Дядь Вась, выручай!

1.
На работе очки его, казалось, вот-вот инеем покроются: глаза ледяной холод излучали. Корректным был и… бездушным. На корпоративных вечеринках цеплял на лицо улыбочку легкую, а в глазах - те же льдинки…. Имидж.
 С женой…, трудно сказать, каким он был с женой наедине. Заискивал… - да! Был нежным… - несомненно. Но ещё и, полагаю, внешне холодным был. Немного надменным и холодным. И заикался…. То не имидж. То комплекс.
 Игорёк всегда заикается чуть, разговаривая с женщинами, которые ему нравятся. Даже с тёщей разговаривая - слегка заикается! И особенно сильно, когда напуган чем-то, или очень взволнован.
 В классе пятом его искусала собака. Девочку с соседнего двора, в которую был он влюблён, решил закидать снежками. Собака не поняла его нежных чувств, вырвала из рук прекрасной дамы поводок и…. Уговаривал его обратиться к психотерапевту - тщетно.
 Отшучивался:
 - Перестану заикаться, жена подумает ещё, что разлюбил.
 А вот дома…, у меня дома, Игорёк становится самим собой. Не руководителя, не партнёра по бизнесу вижу перед собой - друга. Неотличимого от прежнего, со студенческой поры.
Он ценит это. И смех свой, жизнерадостный и искренний, каким только у меня может смеяться - ценит.
 Игорю нужны наши встречи, как и мне.
Мы срываемся в пропасть безумия. В ощущения юности. Мы смеёмся над тем, над чем никогда не стали б смеяться порознь. Мы городим таки-и-ие глупости…. И отдыхаем. Славненько отдыхаем. От нашей идиотской жизни. От груза на наших плечах. От масок, которые носить надоело.
 Стоит ли удивляться? Взрослый человек не может жить без масок. На работе - один, с женой - другой. На свадьбе не будет плакать, а на похоронах петь частушки, если нет на то серьёзных причин…. Маски не нужны детям. И почти не нуждается в них беззаботная юность.
 Бывает, человек сознательно цепляет на лицо ту или иную маску, порой противнейшую, а затем “срастается” с ней. Игорь почти сросся с маской, которую когда-то я для него выдумал. Я оставил ему одну отдушину - наши встречи. Сегодня казню себя за это, но…, прошлого не вернёшь.
 Мы оба сели не в тот поезд…. Я - точно не в тот!

Мне снится мой красный диплом, который осчастливил бы любую школу. Ученики снятся, которых у меня никогда не было…. Жена сказала как-то, что я улыбаюсь во сне. Сказала, что если б ей улыбнулся хотя бы раз такой же улыбкой, она любила б меня в тысячу раз сильнее.
 Работа…. Всё то, чем недавно гордился несказанно, чуть ли не ненавижу.
Деньжат в месяц получаю столько же, а то и больше, чем все учителя школы…, хотя бы в той, где учится сынишка моего брата. Но если б был выбор…. Стоп! Выбор есть всегда!
Или нет?!!!
Пора признать, что я цепляясь за работу, как за ту соломинку, которая связывает утопающего с жизнью. Она даёт мне возможность ощущать себя сильным, независимым…. И подлым, к чему скрывать!
Детей мне учить уже не придётся, никогда. Совесть не позволит.

 Фирма мне бешеные бабки не за красивые глаза платит. В коммерции без мозгов делать нечего. Твёрдо заявляю! - таких, как Игорёк, я троих стою.
 Должность моя скромно называется - консультант. “Звание” себе придумал сам. Сам же “обязанностей” нахватал.
 Игорь - генеральный директор. А я… не пришей рукав к чему-то. Сам по себе. Чем хочу, тем и занимаюсь. А по сути…, нет, не возглавляю - курирую отдел безопасности, отдел экономической разведки, (которого не существует по документам), отдел маркетинга…. Впрочем, есть ли смысл перечислять? В любой отдел зайти вправе, любую задачу, даже самую бессмысленную, поставить перед его сотрудниками могу, они обязаны будут её выполнить безропотно. Если пинок под зад не выглядит лучшей перспективой.
 Право вести себя так я завоевал. Даже Игорю мои рекомендации часто казались поначалу абсурдными, идиотскими. Но именно они позволяли добиваться желаемого, причём в кратчайшие сроки. В частности потому, что тех действий, которые мы предпринимали, от нас никто не ожидал.
 Возможно, следующее заявление вызовет у Вас дикое возмущение, а то и глухое раздражение своей безаппеляционностью, но я, без ложной скромности, считаю себя гением. Кое-кто полагает, что гений не должен называть себя даже талантливым: о том люди скажут. Увы, мои клиенты оценивают меня проще - сволочь!
Ах, да! Если кто-то думает, что быть гениальным “лёгкая ноша” - ошибается. Не раз и не два я чуть ли не волосы на голове рвал от отчаяния и сокрушался по тому поводу, что я не такой, как все.
 В моей бестолковке “мысли варило” то, что отсутствовало у директоров и прочих руководителей фирмы, (отчасти, и у друга: обучать этому - даже его! - оказалось делом невероятно трудным) - парадоксальное мышление. А так же то, что почти отсутствовало у многих руководителей отделов - богатое воображение.
Проигрывая - я выигрывал!
Теряя - приобретал!
Умел строить многоходовки, (причём, каждый вариант действий имел несколько запасных вариаций, не менее козырных). Заодно учил Игоря расставлять хитроумные сети и ловушки. И создавать иллюзии: увлекать или пугать ими соперников.
 Полагаю, тут непонятки возникнуть могут. Проще объясню. В своё время много дельцов объявилось, жадных - до не могу. В личную собственность “прихватизировали” добро государственное. Присосались к нему, словно пиявки. И высасывали, высасывали “кровушку народную”. Месяцами некоторые из них работягам не платили, пуская зарплату в оборот, а то и ссужая деньгами криминальные структуры, в том числе некоторые банки. То есть, ещё и на процентах прилично зарабатывали. А сами с Канар не вылазили, длинноногих красоток брильянтами осыпали…. Таких вот деляг, именно таких, я с наибольшим удовольствием разводил: намного беднее делал.
 И Игорёха азарту моему поддался. Мы ж, сначала, только толстосумами этими занимались, у которых ещё не было серьёзной охраны и, порой, даже “крыши” не имелось. Криминал в девяностые годы с отставанием развивался, поначалу с опаской к лицам влиятельным, из госструктур, относился.
Дело опасным было, но…, невероятно интересным. Это потом, позже, когда силу свою ощутили, дядьками серьёзными занялись. Захотелось нам по лезвию бритвы прогуляться. Удалось. Да только результат…, да, был с прогнозированным. Знали, к тому дело идёт, что сами в дядек серьёзных превратимся.
 Казусов было - тьма! Бывало, звонишь кому из бизнесменов, скромненько так представляешься:
 - Здравствуйте, меня зовут Сергей Шурстов. Я консультант фирмы “Онвар”. Хотел бы поговорить с вами о….
 - Кто Вы такой, чтобы говорить со мной о….
 - Консультант фирмы “Онвар”.
 - Пошёл ты, знаешь куда….
 Разведка быстро работает. А не она, так люди мои мозги наглецу промывали. Уже мне звонил, а то и на аудиенцию напрашивался.
 - Ах, уважаемый Сергей Викторович, - лебезить начинал, - простите меня великодушно, я не знал, что в фирме Вашей Вы занимаете столь высокое положение….
 Приятно вначале было, впоследствии каждого такого вежливого пристрелить хотелось…. Чуть сгустил краски, признаю. Лишь раз десять подобное случалось.
 Порой обстоятельства так замордуют, что сам себя готов подальше послать. Именно в этом контексте, после ссоры крепкой, типчика одного превратно понял и жалостью переполнился. Даже сеанс психологической разгрузки для него устроил. С сауной, шашлыками, с музыкой бесшабашной и девочками развесёлыми, (тогда ещё я не женат был). И деньжат пообещал, спонсорских, прилично. А через день, захотелось его голым в Африку послать прогуляться. Хобби у него интересное выявилось - лохов по мелочи разводить.
Те, кто на бабах паразитируют, альфонсами зовутся. Как этого мудака назвать, который на копейки меня развести хотел, жалость во мне вызвав?! А так и назвать нужно - мудак! И капитал у мужика солидный был, и влияние, и…. Уж что-что, а денег сегодня у него, как наш дворник-алкаш говорит, нетути. И влияния нетути! С дворником-алкашом он даже не на одном уровне. Я же, как ураган по нему прошелся. Не только богатства, квартиры он лишился. И жены и детей - отвернулись! И друзей нет - забыли! И работы престижной - подсидели! И…, короче, по стенке его самолюбие размазал, тоньше обоев сделал. Но, вот что самое интересное, скажи ему, что это я по судьбе его катком асфальтовым проехал - не поверит! Скажет, обстоятельства так сложились.
 Уж простите, на недоумке том ещё внимание заострю. Когда видеонаблюдение за ним приказал установить, знаете, что меня больше всего потрясло? К бомжу он подошел и жалостливо произнёс:
 - Простите, у Вас сигаретки не будет? Курить хочется, аж уши опухли, а в киоске сдачи нет с купюры крупной.
 Бомж в улыбке довольной расплылся. “Примой” угостил. Так господин этот, с иголочки одетый, не поверите, сигарету дешевую так выкурил, словно она была в его жизни последней. Вскоре удостоверился, почти полная пачка Marlboro находилась у него в кармане. И мелкие деньги имелись в наличии.
 Из ста руководителей всегда найдётся недальновидный хам, считающий себя пупом Земли. Перевоспитывать таких бесполезно. О, и они склоняют голову в поклоне, но затем лишь, чтоб разогнуться и изречь окружающим:
 - Ах, как я ему врезал!
 И это сходит им с рук. Потому и сходит, что дуракам не особо мстят: умному у придурка в няньках не резон быть. И я, не раз, на таких не обращал особого внимания, даже если откровенные оскорбления слышал в свой адрес. Не пристало с “Моськами” воевать, только из-за того, что они “Моськи” и храбро лают на “слона”.
Ха, когда “в угол загоняют”, инстинкт ёжика срабатывает. Не о самосохранении думают некоторые, а как бы больней обидчика уколоть. Двое пытались дачу мою сжечь. А один собаку у меня спёр и на живодёрню сдал. А того не подумал, что на ошейнике табличка с телефоном…. Размазал! С особым удовольствием!!!
 Троих пожалеть бы мог, если б не у меня в разработке были. Нормальные мужики: не грех за одним столом посидеть. М-да…, сегодня я не смог бы быть с ними столь безжалостным. Да и тогда…, кстати, что-то проснулось у меня в душе человеческое. Не по миру пустил, оставил им кой-какой капиталец. А одного, тайком, через лиц подставных, замутил на дельце сверхвыгодное, вне криминала - богаче прежнего стал. Правда, признаю, на меня он работать стал. Точнее, на фирму нашу.
 Ещё двое, которые особо нагло со мной разговаривали, не в счёт. Из братков вышли. Их жизнь не обломала ещё, вежливости не научила…. Обломал и научил. С помощью других братков, которым тоже кушать хочется, да повкуснее.
 Не подумайте только, что я сам из братков. Не был, и Вам не советую. И стену собственным лбом долбить - не для меня. К чему? Мир полон исполнителей. Мир полон сил - действия и противодействия. Это ж так просто! Подтолкни чуть кого, измени чуть соотношение значимости…. Сами знаете - лавина с камешка начинается. А вот чтобы сошла она красиво и вовремя, (моя “лавина!), да чтобы каждый “камушек” в определённое место лёг, исполнителю особый талант нужен.
 Извращённый талант!

