Оранжереи и ленты - гл. 5

Десятое августа две тысячи девятого года; окраина N, строительный карьер с вывеской: «Работы ведёт ЗАО «СибСтрой»».
Вокруг расколовшейся бетонной плиты собрались делегаты из профсоюза «Рабочие «СибСтроя»». «Невозможно работать!» - возмущался маленький человек в грязном строительном костюме. «Присылают хреновые плиты!» - вставлял председатель профсоюза. «Давайте сфотографируем всё это и отошлём нашему руководству!» - дерзко завопила женщина средних лет, и все профсоюзники вперили свои страждущие взгляды в подошедшего Стаса Шмелёва, единственного представителя руководства ЗАО. «Ну вот, наконец-то, хоть кто-то изволил приехать к нам», - вскричал один из профсоюзников, и они всей толпой обступили Стаса, чтобы замучить его расспросами и претензиями.
«Что, Стасик, - совсем рядом громыхнул голос капитана Переземцева, всё это время профессионально скрывавшегося в ближайших кустах, - помогаем несчастным? Похвально. Давай-ка поможем и правосудию. Товарищи, не обессудьте, я у вас похищу этого прекрасного юношу». Собрание расступилось и выпустило Стаса, на которого Переземцев довольно надел звенящие наручники. «Вы арестованы по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями: …»
«Сволочь ты редкостная, Знак» - цедил сквозь зубы Стас по дороге в отделение милиции.
***
- Ну, Юдифь Саидовна, успокойтесь, - настойчиво повторял Черимшенко, поднимая Юдифь с колен и подсовывая ей под руку стакан воды, - Ваш Филатов практически в безопасности, врачи говорят, что ему ничего не угрожает.
- К нему можно? – Юдифь сдержала слёзы.
Черимшенко отрицательно покачал головой.
- Он в реанимации. Он ещё не скоро придёт в себя. Ему сделали ещё одну сложную операцию.
Юдифь снова упала перед ним, как падают перед Христом, вымаливая пощады и определения в рай, и в полный голос зарыдала, собирая возле двери группу любопытствующих проституток. Адвокат терпеливо поднял её, усадил рядом с собой и предложил воды. Она вспылила и выплеснула на него воду. Он выдержал и это. Его спокойствие – не более, чем профессиональная необходимость – ещё больше выводило Юдифь. Он этого и добивался. Когда она перестала истерить, Черимшенко, аккуратно подбирая слова (аккуратность тоже была издержкой профессии), заговорил:
- Юдифь Саидовна, в жизни всякое случается, вы оба должны быть готовы к трудностям. Видите, наступают тяжёлые времена. Всё пройдёт. Не переживайте так.
«Вы не сможете хорошо работать», - чуть было не слетело у него с языка.
- Да идите Вы с Вашей прикладной психотерапией…
- Да, мне уже пора, - ничуть не смутился Черимшенко и засобирался. – И всё-таки помните: когда Вы думаете о дурном и плачете, ему… - он запнулся. Немного подумав, сказал, - …он всё чувствует, даже без сознания… Возьмите себя в руки и не плачьте.
- Я, кажется, Вас прямым текстом послала! – убитым голосом выпалила Юдифь.
- Я понял. – Адвокат вышел, разогнав проституок.
Юдифь задумалась. Прошлась по комнате из угла в угол, вытирая последние слёзы, и на память набрала номер Вадима Ерофеевича. Обычно он брал трубку на третьем-четвёртом звонке, или соединял с секретаршей, но ничего такого не произошло. Прождав положенные этикетом десять длинных гудков, она поняла: что-то случилось. Вероятнее всего, Шмелёв проиграл выборы и не хочет ни с кем общаться.
***
Он действительно проиграл выборы. И действительно был расстроен. Окончательно его выбили из колеи неожиданный арест сына и известие о московской аварии, полученное из гаишных сводок. Он одиноко сидел в своём огромном пустом кабинете, изредка поднимая глаза на унылое посеревшее небо, видневшееся в щели между задёрнутыми шторами. Но всё больше он прикладывался к горлышку бутылки. Коньяк был поганый, но другого всё равно не было. С отвращением Шмелёв хлебал опротивевшую жидкость, не в силах до дна опустошить бутылку, и подумывал о суициде. Мрачные мысли не покидали его ни на минуту вот уже вторые сутки, но привести их в исполнение он не решался. Он подносил к венам перочинный нож, которым даже с размаху трудно было зарезаться, примерялся, но в конце концов откладывал его в сторону; он распахивал окно в порывах накатывающей ярости, взбирался на подоконник и спьяну выкрикивал различного рода непристойности, отпускал руки от оконной рамы, делал «предсмертный» глоток коньяка, собирался шагнуть вниз, но в последний момент, уже подняв ногу, он ступал назад и в панике рвал на себе последние волосы, заплетающимся языком шепча: «Слабак ты, олигарх сибирский! Слабак! Сдохнуть боишься».
***
- Всё, - по прошествии нескольких дней заявила Юдифь, когда к ней в проститутские апартаменты пожаловал частый гость – адвокат Егор Викторович Черимшенко, - я звонила в больницу. Я узнала, его перевели в обычную палату, к нему можно.
- Хорошо, я Вас отвезу, – согласился адвокат, и в его голосе не прозвучало ни подвоха, ни агрессии. Как всегда.
- Сегодня? – Юдифь с готовностью встала.
Адвокат мягко улыбнулся и посадил её обратно.
- Завтра. Сегодня у меня дела. Очень важная встреча.
- Хорошо, - Юдифь покорно села и вопросительно посмотрела на него.
- Ну, спрашивайте, - прочитав её взгляд, сказал адвокат.
- Вы не знаете, что случилось с Вадимом Ерофеевичем?
- Он проиграл выборы, и его сына арестовали. А так ничего не случилось. Отдыхайте, - он плавно закрыл за собой дверь.
***
Своё кресло Шмелёв предложил пожилому осунувшемуся менеджеру, но тот вежливо отказался. «Ну и хрен с тобой. Вообще уволю!» - пьяно пригрозил Шмелёв и потащился к бригадиру. У него не оставалось другого выхода: бригадир успешно руководил крамолой, значит, и со всем автосалоном справится. «Справишься, справишься, - озвучивая свои мысли, Вадим Ерофеевич по-братски похлопывал бригадира по плечу, - куда ты денешься», - и под знаком важного решения вскидывал полупустую бутылку донышком вверх, чтобы сделать большой глоток. Бригадир хитро прищуривался всякий раз, когда замечал, что начальника (вернее, бывшего начальника) вновь обуяла страсть к спиртному, и тот готов в любую минуту уйти в запой и по неумению пить - не вернуться.
***
В больнице омерзительно воняло лекарствами и едкими духами медсестёр. Адвоката с непривычки чуть не стошнило. Он покрутил перед носом у старшей медсестры удостоверением и деловито прошагал в палату к Филатову, на ходу продевая руки в рукава белого халата. Вышедший навстречу ему врач, заранее предупреждённый о визите, погрозил пальцем: «Засекаю две минуты. Он ещё очень слабый». Черимшенко парировал: «Главное, что память не потерял», и потянул ржавую ручку палатной двери. При входе его снова чуть не стошнило. Несколько минут он осмысливал то, что увидел, и привыкал к увиденному. Поначалу он даже не мог узнать Филатова, не мог разглядеть черты его лица за ассиметричным рисунком грубых свежих шрамов, и когда врач равнодушно сказал ему на ухо: «Да, сшивали буквально по кусочкам, живого места не было», адвоката начало тошнить. Он выскочил в коридор, добежал до ближайшего туалета, и вскоре вернулся обратно, вытирая рот рукой. «Ишь, какой пугливый» - хихикнул врач и, разбудив Филатова, сделал милое лицо: «К Вам пришли».
