Глава 26. Воспоминание

Еще пару дней прошли спокойно у Альвеля с Кармели. Отношения их тоже продвинулись.
В данный момент девушка сидела не берегу и читала «Анну Каренину», а Альвель уходил в магазин за некоторыми нужными вещами и только что пришел.
- Привет, моя Нежная, милая, - он сел рядом с ней, отложив купленное в сторону, и поцеловал взглянувшую на него девушку в губы, крепко обхватив руками ее талию.
- Привет, - она не глядя перевернула открытую книгу, положила ее подальше от себя и, ответив на поцелуй и улыбнувшись, обняла его. – Как сходил?
- Хорошо. Вот только денег уже нет почти, надо будет что-то придумывать, - с улыбкой ответил он, любуясь ею.
Он до нее и не ходил по магазинам, а теперь стал посещать их, чтобы  покупать ей подарочки. Деньги он нашел на дне реки (наверное, выпали из карманов утопленников).
- Ага, я тоже думаю, что надо бы устроиться на работу…
Они снова поцеловались, на этот раз дольше и серьезнее.
- Да ну, зачем тебе работать. Пакетики с кровью все равно в магазинах не продаются. Я вот думаю и удивляюсь: как легко оказалось нам быть вместе… Как-то даже странно, что все так спокойно… Я слышал, правда, вчера зов стихии, но он был каким-то слабым…
- Вдвоем легче бороться, - она провела пальцами по его щеке.
- Нет, дело не в этом… Потому что в прошлый раз мне это не помогло… Я ведь даже убил, - тут глаза Альвеля по-особенному блеснули, было видно, что это все еще его волнует и что он не может себе этого простить, - подругу детства…
- Ну… Тогда у тебя еще не было опыта противоборства…
- Да, наверное… - он задумался о чем-то невеселом.
- Вел…
- М?
- А расскажи мне пожалуйста об этом…
- Гм… Дети мормеанцев обычно живут самостоятельно, не зависят от родителей. Меня же подкармливал один старик, который заменял мне их. Он научил меня видеть разницу между добром и злом, изобличал жизнь других мормеанцев, говорил о смысле жизни… Именно он открыл мне глаза. Многое из его философии осталось в моей. Если бы не он, я бы тоже вырос таким же бездушным и непросвещенным, как остальные. Он больше никому не открывал своих взглядов, а я пытался образумить других… Наивный дурак. Я-то думал, что спасу их всех, что у меня получиться… А на самом деле добился только того, что из-за моих слов убили того старика… Меня не стали трогать, типа, молодой да глупый…
Еще тогда я дружил с одной девочкой. Она была немного младше меня, и нам удавалось не очень часто вместе погулять или поиграть. Она приходила к берегу иногда, за что ее ругали родители, да и я был против – лучше было нам с ней встретиться где-то подальше от того опасного места. Но однажды в назначенное время она не пришла, через неделю тоже… А через месяц вдруг пришла ко мне на берег. В этот месяц, еще в самом начале, убили того старика… Поэтому мое состояние было очень жалким. Голодный, холодный, замкнувшийся в себе, отчаянно агрессивный… Я думал, что Аня меня просто бросила. Поэтому встретил ее более чем холодно. Правда, оказалось, что ее родители просто наказали за что-то и не выпускали гулять весь этот злополучный месяц. Но тогда случилось еще событие, помешавшее нашей дружбе. Как я уже сказал, я был голоден, зол, истеричен, то есть, не мог себя толком держать в руках, поэтому я был наиболее легкодоступен воле стихии. Тем более я довольно долго жил в довольстве, поэтому  никогда раньше не испытывал ее на себе по-настоящему. Тогда я и утопил Аню… Я никогда не забуду ее испуганно распахнутые глаза, в которых был и ужас перед смертью, и какая-то странная покорность… обреченность, возможно. В выражении ее лица, отчаянно распахнутом рте в удушье, ярко расписались мука, ужас, бессилие… А еще страшнее всего было то, что она, мертвая, синяя, вдруг начинает двигаться*, испуганно кидать взгляды по сторонам… Не сойти с ума было трудно, но потрясение не оказало отрезвляющего действия, наоборот, мой мозг парализовало, а сознание ушло куда-то вглубь… Снаружи осталась только моя звериная сущность.
Альвель закончил с горечью, с мукой, со страданием, боль и безвыходность загнанного зверя горели в его глазах. Кармели поняла, что дальше он уже не расскажет, да и все было понятно без слов: мормеанцы загрызали свою жертву живой…

• *утопленные мормеанцами жертвы через несколько минут «оживают», становясь живыми мертвецами или просто утопленниками.

- Знала бы ты ее… Она была очень хорошей. Конечно, маленькой и наивной, по возрасту. Но и для него она была достаточно умной… У нее были светлые волосы, ямочки на щеках… Аня была очень веселой, любила смеяться, была такой трогательно-заботливой! – вспоминал парень и с болью, и с теплой улыбкой, потом вздохнул и покачал головой. А потом вдруг снова пришел в отчаянье. – Я остановился, точнее безумие было побеждено, когда я уже отгрыз у нее левую руку, плечо и несколько пальцев на правой, видимо, когда она пыталась закрыться от меня… Я вдруг понял, что она кричит… - он спрятал лицо в коленях, обхватив голову руками, вцепившись в волосы; его голос теперь звучал глухо. – Что там извиняться? Что не извиняться? Все одно! Она так рыдала, ведь я отгрызал у нее руки, когда она была в сознании… Это была такая боль! Крик ее подсказал бы любому, но те, кто видел ее глаза уже точно бы не сомневались… Ей было больно и потому, что она была новоявленной утопленницей, кровь в венах у нее не успела свернуться… - он еще сильнее затрясся. – Она попросила убить ее! И я… Я свернул ей шею, не заставляя ее больше мучиться, а потом отыскал нож и отрезал ей голову, чтобы она снова не ожила…
Альвель вскинул голову и как безумный уставился на свои пальцы.
- Кровь… Повсюду была ее кровь! Так долго и сложно было оторвать голову… А еще этот запах… - проговорил он с отвращением к себе, дрожа и смотря куда-то далеко, в самую глубь своих воспоминаний.
- Вел! Вел! Успокойся! – Кармели пододвинулась к нему, пытаясь успокоить.
Он вздрогнул, услышав свое сокращенное имя.
- Вел? Кто такой Вел? Он убийца, слабак… А она звала меня Аля… Она верила мне, любила…
- Вел… - девушка обняла Альвеля, прижав к себе. – Тише…
Он рыдал, дрожал, ненавидел себя, убивался, но уже не вырывался из ее объятий, постепенно затихая. Спустя некоторое время он совсем успокоился, по крайней мере внешне.
- Зря я, наверное, это рассказал… Я потерял самообладание и вел себя как безумный…
- Нет, Альвель, не зря. Во-первых, ты излил мне душу, я думаю, что тебе хоть чуть-чуть, но легче стало, а потом, безумца я в тебе не вижу, только страдальца. И я тебя по-новому увидела, узнала больше о тебе… Все-таки с лучшей стороны… - она смотрела ему прямо в глаза, ласково, сострадательно.
Потом вздохнула и еще раз обняла его, прижавшись своей щекой к его щеке. Он тоже обнял ее крепко прижав к себе. Теперь ему действительно было легче.
- Спасибо, Кармели, - прошептал он ей на ушко.
- Спасибо тебе, - ответила она.