 Игорь в бизнесе - монстр. Уже несколько заводов у него. А мелких фирм и фирмочек…, ха, самому интересно стало, сколько их под нами на день сегодняшний? Посчитаю как-нибудь, на досуге.
 В отличие от тех, кто только о себе думает, Игорёк о людях печётся. Что раньше так было, что сейчас.
Искренне печётся!
Попробуй-ка, обидь работягу…. Пробовали некоторые, за воротами тотчас оказывались. Однажды, (Игорёк перегнул палку, конечно же), всего лишь из-за того, что рабочим одного из заводов выдали зарплату с опозданием в неделю, а часть премии попридержали, он уволил не только не только главбуха, но и весьма перспективного директора. А с профсоюзным боссом, (в моём присутствии, кстати), поговорил жёстко.
- Ты мямля и размазня! - орал на него. - Ты, себя не жалея, должен отстаивать права работяг! Ты обязан был разорвать меня на части, чтобы в подвластных мне структурах не было подобного разгильдяйства….
Чувствуете, моё учительство ненапрасным было: в том отголосок парадоксального мышления. Правда, вскоре Игорь отшил этого профсоюзного босса самым непритязательным способом.
- Ещё раз посмеешь отвлекать меня по пустякам, можешь искать другое место работы, - сказал ему холодно.

 Сплетен и раньше много разгуливало. Сейчас - ещё больше. В депутаты Игорь решил пробиться. Не в областные. Там и так ему в ножки кланяются. В депутаты самого высокого пошиба. Захотелось ему пороги кремлевских кабинетов подошвами туфель своих протирать. Злопыхателей - что ж не ясного?! - прибавилось.
 Вон, в газетёнке одной, (“Живое народное слово” называется), так и прописано, что увольнения те были акцией устрашения. Чтоб другим неповадно было имидж “благодетеля” народа портить. А о том, что в фирме у рабочих и служащих зарплаты не приличные даже, а очень приличные - молчок! И о том, что к предыдущему Новому году каждому, даже уборщицам, по микроволновке преподнесли, а к прошедшему по сотовому телефону подарили - молчок! И о том умолчали, что у нас текучки практически нет, а это, согласитесь, о многом говорит.
 Игоря не выгораживаю - отнюдь. Он акула в бизнесе. А я, стало быть, всегда был его зубами. И в благотворительность он, (с моей подачи, кстати), красиво играл. (А кто из депутатов в неё не играет?!). Но - в этом уверен! - человечности в нём всегда больше было, чем во мне. А то, что прятать её начал, маскировать за взглядом твердокаменным и холодным, просто объясняется - в крутом бизнесе с человечностью делать нечего…. Когда-то истину эту я в него вколачивал кувалдой собственного авторитета.
 В последние полтора года отошёл я от дел. Почти. Сами подумайте, нельзя же подмять под себя весь город. Да и ни к чему…. Мы одновременно поняли, что дальше в те игры играть ни к чему.
 Скучно мне стало. Рутину тянуть - не для меня!
 Игорёк в осадок выпал, когда заговорил я об увольнении. Придавил кнопку селектора, приказал секретарше:
 - Срочно машину к подъезду! - И посмотрел на меня строго: - Сейчас домой съездишь!
 - Зачем?
 - Когда проснулся, случайно мозги на подушке оставил! Подберёшь!
 - Я серьёзно говорю.
 - Я не менее серьёзно. На кого фирму оставлю, когда в Москве осяду?
 - Да пойми ты, я писателем стать хочу…, мечта.
 - Не мечта это, а блажь! - рассвирепел он. И главный козырь бросил: - Тебе деньги нужны?!
 - Деньги нужны. Но, так полагаю, хватит и того, что накопил. Не шиковать особо, ещё и на старость безбедную останется.
 - Об увольнении забудь! - рявкнул Игорь.
 - До лета. Только до лета.
 - Мне без тебя… плохо будет, очень плохо! - раскис он. Неожиданно предложил: - Хочешь, работай четыре часа в день! А то и, вообще, иногда не приходи на работу, когда творчество захлестнёт. Бери под контроль лишь самые щекотливые ситуации. Зарплата твоя от этого не пострадает.
- Согласен! - заулыбался я радостно. - Вот за это спасибо!
 - Ты самый удивительный в мире бездельник! - рассмеялся он.
 Не потому Игорёха уговорил меня работать по четыре часа в день, (а то и, иногда, вообще не приходить на работу), чтобы поддержать меня в творчестве, а потому, что совсем отпускать не хотел. Без меня ему…, и в самом деле, неуютно б было. Одиноко. Пусто и одиноко. Советы мои, что звонкой монетой оборачивались - второстепенное.

 Полагал, когда уволюсь, не светит мне ничего. Собственник и основатель дела - Игорь. На каравай этот, рот особо не разевал. Ан нет, и тут он точки над “и” расставил. Два завода под меня предложил оформить, отнюдь не самые хилые.
 - Зачем они мне? - удивился я. - Администратора из меня так же трудно сделать, как из воробья попугая. Нет во мне жилки такой, коллективами рулить.
 - Мне продашь потом. По спекулятивным ценам. Я втройне за них заплачу. А оформить их на тебя потому решил, чтоб не думал ты, что я способен тебя кинуть.
 - Я и так плохо о тебе никогда не думал!
 - Пойми, ты больше для меня сделал. Половина всего тебе принадлежит….
 Расчувствовался я, чуть слезу не пустил. И Игорёк, на меня глядучи, радовался, как ребёнок, которому праздник устроили с тортом и подарками. Жаль, мой начальник охраны в эту огромнейшую бочку мёда ложку дегтя подложил. Запись дал прослушать, сверхлюбопытную.
 - …Я боюсь его! - истерично вопила жена Игоря. - Он и нас может разорить! Ты отдай ему пару заводиков. Не самые важные. Задобри!
 - Сергей н-никогда н-не пойдёт против меня, - возмутился друг. - К тому же, н-незачем ему меня разорять. П-половина и так ему п-п-принадлежит. Как уйти захочет, отд-д-дам не колеблясь,
 - По документам - хозяин ты!
 - И ч-что?
 - Бросишь ему пару заводов, остальное тебе достанется. А по-умному провернёшь дельце это, и дружбу сохранишь.
 - Ох, и ст…! - взвился Игорёша, да не высказал слов тех, что на язык просились. Жалко пролепетал: - Н-нельзя так. - И выкрикнул гневно: - Я н-никогда на это не пойду!..
 Начальника охраны я за горло схватил, к стене прижал.
 - Я разрешал его “писать”?! Разрешал?! Ты не вправе был за ним следить!
 - Уймись! - прохрипел он. - Пойми, у меня одного права нет, не охранять тебя!
 Отпустил я его. Устало на стул опустился.
 - Извини.
 - Бывает.
 - Наблюдение за генеральным директором снять! - приказал я и добавил зачем-то: - Даже если он захочет меня убить, не хочу знать об этом!
 Я резко встал. Быстрым шагом вышел из его каморки. Напоследок, взглянул в зеркало на стене. Начальник охраны кривил губы в презрительной усмешке…. Пора менять!
 Пусть не Игорь меня кинуть захотел, жена его, но… всё равно, осадок какой-то, нехороший, остался на душе…. Ведь зачем-то он прислушался к словам своей благоверной?!
 Шараду эту я и так, и эдак ломал. К выводу пришёл: Игорёха верен мне. Выплатить тройную стоимость тех двух заводов, (а это больше половины всей собственности будет), с подачи Эллочки предложил, да не разглядел, в чём тут коварство. Знала она, не к деньгам я большим стремился. Чтобы жизнь интересной была.
 Всё так. Только книжонки любовные, которые она тоннами скупала, читала и перечитывала, мозги ей не в ту сторону прочистили. А я подмог чуток, ход её мыслей в нужное русло направил. А чтоб наверняка действовать, даже парочку “сказок” тех, слащаво-приторных, с сексуальным уклоном, особо ей любимых, о якобы настоящей жизни, проштудировал.
 Только дурак откажется от богатства, которое само, словно с неба, в руки падает. Вот возьму и не откажусь от тройной выплаты! Чем торги кончатся - предсказуемо. Разницу в стоимости Андрей пополам поделит и вычтет из обещанной суммы. В деле этом он прост, как канцелярские счёты. Раз сказал, что половина состояния мне принадлежит, ни копейки меньше, ни копейки больше не отдаст. А вот Эллочка…, Эллочка-людоедочка…., жалко мне друга стало. Она ж его…, на ремни порвёт. Истериками задавит. К себе подпускать полгода не будет. Она ж….
 Нет, не в том Игоря мне жаль стало. Мужчина достоин стервы, если позволил в стерву превратиться ангела чуть ли не небесного: обольстительную, нежную, заботливую, любвеобильную…, то чудо, что в загс вёл. Отчасти, несправедливо получалось.
Сказал ему:
 - Игорь, не обижайся, от заводов я отказываюсь. Ты душу в фирму свою вкладывал, вкалывал, как проклятый, жилы рвал, ночами не спал, а я развлекался. Я всего лишь развлекался! Не для того многоходовки разные придумывал, чтобы деньжишь огрести, а чтобы посмеяться над тупостью очередного неудачника.
 - Напрасно так решил, - нахмурился он. - Случись что со мной, нищим останешься. Кто знает, как дела обернутся. Возможно, столь выгодного предложения больше не будет.
 - Увольняться буду, вопрос этот перетрем, - улыбнулся я легкомысленно. - Пока смысла не вижу клин такой вбивать между нами и нашей дружбой.
 - Согласен, - заулыбался и он. - Знай, последнее слово в этом вопросе за тобой.
 А я подонком последним себя почувствовал. Не надолго. На пару секунд. Не столько оттого от заводов отказался, что в благородство сыграть решил, а оттого ещё, чтобы большую выгоду получить. Я ж не виноват, что мозги мои набекрень устроены. А они автоматически, меня не спросясь, просчитали варианты и выдали таку-у-ую многоходовку…. Писатель из меня может и не получиться, а вот помощник депутата…, заманчиво, весьма заманчиво. С моей помощью Игорёк далеко пойдёт. И настолько жирный кусок у жизни урвёт, что без меня подавится его пережевывать.
 Но, если честно, разрывался я между двумя желаниями. Заманчиво было рыбкой-прилипалой при Игоре посостоять. Не менее привлекательным было основательно заняться сочинительством.
Когда обмозговал всё более основательно, до зуда непереносимого в душе, захотелось плюнуть на заводы, на деньги…. Нет, только не на Игоря!