Филатов с трудом повернул голову и отыскал глазами Черимшенко.
- Добрый вечер, - кивнул Черимшенко, - как Вы себя чувствуете?
Ответа не последовало.
- Вы узнаёте меня? – озабоченно склонился над ним Черимшенко, желая удостовериться во вменяемости Филатова.
Филатов подбирал меткое слово, способное и охарактеризовать Черимшенко, и обидеть его, и не забрать много сил.
- Адвокатишка, - небрежно бросил он, не замечая, как разошлась ранка в уголке губ и оттуда засочилась кровь.
Черимшенко согласился с этой формулировкой и одобрительно улыбнулся. Вышла кривая ухмылка. Ответной ухмылкой Филатов ответить не мог и стал ждать следующих вопросов.
- Уважаемый, - адвокат обернулся к доктору и многозначительно кашлянул. Врач удалился, постучав указательным пальцем по циферблату.
Вводную часть беседы можно было считать оконченной. Пора было переходить к делу.
- Расскажите, Алексей, кто Вы на самом деле?
Филатов усмехнулся одними глазами.
- Вы ведь в курсе проблем Вадима Ерофеевича? Нет, нет, - заметив сарказм в его глазах, поспешил сказать адвокат, - не уходите от ответа: я знаю, что Вы в курсе. Кем Вы работаете?
- Юристом.
Филатов не солгал. Его основная функция заключалась именно в консультировании по спорным вопросам, в разработке стратегии на будущее, в обхождении законов.
- Допустим… Но также числитесь как секьюрити, не правда?
- Правда.
- А Юдифь Кумелина? Вы ведь работаете в паре?
- Да.
- Но она не юрист, она даже не тянет на секьюрити, зачем она Вам? – с нажимом поинтересовался адвокат.
Филатов медлил с ответом.
Задача Юдифи была чётко определена – вычислять врагов и уничтожать их.
Филатову на мгновение показалось, что адвокат обо всём знает. «Откуда?.. Неужели Шмелёв проболтался и об этом? Шмелёв иногда поступает как дурак, но как предатель – никогда. Нет, он не может знать…»
- Вы её недооцениваете, - неприязненно глядя на адвоката, медленно сказал Филатов.
- Да, Вы правы. Недооцениваю. – Рассудительно произнёс Черимшенко. – И пытаюсь понять, кто она на самом деле. Кто вы оба. Ну с Вами вроде разобрались: юрист, телохранитель… А она? Вы поймите… Ваш шеф, мой приятель, попал под удар… Сына его уже повязали, за чем дело стало? И до отца доберутся, рано или поздно – доберутся, припрут к стенке, поверьте мне, я прокуроров знаю. Хлебом не корми, дай завести интересное дело. И ведь мне придётся его защищать.
Как Филатову не понравилось это «придётся». Звучало как вымученное одолжение.
«Ну да, смахивает на крупную адвокатскую афёру. Как и предполагалось»
- Поэтому мне нужно знать как можно больше о вас и вашем шефе. Я должен быть готов броситься на его защиту в любую секунду.
Филатов мысленно вёл диалог с адвокатом.
«Надо же. Какое благородство», - подумал он.
- Ответьте на мой вопрос: кто такая Юдифь Кумелина.
«Киллер. Отличный стрелок и хладнокровный убийца. Бывший куратор банды «Возмездие» в N. Да что б ты понимал, плешивый адвокатишка»
- Да, я понимаю, понимаю… - Черимшенко будто читал мысли Филатова.
«Ух ты, а он ещё и экстрасенс. Неплохо»
- Понимаю, - сдержанно повторил адвокат и продолжил, - Вы не хотите раскрывать все карты, не хотите или боитесь. Что ж – игра ваша, правила – тоже.
«Вот и свали с нашей территории», - промелькнуло в голове у Филатова, и он не выдержал:
- Вот и свалите с нашей территории. Это наши проблемы.
- Ваши? – адвокат встрепенулся, и по его лицу скользнула зловещая улыбочка. – Боюсь, г-жа Кумелина из игры вышла.
У Филатова возникло тревожное предчувствие.
- Вы знаете, что Ваша Юдифь – бордельная проститутка? – не меняя выражения лица, оповестил Черимшенко. Его голос больно ударил в виски Филатова.
Филатов зацепился за адвоката язвительным взглядом. Если бы он мог встать – сегодняшний вечер для Черимшенко оказался бы последним.
- Заткнись, ублюдок.
- Вы спутали. Я порядочный человек. – Черимшенко выключил диктофон, записывающий их неудавшийся разговор.
«Юда – проститутка?! …ЗАЧЕМ??»
- Сцука ты порядочная, – бросил Филатов. У него больше не осталось сил пререкаться с адвокатом.
- Вам нельзя волноваться. Выздоравливайте, - невозмутимо сказал Черимшенко и поднялся.
«Сцука… Как он сохраняет самообладание? Один – ноль в пользу адвокатишки... Юда - ??? Что за бред??»
  Пробуя разобраться в своих мыслях и справиться с эмоциональным потрясением, Филатов незаметно для себя провалился в бездонную чёрную дыру, где не было ни боли, ни сомнений, ни любви, ни ненависти, ни адвоката, ни Юдифи… На мгновение он очнулся, когда медсестра меняла иглу в вене и ставила ему новую капельницу. И снова забылся.
Утром, или уже днём, в полусне, он почувствовал приятное тепло, разливающееся от кончиков пальцев по всему телу. Он открыл глаза. Над ним склонился размытый силуэт Юдифи. Она сжимала его руку и молчала.
Она сидела на краю его постели и держала его руку. Не было слёз, причитаний, жалоб – она излучала свет и тепло. Когда он пришёл в себя, Юда поцеловала его в щёку, стараясь не задеть свежих шрамов, погладила по голове и шепнула: «Я с тобой. Я очень тебя люблю». Филатов хотел что-то ответить ей, но она приложила палец к его губам и покачала головой. Врач предупредил её, что вчера состояние Филатова ухудшилось, и ему нельзя разговаривать. Но Юдифь только улыбнулась врачу – она понимала Филатова без слов.
Ему было достаточно того, что она просто была сейчас рядом. Не важно – проститутка, киллер, - Юдифь, родной человек, была рядом. «Юда, - тихо позвал он, - адвокат опасный человек» - «Я в курсе. Я тоже прошу тебя: никому не доверяй, пожалуйста. Я буду приходить к тебе. …Прости меня» - «За что?» - «За те пять лет… Я совсем не ценила тебя. И только сейчас понимаю, как много ты для меня значишь. Не отвечай ничего, не надо» – «Юда… - он тяжело дышал и с каждым словом сильнее сжимал её руку, - он под тебя копает… Береги себя…» Юдифь заверила его: «Непременно. Всё будет хорошо, я гарантирую. Пожалуйста, ничего больше не говори… Спи, ты устал».
***
N; автосалон, кабинет генерального директора. В кресле новый руководитель – бывший бригадир крамольников.
Бригадир: - Бензином воняет на весь салон.
Шмелёв (подвыпивший, стиснув горлышко бутылки коньяка): - Что ж поделаешь.
