустя. Вуз работал под девизом «Университетская наука - региону».

     Между написанием многочисленных тезисов к конференциям по проблемам стандартизации образования Фиме удалось организовать спецкурс и написать к нему программу «Письменные памятники древних цивилизаций», где он дал волю своему ностальгическому настроению, а чуть позже, в 1999 году, участвуя в международной конференции, посвященной А. С. Пушкину, он выдал большую статью «Ветхозаветные и коранические мотивы в творчестве А. С. Пушкина», пополнив таким образом серию научных материалов о синкретизме религиозных воззрений великого русского поэта. Не забыл он и другого гения России- М. Ю. Лермонтова. Как раз к тому времени энтузиасты – краеведы обнаружили архивные материалы о Ставропольской губернской гимназии, бывшей в царские времена крупнейшим образовательным центром Северного Кавказа и России. Среди прочих бумаг были найдены сочинения  гимназистов, которые в дальнейшем стали известными в России личностями. Ефиму Ильичу  понравилось сочинение в стихах гимназиста Г. Патканова, и он написал статью «Два кавказских стихотворения М. Ю. Лермонтова, «Кавказский пленник» А. С. Пушкина и сочинение гимназиста Патканова: взгляд образованного молодого человека из 19 века на проблемы войны и мира на Кавказе» и опубликовал статью в двухтомнике   «Глагол будущего : Педагогический дискурс Я. М. Неверова и речевое поведение воспитанников Ставропольской губернской гимназии середины XIX века». Так началось его сотрудничество с научно-методическим семинаром профессора Штайн К. Э. TEXTUS.

   Кафедра литературы организовала международную конференцию по проблемам современного постмодернизма. Фима плохо разбирался в постмодернизме, но когда ему предложили написать статью для сборника материалов конференции, он согласился и написал душещипательное эссе под названием «Женские письма о любви и отречении: женщины-феминистки против Марины Цветаевой», в котором речь шла  о неизвестных сторонах творчества М. И. Цветаевой и проблемах сексуального   феминизма. Тема художественного таланта в творчестве представителей нетрадиционных социальных групп волновала Фиму, потому что ему приходилось общаться с такими мальчиками и девочками, и он близко к сердцу принимал их образ жизни и проблемы. Принял он участие и в Круглом столе конференции, где выступил с сообщением об особенностях нетрадиционной литературы, причислив её к постмодернизму,  а затем опубликовал тезисы. Последним бурным всплеском эмоций Ефима Ильича по поводу гей- литературы была его «Повесть о Шоне –скитальце», написанная много лет спустя уже в другом городе   под впечатлением от виртуального общения с талантливым поэтом  В. В. Ф. «Женские письма» были опубликованы тоже в другом городе, и читатели –коллеги долго не могли понять, о чём всё-таки Ефим Ильич написал. И Ефим Ильич понял, что большая часть читающего населения придерживается традиционных принципов любви и брака и осуждает всякие отклонения от нормы.

    А между тем, ВУЗы работали под лозунгом «Гуманизация образования в России». В целях закрепления молодых специалистов на кафедрах все пенсионеры были переведены на 0,5 ставки, пенсии для работающих пенсионеров были урезаны, начались увольнения или поиски дополнительных заработков. Совместительство считалось великим грехом, и начальство не выплачивало совместителям надбавки за степени и звания. Ефим Ильич подсчитал свои доходы и пригорюнился. Однако ему удалось поработать дополнительно в Политехнической  Академии, в Аграрной Академии и даже в частном предприятии А. Разина. Конечно, с английским языком. Так началось овладение им третьей  специальностью. Он работал и учился одновременно. Он организовал коллективное написание программ для аспирантов Аграрной академии, пособие напечатали с большим удовольствием. Он даже ухитрился  опубликовать  статью в соавторстве с заслуженным ветврачом СССР Г. А. Б., карачаевцем по национальности, о проблемах ветеринарной терминологии. Статья называлась «Об истоках значения и узуальности некоторых древних терминов и о столь же древних видах профессиональной деятельности» и по своей важности для практики ветеринарного искусства соответствовала требованиям только что вышедшего проекта Федерального закона РФ «О ветеринарии». Так Фима установил междисциплинарные связи, о необходимости которых твердили ученые администраторы.

