Обитель язычества. Глава 1. Гора благословений

– Ты стал настолько самонадеян, что дошел до безумия, царь Соломон! Неужели ты думаешь, что Бог не накажет тебя за твое отступничество?

– Ты лжешь, наглый раб! Убирайся отсюда прочь!

Отдельные, беспорядочные обрывки трагического разговора с Соломоном звучали в голове Иеровоама, когда он, в беспамятстве выбежав из царского дворца, быстро шел туда, куда его несли ноги.

Узкие улочки Иерусалима, как всегда, были полны народа. Нагроможденные друг на друга крошечные домики, окошки которых почти не пропускали дневной свет, были пригодны в основном лишь для сна, и бедный люд всю свою жизнь проводил на улице, ремесленничая или торгуя. Иеровоам постоянно на кого-то натыкался, что-то ронял и опрокидывал. Каждый раз ему приходилось возвращаться, чтобы поднять и привести в порядок то место, где он только что прошел. Продвижение замедлялось. Чересчур шумная атмосфера выводила Иеровоама из себя. Он нечаянно толкнул проходящего мимо старца, и тот чуть не упал. Пока он, остановившись, извинялся перед пожилым человеком, его самого грубо толкнули. Иеровоам стиснул зубы и продолжил свой путь. Стражники у городских ворот поприветствовали его, – они знали его в лицо. Он был слугой царя Соломона и его самым преданным другом. Но дружба эта уже подходила к концу...

Когда-то, на строительстве Милло, крепости в городе Давидовом в Иерусалиме, Соломон заметил его далеко идущие способности и приблизил его к себе, поставив начальником над рабочими из колена Ефремова.. Однако Иеровоам не остановился на этом, но пошел еще дальше. Благодаря своей мужественности, стойкости и непоколебимости во всем он приобрел такую милость в глазах уже тогда начавшего колебаться царя, что стал его лучшим другом. Много они пережили вместе с тех пор. Иеровоам всегда был рядом с Соломоном, укрепляя и увещевая его. Но царь с каждым годом становился все более невыносимым. Из кротчайшего и мудрейшего правителя он превратился в беспощадного, своевольного тирана. Его слабости и пороки взяли над ним верх и навек перечеркнули его добрую славу. Присутствие Иеровоама становилось для Соломона все более нежелательным, так как он остался единственным из его окружения, кто осмеливался открыто его обличать.

Иеровоам проскочил городские ворота в стремлении ощутить себя вне стискивающих его бесполезных дворцовых церемоний. За стенами города дул пронизывающий ветер. Сизые тучи вились замысловатыми клубами, нагоняя на душу тоску, а улылые холмы пугливо жались друг к другу. Иеровоам отчаянно шел вперед. Он не знал, что ему делать дальше.

Вдруг как будто кто-то окликнул его. Сначала он не понял, было ли это завывание ветра или вой какого-то зверя. Иеровоам напряг слух и замер на месте. Если это дикий зверь, что более вероятно, то лучше всего оставаться неподвижным и выждать, но долго ждать тоже нельзя – хищник может подкрасться и напасть сзади. «На льва это не похоже, на волка тоже....» – перебирал он возможных противников. Повстречаться один на один с хищником, да еще в безоружном состоянии – не пустяковое дело. Только самым мужественным в Израиле было под силу сохранить при этом самообладание. Одним из них был Иеровоам. Движением леопарда он подпрыгнул и очутился лицом к лицу с предполагаемым врагом. Сзади никого не оказалось. Иеровоам медленно повел глазами слева направо, соразмеряясь с обстановкой. Неужели ему это послышалось?

Справа захлопали крылья. Иеровоам осторожно повернул голову.

Резкие порывы ветра развевали тяжелые полы одежды пророка Ахии, бесстрашно стоявшего на выступе скалы.

– Я подумал, что это орел, – крикнул Иеровоам пророку. – Но ты всегда появляешься так неожиданно! Где ты был все это время?  Царь без тебя совсем пропадает.

Ахия несколько по-птичьи наклонил голову и бросил острый взгляд на Иеровоама.

– Он уже давно не ребенок. И нянчить его мне надоело!

Ахия подошел к самому краю и воздел руки к небу. Его маленькая сухощавая фигура приобрела силу и мощь. Полы развились в разные стороны, действительно походя на крылья.

– Господь велик! А Соломон пытается сделать из Него посмешище! Вот только смеяться будут в конце концов над Соломоном! И плакать тоже.

– Отойди от края, Ахия. Я боюсь за тебя.

– Что может случиться со мной, Иеровоам? В крайнем случае я упаду вниз.

– И разобьешься!

– Поверь мне, что царь Соломон стоит к краю смертельной бездны намного ближе, чем я! Для него она намного реальнее! И если он не одумается... – Ахия тяжело опустил руки и отступил назад.

В его облике и впрямь прослеживалось что-то орлиное. Зоркий, немигающий взгляд и нос, похожий на острый клюв...

– Хотя теперь все равно, как поступит царь, – продолжал Ахия сурово. – Его участь уже решена.