«А вот Филатов не стал бы возникать по такой ерунде» - промелькнуло у Шмелёва в голове, и с горя он присосался к бутылке. Поганый был коньяк, поганый. В кармане задребезжал телефон. «Кто ещё?» - рявкнул Вадим Ерофеевич в трубку. На том конце отозвался Черимшенко. Он вёл привычный монолог, пока Вадим Ерофеевич не отшвырнул телефон и не допил коньяк. «Тварь, - гаркнул Шмелёв, но на том конце отключились. – Тварь отъявленная. Он ведь знал, - запричитал Шмелёв, и из его глаз хлынули слёзы, - знал, тварюга, и нихрена не предпринял!! Он знал!!». «Объясните, в чём дело», - засуетился бригадир, подозревая, что неприятности бывшего начальника автоматически перекинутся на него. «Ты ведь знал Юдифь???» - вскричал Шмелёв и разъярённо ударил кулаком по столу. «Знал» - «Она… эта… такая она… Моя Юдифь – ПРОСТИТУТКА!!» - он запрокинул бутылку, но в рот закатилась всего одна капля. Горькая. Шмелёв беспомощно залился слезами, навалившись на стол, и через некоторое время непроизвольно замолчал. Бригадир сделал страдальческое лицо, позвонил и вскоре вышел встречать людей в белых халатах. Они констатировали сердечный приступ, погрузили Вадима Ерофеевича на носилки и поспешили доставить его в больницу, где собирались сделать «всё, что в их компетенции». 
***
Двадцать первое августа, Москва, бордель «Эдемские зори».
С утра в московском борделе, где работала Юдифь, поднялся переполох. Сутенёрша принимала важных гостей, рекомендовала им своих девушек, пила с ними бренди (правда, потом перешли на водку – так проще договориться), и под вечер они ушли с несколькими девицами, самыми дорогими, прощаясь на ломаном испанском (впрочем, русского акцента сутенёрша не заметила) и не расплачиваясь. Сутенёрша перекрестилась, проводив их, откупорила заначенную бутылку водки, напилась до безобразия и всю ночь провалялась в холле, в муторных снах встречая всё новые порции деловых гостей и сбагривая им всё новых проституток.
Глубокой ночью в борделе замаячил Черимшенко, часто наведывающийся к Юдифи, прошёл мимо спящей мамки и нашёл Юдифь на втором этаже в компании миниатюрной брюнеточки. «Эх, твёрдая четвёрочка…» - мечтательно прищурился Черимшенко, вперив взгляд в грудь проститутки. «Не снимаешь, и нехрен облизываться», - развеяла его надежды брюнеточка, и от неё пахнуло перегаром. Адвокат отвёл Юдифь в сторону. Они долго говорили. «Юдифь Саидовна, - оскорблённой брюнеточке удалось урвать несколько фраз адвоката и Юды, - эти чистки… здесь обычное дело. Не соглашайтесь. Они увозят девушек не в Испанию, а во Львов, в рабство» - «Не маленькая девочка, понимаю» - отрезала Юдифь. И они заговорили тише. «Юдифь Саидовна, мало ли, что произойдёт», - ухватила из диалога брюнеточка. В завершение разговора адвокат получил звонкую пощёчину от Юдифи, и, не изменяясь в лице, зашагал вдаль по коридору. «Тебе понятно, падлюка, - кричала ему вслед Юдифь, внезапно перейдя на «ты», - он будет жить!! Он ещё тебя переживёт!!»
***
  Филатов подолгу не мог уснуть в больничных стенах, особенно когда наступило некоторое улучшение, и проводить драгоценное время в больнице становилось крайне обидно. Он до поздней ночи думал о вечном, о смысле жизни, о Юдифи; силой мысли пробовал уменьшить боль, и у него это неплохо получалось, особенно после обезболивающей инъекции; философские мысли не утомляли его, но в конце концов он засыпал; сны он не видел, но по большей части и не хотел, и только в ночь на двадцать второе августа зачарованно смотрел необычную грёзу, сперва показавшуюся ему реальностью.
Филатову снилось, как он убегает от преследования через неизвестный город, грязный и пасмурный, холодный и тусклый. По узким улицам разлетался рёв спецсигналов, из-за каждого угла мерещились милицейские мигалки, и он, подгоняемый инстинктом самосохранения, слышал, как под ногами гулко отдают ступени чужих домов, видел, как из-за каждого куста высовываются разъевшиеся рожи милиционеров. В этом сне наконец-то нашлось место для Юдифи. Когда он не мог больше бежать и решил ползти, перед ним материализовалась из темноты она. Похожая на ангела. Падшего ангела. Он вскинул на неё беспокойный взгляд и прокричал: «Мне нужна твоя помощь!». Уже близко вой милицейской сирены и яркий свет фар разрезали пространство, словно ножом; и в тот самый момент, когда преследователи оказались совсем рядом, Юдифь взяла его за руку и быстро втянула за собой в мрак. Там постепенно смолкли раздражающие звуки сирен и свистков.                ***
- Юдифь Саидовна, - в дверь её комнаты постучали и вошли, не дожидаясь разрешения, - не думайте, что я пришёл требовать извинений.
Ещё не хватало.
- Я и не думаю. Дело в том, что я не чувствую себя виноватой. – С достоинством ответила она.
Адвокат придерживал рукой горящую щёку.
- Действительно…
- Вы снова пришли заниматься со мной психотерапией?
- Нет, - он равнодушно улыбнулся одними уголками губ. Это сделало его физиономию отвратительной. – Просто мы не договорили.
- А Вы не поняли? Светская беседа не удалась.
- Юдифь Саидовна, имейте характер выслушать до конца всю информацию.
- Разговор окончен.
- Что Вы капризничаете, как маленькая вредная девочка? – его доселе непоколебимый голос окрасился в оттенок брезгливости. – Я вовсе не желаю Вам зла. Напротив – стараюсь сделать всё для Вас.
«Ага. Во благо»
- Давайте проедем ко мне, я хочу с Вами серьёзно переговорить. Сделайте одолжение.
Юдифь выдержала долгую паузу. Адвокат заподозрил, что она пошлёт его подальше, но Юдифь неожиданно согласилась.
Черимшенко заботливо приоткрыл заднюю дверцу новенькой Toyota-Corolla, за рулём которой восседал бессменный армянин, и впустил Юдифь в бархатистый салон, насквозь пропахший терпкой смесью мужского парфюма, дорогого алкоголя и туалетной воды бывавших здесь подруг. Плавно отъехали от борделя и направились в центр.
Юдифь следила за проносящейся мимо ночной Москвой. Не такая уж она и красивая.
Адвокат привёз её в пустой офис. Провёл в свой просторный кабинет. За стенкой подслушивал его помощник, засветившийся перед Юдифью в лифте гостиницы «Москва».
- Садитесь, Юдифь Саидовна, - адвокат учтиво отодвинул стул.
- Сесть я всегда успею, господин Черимшенко, - она скупо улыбнулась и присела. При ней не было ни ножей, ни пистолетов, к коим она успела привыкнуть в N, и она с надеждой обшаривала глазами каждый сантиметр его кабинета.
- Остроумно. – Оценил адвокат, но Юдифь уже была обеспокоена поиском потенциального средства обороны. – Я вот о чём хотел поговорить.
- Да-да, я внимательно слушаю.
            «Главное, не перегнуть палку с доброжелательностью»
- Позвольте, я обойдусь без предисловий… Когда я был у Вашего Филатова, я говорил с врачом.
- Опять эта тема?
«Юда!!! Не заводись! Держи себя в руках! Он специально провоцирует!»