 Был соблазн жизнь свою деловую описать. Вот  только…, сделать это - всё равно, что себя заказать. Дядьки серьёзные тотчас киллера б сосватали, как только все афёры и комбинации свои по полочкам бы разложил, да на обозрение выставил. А у меня склонности к суициду никогда не наблюдалось.
Понятно теперь, чем фантастика меня привлекла.
Дома тем же самым занимался: строил многоходовки, расставлял хитроумные сети и ловушки, создавал иллюзии. Но, в фантазиях своих. Увлекать или пугать ими мне мечталось читателей.
Вся разница - за дурдом этот призрачный, называемый словоблудием, никто мне бабки бешеные отстёгивать не собирался. И, похоже, в будущем то же самое светит - комбинация из трех пальцев. Я рассылал рассказы по издательствам. С таким же успехом мог бы отправлять их по всем Галактикам Вселенной.
Ответили лишь раз. Сопляк какой-то, студент литинститута. Носом ткнул, что я полагаюсь только на собственное воображение. Якобы в народ мне надо ходить, с людьми разговаривать…. Кретин!
 Только представьте: подхожу я к дворнику-алкашу нашему и спрашиваю:
 - Дружище, не подскажешь ли новую идейку для фантастического рассказа?..
 И впрямь, кретин!!!
 - Что ты дурью маешься?! - как-то, не выдержал моего дибилизма Игорёк. - За свои деньги публикуй! А то, давай, лопухнём не особо крупное издательство.
 - Зачем?
 - Серж, а ведь это идея! От обыденности кровь застаиваться начала. Тряхнём стариной! А?! Разведём по понятиям частника, не хилого издателя. Грешки у любого есть. А нет, так подставим. За полгода так его раскрутим, в петлю впрыгнуть захочет. - У меня глаза на лоб полезли. А Игорёха заговорил мечтательно: - Как верёвку вить начнёт, самое время тебе появиться. На белом коне и с сабелькой наголо. Заявишь: мол, сам пописываю, не могу позволить, чтобы над таким замечательным человеком, как Вы, сволочи разные измывались. В испуге страшном мы, дяди страшные, разбежимся. А ты, герой, останешься. И будет издатель тебе в ножки кланяться до конца жизни. Спасибами засыплет. И гонорарами.
 Я заулыбался.
 - Спасибо за розыгрыш. Ха, ха-ха, а я…, я же всерьёз слова твои воспринимать начал!
 - А я всерьёз говорил. Только не это имел в виду. Сергей, хочешь, купим тебе издательство? Сам рассказы свои публиковать будешь. А там, через годик, через полтора, известным тебя сделаем. Организуем с десяток хвалебных статей в центральной прес….
 - Тебе диплом фельдшера не нужен случайно?! - зло выкрикнул я. - А то вон, в подземном переходе у “Детского мира” продают!
 - Неужели тебе грыжу зарабатывать нравится?
 - Дурак ты!
 - Ну-ну! Лезь, карабкайся, душу в кровь раздирай! Кстати, ко многим писателям признание приходит после смерти.
 - Зато приходит! - огрызнулся я. - Настоящее, не купленное….
 Зол я на него был - до не могу!

 Игорю я благодарен. Он читает мои рассказы.
 Когда-то читала их жена. Но, заявила вдруг:
 - Больше мне их не подсовывай.
 - Почему?!
 - Я не героев вижу, не сюжет. Тебя. А тебя я, и без того, как облупленного знаю.
 Вот и сегодня я усадил Игоря за компьютер. Он читал долго, морщил лоб и шевелил губами. А я ёрзал на стуле, словно первоклассник на последнем уроке.
 - Ну, как?!
 - Растёшь. Но, извини брат, чего-то не хватает.
 - Что не хватает?!
 - Не знаю.
 - Ведь есть же, есть сюжет!
 - Есть.
 - И проблема остро поставлена!
 - Поставлена, - подумав, согласился Игорь.
 - И разрешена оригинально!
 - Разрешена. - Мотнул он головой.
 - Так что, - заорал я, - что не так?!
 - Не знаю.
 - Трумблямбики, они ж, такие симпатичные получились! - прошептал я.
 А Игорь заявил:
 - Мёртвые они, какие-то.
 - Мёртвые?! - вскричал я. - Сам ты мёртвый! А трумблямбики мои - живые! Живые!!! Они воюют, как люди. И… забавно прыгают! И….
 - Пойду я, пожалуй, - заявил Игорь. - Извини, мне действительно нужно идти.
 Мы не допили пиво…. Плохой знак!
 А следом, как только ушел он, вспомнил…. Ой ма! Друг смотрел на меня…. Нет, не может быть! Так смотрят на сумасшедших. Либо на тех, у кого постепенно, исподволь, начинаются проблемы с психическим здоровьем.
После ухода друга, я несколько секунд вслушивался в тишину.
 - Эй, есть здесь псих?! - прокричал, притворно оглядываясь по сторонам.
 И снова вслушался в тишину. И усмехнулся. И на кухню прошел. И достал из морозильника бутылку “Абсолюта”. Торжественно перенёс её в зал и водрузил на журнальный столик. Долго-долго смотрел, как покрывается она изморозью.
Думал о том, что становлюсь алкоголиком…. А может, стал?!
И оправдание наготове!
 Разве может быть счастьем квартира, набитая вещами? У меня нет детей. Любимая женщина никогда не родит - от меня. Лгал ей, армия…, облучение…. К чему та ложь?
Не перестаю удивляться, почему она не бросает меня?! Почему в постели кричит всё так же, как в первый раз, и в кровь раздирает мне ногтями плечи. Каждую ночь, когда вместе…. Неужели для неё важен лишь секс?! И эта дурацкая её работа в больнице, за гроши?!
 - Серёженька, ты хоть золотом осыпь меня, работу не брошу, - заявила как-то.
 Вот уж не думал, что бедой моей будет то, что только под микроскопом можно разглядеть. Спермики мои неживучими оказались. Доктор уверяет, что ещё полгода, месяцев семь-восемь…. Лжёт! Лжёт урод! На надеждах людей деньги зарабатывает! Зря ему отвалил столько. Сам повод дал, за нос меня водить…. Точнее, разводить!
 Деньги…, будь они прокляты! - бормотал я, нарезая круги по залу. - Все преимущества, что водку хлестать могу “Абсолют”, да барски положить жене руку на плечо….

 На бутылке, на фоне белесой изморози, отпечатки пальцев остались, как на шее удушенного…. Я опрокинул в себя содержимое стакана.
Ненавижу некрасивую посуду. Стакан этот, гранёный, обыкновенный столовский стакан, жена берегла для каких-то своих кулинарных нужд. Мне захотелось себя унизить.
 Стержень…. Когда-то и у меня был внутри стальной стержень. Не каждый школу заканчивает с серебряной медалью. И универ с красным дипломом - не каждый! Сегодня - нет того стержня. Почти нет.
 И даже ещё одна мечта, моя нежно-радужная мечта стать писателем-фантастом, писателем-сказочником, превращается в пыль. В пыль, которая вызывает рак жизни. А убивает он…. О! Ещё как убивает! С дикой, непереносимой болью!!!
 Ещё полстакана…, да!
А может стакан, что б с краёв стекало?!
Да!
Да-да-да!!!
В нём плещется солнышко сопричастности к счастью. В нём - радость несбывшихся надежд!..

 Что это?
 Что?!..
 - Я не хочу-у-у! Слышь ты, скотина!
 “Уж не думаешь ли ты, что я буду спрашивать, когда приходить?! - услышал шелест шепота в себе. - Не пытайся обмануть себя. Встречи со мной ты ждёшь с нетерпением. Всегда будешь ждать с нетерпением!”.
 Мне так знакома последующая, звенящая тишина…. Тишина не может быть ни шелестящей, ни звенящей. Знаю. Просто…, нет у меня другого определения того, что просыпалось, вдруг, нежданно, в моей душе. Оно, это…, искало выхода. Нетерпеливо ждало перехода души в другое состояние.
 Оно, это, могло прийти в любой миг. Не важно, смеялся ли я от радости до того, или плакал от горя. А затем, что-то мощное выхватывало меня из реальности, вбирало в себя и уносило в страну грёз.
 Тишина эта - предвестник ни с чем ни сравнимого наслаждения.
 Сегодня я сопротивлялся.
 Я обзывал вдохновение самыми грязными словами.
 - Ты не любишь, когда я сильно пьян, - прошептал я. - Назло тебе я выпью ещё.
 И налил.
И выпил, не ощущая крепости водки.
 Ещё налил. И ещё выпил. И… засмеялся.
Я кружился по комнате, бережно держа в руках полупустую литровую бутылку, как любовницу. И смеялся. И кричал, дико кричал:
 - Я не могу создать гениальный рассказ! Зато могу написать рассказ до сверхгениального паршивый!
 Идея, что возникла, потрясла меня.
 В мгновение вспомнились те ляпы, которые писатели допускают в своих произведениях. Те нелепые повороты в сюжетах. И героев вспомнил, которых только ничтожества, придавленные собственной тупостью, могут называть героями.
 Я плеснул в стакан водки, чуть-чуть, на самое донышко, и решительно оттолкнул его. Комп, ещё не включенный, радостно заурчал. А то и заржал, как лошадь, ощутив желания любимого хозяина…. Я не вслушивался. Музыкой сладкой была смолкающая тишина.
 Тест на внимательность для…, для Вас, читатель!
 Дибелизм этот я удалил.
 Фантастический рассказ о том, как нельзя писать фантастические рассказы.
 Что ж, сойдёт. Как рабочее название. По опыту знаю, рассказ начинается не с названия.
 И тут…, не стало меня. Сознание, тело и компьютер слились в одно целое. Я даже рук не видел, что порхали над клавиатурой. Успевал лишь охать, ахать, да восторгаться извращёнными особенностями работы собственного головного мозга.
 Нет…, не так всё было. Впервые, я наблюдал за собой как бы со стороны. Восхищался… - да! Но ещё и, впервые, кривил губы в язвительной усмешке. И в мыслях кричал зло, что и это пустышка, мартышкин труд - не опубликуют!!!
Моя тупая гениальность этого не слышала. Или… не хотела слышать!