Иеровоама объял трепет. Чем дольше он смотрел на Ахию, почти парящего в воздухе, тем беспощаднее казался ему этот грозный вестник.

– Что ты этим хочешь сказать, Ахия? Ты предвещаешь его смерть?

– Умереть – еще не самое страшное. Разве ты этого не знаешь, Иеровоам? В жизни случаются трагедии, намного ужаснее, чем смерть... И это именно то, что происходит сейчас с Соломоном. Как жаль, как жаль! Он был редким цветком в саду Божием. Самым красивым и дорогим из всех...

– Дороже Давида?

– Царь Давид – вне конкуренции. Он сохранил свое сердце чистым до конца. А его многообещающий сын Соломон не удержался. Споткнулся. Упал. Осквернился. Завяз в омуте порока. Стал деспотом и развратником. Дорогу назад теперь ему будет найти очень трудно... Увы! Его царство отдано другому.

– Как?... Уже?? – невольно воскликнул Иеровоам, тотчас ощутив в своей груди частые и сильные удары. – Значит, грядут перемены?

– А тебе их очень хочется, юноша? – вдруг улыбнулся пророк.

Иеровоам смущенно потупился. Ему было больно и одновременно обидно, что его многолетний и кажущийся прочным союз с царем, потерпел крах, и вместо ожидаемого процветания он оказался во власти полубезумного деспота.

– А как же царь Соломон? – преодолевая обиду и вспомнив о своем долге, спросил Иеровоам. – Ведь раньше он был другим. Помнишь, Ахия? Он был сама кротость и доброта! А его премудрость прославилась по всей земле! Разве он не может раскаяться?

– Тиранство царя Соломона подошло к концу! – провозгласил Ахия. – А его раскаяние – теперь его личное дело.

– И ты не хочешь еще раз поговорить с ним?

– Мне с ним больше не о чем говорить.

Молодой человек вскинул голову. В его глазах вспыхнул дерзкий огонь. Слова Ахии ему показались чересчур резкими и даже несправедливыми. Ему захотелось поспорить с пророком и попробовать защитить царя.

– Может, я поднимусь к тебе? И мы наверху спокойно обо всем поговорим? Мне хотелось бы многое с тобой обсудить...

– Нет. Ты останешься на месте и будешь слушать, что я тебе сейчас скажу.

Пророк Ахия глубоко вздохнул, отчего его грудь выгнуась вперед, и расправил плечи.

– Слушай меня, слуга Соломонов!

Молодой человек тоже невольно выпрямился, не вправе ослушаться приказа, и замер. Он вдруг почувствовал важность этого момента. Боль, раздражение, обида и сомнения, недавно душившие его и не дававшие покоя, отступили на задний план. Его последний разговор с Соломоном незаметно поблек и перестал иметь значение. Иеровоам весь превратился в слух и созерцание.

Пророк Ахия снял с плеч тяжелую накидку и бросил ее на камни. Проворный ветер тут же подхватил ее, загнув края и зашевелив во все стороны, а потом скинул ее со скалы. Следующим движением Ахия разодрал тунику на груди, и она соскользнула к его ногам. Переступив, Ахия проворно подобрал ее и высоко поднял на вытянутых руках. Полуобнаженный, застывший на месте, он был похож на изваяние. Иеровоам, как зачарованный созерцал его.

  Раздался резкий звук раздираемой ткани, и на глазах изумленного Иеровоама новая одежда пророка, с трудом поддаваясь, начала превращаться в длинные лоскутья.

Иеровоам был не в силах сдержаться.

– Ахия! Для чего ты это делаешь? – вскричал он.

Пророк не отреагировал. Он продолжал сосредоточенно разрывать ткань. Вскоре Ахия уже держал в руках двенадцать лоскутьев. Отделив от них два, он бросил остальные вниз, и они дождем упали на непокрытую головую Иеровоама.

– Господь посылает тебе, Иеровоам, Свое благословение: десять колен Израилевых. Возьми их. Они твои.

Иеровоам пришел в растерянность и недоумение. Он снял лоскутья с головы и плеч и, сжав их в ладонях, пробормотал:

– Что ты имеешь ввиду?

Как ни странно, пророк расслышал его.

– Сын мой, по Божьему благоволению ты теперь – царь над Израилем. Над его десятью коленами. Господь признал тебя достойным. Он доверяет тебе.

Иеровоам встряхнул лоскутьями, длинными полосами свисающими с его рук.

– Я… ослышался? Господь избрал… меня?? – нетвердо произнес он.