Адвокат сделал вид, что вопрос был обращён не к нему.
- Врач сказал, что на реабилитацию потребуются немалые средства. Нужны дорогостоящие препараты, а с деньгами, как я понимаю, у Вас туго.
- Я работаю, - гордо ответила Юдифь. И тут со стыдом сообразила, что гордиться особо нечем.
- Вадим Ерофеевич Вам не поможет деньгами, он на грани жизни и смерти. Во главе салона теперь некто Иван Семёнович, фамилии не помню.
«Кто?!?!?! Бригадир??»
Юдифь ужаснулась. От Шмелёва давно не приходили вести. О, господи, сколько он успел натворить…
Адвокат продолжал:
- Я тоже не могу Вас снабжать.
- Я работаю, - настойчиво повторила Юдифь. Ей начинала надоедать эта бессмысленная тягомотина, ведущая не бог весть к чему.
- Я в курсе… - он едва удержался от комментария. - И я могу Вам предложить лучший вариант – освободилась вакансия в бойцовском клубе.
«Где?! В бойцовском клубе?? Стоп… Освободилась вакансия… Это значит…»
- Нет, спасибо, я не приму Вашу милость.
«Милость. Да уж, это и впрямь смахивает на милость. Перегнула. Будь аккуратнее. Держи себя в руках!»
- Как знаете. Право Ваше. А вообще я Вас пригласил совсем по другому поводу.
«Вот это уже интересно. Так, где у него органайзер? Канцелярский резак? Дешёвка. Ладно, сойдёт»
- Бог с ними, с этими «Эдемскими зорями» и с клубом... – адвокат поморщился, - давайте поговорим о Вас. Вернее, о вас с Филатовым.
Она занервничала, поймав на себе пристальный изучающий взгляд.
«Юда, милая, успокойся… Следи за речью. Не неси бред. Всё будет хорошо… Не заводись… Нельзя… Ты ответственна за себя и за Него», - твердил ей внутренний голос.
- Исключительно в интересах нашего общего знакомого…
Юдифь поняла, что речь идёт о Шмелёве-отце.
- Исключительно в интересах справедливости и законности, мне нужно завладеть определёнными знаниями, - завуалированно говорил он, - касательно вашей прежней работы.
«Ясно всё с Вами»
- Мне важно знать, кем вы работали у Вадима Ерофеевича, в чём помогали ему, или что вы там делали… - Он запнулся. – Я уже понял, что Вадим Ерофеевич в вас очень нуждался.
- Почему Вы говорите о нём в прошедшем времени?
- Простите. Слов не выбираю. …Мне просто это очень важно.
- Вам? Так это частный интерес? Вы собираетесь использовать информацию в коммерческих целях?
- Не цепляйтесь к словам… Я служитель закона, я не торгую сенсациями.
Она нервно рассмеялась:
- Вы уверены, что за мою информацию можно реально срубить бабло?
- Не знаю, - он хмыкнул.
- Правда нужна? – огрызнулась Юдифь.
- Да.
- У правды своя цена. Вы готовы платить?
- Если цена будет приемлема – вполне.
- Вот и договорились. Цена для Вас подходящая. Только подумайте, так ли Вам нужна эта правда, чтобы платить за неё.
Адвоката разбирал смех. Сколько могла просить отчаявшаяся девчонка, от безысходности согласившаяся на роль проститутки? Копейки. И те он ей выплачивать не собирался. С какой стати? Он адвокат, а не жёлтый журналюга, чтобы башлять за горячие новости.
- Давайте Вашу правду. – Адвокат явно торжествовал. И записывал «правду» на диктофон.
- Вам интересно, кто мы с Филатовым? – она медлила с продолжением. - Мы – чётко организованная банда.
- Ого, - адвокат подавил смешок.
Юдифь почувствовала, как в висках бьёт кровь. «Нет, я не смогу этого сделать. Вдруг здесь ещё кто-то есть? Или на выходе работают камеры слежения? Нет, Юда, не надо. Вспомни, ты ответственна за себя и за Филатова. От твоих действий…»
- Выключите диктофон. – Потребовала она.
Адвокат положил диктофон на стол и отключил функцию записи.
- Спасибо, - кивнула Юдифь.
«Чёрт, а страшно… В Москве этого делать нельзя. Я не знаю Москвы, её нравов, её авторитетов, её географию. Я ничего не знаю! Нельзя… Но если очень хочется, то…»
- Филатов – идеолог. Я – убийца. Это и есть правда. – Твёрдым голосом произнесла она. В жилах леденела кровь. «Зачем?? Зачем я ЭТО…» - Вам ведь это было нужно узнать?
Адвокат проглотил подкативший к горлу ком. Он и сам мог догадаться, что один из них – идеолог, другой – киллер. Законы логики. Нет, он думал наоборот… Филатов должен был оказаться убийцей, Филатов, а не эта девка. «Я сижу в одном кабинете с убийцей! В одном кабинете с профессиональной убийцей! Я сам пригласил убийцу! Нет, я должен, да я просто обязан вызвать милицию!! Сдать её ментам, и пускай разбираются»
- Я спрашиваю: этого достаточно? – гремел голос Юдифи совсем рядом.
Адвокат выглядел сурово и бескомпромиссно, но внутреннее беспокойство нарастало с каждой секундой. «Как близко сидит убийца! Она пришла не чтобы просить защиты, а чтобы… Нет, убить не сможет…»
- Вполне. Вполне достаточно.
- Теперь надо заплатить, господин Черимшенко. – Юдифь улыбнулась. Это была коварная улыбка. Улыбка хладнокровного убийцы.
Адвокат дотянулся до стоящего на краю стола стационарного телефона, и его пальцы застучали по кнопкам.
- А вот этого не надо, – остановила его Юдифь.
Звонок всё-таки прошёл. В соседнюю комнату. Где выжидал помощник. Он смекнул, что Черимшенко в опасности и, схватив мобильник, подкрался к его кабинету.
Услышав тихие шажки по коридору, Юдифь вскочила, выдернула из органайзера канцелярский нож, отбежала на безопасное расстояние, откуда обозревался и адвокатский стол, и дверь в кабинет, и приготовилась к обороне. Краем глаза она успела захватить метнувшегося и тут же скрывшегося помощника адвоката.
Из корпуса резака выдвинулось лезвие.
Ей доводилось слышать, что с такими ножами захватывают самолёты.
- Сколько вас? – выкрикнула она и крепче сжала резак.
- Без глупостей, Юдифь, - поднялся из-за стола адвокат.
- Не стоит оправдываться. Я его узнала. Лифт гостиницы «Москва». Вы нас подставили. И знать Вы хотели слишком много. 
- Юдифь, - адвокат мысленно молил своего помощника: «Ну сообрази, сделай что-нибудь, вызови хотя бы ментов, пожалуйста! …Неужели ты такой тупой и нихрена не придумаешь?», - это Москва. Если Вы успели поставить на поток Ваши Nские штучки в Сибири, и там Вам ничего не было за них, здесь Вы не выйдете из офиса – Вас припрут к первой же стенке. Напрашиваетесь на пожизненное.
- Оно мне и так светит. Не двигаться! – она рванулась к двери, откуда послышался мужской голос, нашёптывающий в телефон адрес.
Юдифь отвлеклась на секунду – Черимшенко воспользовался этим и поспешил выбраться из-за стола и проникнуть одной рукой в сейф, за пистолетом, о существовании которого никто не догадывался. Юдифь бесшумно проскользнула за порог кабинета, выбила телефон из рук молодого помощника, и не позволяя ему опомниться, изо вех сил ударила его, и он отключился, грузно упав прямо к её ногам.
