Гобелен 7

Потрясённый, возвращался я в замок. Так значит, этот склеп, и эти могилы принадлежат матери князя и её брату? Что же такое они сотворили, что их похоронили отдельно от остальных членов земли, да ещё и высекли такую надпись?  Мысли мои путались. Я боялся и подозревал что-то ужасное, но твёрдой уверенности в своей правоте у меня не было, лишь смутные догадки. Только в одном я был уверен – графине, действительно, грозит опасность. Увлечённый этими размышлениями, я ходил довольно долго. Мной овладело лихорадочное возбуждение,  я совершенно не следил, куда иду, и очнулся лишь, когда ноги мои по колено провалились в снег. Оглядевшись, я понял, что пропустил поворот к замку, зашёл в чащу леса, так, что не видно было никакой дороги. Я, вероятно, некоторое время брёл по снежной целине, не замечая этого, пока не угодил ногами в яму, полную снега.  Края этой довольно обширной ямы были пологими, и я уже собрался выбраться из неё, как вдруг заметил на противоположной    стороне некую странную фигуру. Мне показалось, что я узнал безумную Ванду. Она двигалась как-то странно, покачиваясь, ступая нетвёрдыми шагами,  словно нащупывая дорогу. Я выбрался из ямы и пошёл к ней. Похоже, она не слышала моих шагов, и не остановилась даже тогда, когда я подошёл почти вплотную.
- Ванда!- негромко окликнул я, боясь слишком резкими звуками спугнуть безумную.  Она обернулась, и я едва сдержал крик ужаса. Глаза… Её глаза были вырваны чьей-то безжалостной рукою, и лишь пустые зияющие глазницы, за залитое кровавыми слезами лицо обернулось ко мне. 
- Боже! Кто это сделал? – вскричал я, девушка же лишь слабо что-то простонала, покачнулась и рухнула наземь, пятная снег кровью.   
Не медля, я поднял несчастную с земли, ощутив её лёгкость и чрезвычайную худобу,  и понёс. Я стремился попасть в замок, ведь там Ванде могли помочь. Сам не помню, как удалось мне выбраться  из леса, потому что совершенно потерял всякое представление о своём местонахождении, но всё же, мне удалось выйти из чащи и, к удивлению моему, оказаться на краю деревни.  И это, подумалось мне, было к лучшему. Священник скорее поможет безумице. Быстрым шагом, прижимая к себе девушку,  я прошёл через деревню, по пустынным улицам  к церкви. У церкви   стоял Ян. Увидев меня, он с испугом в глазах уставился на безжизненное тело Ванды.
-    Что это? – воскликнул он.
- Я нашёл её в лесу. На неё кто-то напал и жестоко изувечил.
- Нужно разыскать отца Матиуша, - проговорил Ян. – А девушку несите в мой дом, господин. Моя жена присмотрит за ней.
Я так и сделал, и спустя некоторое время Ванда уже лежала в постели, а жена Яна заботливо хлопотала над ней. Бедняжка была жива, но мне казалось, что силы постепенно покидают её. К тому моменту, как появился священник, и домика Яна собралась вся деревня. Люди стояли молча, и лишь изредка переговаривались друг с другом.
Отец Матиуш, Едва войдя в комнату и бросив взгляд на Ванду, отослал всех из комнаты и  велел:
-Пошлите за князем, - сам же, сев у постели страдалицы, взял её руку в свои широкие ладони и принялся молиться. Ванда едва заметно дышала, и иногда жалобно постанывала. Я стоял  в углу комнату, которую постепенно заполняли тени наступающей ночи. Прошло не менее часа, прежде, чем князь Велкан вошёл в комнату. Едва увидев Ванду, он страшно побледнел и пошатнулся, но, наткнувшись на взгляд священника, овладел собой и подошёл к постели.
- Что с ней?
- Вам лучше знать, - тихо проговорил отец Матиуш.
- Но я не знаю! – негромко, но зло произнёс князь. – Видимо, это какой-то зверь.
- Зверь разорвал бы несчастную, а не вырвал глаза.
- Нет, не может быть… - едва слышно выдохнул князь. В этот миг девушка пошевелилась и прошептала что-то так тихо, что князю и священнику пришлось наклониться к самым её губам. Я не слышал ни слова, но они, видимо, разобрали речи несчастной, и, поднимаясь, обменялись испуганными взглядами.
- Вы верите? – спросил князь, и я уловил дрожь в его голосе.
- Да, - тихо ответил священник, и, отняв свою руку от руки пострадавшей, прикрыл ею глаза. – Нельзя было делать этого. Я жалею, что послушал вас, ваша светлость. Теперь нам всем придётся умереть ради…
- Нет, я не верю! Всё должно было получиться, - горячо проговорил князь. – Я найду выход!