– «Так говорит Господь, Бог Израилев: вот, Я исторгаю царство из руки Соломоновой, и даю тебе десять колен», – пророк сделал паузу и пристально взглянул на Иеровоама. – «А одно колено  останется за ним ради раба Моего Давида и ради города Иерусалима, который Я избрал из всех колен Израилевых. Это за то, что они оставили Меня, и стали поклоняться Астарте, божеству Сидонскому, и Хамосу, богу Моавитскому, и Милхому, богу Аммонитскому, и не пошли путями Моими, чтобы делать угодное пред очами Моими и соблюдать уставы Мои и заповеди Мои, подобно Давиду, отцу его. Я не беру всего царства из руки его; но Я оставляю его владыкою на все дни жизни его ради Давида, раба Моего, которого Я избрал, который соблюдал заповеди Мои и уставы Мои. Но возьму царство из руки сына его, и дам тебе из него десять колен.» – Ахия вновь остановился, как бы давая возможность Иеровоаму уразуметь то, что он говорил. – «А сыну его дам одно колено, дабы оставался светильник Давида, раба Моего, во все дни пред лицем Моим, в городе Иерусалиме, который Я избрал Себе для пребываня там имени  Моего. Тебя Я избираю, и ты будешь владычествовать над всем, чего пожелает душа твоя, и будешь царем над Израилем. И если будешь соблюдать все, что Я заповедую тебе, и будешь ходить путями Моими и делать угодное пред очами Моими, соблюдая уставы Мои и заповеди Мои, как делал раб Мой Давид, то Я буду с тобою и устрою тебе дом твердый, как Я устроил Давиду, и отдам тебе Израиля.»(3-я Царств 11:31-38). 

Лицо Иеровоама просветлело. Его будто озарил восход солнца грядущего дня. «Господь доверяет мне Свой народ», – прошептал он еле слышно, склоняя голову. И заплакал.

– Да, Иеровоам, – услышал он голос сверху. – Он избрал тебя. Будь же тверд и мужественнен. Не подведи Его.

Молодой человек сорвался с места и стремительно кинулся наверх, туда, где стоял тот, который только что объявил ему, что он станет царем. Он не просто быстро бежал. Он летел навстречу своему будущему почти не касаясь земли по кочкам и острым камням, без всякой осторожности, потому что ничто в мире уже не могло нанести ему вред. Он был избранником Божьим. Очутившись наверху, лицом к лицу с седовласым полуобнаженным пророком, будущий царь в полном смирении упал к его ногам. В руках он все еще держал лоскутья его одежды. Пророк с умилением посмотрел на Иеровоама, стоявшего на коленях с поднятыми вверх руками. Его голова тоже была поднята вверх, а глаза закрыты, и плотно сжатые веки трепетно вздрагивали от еще не успевших высохнуть слез.

«Господь будет доволен Своим царем, – подумал Ахия. – За всю жизнь мало в ком я видел столько искренности и вдохновения. Пожалуй, он даже чем-то похож на Давида...»

Сухая ладонь Ахии прикоснулась к голове Иеровоама. Поглаживая его длинные русые волосы, пророк тихо произнес:

– Господь хочет от тебя лишь одного: верности Ему.

Иеровоам протянул пророку лоскутья.

– Обмотай их вокруг моей головы, чтобы я всегда имел мудрость от Бога. А что останется, намотай мне на грудь, чтобы сердце мое всегда было чистым пред Ним. А последние пусть будут у меня на бедрах. Я хочу, чтобы во всех путях моих Он сопровождал меня.

Глаза Ахии заблестели от слез.

– Если дела твои будут всегда согласны с твоими словами, то Господь никогда не оставит тебя. А сейчас я выполню твою просьбу и покрою тебя этими лоскутьями, которые стали тебе так дороги.

Пророк, внутренне молясь, принялся обматывать Иеровоама лоскутьями, совсем недавно составлявшими его собственную одежду, а теперь символизирующие десять колен Израиля.

– А теперь, сын мой, – Ахия нежно склонился над Иеровоамом. – Встань с колен. Тебе необходимо серьезно подумать над тем, что ты будешь делать дальше. Однозначно лишь то, что в Иерусалим тебе нельзя возвращаться.

Иеровоам поднялся. Он ощущал полноту, до сих пор ему неизвестную. Обмотанный лоскутьями, он, вероятно, выглядел несколько странно, но его это нисколько не смущало. Было заметно, что его осенила Сила свыше. Он весь преобразился. Его и без того благородные, безукоризненные черты светились каким-то особым внутренним светом, который, конечно, зародился не внутри него, не в его обычном и грешном, как у всех людей, сердце, а снизошел на него из другого, святого мира, ощущать блаженное влияние которого могут лишь самые чистые и кроткие. Голубые, как безоблачное небо, глаза Иеровоама, выражали полнейшее смирение.

Таким был Иеровоам, слуга царя Соломона и будущий царь Израиля, в переломный день своей жизни.

– Ахия! – спохватился он. – Сейчас я принесу тебе снизу твою накидку! Ты не можешь так оставаться, – и побежал вниз.

Пока Иеровоам спускался со скалы, подбирал и отряхивал успевшую запылиться накидку, а после радостно возвращался обратно, пророк неотрывно наблюдал за ним. «Укрепи его, Господь, – молился он про себя. – Он еще так молод и неопытен».

Весь еще в состоянии духовного возбуждения, Иеровоам дотронулся до покрытого накидкой плеча пророка с видом, будто собирался сказать ему нечто очень важное.

– Я пойду, пожалуй, пройдусь... – сказал он вместо этого неопределенно. – Мне необходимо побыть одному, вернее, с Богом. Я хочу побеседовать с Ним наедине...

– Иди, сын мой. Иди. Несомненно, Господь Сам укажет тебе, что предпринять.