Адвокат уже стоял с пистолетом, направив на неё дуло.
- Оружие на пол, – скомандовала Юдифь, – или я прирежу Вашу сявку.
- Не успеете.
- СТВОЛ НА ПОЛ!!
Пистолет в его руках дёрнулся и послушно опустился на пол. Черимшенко опасался за жизнь своего бесценного раба.
Юдифь подавила нервную дрожь.
- Звоните 02. Вызов ложный. Вы поняли? - она ощутила мощный прилив адреналина. – Вызов ложный!
Адвокат выставил вперёд руку:
- Хорошо-хорошо… Ложный…  - и потянулся к телефону.
Юдифь отслеживала каждое его движение. Он действительно собирался звонить по стационарному телефону.
«Этот деловой, просто так не сдастся. Здесь нужна какая-то другая сила»
Две тысячи четвёртый год, N; разговор Шмелёва-ст., Юдифи и Филатова.
Шмелёв: - Талер проходу не даёт, падла. С этим надо что-то делать.
Юдифь: - Да кончать с ним надо.
Шмелёв: - Мне тоже это приходило в голову. Но ты подумай сама: Талер – мент.
Он вложил в слово «мент» такое глубокое чувство, что Юдифь хихикнула:
- Тем более! – и многозначительно посмотрела на Филатова. Её взгляд мгновенно посерьёзнел.
Филатов: - Талер под контролем. Все его передвижения отслеживаются. Если что – я прикрою.
Юдифь: - Ты? Ты понимаешь, это грязная работа. Не марай руки, успеешь ещё.
Филатов: - Я понимаю.
Шмелёв: - Значит, завтра отправляетесь на операцию под названием «охота на оборотня». Чтобы завтра вечером я смог спокойно уснуть. Юдифь, не подведи.
Юдифь: - Не подведу.
Она кивнула Филатову:
- Пойдём, если интересно. Покажу удобную позицию.
Они пришли к самому зданию ОВД, Юдифь протиснулась через острый кустарник к заброшенному гаражному кооперативу, влезла на крышу одного из гаражей и зазвала туда же Филатова.
- Нормально, главное не отсвечивать раньше времени, - похвалила она сама себя за удачный выбор. – Одобряешь место?
- Одобряю…
- А я остановлюсь вон там, - она указала вдаль.
- Лучше всего дожидаться его утром, он приезжает раньше всех и дожидается шефа у парадного входа.
    «Я тоже это знаю!» - подумала она, но, отбросив эмоции, предупредила:
– Если менты меня просекут, вали их всех. <…>
Слишком сложно контролировать двоих мужчин, особенно если у одного из них на вооружении имеется пистолет, а другой успел настучать в милицию. Ещё сложнее придумать, что предпринять дальше. Как противостоять Москве со всеми её хитрыми штучками.
- У нас заложник, - пробормотал Черимшенко в трубку, с опаской озираясь на Юдифь.
Она сверкнула глазами.
- Немедленно отмените вызов.
- Даже не подумаю, - грубо сказал Черимшенко, и вдруг испугался приступа неожиданной храбрости.
- Вы всё ещё склонны полагать, что я его не прикончу?
- Не прикончите.
«У меня нет времени. Менты будут здесь примерно через пятнадцать минут. О, помогите мне Высшие Силы!!»
  - Ты никогда не убивал? – опущенным голосом спросила Юдифь, когда утром они с Филатовым приблизились к местному ОВД, чтобы избавиться от Талера.
              - Нет, не приходилось. – Он ощутил в заднем кармане холод новенького ствола.
  - А сможешь?
              - Наверное. Если надо будет.
  - Ладно, удачи.
             Он усмехнулся и запустил руку в карман. Металлический холод обжёг пальцы.
  Страшно. Непривычно.   
В пятом часу утра двадцать второго августа две тысячи девятого года в здании адвокатской конторы раздались приглушённые крики. Кричал Черимшенко. Адвокат не умел драться, но очнулся его помощник. Юдифи удалось на мгновение вырваться и с разворота ударить адвоката ногой. Он скорчился от боли и завалился на стол. Справиться с молодым помощничком, некоторое время провалявшимся без сознания, оказалось сложнее. У Юдифи не оставалось сил. Ей было больно и страшно. Но она закусила губу и не смела подать ни звука, потому что тратить последнюю энергию на крики было бы ошибкой. Она ухватила со стола золотистый паркер Черимшенко и, увернувшись, вонзила стержень в шею молодого прыткого помощничка. Он схватился за горло, издал глухой крик, повалился на пол и непроизвольно разжал руку, сжимающую пробитую сонную артерию. Фонтан крови постепенно замедлился, а вскоре вовсе стих. Черимшенко притих в углу, глядя на происходящее через пелену в глазах. Он сделал усилие приподняться, но в глазах у него заплясали разноцветные звёздочки, и адвокат вынужден был снова опуститься. Юдифь нависла над ним в угрожающей позе, приставив к его лбу дуло его же пистолета. «Что, господин Черимшенко, до сих пор не поняли? Я предупреждала: платить придётся. Молитесь о зачислении в рай». Она немного отдышалась, спустила курок и тщательно вытерла пистолет краем платья, чтобы стереть отпечатки своих пальцев. Надо было обокрасть офис, чтобы навести милицию на ложный след. Юдифь разорила портмоне Черимшенко, обшарила выдвижные ящики письменного стола, протерев после себя всё, до чего дотрагивались её ловкие пальчики, и выбежала из конторы.
У неё в запасе было ещё около пяти минут, а в кармане около тысячи евро. Этого вполне хватало на дорогу до больницы, где лечился Филатов. Она поймала попутную машину и, машинально назвав больничный адрес, поняла, что хочет одного – как можно скорее увидеть Филатова. Это желание ныло в ней тупой болью, напрочь подавляя физическую боль и мучения совести.
Юдифь наблюдала за движением на Садовой улице, за циркуляцией воздуха, за проезжающими мимо милицейскими машинами. Всё было важно. Важно, чтобы не ошибиться при выстреле. Чтобы попасть точно в цель. Незримое присутствие Филатова не успокаивало, а раздражало её. Посторонние на операции могли ей помешать. А если его заметят раньше, чем Талер будет мёртв? Тогда операция «охота на оборотня» сорвётся. Юдифь была довольно рассудительным киллером, чтобы понимать, как сложно настигнуть жертву после первого неудачного покушения.
И вот появился Талер. Юдифь увидела его через неплотную стену лесополосы в пятидесяти метрах от ОВД, и сразу же взяла под прицел. Когда он повернулся к ней лицом, она незамедлительно выстрелила. Но пуля прошла мимо, задев курящего рядом лейтенанта. «Чёрт побери, что со мной происходит!!!!» - мысленно выругалась Юдифь и снова прицелилась. Талер испуганно бежал к дверям ОВД. Медлить нельзя. Она со всей злости выстрелила и попала ему прямо в голову. Он упал. К нему подбежал раненый лейтенант, но было уже поздно. Талер мёртв.
«Талер мёртв» - доложил Филатов, войдя в кабинет Шмелёва.
Молчание.