2.
Адвокатская контора весьма известной фирмы “Хван и К*” располагалась на берегу водохранилища, где земля особенно дорогая. Где местные нувориши предпочитали возводить особняки, гнетуще воздействующие на психику обычных обывателей, которым, обычно, особенно за неделю до вожделенной зарплаты, денег не доставало не только на еду, даже на самую дешевую водку, изготовленную из древесных опилок.
Домик был - не ахти какой. Метров десять на десять. Зато - двухэтажный. Стены не в мраморе, не в граните даже - в дешевом пластике. Зато сбегают с крыльца семь широких ступеней, а крышу, вознесённую метров на восемь, подпирают четыре внушительные колонны. Трепета добавляли: узорчатое, железное ограждение, выкрашенное в чёрный цвет, шарообразные светильники на высоких, словно мачты, столбах, калитка с древним корабельным колоколом над ней, ухоженные газоны и два рядка небольших, голубых елей, высаженных по обе стороны дорожки, мощенной узорчатыми плитками, с объёмными изображениями в виде морских звёзд.
 - Живут же люди! - вздохнула Взвистница, поправляя складки на изрядно поношенной розовой кофточке.
 - Здесь не живут, - буркнул Лзой. - Здесь дела делают.
 - Без тебя вижу! Если дела делают в таких хоромах, то нетрудно представить, в каких живут! - огрызнулась Взвистница.
 - Тебе коленом под зад дать, или сама пройдёшь?! - возмутился Лзой. - Что в калитке застряла?!
 - Что ты злой такой?! - взвизгнула Взвистница и, шагая к дому, запричитала: - Из всех нас, ты самый злой! Здоровье побереги! Кондрашка хватит, когда-нибудь!
 - Иди, иди! - прикрикнул Лзой и заговорил, бросая слова собеседнице в спину, словно камни: - Зато ты у нас другим отличилась! Большей завистницы в белом свете не найти!
 Они вошли в дом.
 Дле-Длецпо, старший из братьев, одарил их ослепительной улыбкой: искорками рассыпался свет на золотом зубе.
 Ая Нжад, старшая из сестёр, безобразная, оплывшая жиром старуха, с двумя огромными бородавками на правой щеке, скривила губы в ядовитой ухмылке и пропела тонюсеньким голосом:
 - Явились, не запылились - родственнички!
 Когда-то она слыла красавицей, сводившей с ума сильный пол, (и не только с ума - семерых супругов свела в сыру земельку), но ближе к старости перестала следить за собой.
 - Тебе то здесь что надо? - хмуро пробасил Лзой - Восьмого наследства для полноты счастья не хватает?!
 - Ублюдок! - прошипела Ая Нжад.
 Адвокат постучал позолоченной ручкой, (а может - золотой?!), по…. М-да, по чему же постучать он может своей позолоченной ручкой? По стакану - вот! По высокому гранёному стакану. Тогда и графин с водой рядом поставить можно. А что, вполне объяснимо - волноваться приготовился!
 - Проходите, садитесь, - сказал он, не высказывая ни радости, ни раздражения.
 - Начинай уж, - улыбнулся Дле-Длецпо.
 - Не имею права, - бесстрастно произнёс адвокат.
 - Кого ждем? - поинтересовался Лзой.
 - Ва-а-анечку! - пропела Ая Нжад, кривя губы в ядовитой ухмылке.
 - Этого недоразвитого? - ухмыльнулся Лзой. - Ему-то здесь что делать?!
 - Этот недоразвитый, между прочим, твой брат, - уколола его Взвистница.
 Адвокат постучал ручкой по графину.
 - Я собрал вас не для того, чтобы выслушивать ваши перепалки.
 Он углубился в чтение каких-то бумаг. Ая Нжад впилась в него ненасытным взглядом: словно прикидывала, не подойдёт ли он на роль восьмого мужа?
 Только на роль.
 Дле-Длецпо достал пилочку для ногтей, принялся неторопливо, со вкусом, подравнивать ногти. Лзой подошел к окну. Хмуро уставился в него - голова, как влитая, сидела на бычьей шее. А Взвистница жадным взглядом начала ощупывать обстановку.
 Посмотреть было на что. В не таком уж большом помещении, четыре на четыре метра, висело четыре люстры. Потолок в лепнине. По углам золотом сверкают легкомысленные амурчики, стрелы в круглый стол нацелены, крылышками потолок подпирают. На стенах обои дорогущие. Бирюзовые цветы на голубом фоне. Обвивают, якобы, деревянную обрешетку. Впечатление - словно в беседке находишься. А у окна, с замысловато кривыми ножками, шахматный столик. Чёрный, с прожилками белыми. И фигурки расставлены. Точёные. Резные. Не иначе, из слоновьей кости сделаны. Из белой и чёрной. В простенке комод старинный. В таких, в деревнях бельё постельное хранят. А в углу - весь вид портит! - компьютер. И всё! Не на чём больше глаз остановить. Разве что пол…, ба, красотища-то! Не паркет простой. Каждый квадрат на другой не похож. В каждом узор особый, орнамент невиданный. А вот круглый стол, за который родственничков посадили - проще некуда. Таких - тысячи!
“В хозяйстве и он бы сгодился”, - тоскливо подумала Взвистница.
 - Идёт, - повернулся от окна Лзой.
 - Иван вошел в рабочем комбинезоне. В волосах солома застряла. Башмаки, как гуталином, густо грязью смазаны.
 - Здрасте вам! Чо звали-то?!
 - Мог бы не прохлаждаться, - прохрипела старуха. - Заждались!
 - Это вы прохлаждаетесь! А мне урожай убирать надоть. Хорошо, мотоцикл под рукой был.
 Дле-Длецпо заговорил возмущённо:
 - Я из Италии прилетел, а он в двух шагах живёт….
 - А я из Парижа! - перебила его старуха, - И хвастаться этим не собираюсь!!!
 Адвокат постучал ручкой, (ах да, не рукой, а авторучкой - золотой, к тому же, а может позолоченной), по стакану.
 - Проходите, Иван Федорович, за стол садитесь, - сказал адвокат и обвёл собравшихся равнодушным взглядом. - Сейчас, когда все в сборе, разрешите перейти к делу.
 - Разрешаю, - проскрипела старуха.
 На неё пшикнули. При чём, с двух сторон. С одной стороны Взвистница. С другой - Лзой, да ещё чуть кулаком не пихнул в бок.
 Адвокат взял конверт, на котором жирно написано было - №1.
 Бумага рвалась с хрустом, словно не она это была - плотная ткань. Бумага рвалась бесконечно долго.
 Адвокат достал из конверта другой конверт, с жирнонаписаным - №2 и небольшой листочек. Неторопливо развернул.
 Ая Нжад мелко затряслась. Взвистница ухватилась за край стола так, что пальцы побледнели. Взгляд Дле-Длецпо превратился во всёсжигающий лазер. Лзой окинул родственников ненавидящим взглядом.
 - Конверт №2 вскрыть только тогда, когда кто-либо из присутствующих согласится взять синего кота, - провозгласил адвокат.
 - Какого ещё кота?! - вскричал Дле-Длецпо.
 - Синего, - пискнула Взвистница, руки её до белизны белой впились в столешницу.
 - Зачем мне синий кот? - забормотала старуха. - Он инопланетный, скорей всего. А инопланетные коты инопланетное мясо жрут. А оно дорогое, наверное. Ох, и дорогу-у-ущеее!.. Нет, не нужен мне синий кот!
 - И мне не нужен, - буркнул Лзой.
 - А я бы взял, - почесал затылок Иван. - Люблю котов. Какая разница, синий он или зелёный - лишь бы мышей в амбаре ловил.
 - А если всё наследство тому достанется, кто синего кота возьмёт?! - взвизгнула Взвистница.
 Что тут началось!
 - Минуточку внимания! - проорал адвокат. - Я вернусь через десять минут. Полагаю, этого времени вам хватит, чтобы придти к согласию.
 Он скрылся за неприметной дверью.
 Некоторое время, примерно треть секунды, все молчали. А затем, заговорили разом. Лишь Иван молчал, да затылок почёсывал.
 В этой тарабарщине трудно было что-либо разобрать. И мы не будем стараться вникать в то безобразие. Нам что, время девать некуда? Мне Ивана стало жалко, и Вам советую его пожалеть. Бедный, если б волосы его не были б такими же жёсткими, как солома, плешь бы проскрёб.
 Когда адвокат вернулся, разговор всего лишь разгораться начал, как мелкие веточки, предназначенные для розжига, в большом костре.
 - Понадоблюсь, нажмите эту кнопку, - сказал он, ткнув пальцем в середину стола, и снова удалился. В соседнюю комнату. За не очень приметную дверь.
 Я бы посоветовал ему домой пойти. Посмотреть фильм, какой, да не наш, а индейский - они подлинней будут. Пообедать. Вздремнуть после обеда. Душ принять. И неторопливо вернуться. Вот тогда бы он попал к самому разгару разговора, когда не только дымком, палёным попахивать бы начало. Вот только, советовать этого я ему не стал. Адвокаты, сами знаете, народ упрямый.
 Собрались родственнички к одиннадцати часам, но только в начале первого часа догадались в компьютер заглянуть. Дле-Длецпо, (ему не привыкать в чужое заглядывать), вкрадчиво включил компьютер и вопрос, волнующий всех, в Интернет ввёл.
Высветился ответ:
 СИНИХ КОТОВ В ПРИРОДЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
 - Ванечка, можешь забирать кота! - Худое тело старой Ая Нжад затряслось от смеха, словно простыня на ветру.
 - Ага, он согласится, и всё наследство только ему достанется! - бледнея, пролепетала Взвистница.
 Её пальчики, казалось, вросли в столешницу. Не белели уж, в фарфоровые превратились. Если автор, то бишь я, не проявит жалостливости, ампутировать их придётся.
Ну же, поднатужься милая…, а сейчас подуй на них. А лучше - под подмышки сунь. В тепло. Глядишь, и распрямятся.
 И тут, надпись на экране компа появилась, в цвете красном:
ПРИГЛАШАЕМ В НАШ ВИРТУАЛЬНЫЙ МАГАЗИН!
 - Хочу! - пискнула Взвистница.
 И не только пискнула. Локоточками заработала. Быстро-быстро вперёд пролезла, бедром Дле-Длецпо со стульчика столкнула и за мышку ухватилась не гнувшимися пальчиками.
 - Ой, кольцо с брильянтом! Хочу!!!.. Ой, радикюльчик! Хочу!!!.. Сапожки…. Ах, какие сапожки! Хочу!!!! И это…, и это…, и это хочу-у-у!!!.. А-а-а, не трогайте меня! Пошли прочь!!! Хочу-у-у….
 Старуха, откуда силы взялись, мышку из рук Взвистницы выдрала, на стульчик взгромоздилась. Пару раз успела клацнуть. Её Лзой приподнял, на пол посадил. Пока он шорохался, место на стульчике снова Дле-Длецпо занял….
 Потеха!
Надпись на экране: “оплачено” - едва успевала пугливо прятаться.
А у Ивана рука от затылка не отрывалась. Чесал и чесал его. Чесал и чесал.
 Ой, уж не подумали ли Вы, что автор всё это выдумал? Я что, по-вашему, полный идиот, чтобы в глазах Ваших полным идиотом хотеть выглядеть?!
 А вот и подтверждение правоты автора прибыло. А быстро то как! Ведь умеют, умеют же работать, когда захотят!.. Да-а-а, двух часов не прошло - машину к адвокатской конторе подали. Фуру, длиной в полкилометра. Мужик, в спецовке грузчика, из неё выпрыгнул, к дому степенно направился. И адвокату, который из закутка своего на улицу выскочил, накладную протянул. Длинную, как портянку.
- Вот-с, доставили-с!
 - Куда я всё это дену?!- пролепетал адвокат.
 - Не наша забота, - грузчик неучтивый какой-то придумался…, ой, оговорился я - попался!.. Тьфу ты! Пока ещё он не попался. Пока ещё он приехал только и думать не думает, что попадётся. Но…, стоит ли об этом рассусоливать? Об этом Вы и без меня вскоре узнаете.
 - Вот, распишитесь здесь, - сказал грузчик, кривя в накладную палец. - Всё в целости и сохранности.
 А что ещё, по-вашему, может сказать грузчик?!
 Лопухнулся адвокат, а может, растерялся, но на листочке том закорючку поставил. (Всем известно, адвокаты закорючками расписываются).
 - Мы на поляну стаскаем груз. Дальше - сами разбирайтесь, - поравнодушнел грузчик и пошел к машине, на ходу одевая подёржки. (Так в деревне одной рукавицы рабочие называются).
 Стой! - вскричала Взвистница. - Стой сволочь! Где моё кольцо с брильянтом?!
 - Так упаковано ж. В ящиках - где ж ему быть?!
 - Ты мне мозги не парь! Где это видано, чтобы колечко малюсенькое в ящик упаковывали?!
 - Так это…, ой, чуть не забыл, мне ж поручили особо его вручить, из рук в руки! - Грузчик руку за отворот комбинезона запустил, коробочку заветную достал.
Хм, а есть ли у комбинезона отворот?!
Хм, есть, наверное, коль его описываю…. Ой, стоит ли на подобные мелочи столь пристальное внимание обращать - другое стократ важней! Грузчик адвокату коробочку ту протянул и произнёс с сожалением большим:
- За это отдельно расписаться надоть.
 - Моё! - крикнула Взвистница и коробочку выхватила.
 А адвокат…, а что адвокат?! Он же пыльным мешком из-за угла стал ударенным. Он же, словно челюсть вывихнул, рот закрыть не мог. Какой человек из него после этого?!!! Закорючку поставил…. Собственно, что ему, закорючки жалко?!
 Грузчик к машине пошел.
 - Стой! - взвизгнула Взвистница. - Где мои сапоги?! Где радикюльчик мой?! - Грузчик истуканом замер, втянув голову в плечи. А взбалмошная баба рявкнула голосом не предвзятого прокурора: - Отвечай, ирод!
 - Так это…, это…, в ящиках они.
 - Я тебе морду располосую, почище саблезубой тигры! Быстро отвечай, где сапоги мои и радикюльчик?!
 - Так это…, вот ведь, чуть не забыл, в кабине они, у сиденья валяются….
 Дела-а-а! Вот сюжетик закручивается! Уж на что я человек бывалый, с воображением не мерянным, и то пару раз в затылке почесал. А Ваня…, ха, ему-то что - для него это, в затылке начёсывать, занятие привычное!
 Комедия на этом не кончилась.
 Как в комнату вошли, адвокат опомнился, кричать начал:
 - Что за безобразие…. Кто разрешил…. Да, как вы смели….
 - Любой дурак знает, что на компьютер пароль ставить нужно, - сказал Лзой.
 И этим рот адвокату заткнул. Крыть ему нечем стало.
 - Мы ж, милок, думали, что в игрушку компьютерную играем, - подхалимски заговорила старуха. - Этот штампик - оплачено, да оплачено, так и мелькал на экране. Кто ж им всерьёз то махать так будет. Ты уж не серчай.
 И на это ничего не сказал адвокат. Лишь к Взвистнице подошел, коробочку с колечком, которое с брильянтом, из рук её вырвал и в сейф положил.
 Откуда сейф?! Его ж не было…. Это для Взвистницы его не было. Не разглядела она сейфа. Он же в стене. И такими же обоями, в цветочках голубых на бирюзовом фоне, обклеен был. Он же, тоже, в помещении этом, впечатление беседки создавал.
 - Что решили?! - надавил на них адвокат.
 - Что тут решать, - прошамкала старуха. - Ванечке кот в хозяйстве нужней.
Вот ведь, в Париже живя, зубы не смогла вставить…. Ой, на то причина есть, скорей всего, весьма уважительная. Скорей всего, в том она заключается, что стоматологи в Парижах этих, всяких разных, ужасно дорогие. К тому же, за рубли не лечат. А то и… так торопилась в Россию-матушку, что не до зубов стало: вставную челюсть на подоконнике оставила.
Почему она раньше не шамкала, в начале повествования?!.. Откуда я знаю! Лучше о другом поговорим, не менее забавном.
Иван то улыбнулся радостно и искренне произнёс, обращаясь к старухе:
- Спасибо!
- Помни доброту мою! - прошамкала старуха, при этом лицо её, с двумя бородавками на правой щеке, особой значимостью наполнилось. - От кота этого с чистым сердцем отказываюсь!!!
 - Вань, а можно я к тебе в гости приезжать буду? - вкрадчиво произнесла Взвистница и добавила проникновенно, с какой-то затаённой грустью: - Я люблю синих котов гладить.
 - Гладь. Жалко, что ли, - открыто и бесхитростно улыбнулся Иван.
 - Раз вы пришли к единому мнению, вскрываю очередной конверт, - сказал адвокат зло.
 Он смотрел на них, как на врагов народа…, а то и как на врагов, врагов народа. Нет, с подобным определением я явно переборщил. Зато как звучит: враги - врагов народа! Более холодным повеяло, чем от слова “Берия”…. Простите, отвлёкся чуток.
 Не буду вторично описывать процедуру отрывания полоски бумаги от края этого конверта. Вы и без того понять были должны, что сделан был этот конверт из точно такой же бумаги…. И в самом деле, не в разных же магазинах они покупались?! Не мог он не рваться с таким же хрустом, словно не из бумаги был сделан - из ткани. И рвался он, как вы уже поняли, бесконечней бесконечно долгого.
 Из конверта того адвокат достал другой конверт. А на нём, каждый прочитал, (адвокат же выставил его напоказ!), написано было:
“ТОМУ, КТО РЕШИЛ ВЗЯТЬ СЕБЕ СИНЕГО КОТА”.
 Да, печатными и крупными буквами это было написано. И шрифтом не косым.
А внизу, под теми словами, буковками помельче, пометка была сделана:
“ВСКРЫТЬ ТОЛЬКО В КРУГУ СВОЕЙ СЕМЬИ!!!”
 - И это всё?! - ахнула старуха.
 - Это всё-о-о! - ехидно пропел адвокат.
 Как ни уламывали Ваню вскрыть конверт тотчас - ни в какую! Честным он был и порядочным. Если поручалось что-то - выполнял. За то и прозвали в детстве дурачком. Но, на этом мы внимание наше заострять не будем. О дурачках в следующий раз поговорим. Ваня-то что сделал, мотоцикл свой оседлал и умчался с ветерком, а они остались.
 Коль больше с ними мы на страницах этого обширнейшего рассказа не встретимся, то и лица их, растерянно-злые, описывать ни к чему.