     Период  сотрудничества с научно-методическим семинаром TEXTUS  стал для Ефима Ильича Болдинской осенью. Он начал с проблем методологии науки, расширив их проблемами текстологии и текста как объекта многоаспектного исследования. Это были статьи «Особенности технологии исследования истории текста в современной текстологии», «Лексикографическое описание слова METHOD в некоторых лингвистических и специальных словарях» и «Текстологический аспект комплексного анализа литературного произведения: проблемы взаимодействия наук». Статьи размещались в сборниках, имеющих гриф Министерства общего и профессионального образования РФ, в сборниках участвовали ученые РГПИ им А. И. Герцена, Венгрии, Польши и Северного Кавказа. И везде стоял логотип международного научно-методического семинара TEXTUS. В 1999 году участники семинара стали разрабатывать материалы спецархива о репрессированном НИИ  на Северном Кавказе. Ефим Ильич принял самое активное участие в исследованиях, семинар получил грант фонда Сороса на разработку архива, и Ефим Ильич как лицо, приближенное к Востоку, написал  несколько крупных и значимых статей, которые привлекли внимание зарубежных  и ленинградских исследователей  и дагестанских ученых, занимающихся арабскими рукописями Северного Кавказа и исследованиями рукописного наследия Шамиля Аль-Гимри. Небольшая заметка в Университетской газете с портретом Ефима Ильича открывала серию публикаций в рамках нового проекта семинара TEXTUS. (Tabula Rasa для искателей жемчужин // Университетская газета.- Ставрополь.-1999.-№ 41;  Архивные материалы об истории Северокавказского историко - лингвистического института (1927-1928)// Текст: Узоры ковра. НМС TEXTUS . Общие проблемы исследования текста. Сб. статей- Вып. 4-часть 1- С-Пб – Ставрополь,-1999.- с. 150-165;   переиздание-«TEXTUS»: Избранное. 1994- 2004.- Вып. 11.-Ч. 1.-стр. 227- 232;  Редкие архивные документы об истории и лингвистике на Северном Кавказе в 30-е годы 20 века // Алиевские чтения: научная сессия преподавателей и аспирантов университета.- Карачаевск : КЧПУ,2000.- стр. 231-232; . Проблемы этики художественного текста// Языковая деятельность: переходность и синкретизм.- Вып.7 С- Петербург-Ставрополь, 2001.-с. 446-449 ;  Научность, нравственность и правда, или некоторые тонкости языка и стиля исторических документов // Этика и социология текста .Научно- методический семинар «Textus» .-Вып. 10.- С- Петербург_ Ставрополь, 2004.- С 475- 482. переиздание « Textus». Избранное, 1994- 2004.- Научно- методический семинар семинар Textus, сб. статей .- Вып. 11.-Ч. 2.- Ставрополь, 2005.-С.361-368;  Труд учёного и память потомков: полузабытые имена на страницах фонда ГАСК // Язык и текст в пространстве культуры . Научно- методический семинар Textus/- Вып. 9.-С- Петербург_ Ставрополь, 2003.- С. 316- 328 ; переиздание « Textus». Избранное, 1994- 2004.- Научно- методический семинар семинар Textus, сб. статей .- Вып. 11.-Ч. 1.- Ставрополь, 2005.- С.227- 232;  Проблемы этики художественного текста// Языковая деятельность: переходность и синкретизм.- Вып.7 С- Петербург-Ставрополь, 2001.-с. 446-449 ; Ещё раз о редком архивном фонде Р-1260 //Язык Язык и
 текст в пространстве культуры. Научно-методический семинар“Textus”.- Вып. 9- С- Пб- Ставрополь, 2003 с.308-315 ; переиздание Ещё раз о редком архивном фонде Р-1260//“TEXTUS”Избранное,1994-2004.-Научно-методический семинар TEXTUS, сб. статей - Вып.11.-Ч.2.-Ставрополь,2005.-с.183-190 ). Опубликовав несколько материалов о фонде ГАСК на страницах Интернета, Ефим Ильич передал эстафету дагестанским и ставропольским ученым. Известный востоковед Дагестана арабист Амри Шихсаидов лично в письме поблагодарил Ефима Ильича за ценные исследования и подарил ему свою новую книгу о дагестанском собрании редких  арабских рукописей, хранимых  на родине знаменитого  историка  и текстолога  Дагестана Аль- Карахи.