«А где Юдифь?» - «Лучше не беспокойте её, Вадим Ерофеевич» - «С ней ничего не случилось?» - «Истерика. Нас могли спалить» - «Она не попала в него с первого выстрела?» - «Да, а что, были прецеденты?» - «Не бывало, но только это могло её расстроить. Как так – не попала… Калашников, наверное, в гробу перевернулся… – Шмелёв смутился. -  Ничего. К утру успокоится. Ты с ней нормально ладишь?» - «Нормально» - «В таком случае не оставляй её одну, дуй к ней и попробуй успокоить» - «Это будет лишним» - «Уверен?» - лукаво покосился на него Шмелёв. «Уверен». <…>
Двадцать второе августа две тысячи девятого года; Москва, адвокатская контора. У парадного входа – опер-группа. Внутри здания – ещё одна.
- Ну, что у вас?
- Двое. Похоже, трупы.
- Кто?
- Один вроде Черимшенко, тут и паспорт не нужен. Второго личность устанавливаем. У вас есть что-то новое?
- Всё чисто. Никого и ничего.
- В общем, так… Убийство. Один от потери крови, другой от огнестрела в голову.
- Отлично, нах…
- Что?
- Я говорю, хе..во дела наши идут, старлей.
    ***
- Остановите здесь, - сказала Юдифь, когда на горизонте забрезжили больничные стены.
Бомбила притормозил в неположенном месте и выпустил её.
«Надо было добираться на разных машинах. Дура!» - промелькнуло у неё в голове.
Она легко взбежала вверх по ступенькам, дала больничному сторожу взятку, и он пропустил её на третий этаж. Там, в одной из палат, спал Филатов. Юдифь тихо вошла к нему, села на край постели и поймала себя на мысли, что зверски устала. Надоела грязная работа, грязные деньги, грязные мысли. Завтра её уже не будет в Москве.
Юдифь практически спала, у неё тяжелели веки, падала голова, но, чтобы не уснуть, она заставляла себя разглядывать верхушки деревьев за окном и раскачивалась на кровати. «А если меня вычислили, и через минуту менты будут уже здесь?». От этой мысли ей становилось дурно. «О, Высшие Силы! Помогите мне! Я не знаю, что дальше делать! Не знаю! Ничего не знаю!» - от волнения она начала задыхаться, и не нашла лучшего выхода, как разбудить Филатова.
Будучи разбуженным посреди ночи, Филатов не сразу понял, в чём же, собственно, дело.
- Юда, ты?
- Я. Как ты себя чувствуешь?
- Не знаю… Сколько времени?
Она мимолётом глянула на дисплей телефона.
- Пять утра. Ты можешь встать?
- Да, а что? Ты хоть объясни…
- Валить надо отсюда. И побыстрее.
- Так, не понял… - он привстал с постели.
- У тебя ничего не болит?
- Я спрашиваю: КУДА ТЫ ПОПАЛА?!
Она жестами показала, что лишила жизни адвоката и сказала ему на ухо дрожащим прерывистым голосом:
- И ещё того, который тогда был в лифте.
- О… - он поморщился, обхватил голову руками и опустился на подушку, – Юда, ты меня убиваешь…
- Алексей, не умирай, пожалуйста!! – она в испуге припала к его небритой щеке и начала целовать. – Я прошу тебя, давай уедем, давай вернёмся домой!
- Это срочно? – уворачиваясь от её поцелуев, спросил Филатов.
- Легавые, думаю, уже в адвокатуре, хотя вряд ли они меня вычислят, – дрожащей рукой она гладила его волосы, -  по крайней мере, не сразу. У нас совсем мало времени. Ты меня понимаешь?
Филатов медленно поднялся с постели и почувствовал, как голову начинают переполнять разного рода мысли.
- Тебе помочь одеться? – Юдифь нетерпеливо отбрасывала белокурые пряди, лезущие в лицо, и искала в прикроватной тумбочке его вещи.
- Сам оденусь.
- Как ты считаешь, надо прямо в N, или перекантоваться пока в области?
- Сразу в N. Надо сначала узнать, как там дела.
- Ты о чём? – опомнилась Юдифь и перевела дыхание.
- Я о безопасности. Если там в разгаре опала на Шмелёва, значит нечего и соваться.
- Понятно… Ну я позвоню Знаку,..
- Переземцеву, что ли?
- Ну да, может, он не в обиде на нас, - Юдифь в нерешительности пожала плечами, - думаешь, не стоит?..
- Да нет, позвони… Только не ночью. Он, в принципе, нормальный парень. Такой же, как все. И го интерес к нашим персонам оправдан… Чёрт, голова раскалывается…
Юдифь с опаской выглянула в окно. Под окнами никого не было.
***
- Да ну, бредятина, - рассердился молодой криминалист, осматривая труп помощника адвоката. – Судя по глубине раны, удар нанесла женщина, а судя по углу наклона, она была чуть ниже его ростом.
- Двух здоровых мужланов умертвили, опомнись, мальчик! Какая к чертям женщина??
- Это уже вам выяснять, какая и к каким чертям… а моё дело маленькое, - протянул криминалист и добавил, - все подробности, как говорится, после вскрытия. А то вдруг их ещё и отравили.
- Типун тебе на язык, нам глухарей ещё не хватало! Крови много потерял – значит от потери крови. Не морочь голову. Ищи вон, лучше, отпечатки пальцев.
- Бесполезно, я уже всё осмотрел. Пальчики стёрты.
- Ишь, убийца книжек начитался, следы замёл…
- Замела, - поправил криминалист, – женщина.
- Ну какого хрена!!!! – вскипел лейтенант из опергруппы.
- А такого хрена, что возле входа, со стороны газона, если вы не заметили, остались свежие следы от шпильки.
- Самый умный, да? – заткнул его лейтенант. – Что ж опером не стал? Обделаться боишься? Вот и не суйся. Кстати, кто у нас дежурный по пивку? Самый умный? Сгоняй в ларёк, не сочти за труд. Мне литр светлого, Ивашову два тёмных, и полкану «Сибирскую корону» на утро.
<…>
- А что, мужики, это мысль.
- Женщина?
- Было бы круто. Баба завалила двух известных адвокатов.
- Убийство века!
- А, Ивашов, как думаешь? Баба или не баба?
- …Чё придолбался? Не могу я соображать без пивасика.
***
Юдифь проскользнула мимо уснувшего сторожа и высунулась на улицу. «Всё чисто» - резюмировала она. Филатов вышел за ней следом, заметно хромая на правую ногу, и она повела его в неизвестном направлении.
- Как ты думаешь, - она остановилась, - что нужно сделать в первую очередь?
- Задать вектор, - предложил Филатов.
- В центр, - уверенно заявила Юдифь и боязненно осмотрелась. Её глаза в ужасе округлились.
Филатов не успел опомниться, как Юдифь бросилась на него, сбила его с ног и вместе с ним повалилась на асфальт. Он ощутил на своём теле нежный шёлк её платья, ненавязчивый аромат брендовой туалетной воды и горячее дыхание. Она фактически закрывала его собой и не позволяла вставать. Из-за угла вылезла маленькая фигурка, постояла в конусе фонарного света, стряхивая пепел с сигареты, и удалилась. Спустя некоторое время Юдифь незаметно отползла в сторону и поняла, что в округе никого нет.
- И что это было? – с долей сарказма поинтересовался Филатов, поднимаясь на ноги.
- Мне показалось, что он по наши души. У него был ствол. Я видела. Ты ничего не повредил? – беспокойно спросила она и машинально взяла его руку, помогая встать.
- У тебя мания преследования, - заключил Филатов, не отвечая на последний вопрос. И вдруг обнаружил, что он практически беззащитен. Единственное, что может спасти его от Москвы – верная политика по отношению к потенциальной опасности. Ей-богу, не шугаться же каждого встречного.