Тут слова его прервала Ванда. Голос князя произвёл на неё какое-то действие, и девушка зашевелилась.
- Князь Велкан! – едва слышно произнесла она.
- Да, это я, Ванда. Ты узнала меня, ведь верно?
- Моя бедная госпожа! - жалобный голос девушки разрывал тишину, каждое слово произносилось с трудом.
- Поверь, Ванда, я сожалею не меньше тебя, - князь сжал руку девушки,  но она каким-то невероятным для всего измученного тела усилием вырвала её, приподнялась и выкрикнула неожиданно звонким голосом:
- Будь ты проклят!
После чего упала на подушки, и мертвенная бледность залила её лицо. Отец Матиуш, коснувшись её руки, тихо прошептал:
- Кончилась. Умерла без примирения с Господом, с проклятием на устах.
- Я и без её проклятия проклят, - горько проговорил князь, поднимаясь. Священник тоже поднялся, и они стояли друг напротив друга, не замечая меня. Я же в своём тёмном углу боялся пошевелиться и громко вздохнуть.
- Что же теперь, ваша светлость? – спросил отец Матиуш. – Что важнее – одна невинная жизнь или десяток невинных жизней?
Князь, схватившись руками за голову, застонал, словно раненый зверь.
- Нет!- крикнул он. – Только не в этот раз! Только не с ней!
- Вам решать, господин! – тихо и покорно проговорил священник.
Князь, выругавшись, бросился вон из комнаты, священник тут же вышел следом, я же прильнул к окну, из которого был виден двор Яна. Там, во дворе стояли все жители деревни, и они встретили вышедшего князя молча, лишь десятки глаз, мужских, женских, детских, смотрели на него. Князь словно споткнулся об эти взгляды, на миг замер, а потом кинулся прочь из деревни. Люди же, постояв ещё немного, начали расходиться.
Я дождался, пока последние из них покинут двор, и, незаметно выйдя из дома, снова направился к церкви. Дверь её была открыта, я вошёл внутрь, и обнаружил, что отец Матиуш молится, стоя на коленях у алтаря. Услышав мои шаги, он поднялся, и я с удивлением увидел, что лицо его залито слезами. Он тут же отступил в густую тень, так, что я видел лишь смутно черты его лица.
- Что угодно вам, сударь? – спросил он странно вздрагивающим голосом.
- Вы забыли, отец Матиуш, что это я принёс девушку, и я невольно стал свидетелем кончины Ванды, - произнёс я, не отводя взора от тёмной фигуры. Священник при этих словах моих вздрогнул. Он совершенно забыл, или же не заметил меня в комнате, где страждущая душа рассталась с телом, и не ожидал, что при столь тягостной сцене присутствовал сторонний наблюдатель.
- Я хочу знать, что произошло на самом деле? Отчего пострадала Ванда? - я шагнул к священнику, тот же отступил дальше, к невысокой дверце за алтарём.
- Я не могу ничего вам сказать, господин Беркеши. Прошу, уйдите, оставьте меня.
- Скажите, это князь Велкан? Он изуродовал девушку? – настойчиво продолжал я свои расспросы.
- Господь с вами! – вскричал священник. – Князь… нет!
- Так кто же? Или что?
Священник молчал. Я сделал ещё шаг и подошёл к нему так близко, что даже во тьме увидел, как ужас исказил черты его лица. Медленно поднёс он руки к лицу и закрыл ими глаза.
- Прошу вас, отец Матиуш, ответьте мне. Что случилось? Я не понимаю, что здесь происходит, но чувствую, что  беда грозит тем, кто мне дорог.
-  Беда теперь грозит всем нам. Страшная беда, если князь не передумает… - голос его был еле слышен.
- Не передумает? – я схватил его за локти, пытаясь отвести руки от  лица. – Что сделал князь?
- Он сделал то, что не должно было делать, он вызвал к жизни такие разрушительные силы, кои нельзя было вызывать, и теперь мы все обречены, - простонал священник. Вырываясь из моих рук, он отступал всё ближе к дверце и, наконец, оказавшись от неё в двух шагах, распахнул створку, скользнул в открывшийся проход и тут же захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Я услышал звук запираемого замка. Разозлённый, я грохнул кулаком по дверце, но, сделанная из цельного куска дерева, она даже не дрогнула под ударом. Из-за двери же глухо послышался голос священника:
- Ступайте в замок, господин поверенный, собирайте вещи и уезжайте отсюда. Уезжайте, пока не поздно!
Убедившись, что большего мне здесь не добиться, я покинул церковь и во всё более сгущающихся сумерках направился к замку. По дороге, влекомый каким-то неясным предчувствием, я снова свернул к склепу и вошёл в него.  Кто-то тщательно убрал все следы свечей, и крест с могилы матери князя и её брата.