     Третья специальность Ефима Ильича была связана с работой в Ленинградском государственном университете им А. С. Пушкина. Здесь он опубликовал монографию «Три забытых подхода к исследованию редких иноязычных текстов в системе межкультурной коммуникации», несколько учебных пособий для студентов, аспирантов и преподавателей, в том числе «Трудности английского синтаксиса»  и «Пособие по английскому языку для студентов исторического факультета», учебные авторские программы по «Языкознанию», «Теоретической фонетике английского языка» и  программу читаемого им курса «Теоретической грамматики английского языка». Теперь его публикации носили обучающий характер, потому что у него были дипломники и аспиранты. Ежегодно он принимал участие в Царскосельских чтениях с последующими публикациями своих выступлений, был ответственным редактором сборника «Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке», публиковал совместные с аспирантами работы  в «Вестнике ЛГУ», чтобы обеспечить своим подопечным ВАКовские статьи. Так появились работы о Р. Бахе, В. В. Набокове, М. И. Цветаевой, В. Вульф , статьи о синтаксисе английского языка («Три жизни и три пространства Сына Великой Чайки: концептология социума Ричарда Баха»;  Вариативность синтаксических дефиниций в предложениях с формальными подлежащими IT и THERE; Категориальная относительность английского предложения и его составляющих единиц; Традиционные и новые подходы к рассмотрению членов предложения в английском языке;  99 прекрасных имён в религиозном сознании мусульман; Геральдика российского антиглобализма в песенном экстриме Санкт-Петербургской политической радиогазеты «Слово»).

  В. В Набокову Ефим Ильич посвятил  несколько статей, связанных с синтаксическими особенностями стиля писателя («Полупредикативные конструкции в системе объективации времени в мемуарах В. Набокова Conclusive Evidence»; «Элементы научно-исследовательской работы при анализе англоязычного художественного текста В. Набокова»; «Европейский экспресс как символ субъективного времени в художественном континууме Э. Хемингуэя и В Набокова»;  «Цветовое восприятие мальчика “индиго” и цветная грамматология писателя-синэстета В. В. Набокова»; «Фразы и сверхфразовые единства в английском тексте В. В. Набокова (на материале мемуаров «Conclusive Evidence»)»; «Русские вставки в английском варианте "Conclusive Evidence" В. В. Набокова»; Семантические  характеристики синтаксических элементов  английского простого предложения и некоторые способы их реализации в когнитивном пространстве художественного текста Semantic  descriptions of the English Simple Sentence syntactic elements and some ways of their realization in the cognitive environment of Fiction»).

  В. Вульф заинтересовала Ефима Ильича необычными синтаксическими построениями, которые, как полагал Ефим Ильич, могли объясняться влиянием постмодернистских настроений писательницы. И он написал для аспирантов, занимающихся проблемами английского синтаксиса, статью « Английский синтаксис в «потоке сознания»: разрушение (disruption) или расширение  (extention) текста?». Вообще, все свои последние публикации Ефим Ильич писал с расчетом, что аспиранты продолжат его исследования. Увы! Одна ушла работать в тепленькое местечко, где нет ни науки, ни Набокова, ни Вульф. Две другие вышли замуж и занялись семейными делами. До ухода на пенсию в 70 лет Ефим Ильич успел опубликовать свою последнюю вузовскую статью «Марина Цветаева в американских переводах Мэри Джейн Уайт 1988 года». Статья пользовалась успехом, и Ефим Ильич опубликовал вариант текста в сборнике Метапоэтика семинара TEXTUS под названием ««М. Цветаева, А. Ахматова, И. Бродский  в американском издании и переводах MARY JANE WHITE».  Переиздание 2010г.

   В течение двух лет после окончания трудовой деятельности Ефим Ильич вплотную занялся электронными публикациями, написал три статьи для сборника МЕТАПОЭТИКА (Критик и поэт в виртуальной реальности; Вертикали и горизонтали поэтического текста;
Кодирование и декодирование текста HUSH HUSH), выбрав для анализа стихи талантливого поэта В. Фролова. В этот же период опубликовал обзорную статью в международном журнале Ирано - Славика «Афганский суфийский поэт 17 века Абдуррахман Моманд (Рахман-баба) и его литературное наследие». Последними по времени сочинениями скучного Ефима Ильича оказались его первые  художественные произведения - «Шон-скиталец. Повесть о любви, жизни и смерти в виртуале» (журнал Край городов октябрь 2010 г, №15 .стр. 11-34,71 Изд-во Век искусства);  «На круги своя. Воспоминания о днях учебы и работы в  СПбГУ (Петербургский литературный альманах  Мост, 2010 г, № 25, стр 24-43, Изд-во Век искусства) и Книга воспоминаний, рассказов, эссе «NOTHING REMAINS BUT THE MEMORY», С-Петербург, 2011, 340 стр, более 120 фотоиллюстраций. Изд-во Век искусства.