 Женушка у печи копошилась…, где ж ей ещё копошиться?!
За столом вся семья собралась. Дети - один другого краше.
 Фёдор, старшой - главный работник. Силушка в нём немереная. Лошадь, бывало, поднимет и метров сто несёт. Обычно смирную таскает - Машку. Старая она, потому и смирная. Не взбрыкивает. Зато, и потяжелей. Брюхо не только от травы, от работы натужной обвисло.
 А вот Илья, улыбается словно солнышко ясное.
Когда на гармошке играет - первый среди девиц! То есть, сказать хотел, среди парней в девках первый. Вот чёрт, я же…, Впрочем, что рассусоливать! Вы и сами, небось, поняли, что молвить хотел. Не вовсе ж тупые? Проще объясню: первый парень на деревне - он!
У Илюши и рубаха в петухах имеется. Только стесняется её носить…. И то, пусть в сундуке полежит, пока о девках особо не думает. Не рубаха человека красит? Не по одёжке о человеке судят? Другое важней будет. Ильюшечка - работник незаменимый. Половина забот на ферме - на его плечах. Животных он любит. Страсть, как любит!
 А вот младшенький. Тоже Иван. Улыбается. Головку набок склонил и улыбается. Да так хорошо улыбается, настолько увлечённо, что забыл про слюну, струйкой тонкой от уголка губ стекающую. Пока одно тяготение у него…, вернее, два. Поесть хорошо, да поспать вволю. Пусть потешится. Забот-хлопот хлебнёт ещё, полным ртом. Жизнь то она огого-о-о…, длинная.
 Иван бросил на стол конверт. Рассказал вкратце, как он ему достался.
 - Ой, батюшки-светы! - всплеснула руками жена Ванюшки нашего, добрейшая Марья Ивановна. - Что ж мы делать то с ним будем?!
 - Вскрывать, - весомо произнёс Иван.
 Бумага какой-то другой оказалась. Рвалась - словно папиросная. Что ж, это всего лишь подтверждает - нет правил без исключений. Впрочем, не это нас интересует больше всего. А содержимое конверта.
 А понаписано в нём было, (кстати, печатными буквами), следующее:
“Я попал в беду. Вызволяй! Звездолёт запасной, туристический находится в дальнем ангаре, по адресу…. (Сведения второстепенные, умолчу). Код доступа к нему…. (Сведения второстепенные). У адвоката возьмешь координаты….(Сведения тем более второстепенные: того, кто писал записку, там уже нет). Срочно прилетай!
 Хван.
 Примечание №1. Звездолёт опустится на планете неведомой, у двери в подземелье. На ней красная кнопка. Нажми её и не отпускай. Я к тебе выйду.
 Примечание №2: Ни в коем случае сам не входи в подземелье!
 Примечание №3: Войти в подземелье можешь, если палку бросишь меж створок двери. На всякий случай корягу, какую б ни то, прихвати с Земли. Местность необжитая, на планете той фиг найдёшь.
 Мне присвистнуть захотелось на наивнятину такую глядучи, а Иван, (старший, конечно же) - хоть бы хны!
 - Надо лететь, - затылок почесал.
 Марья Ивановна окаменела, было. Побледнела, затем. Следом пятнами красными пошла, да за скалку схватилась. Видать, дошло что-то. Какая-то истина.
 - Ах ты, паршивец старый!- проорала гневно. - Знаю теперь, куда лыжи навострил!
 Удар скалки младшенький на себя принял. Ляпнул, так ляпнул:
 - Бать, лучше Феклы-доярки в деревне раскоряки не найти. Поперёк порога положишь, ни одна дверь не закроется.
 Что тут сказать?! Умом не тронутый. Младшенькие в сказках, да и в фантастике тож, сами знаете, все такие. Вот и скалка ото лба его, как от чурбачка дубового, отскочила. Шишки и той не вздулося.
 Насилу успокоили они Марью Ивановну. Начали смысл другой в предложениях тех искать. Ну и…, сами знаете, кто ищет, тот завсегда найдёт.
 Последние аргументы перекрыли все остальные:
 - Ты бы, Маш, прежде чем за скалку хвататься, подумала б сначала, - укоризненно покачал головой Иван. - Фёклу ж нашу ни один звездолёт не поднимет. Да и кто её отпустит с работы-то? Не предпринимательша чай!
 Младшенький хотел ляпнуть что-то, да ему подзатыльник отвесили. Может вовремя, а может зря.
 - Лети, батя, - набатным колоколом прогудел старший сын. - Пшеницу без тебя уберу. Сам не справлюсь - дружков крикну в подмогу!
 - Батенька, лети, - решился слово молвить и средний сын. - Со скотиной управлюсь. Мне не привыкать, одному справляться. Ты ж, как в запой войдёшь, неделю, а то и две, просыпаешься для того только, чтобы очередной ковш браги хлобыснуть.
 - Спасибо Вам, за слова добрые, детушки мои, - прослезился Иван. (Старший, конечно же).
 - Пап, возьми с собой! - захныкал младший Иван. - Возьми, а! Вдруг да пригожусь!
 И ведь точно - пригодился. Но об этом мы попозже покалякаем.
 Засуетилась Марья Ивановна, в дорогу их собирать стала. Хлеба - пять караваев положила. И то, что младший Иван, что старший, поесть не дураки. И дураки не поесть.
 Яиц - корзину наложила.
 - Куда столько?! - ахнул Иван.
 - А вдруг, в звездолёте энтом, откушать нечего будет. Да и… яйца деревенские. Они завсегда вкусней.
 И положила она сала шмот. Самый лучший. С прожилочками мясца нежно розовыми. И курочку копчёную. И хвостик селёдочки, оставшийся от завтрака. Огурчиков и помидорчиков. Сельдерея и лучка перового. Тыковку небольшую, килограмм на пять. Круп разных, по кулёчкам расфасованных. А чтоб было с чем каши варить, масла сливочного, собственного, собой сбитого, грамм так двести в лопушок завернула. И даже крынку молока, надоенного от самой жирной коровы…, ах да, не от самой жирной…, (впрочем, и не от худой!!!), положила в дорогу добрая и заботливая жена Ивана.
 Тьфу ты! Молока от коровы, с которой выдаивается, (интересно, с “о” писать, или с ”а”?!.. Хм, если проверочное слово даёт, а корова завсегда молоко даёт - с “а”. Если проверочное слово доить, то с ”о”….), да, с которой выдойвается самое жирное молоко.
 А вот самогонки, трёхлитровочку, Иван, (старший, конечно же), сам тайком впихнул в битком набитую сумку.
 Дело в сказке быстрей деется, чем она рассказывается.
 Звездолётик - не смотри, что туристический! - шустрым оказался. Только на орбиту Земли вышли - в гиперпространство сорвался. Ещё более шустренько выскочил где-то, у чёрта на куличках. А там, глазом моргнут Иваны не успели, планета за илли…, ильмюнато…, за окном, то есть. Да, за им именно, за круглым окошечком, планета возникла чужая, неведомая, чёрт знает каких опасностей полная.
 Вскоре на посадку пошли. Треть запасов не умяли герои наши, а самогонки Иван лишь отхлебнуть успел, (старший, конечно же), - так, с треть банки - шлюз открылся. От растерянности дубинку ту, что с Земли прихватили, они забыли. Выскочили, с глазищами ошалелыми.
 И точно, дверь перед ними, с кнопочкой красной. Пустыня вокруг, с песком оранжевым всюду, а посредине скала. Невысокая, такая. Дверь в ней и была. А неподалёку такой же спортивный…, ах да, туристический звездолетик. И надпись на нём: “Принадлежит Хвану!”.
 Всё ясно - тут уж не прибавить, не убавить!
 Придавил Иван старший красную кнопку. Дверь створки распахнула, как в лифте. (Что он в городе не бывал - о лифтах-то наслышан!). А за дверью, вниз, ступени ведут, каменные. Штук семь. Дальше, как на лестничной клетке, площадка ровная. Ход куда-то влево уходит. А оттуда храп богатырский раздаётся.
 Долго держал Иван старший красную кнопку. Аж палец неметь начал, А Хван всё не выходит. Вот тут-то младшенький сгодился.
 - Сбегай-ка, разбуди!
 Заросший, сонный и опухший вышел Хван из подземелья. И…, с большого бодуна. Перегаром за версту несло. Хорошо планета необитаемая; экологию то б подпортил.
 Обнялись они. И то, ведь братья родные.
 - Я так и знал, что ты не умер! - радостно заулыбался Иван.
 - Я так и знал, что ты прилетишь, - улыбнулся в ответ Хван. Прорычал сердито: - Где тебя черти носили?! Задубарел я, зуб на зуб не попадает. Я ж в пещеру эту в одной рубашке и шортах вошел. А обратно выйти не смог. Двери т автоматическими оказались, захлопнулись. Кнопку тайную, как ни искал, не нашел. Повезло ещё, в амфорах вино было. Без воды и еды, ума не приложу, как бы эти трое суток прожил.
 - А что там? - спросил Иван, пальцем ткнув в сторону двери.
 - Сокровища несметные. Клад там.
 - Кла-а-ад?!
 - Ну да, пираты космические барахло разное сваливали. Золото, алмазы, сапфиры разные, вещицы старинные. А может, и сейчас сваливают. - Хван погрозил кулаком в холодное, сиреневое небо. - Сволочи! Не могли шубу овчинную и валенки заныкать.
 - Да-а-а! Досталось тебе!
 - Не волнуйся, тебе тоже достанется. Сейчас трогать ничего не будем. Ты же знаешь, клады государству принадлежат…. Что ты так на меня уставился?! Если б не было там до хрена и ещё больше, хрен бы я с государством делился. А так, прорву такую богатств не скрыть. Спрашивается, зачем с придурками этими, которы в погонах, в прятки играть?!
 - Понял, по закону треть тебе будет принадлежать!
 - Не треть, двадцать процентов.
 - Но даже это…, это…, ты же ещё богачее будешь!
 - Ничего-то ты не понял! То, что было у меня до этого - тьфу, разотри и выбрось. Мы оба одинаково богачее будем! Половину тебе отдаю!
 - Мне?!
 - Тебе, братишка!
 - А надо оно мне? - Иван запустил пятерню в волосы. - У меня и так всего вдосталь.
 - А ты брильянты, рубины и сапфиры свои по полям разбросай. Потом пахать будешь и находить, - сказал Хван и захохотал громко, весьма довольный собственной шуткой.
 - Разве что Маше колечко….
 - Там колечек этих…. Ты вот что, кнопочку придави и подержи чуток. Я амфору одну вытащу, с вином. Всё ж, веселее возвращаться будет.
 - На хрен тебе вино это? У меня самогонка есть. Больше половины трёхлитровой банки.
 - Твоя, братан, правда! С твоей самогонкой никакое вино не сравнится. Ну, трогаем! На твоей поскачем по гиперпространствам. Я свою малютку автопилотом отправлю.
 Пока болтали они, этот недоросль, Иван младший, осколком скалы слово матерное на обшивке корабля Хвана выцарапал. Подзатыльник честно заработал. От Ивана старшего. Хван не обиделся. Настроение его радужным стало. Песенку какую-то под нос замурлыкал.
 Уж на что не дураки поесть два Ивана, да только Хван их в этом деле весьма пользительном на лопатки уложил. Сало уминал - как только челюсти не вывихнул кусочищи такие пережёвывать?! Остатки курицы в роте огромном, как жерло вулкана, исчезли бесследно, вместе с косточками. А уж яйца, казалось, сами в пасть ему сырыми летели. Успевал лишь скорлупу сплёвывать. Даже птичьего гриппа не опасался. Хотя…, грипп этот может быть у кур городских, которые синими тушками на прилавках магазинов валяются. У кур деревенских, закалённых, природой выпестованных, даже насморка куриного быть не может.
 - Там родственнички тебя, в богатстве прежнем, основательно разорили, - попытался, было, Иван разговор завязать. - Через компьютер в магазин какой-то виртуальный заглядывали, а фура с вещами и шмотками реальная пришла. А в ней чего только не было: и гарнитуры кухонные, и кровати семиспальные, и….
 - Не бери в голову, - отмахнулся Хван. - Фиг им, не кроватей семиспальных! Ежели хочешь знать, за углом, в переулке соседнем, другая фура часа своего дожидалась. С бригадой не разгрузчиков, а грузчиков.
- Так это…, неужто специально всё это так каверзно подстроил?!
- Ну да! Прилечу, будет над чем посмеяться! У меня же, в домике том, видеокамеры всюду понатыканы! Ты вот что, братишка, пока голод не утолю, на пустяки меня не отвлекай….
 К концу полёта от пяти караваев корочка жалкая осталась, крупы, да тыква та…. И то польза. С полупустой-то сумкой легче возвертаться. От электрички до деревни 5 км, пешкодралом. Иван младший тяжелую сумку до дома фиг бы допёр. Конституцией не вышел, тяжести непомерные таскать. Батя-то, вот негодник, с каблуков готов был слететь. Нос его стадию красноватости ещё на полпути к Земле прошел, затем уверенно синеть начал. А ноги, ещё тогда, могли только кренделевыписывания делать.
Да-а-а, поразил Иван Хвана в сердце самое. Так и заявил он:
 - Ну, ты и поразит!
Как допили они самогон из трёхлитровой банки, достал Иван банку поменьше - литровую. (Стоит ли удивляться - какой мужик без заначек живёт?!).
Как допили они самогон из литровой банки - чекушок на свет божий вылупился. А вот когда его опорожнили, об амфоре той вспомнили…. Не возвращаться же? Кораблик то на посадку пошел.
 Ну и ладненько! Съели, так съели. Схряпали, так схряпали. Выпили, так выпили. Что нам, продуктов чужих жалко? Другое, более важное, внимания нашего заслуживает. Рассказ то к концу подошел.
 Мне, как автору, одно не понятно. Как Хван из подземелья того умудрился дозвониться до адвоката? Он же вошел в него в рубашке одной и шортах…. Надоело! Сами что-нибудь придумайте!