- Прости. Просто я очень боюсь за тебя, - виновато сказала Юда и отвела глаза.
Октябрь две тысячи четвёртого года, трасса N-Ачинск.
- Юдифь, ты уже была там? – Филатов выкрутил руль и, чтобы повернуть в обратную сторону, пересёк двойную сплошную.
- Не нарушай ПДД, оштрафуют! – воскликнула она. - Была, ничего особенного. Они любят это место. – Она покрутила колёсико радиоприёмника и нашла какую-то тупую американскую песенку. – Дерьмо какое, - колкость не заставила долго себя ждать. Юдифь выключила радио и приспустила стекло. – Жарко. Ничего, если я окошко открою?
Филатов кивнул. Несмотря на осенние пейзажи, проносящиеся за окном, в N стояла летняя погода.
- Вадим Ерофеевич, Вам не дует? – Юдифь перегнулась через переднее сиденье и протянула Шмелёву пистолет.
- Не дует, - он впихнул пистолет за пояс и долго ёрзал на кресле, потому что пистолет мешал ему.
…Попали в пробку. Простояли около часа. В зеркало заднего вида Филатов заметил, как водители стоящих сзади авто посматривают на часы.
- На стрелку успеваем?
- Не знаю, - огрызнулась Юдифь. Они опаздывали.
Вадим Ерофеевич рассерженно вперил взгляд за окно.
Филатов высунулся из окошка, осмотрел пробку, мысленно оценил ситуацию, повернулся к Юдифи:
- Попробуем вырваться?
- Ладно. Расчищай дорогу.
Филатов надавил на газ, ударил по клаксону. По трассе полетел заунывный звук, рождённый в глубине пробки. Бордовый Audi медленно маневрировал между рядами Nских автомобилей.
- Возьми чуть правее, - посоветовала Юдифь, - прокатимся по правому краю.
Наконец колёса коснулись обочины и, то подпрыгивая на кочках, то заваливаясь в колдобины, обогнали длинный хвост горячих от октябрьского солнца машин. А дальше – полупустая трасса, авария на сломанном светофоре и скорость, скорость, скорость… Дорога позволяла. 
Юдифь внимательно посмотрела на спидометр. Сто пятьдесят километров в час. Захватывало дух. Ветер рвался в открытое окно, дорожное полотно с бешеной скоростью проскальзывало под колёсами.
                - Сбавь немного, за поворотом легавые, – попросила Юдифь. Машина дёрнулась. Стрелка спидометра поползла в противоположном направлении, судорожно содрогаясь. Девяносто. Нормально.
                Гаишник мирно стоял в тени огромной липы. Он уже было взмахнул полосатой палочкой, но Юдифь дотянулась до клаксона и бешено засигналила ему. Он успел считать номер пролетевшей Audi и усмехнуться. Этот автомобиль предпочитали не останавливать без веского основания. <…>
Двадцать второе августа две тысячи девятого года, Москва, адвокатская контора.
- Я нашёл блокнот, - объявил молодой лейтенант.
Оперативники повернулись к нему как по команде. У всех закрывались глаза. Проведённая в адвокатуре ночка брала своё.
- Написано: «12.00 – суд (Воропаев)!!!!!!!, 19.00 – встреча с Киселёвым (PR), 23.30 – к Алёне».
- Куда?
- К Алёне. Интересно, кто она. Партнёрша?
- Ага, только не по работе. Ивашов, завтра подумай над Алёной. Может, это она и была. Блокнот захвати в отделение, почитаешь на досуге.
***
- Алексей, ты не знаешь, в метро много ментов?
- Метро кишит ментами. Проще угнать что-нибудь. 
- Например? – у Юдифи загорелись глаза впервые за последние три недели.
- Ограничений нет, лишь бы не Audi… Кстати, где твоя Audi?
- Её разобрали на запчасти, - с грустью ответила Юдифь. Её больно ударили воспоминания. Она замолчала. Через несколько секунд опомнилась, - вытащи, пожалуйста, у меня из волос шпильку, а то я не вижу, где она, – Юда склонила голову набок, и Филатов испортил её причёску, достав самую длинную розовую шпильку.
- Спасибо, – она распустила волосы и наспех собирала их в бесформенную косу, - ты можешь вскрыть без особых повреждений?
- Немного не мой профиль. Но попробовать можно.
- Кстати, как ты себя чувствуешь?
- Жить буду, – он покрутил в руках шпильку и примерил её к побитой «девятке». Отмычка, в принципе, универсальная. Должно получиться.
   - Я прошу, - Юдифь говорила тихо и уходила от взглядов Филатова, - не надо никакой дипломатии. Если будут сопротивляться – стреляй! Иначе застрелят тебя. Нет, сначала его, - она махнула рукой в сторону курящего американскую сигарету Вадима Ерофеевича, - а потом тебя. Договорились?
- Хорошо, тебе лучше знать, - он согласился, подавляя в себе чувство нарастающего волнения и поедающего изнутри страха.
          - Да уж, лучше бы я их никогда не знала, - Юдифь натянуто улыбнулась, натянула на лицо чёрную маску с прорезями для глаз и носа, спрятала волосы за воротник, доверху застегнула куртку, поцеловала пистолет и перекрестилась.
  - Веришь в Бога?
  - Нет, привычка такая, - грубо ответила она, скрестила на груди руки и, подойдя к Вадиму Ерофеевичу, что-то долго растолковывала ему.
Оставив бордовый Audi на краю лесополосы, они вышли в чистое поле, над которым к вечеру начали сгущаться сумерки. По земле, между высоких колосьев и сорной травы, стелился туман. Утром он превратится в росу. Юдифь встала чуть в стороне. Она издалека приметила знакомые силуэты. Члены банды «Возмездие» приближались к ним стремительно, с каждым шагом прибавляя скорость. Их было тоже трое. Она узнала каждого. Внутри неё бешено колотилось сердце. Она направила дуло пистолета на оппонентов, поддерживая правую руку левой. И убедила себя, что абсолютно спокойна. На середину вышел низкорослый и полный куратор «Возмездия», которому остальные подчинялись так же безоговорочно, как ещё недавно подчинялись Юдифи. Тоталитаризм был одним из основополагающих принципов банды. На шее у него красовалась золотая цепь с широкими звеньями, что подчёркивало его авторитет. Шмелёв выглядел по-деловому просто, и на фоне противника ощутил себя пешкой.
- Добрый вечер, - ласково расплылся в улыбке куратор и поправил цепь, – рад Вас видеть.
Шмелёв не торопился выходить в центр и вставать рядом с ним. Он с достоинством ответил со своей позиции:
- Добрый вечер. Ответной радостью похвастать не могу.
- Как Ваше здоровье, Вадим Ерофеевич?
          - Не жалуюсь, - лаконично сказал Шмелёв.
- Ну вот и замечательно. Дело у меня к Вам. Как насчёт долга?
          - Долга? – притворно удивился Шмелёв, между тем внутри него всё похолодело. «Черти, всё помнят…»
          - Или вы вправду подумали, что я решил осведомиться о Вашем добром здравии и поэтому позвал Вас сюда? – куратор отвратительно засмеялся, положив пухлые руки на пивной живот и оскалив кривые жёлтые зубы. – За Вами числится долг, – он мгновенно переменился в лице, – в размере одного миллиона двухсот пятидесяти тысяч долларов. Извольте рассчитаться.
          Вадим Ерофеевич вздохнул, обдумывая ответ.
