Чудовище

 Вот валяюсь в постели, вся в дыму, странно, что не во хмелю. За окном избитые мной, птички чирикают, небо голубое, зелень благоухает, так ведь лето же, ёпть. По телевизору какая-то мура, по мне как обычно растеклось моё серое чудовище, кошка. Сердце, будь оно не ладно, отбивает чечетку. Кофе мерзкий, мухи своей назойливостью, просто утомили. Настроение дрянь, короче.

  Где-то в области пяток, закипает ярость, и поднимается потихонечку, забрызгивая и отравляя внутренние органы, ядом, заставляя их вскипать и клокотать. Глаза наливаются кровью, шерсть, та которая волосы на теле, встает дыбом, челюсть сжимается так что зубы скрипят, и сигарета, что непременно во рту, оказывается перекушенной и ясно понятно падает на меня, обжигая, скатывается на кровать. "Ёшь твою, сено катало ж". Уже в полном бешенстве ищу по кровати бычок, выдавая трехэтажный мат, а то и пяти. Нахожу, тушу возникающий пожар, прикуриваю новую, самое главное не сжимать так больше челюсти. Кошка все так же на мне растекается, ей всё по фигу. Пытаюсь её встряхнуть, ноль эмоций, спит и куда то во сне бежит. "Ах, так, ну получай." Кошка с тихим мяуканьем слетает, после легкого взмаха руки, с кровати. Ну, надо же на ком-то оторваться. Серое чудовище смотрит обиженно, укоряющее. Опускаю ногу с кровати, цыкаю, была бы кошка человеком, она бы покрутила у виска, а так как она кошка, то она считает нужным свалить из поля моего зрения, под кровать. После короткого срыва на кошку легче не становится, даже напротив. Шарю по комнате, своим красным взором, в поисках, куда бы выпустить свой негатив. Раздражению зацепиться не за что. Хотя. Взгляд цепляется за стул, сломанный. Толи сломать его и выкинуть, толи применить смекалку и свои золотые руки и починить. Тут начинаются размышления на тему, а кто собственно сказал, что они золотые? Но их прерывает звонок в дверь.

 Открываю, пошатываясь и обдавая меня выхлопом алкоголя, в квартиру вваливается второе чудовище моей квартиры. "Во, блин.."ярость захлестывает уже с головой, глаза те что еще вчера, как мне помнится, были голубыми чернеют. Смотрю на себя в зеркало черные глаза с красными белками, белое лицо от злости, обрамленное откуда-то взявшимися кудряшками, видать тоже от злости, короче еще одно чудовище. Чудовище, которое ввалилось в квартиру, начинает что-то лепетать заплетающимся языком, про то, как оно соскучилось и радо меня видеть, что-то рявкаю в ответ. Чудовище обижается и трясущимся от обиды ртом, выдает "Не доставай меня." Я аж подпрыгиваю от полнейшего возмущения "Я тебя не трогаю, тебе че надо?" Чудовище, смотрит на меня с тоской "А пойдем со мной, за водкой сходим, я одна боюсь, хочешь, я тебе пиво возьму?" я отказываюсь от пива, пытаюсь объяснить чудовищу, что нужно завтра идти по делам, и вообще хватит гулять. Чудовище же хихикает, и начинает мне рассказывать, что отсыпаться будет завтра, так как праздничный день и всякие там инстанции не работают, да здравствует День России.

  На мое гневное бурчание, Чудовище начинает давить на больную мозоль, что де, если с ним что-то случится по дороге в магазин, виновата буду я. Кипя как чайник и покрываясь, как мне кажется пятнами, гневной испариной, точно. Отирая пот, застилающий мои чудо глаза, я соглашаюсь идти в магазин. На улице чудовище повисает на моей руке и что-то радостно щебечет, я же едва сдерживаю себя, что б галопом не стартануть куда-нибудь в даль, или не обматерить, челюсть сомкнута так, что начинает болеть. После того как мы покупаем чудовищу водку, оно лезет на клумбу обдирать сирень, я же пролетев несколько метров по инерции, останавливаюсь и блюду, что б чудовище не кто не обматерил и не накостылял, хоть и чудовище, а жалко же, родное. Чудовище, тем временем надрав букет, цепляется платьем за ограду клумбы, я в душе злорадствую, а оно живенько так отцепившись, несется вполне счастливое ко мне.

  Дома, явно с кем-то, спьяну, меня, перепутав, предлагает мне за ним поухаживать, налить, чем запить и приготовить ему закуски, я, понимая, что сейчас совершу убийство, а сидеть мне вовсе не хочется, да и грех, ретируюсь в ванну и начинаю ее с остервенением чистить. Чудовище, поняв, что совершило ошибку, вваливается в ванну и начинает причитать, что нельзя быть такой злобной, что, мол, худые и злые долго не живут, а оно меня любит, но надо к людям проявлять чуть больше человечности, чем я. По моему лицу, перекашивая его, пробегает нервный тик. Включаю воду, лечу на кухню, ставить воду на кофе, в кастрюльке, что служит чайником. Плетущееся за мной чудовище, начинаю умолять, что б оно оставило меня в покое, и шло себе спокойненько, пить бухашку и курить куришку. Сфокусировав на мне пьяный взор, и понимая видимо по моему чудо личику что, что-то не то ретируется в комнату, угрожая мне скандалом.

  Наливаю кофе и сбегаю в набирающуюся ванну, прям как много лет назад, когда я только купила эту квартиру, я тоже пряталась здесь, проводя тут ночи с книгой в руках, лишь бы не видеть свое чудовище.

  Заныриваю в ванну, с прохладной водичкой, дабы хоть как-то остудить кипение извилин серого вещества, мозга то бишь. Включаю музыку, беру в руки телефон и начинаю писать. В ванну прибегает серое чудовище, прыгает на стиральную машинку и начинает что-то жалобно пищать. Следом проскакивает пьяное чудовище, начинает комментировать музыку, меня и вообще все, из всех сил стараюсь молчать и не поддаваться провокации. Ярость как таковая проходит, оставляя место отчаянью и бессилию. И больше всего я мечтаю в данный момент, услышать музыку не ту что льется из динамика, а музыку храпа чудовища, так как это будет означать, что на какое-то время меня оставят в покое. Хотя воевать я так чувствую, мы будем еще долго. На какое то время чудовище, то что пьяное, оставляет меня, то что серое лежит на моих вещах, на машинке и что то мурчит. Ярость и злость прошли, видать водичка, которая приятного такого грязного цвета, с чудным запахом хлора, хорошо действует. Снова ко мне приходит моё чудовище и начинает жалобно вещать, что оно всё-всё осознало, и пусть я не буду скотиной и поговорю с ним немножко. Я же могу выдавить из себя лишь нечленораздельное что-то, оно в психе уходит, а я остаюсь с жалостью и с чувством вины по отношению к своему чудовищу.

  Возможно, и, правда, я не права по отношению к нему. Чудовище возмущается, что и с трезвым я с ним не разговариваю. Я обычно лишь жму плечами "Какую родили и воспитали ту и имеете, другой нет." Жалко мне моё чудовище, именно той жалостью, что мерзкое чувство, и я не могу заставить вести себя по другому. Выползаю из ванной кругом тишина, чудовище уснуло. Вот так мы и живем три чудовища кудрявое то, что я, серое то, что кошка, и моё вечно пьяное.
12.06.2010г.