3.
 Не перевелись ещё читатели, которые одного единственного предложения без ошибки написать не могут. А то и в слове одном, из трёх букв, три ошибки сделают…. Скажете, подобное невозможно?! Ишо как возможно! (Слово это - “ещё”).
 Есть читатели, предпочитающие лёгкое чтиво - “жвачку для дебилов”. Где герои идут неведомо куда и незнамо зачем, бездумно молотят кулаками, (размахивают мечами, палят из бластеров, а то и с обрезами в будущем шастают…). Где мелькают обнажённые и полуобнажённые красотки. Где сперма, вино и кровь льются реками…. И они многого не увидят. Ни иронии автора. Ни откровенного издевательства.
А если закончить рассказ так…. А ведь это идея!
Шикарная идея!!!
Руки мои взметнулись над клавиатурой, словно два оголодавших лебедя:
ДОРОГОй МОЙ ЧИТАТЕЛЬ!
 Если в этом рассказе Вы заметили хотя бы десять несуразностей,
то Вы весьма внимательный читатель.
 Если вы заметили хотя бы с десяток страшенных ошибок, которые
недопустимо делать писателю, Вам стоит попробовать писать самому.
 Если весь рассказ Вам показался уродским, в любом издательстве
Вас встретят с радостными объятиями: уж что-что, а рукописей там
хватает. Не хватает тех, кто их читал бы с упорством и прилежанием.
Отстучал это и... снова сник.
 Какой ход мне выдумать, чтобы спасти рассказ?! Стремительно тонет он в пучине слабоумия автора. И… ни одной “соломинки”!
 Хотя….
Нет, так рассказы не пишутся!
 А если я захотел его написать так! Так, и не иначе!!!.. Ха, вперёд конь вороной, звонкие копыта! Дави, рушь невежество!