    Филатов, стоящий по правую руку от него, держал указательный палец на спусковом крючке. Пистолет становился горячим и влажным.
         - И чем быстрее, тем лучше. Желательно завтра. Номер счёта знаете.
    - Я перевёл деньги на Ваш банковский счёт.
          - Правда? – куратор снова расхохотался, и этот хохот вылился в приступ. Он не мог остановиться, его лицо покрылось красными пятнами.
    - Не поступили? – с издёвкой хмыкнул Шмелёв.
          Разговор заходил в нехорошее русло.
          - Нет. Очередная лажа! – глаза куратора налились кровью. Он стал похож на вампира. – И это значит одно: Вы снова решили обдурить «Возмездие»! Не пройдёт!! – он в ярости замахал указательным пальцем. И втянув короткую шею, прошипел, - или Вы сию минуту связываетесь со своими финансистами и незамедлительно переводите деньги, или я приказываю уничтожить Вас, а затем и всю Вашу организацию, и все Ваши вонючие заправки!
           Речь шла о строящемся автосалоне. И о нескольких автозаправочных станциях в окрестностях Nской агломерации.
           - Никогда не думайте, что Вы самый умный, Вадим Ерофеевич. На всех ближайших АЗС и в салоне установлены взрывные механизмы. – Он обернулся на одного из своих, и тот поднял руку с маленьким чёрным устройством. Посередине торчала красная кнопочка. – Одно неверное движение – и все Ваши дела взлетят на воздух. У Вас есть пять минут на раздумья. Верните долг по-хорошему, и разойдёмся.
           У Юдифи дрожали руки. Глаза слезились от пристальной слежки за оппонентами и от бьющего прямо в лицо сырого порывистого ветра. Она твёрдо стояла на ногах, и как симфонию слушала биение своего сердца. С противоположной стороны на Филатова было направлено длинное дуло револьвера. «Почему именно на него? Это не по правилам. Почему они играют не по правилам?! Они должны контролировать Шмелёва. Нет нормального куратора, нет нормальной банды. И всё-таки на что им Филатов? Молодой симпатичный парень. Первый раз на стрелке, второй раз держит ствол. Неужели не заметно? Я прошу вас, уберите его из-под прицела. Он ничего вам не сделает. Ну пожалуйста». Она улыбнулась и сорвала с головы маску, чтобы отвлечь их. На ветру взметнулись её соломенно-жёлтые волосы. Дуло плавно переместилось в её сторону. «Вот так-то лучше. Поиграем?» - Про себя вопрошала она, и бешеное биение её сердца содрогало каждую клетку тела.
    - Никак не ожидали, господа? – она перевела на себя всё внимание, и только куратор продолжал ехидно глядеть на Шмелёва. - На любую силу найдётся противодействие.
- Так вот за кого ты подписалась, кукла?! – гневно произнёс куратор скорее с утвердительной, нежели с вопросительной интонацией.
На лбу Филатова проступили капельки пота. Он приподнял ствол, и, не целясь, несколько раз нервно спустил курок. Загремели ответные выстрелы.
Юдифь мгновенно среагировала и крикнула своим:
- Уходите быстро!
Шмелёв в растерянности упал в траву, закрыв руками голову, и Филатов бросился прикрывать его. Пуля просвистела где-то рядом. Филатов почувствовал, как по плечу стекает кровь.
- Немедленно уходи, Лёша!! – с надрывом кричала Юдифь, понимая, что никто уже не уйдёт, и отстреливалась от израненных оппонентов из «Возмездия». Куратор был убит. Стрелок - тяжело ранен в голову, и валяясь в крови, глухо стрелял в землю, потеряв пространственные ориентиры. Оставался один человек. И он держал в поднятой руке чёрную коробочку, блаженно поглаживая большим пальцем красную кнопку. И с усмешкой грозил Юдифи пистолетом. Её прошибло огненной волной. «Нет, не делай этого, идиот, всё равно сдохнешь», - мысленно умоляла она. Сердце выскакивало из груди. Она смотрела на него – он на неё. Глаза в глаза. Если она выстрелит – он успеет привести в действие взрывной механизм. Так продолжалось минут пять.
- Ты решил пощекотать мне нервы? – не выдержала она.
- Допустим. Я мог перестрелять всех твоих. Но я не сделал этого. Я хочу убить тебя. Хочешь умереть? Хочешь? Ты уйдёшь красиво, поверь. – Он ликовал и ласкал красную кнопку. Прогремел последний выстрел. Юдифь не успела опомниться – он повалился в траву, свободной рукой схватившись за живот, и чёрная коробочка выпала из его рук. Он умирал.
- Твоя взяла, - на прощание прошептал он, скривившись в сардонической улыбке.
- Добро пожаловать в ад, - проводила его Юдифь и подобрала коробок. Красная кнопка ввалилась. Было уже поздно что-либо менять. – Кто стрелял? – она оглянулась и её брови изумлённо подлетели вверх. На глаза навернулись слёзы. Не выпуская коробку, она подошла к Филатову, истекающему кровью, и дрожащей рукой потрогала валяющуюся рядом гильзу. Филатов терял сознание. Вадим Ерофеевич выполз из-под него, кашлянул и трижды перекрестился.
- Ну Слава Богу, - он облегчённо вздохнул и осмотрел поле, в котором стоял.
- Что «слава богу»? – вспылила Юдифь, мокрыми от крови руками пытаясь определить, куда ранен Филатов.
- Долг не пришлось отдавать, - по-простому отозвался Вадим Ерофеевич и вынул из кармана любимую американскую сигарету. Казалось, он не осознавал, что делает и что говорит.
- Да что Вы несёте?! – Юдифь разозлилась и послала его в…
Шмелёв развернулся и зашагал в сторону бордового Audi.
Юдифь задыхалась от волнения и утопала в липкой тёплой крови. По её лицу непроизвольно и беззвучно ручьями текли слёзы. Она отыскала огнестрельную рану на плече Филатова, стянула рукав косухи с его руки и вытащив заранее приготовленный бинт, аккуратно перевязала.
            Филатовв пришёл в себя и увидел окровавленные руки Юдифи рядом со своим лицом.
            - Юда?..
            Она приложила палец к его губам и покачала головой:
            - Ты потерял много крови. Молчи.
            - Что произошло?.. Я ничего не помню… Горячо…
            - Ты ранен. Ранение не опасное, кровь остановила. Врач Вадима Ерофеевича уже едет сюда, - она едва улыбнулась и снова дала знак молчать.
            Сквозь пелену и сумрак он заметил, как Юдифь разделась и, дрожа на холодном ветру, подложила ему под голову свёрнутую куртку.
            «Юрист, - думала Юдифь и считала его пульс, - зачем тебе это надо?? Жалко тебя. Какой ты красивый…» <…>
Филатов крутил шпилькой в замке и повернув её последний раз, открыл дверь «девятки».
- Всё, дальше сама, – он пропустил её на водительское место.
- Ну что, в N? – она завела машину и потянула ремень безопасности. – Пристегнись, со мной ездить опасно.
Он устало усмехнулся.
- Ты не знаешь, как лучше выехать? – Юдифь перекинула косу через плечо и удостоверилась, нет ли поблизости ментов.
- Через двор. На трассе менты.
- Тебя послушать, так в Москве каждый второй – мент, – торопливо сказала Юдифь и, ударив по газам, со свистом вылетела с дворовой стоянки.
- Юда, попробуй через Лефортово.
- Там тоннель, я боюсь.
- …Всё будет хорошо. Сворачивай в Лефортово.