 …Бумага рвалась с хрустом, словно не она это была - плотная ткань. Бумага рвалась бесконечно долго….
 Может ли ткань рваться с хрустом? С треском - да!
А если б процесс разрывания конверта был бесконечно долгим, Вы б не читали эти строки. Продолжали б слушать, как рвётся и рвётся, рвётся и рвётся, рвётся и рвётся…, бумага.
 …Худое тело старой Ая Нжад затряслось от смеха, словно простыня на ветру.
 И не трясётся простыня на ветру. Колышется. Развевается. Качается. Раскачивается. Покачивается. Колеблется. Мотается, наконец.
 - А я бы взял. - Почесал затылок Иван. - Люблю котов. Какая разница, синий он или зелёный - лишь бы мышей в амбаре ловил.
 От двойственности этой - в восторге. То ли он просто любит котов, то ли за то любит, что они мышей ловят.
 “Живут же люди! - вздохнула Взвистница, поправляя складки на изрядно поношенной розовой кофточке….
 Скандал певца Киркорова с обладательницей розовой кофточки - событие известное, но…, полагаю, уже поняли Вы, за что тут автора можно назвать хорошей сволочью.
 Кофточка эта и в самом деле изрядно “поношена”. С помощью её многие пытались привлечь внимание к своим, отнюдь не гениальным, проектам. Яркое и запоминающееся, поданное с юмором и талантом, в рекламе такой не нуждается.
 … Дле-Длецпо одарил их ослепительной улыбкой: искорками рассыпался свет на золотом зубе.
 Так и хочется выбить этот золотой зуб, чтобы больше не фигурировал он на страницах многих произведений.
 Бородавки писатели любят не меньше, чем золотой зуб. Если есть в произведении толстая, безобразная старуха - обязательно с бородавкой на правой щеке! Автор проявил оригинальность - “налепил” их своей старухе аж две.
 Когда-то она слыла красавицей, сводившей с ума сильный пол, (и не только с ума - семерых супругов свела в сыру земельку), но ближе к старости престала следить за собой.
 Вот так понаписал автор! Если не лень, можете посчитать количество слов, которые в этом предложении с буквы “с” начинаются.
Есть более забавный охренизм. Если Длецпо - означает подлец, то, что значит Дле-Длецпо? Вдвойне подлец?!.. Над закидонами такими голову лучше не ломать, коль у автора мозгов не хватило разжевать всё и до нас, “несмышлёных”, довести.
 Адвокатская контора весьма известной фирмы “Хван и К*” располагалась на берегу водохранилища, где земля особенно дорогая. Где местные нувориши предпочитали возводить особняки, гнетуще воздействующие на психику обычных обывателей, которым, обычно, особенно за неделю до вожделенной зарплаты, денег не доставало не только на еду, даже на самую дешевую водку, изготовленную из древесных опилок. Домик был - не ахти какой. Метров десять на десять. Зато - двухэтажный. Стены не в мраморе, не в граните даже - в дешевом пластике. Зато сбегают с крыльца семь широких ступеней, а крышу, вознесённую метров на восемь, подпирают четыре внушительные колонны. Трепета добавляли: узорчатое, железное ограждение, выкрашенное в чёрный цвет, шарообразные светильники на высоких, словно мачты, столбах, калитка с древним корабельным колоколом над ней, ухоженные газоны и два рядка небольших, голубых елей, высаженных по обе стороны дорожки, мощенной узорчатыми плитками, с объёмными изображениями в виде морских звёзд.
 Описание дебильнейшее! Подобные конторы не в живописном месте стараются разместить, а в деловой части города. На голубые ели денег хватило у хозяина, на облицовку здания - нет. Шарообразные светильники на высоких, словно мачты столбах, делают ландшафт уродливым, а здание неказистым. А к древнему корабельному колоколу так и хочется приставить полицейского. Не украли чтоб!
О плитке, “в виде морских звёзд”, говорить не хочется. Попытайтесь представить её…, да, мысленно прогуляйтесь по той дорожке. А сейчас…, ха, ха-ха, босиком.
Кстати, водку не из опилок делают, а из спирта.
 - … - Взвизгнула Взвистница.
 Попытайтесь взвизгнуть ту фразу, которую она произнесла. Если это у Вас получится, смело идите в юмористы. Вот только…, имейте ввиду, не провизжать фразу ту необходимо - взвизгнуть!
 Он скрылся за неприметной дверью.
 Пусть навсегда скроются за неприметной дверью те авторы, которые…. Нет, только не это! Мне ж орду вдов кормить придётся, если суд признает моё проклятие…. Уф! Вовремя остановился!!!

 Надо же, выкрутился!
 А если читателя носом ткнуть в другие охренизмы…, тем внушительней будет выглядеть концовочка. Хотя бы это…, ха, ха-ха, вообще ни в какие ворота не лезет! А здесь, ха, ха-ха…. Уфф, хватит на сегодня.
 Устал…. Как я устал!
 Я с удивлением посмотрел на бутылку. Она была пуста.
Когда…?
Как…?!
Не проблема, в морозилке ещё одна. Ждёт встречи со мной, любимым…. Нет, достаточно!
 Мне лень было расправлять кровать. Сходил за одеялом. Щёлкнул выключателем. Не раздеваясь, повалился на диван. Закрыл глаза. И увидел искорки. Они вспыхивали в темноте и исчезали…. Так всегда. И дрожь в теле - обычное дело.
 За всё надо платить. Даже за вдохновение.
 За него я плачу бессонницей.
 Не удивился, когда из темноты выплыло лицо. Я узнал его.
 - Меня то за что ты выставил идиотом?! - строго спросил адвокат.
 - Кыш, кыш отсюда, ты живёшь только в моём воображении, - прошептал я, находясь на грани сна и яви.
 - В твоём воображении не один я живу, - обиженно сказал адвокат и исчез, растворился в мерцающей искорками темноте.
 Следом, я увидел лицо дяди Васи.
 - Ты человек! - внушительно сказал он. - Уважаю!!!
 - Спасибо, дядь Вась, - прошептал я.
Знаете…, жаль, не знаете Вы дядю Васю. Мы знакомы…, лет девять уже. Да, новая квартира давно уже перестала быть для меня новой.
 Дядя Вася приходит по первому зову.
 - Значится, что за проблема-то? - неизменно спрашивает он, выслушивает, понимающе качая головой, и неизменно говорит, с улыбкой доброй. - Не волнуйтесь, сшас сладим всё. Новей нового будет…. - Порой сердится: - Ты над душой-то не стой! Сделаю работу - скажусь!..
Нравится мне он... - человечностью, что ли?!
 - Я к тем спешу, с кем разговаривать приятственно, - как-то, сказал дядь Вася. А сам молчун, каких поискать.
 Он не отказывается от денег. Но, когда прячет их в нагрудной карман потрёпанного пиджака, отводит глаза в сторону. И от рюмочки… редко отказывается.
 Полтора года назад удивил он меня.
 Раковина у меня на кухне засорилась. Для случаев таких наготове у меня пластиковая полуторалитровая бутылка из под пива, со срезанным горлышком. (Вантуз - терпеть ненавижу!) Стоит наполнить её водой, перевернуть, вставить отрезанную часть в отверстие раковины, сдавить резко и… - проблема решена. Водоворотом вода уходит. А тут…, поневоле телефонную трубку в руки брать пришлось.
 - Дядь Вась, выручай!
 - Что за проблема-то?
 - Извини, что вечером, да ещё в выходной беспокою, но….
 Минут через десять он был в моей кухне.
 - Не волнуйтесь, сшас сладим всё. Новей нового будет.
 - Спасибо Вам!
 - Над душой-то не стой. Телевизор вон посмотри, коль заняться нечем. - Вскоре позвал. - Хозяин, работу примай.
 Я протянул пятисотенную.
 - Денег сегодня не возьму, - заявил он. - По рюмочке лучше пропустим.
 Я посмотрел на него удивлённо.
 - Одно другому не помешает.
 - Денег сегодня не возьму. Сегодня случай особый.
 Заинтриговал он меня.
 Я, на скорую руку, бутерброды с икрой сделал. Сыр нарезал, колбаски сырокопчёной. Из морозильника “Абсолюта” бутылку вытащил, на стол водрузил.
 - Погодь, головку этой баловнице потом скрутишь, - остановил он меня, нагнулся над видавшим виды дипломатом и… достал бутылку “Старорусской”, самой дешёвой водки. - Я что подумал. Ты споил мне отравы этой прорву уже. Мне угостить тебя захотелось.
 Он сам наполнил рюмки.
 - За что выпьем, дядь Вась?
 - А ни за что. Посидим, давай. Помолчим. Ты бы телевизор, сходил, выключил. Душу слушать мешает.
 Я выполнил его просьбу.
 Абсурднейшая ситуация! На столе “Абсолют”, а мы пили…, хорошо, если не палёнку. И дорогой колбасой закусывали. И бутербродами с икрой. И сыром, полста грамм которого стоили столько же, сколько килограмм обычного.
 После третьей рюмки он сказал:
 - Мне не наливай. Пойду я.
 - Дядь Вась, спасибо тебе. Огромное спасибо!
 - И тебе спасибо.
 - Мне-то за что?
 - У меня чистая работа. Я радость людям дарю. А многие во мне человека не видят. Видят сантехника. Грязного сантехника. Ты во мне человека разглядел.
 - Дядь Вась….
 - Погодь, не говори ничего. Испортишь токо. Все впечатления испортишь. Спасибо тебе и прощевай! - И в дверях уже, собираясь шагнуть за порог, сказал: - Я людей от нелюди умею различать. Так-то!
 У жены глаза на лоб полезли, когда вернулась с работы. Бутылка “Абсолюта” стояла на столе, а я, не таясь, допивал остатки той водки. И… улыбался блаженно.

 Лицо дядь Васи снова проявилось передо мной.
 - Ну, понял теперь?!
 - Что? Что я должен был понять?
 - Эх ты! А ещё книги пишешь! - укоризненно покачал он головой. - Положи перед тобой два зёрнышка, ржи и пшеницы, не отличишь ведь.
 - При чём здесь….
 - На прошлой неделе врачиха у тебя была.
 - При чём здесь врачиха?!
 - Не для того приходила, чтобы умениями своими кичиться. Чтобы лечить тебя.
 Я обдумывал его слова.
 Я готов был его прогнать.
 - Счастье твоё рядышком. Что же ты ленишься взять-то его?
 - О чём ты?
 А он рассердился.
 - Так полагаю, уж не обессудь, нельзя людей носом в невежество тыкать.
 - Я не для этого писал.
 - Вот-вот, и я о том же. Если на вопрос этот ответить не сможешь, рассказ свой выбрось лучше. Он унизит людей.
 - Унизит?!
 - Главного в тебе нет. Любви к людям. Писателишкой стать просто. Нужно всего лишь научиться писать. Чтобы стать настоящим писателем, нужно любить людей. Не ненавидеть, не презирать, не выискивать в их жизни казусы - любить! Через любовь эту, безграничную, на грани боли, пропускать беды людские. Такую её, опалённую пламенем собственных чувств, нести читателю. Не бросать, как голодной собаке кость, а бережно, трепетно нести. В хрупкой чаше своей души. И при этом смеяться счастливым смехом.
 - Подожди…, сантехник не может так говорить!
 Лицо дядь Васи таяло в темноте. И таяли, в оглушительный шепот превращались его слова:
 - То не я говорю. Душа твоя. И Бог.
 - Мой Бог - сантехник, дядя Вася?! - прошептал я. - От смеха умереть можно! А ведь…, в этом что-то есть.
И… уснул.

 Я не слышал, как утром пришла с дежурства жена. Почувствовал что-то. Открыл глаза и встретился с ней взглядом.
 - Серёженька! - воскликнула она, сверкнула радостно глазами и… выдала: - Знал бы ты, как я люблю смотреть на тебя, спящего. Ты часто улыбаешься во сне. Но такой счастливой улыбки, как сегодня, я ещё не видела.
 И тут, я вспомнил сон. Мне снились рукописи. Мои рукописи. Они предстали передо мной в образе детей. Мальчишек и девчонок. Они сидели передо мной за партами, в классе, и смотрели… с надеждой.
 А я говорил им, едва сдерживая слёзы:
 - Простите меня, я не вложил в вас главное - любовь к людям!
 Из задумчивости меня вывела жена.
 - Серёжа, пробуди меня через четыре часа, - прошептала она в ухо..
 - Ты же не выспишься.
 - Лариса до меня дозвонилась, на работе, - улыбнулась она. - Приглашает на лыжах пройтись. Ты пойдёшь?!
 Я пожал плечами.
 - Костя не придёт, если ты откажешься.
 - Пойду.
 - Люблю тебя! - Она чмокнула меня в щеку. - Смотри, компом не увлекись. Не забудь пробудить!
 - Не забуду, - пообещал я.

Меня снова окутала звенящая тишина.
 Она звала меня переделать рассказ. Что…, что на сей раз не устраивает её?!
Дебильность та, про Хвана и Ивана, читаема. Мне удалось замаскировать ошибки. А концовка, (вторая концовка) - пальчики оближешь!
 Тишина зазвенела возмущённо.
 Я привык доверять интуиции. Она не раз спасала меня от смертельной опасности. Показывала грань, переступать которую мне не следует.
 О чём сейчас она хочет меня предупредить?!
 О чём?!!!
 Я вспомнил ночной бред. А что если…. Закрыл глаза. Представил перед собой лицо дяди Васи. Оно проявлялось медленно, словно бы нехотя.
 - Дядь Вась, помоги!
 - Что тебе опять неясно?
 - Всё. Всё неясно. Не сходится что-то. Словно рубаху шил для себя, со всеми примерками, а пуговицы застегнуть не могу.
 - Вот именно - для себя! - возмущенно отозвался дядя Вася. - О людях ты так и не подумал.
 - Думал!!!
 - Врёшь ты всё. Подумал он…. Да если б подумал, - мысли б не возникло публиковать подобное!
 - Почему?!
 - Можно смеяться над уровнем дебильности общества, людей некоторых, но, если приумножать дебильность, общество и люди будут ещё хуже.
 - Что я сделал не так?
 - А то, что писателям в нашей стране верят. Найдутся придурки, которые не поймут твой сарказм. Светильники перед домами вознесут на мачты. Паркет начнут слать, чтоб один квадрат на другой не похож был. Старинные комоды и сундуки натащат в офисы, мода такая откроется. Ладно бы это, начитается подобной писанины человек недалёкий и в жизни будет искать крутые повороты сюжетов. Скучно ему станет жить обыденно. И начнёт он ломать, гнуть, калечить жизнь свою, а заодно - у людей близких.
 - Не будет такого.
 - Загляни подальше собственного носа. Вначале было слово… - помнишь?
- Ты решил поговорить со мной о религии…, о вере?
- И сегодня, любое слово, любым человеком сказанное, не пропадает бесследно. Каждый творит реальности. А у писателя, в деле своём, особая ответственность перед людьми должна быть. Каким будет слово тобой сказанное, такой и жизнь у людей сложится.
 - По твоему, когда появятся звёздолёты, благодаря мне, кому-то космический перелёт без трёхлитровой банки самогона скучным покажется? - расхохотался я.
 - А так и будет. Сам читал, на какую-то атомную станцию наркоман работать устроился. Опиши ситуацию такую в середине прошлого века писатель-фантаст, его публиковать бы не стали. Ври, да не завирайся, сказали бы.
- При чём тут наркоман?!!!
- Вон, жизнь-то, какая стала. Не в коммуналках ютимся, не на телегах ездим, не хозяйственным мылом руки моем, о телогрейках забыли, в магазинах полки от продуктов ломятся, а счастья полного у людей нет. В будущее со страхом смотрят. А отчего бы?!!
 - Тебя послушать, так писатели во всём виноваты!
 - Так и есть.
 - Дядь Вась, за такие слова тебе политики в ножки поклонятся, - рассмеялся я. - Всю вину, за все свои ошибки, на писателей можно свалить. И не наркоторговцы виноваты в наркомании - писатели. И не экология повинна в том, что здоровье людей ухудшается, а всё они же - писатели.
 - Что ж ты вознёс-то себя так высоко?! Что ж ты других людей не видишь?! Каждый человек - писатель!
- Попросить бы не забыть, - гнусно ухмыльнулся я, - может дворник-алкаш даст мне прочитать увесистые тома собственных гениальных сочинений.
- Каждый жизнь свою пишет, - терпеливо пояснять стал дядя Вася. - И не только свою. Со слов продуманных начинается поступок. Поступки линию жизни выстраивают. Сколько человек, столько линий жизни. Как ниточки, переплетаются. Узор жизни человечества ткут. А для особой красоты люди стремятся вплести в узор тот вымыслы разные. Да замечать не хотят, что вымысел вымыслу рознь. Одни жизнь реальную действительно краше делают. Другие вымыслы жизнь реальную собой подменить хотят. А то и испохабить. Но, то раньше было. Сейчас страшней всё. При современных средствах информации, уже не вёдра, цистернищи помоев выплёскиваются на узор жизни человечества. Не на узор походить начинает - на муть беспросветную. Люди барахтаются, из стороны в сторону мечутся, в узелках проблем путаются.
 - Дядь Вась, ну ты и загну-у-ул!!!
 - Вон ты….
 - Не надо пальцем в мою сторону тыкать!
 - А ты послушай, раз позвал! По делу говорить буду!
 - Ну, раз по делу….
 - Не забыл, как в школе, до шестого класса, троечником был?
 - Было дело.
 - Затем придумал для себя теорию идеального лодыря.
 - Было дело. Я расписал её на трех листах.
 - А позже развил и дополнил. Помнишь: “Идеальный лодырь обязан владеть информацией…. Идеальный лодырь должен уметь любую информацию использовать в своих целях…. Идеальному лодырю не грех использовать людей в своих целях…. ”.
- Помню, - прошептал я.
- Эта игра помогла тебе стать отличником в школе. Помогла университет закончить с отличием. Да только заигрался ты. Слова те “Мир принадлежит лодырям!” в девиз превратились. Не потому ты в школу учителем работать не пошёл, что зарплата маленькая, а потому, что работать там пришлось бы. Всю концепцию жизни рушить.
 - Я обдумаю эти твои слова. Возможно, ты прав.
 - Друг твой, Игорёк, поддался предпринимательскому соблазну, фирму открыл. Не появись ты, через год-два разорился бы. В школу б он, учителем, работать пошел. А там, глядишь, счастье б настоящее сыскал.
 - Бабка надвое сказала.
 - Ты богатством его одарил, а взамен, как Мефистофель, душу его живую забрал.
 - Говори, да не заговаривайся!!!
 - А кто на него маску ту одел?! Я что ли?!.. Элла тебя ненавидит.
 - Что-что, а это знаю. Одно не понимаю - за что?!
 - Тебя есть за что ненавидеть.
 - Вот как?! Игорь за уши её выдернул из нищеты! И не только её! Всем её многочисленным родственничкам квартиры приличные сделал! Эта сука принцессой живёт! Года не пройдёт, москвичкой будет! Не без моей помощи, кстати.
 - Ты убил её любовь. Не Игорь - ты! Для настоящей женщины любовь важней, чем все блага мира.
 - Я-то тут причём?!
 - Постепенно, исподволь, ты убивал в друге человека. Сегодня в человечность, как в благотворительность, вы оба только играть можете.
 - К чему ты клонишь?
 - К тому, что не жил ты ещё. Разве можно ребёнка обвинять в том, что он играет. Даже если ребёнок этот - взрослый человек. Даже если он, играя, заставляет слезами и кровью умываться людей. Он ребёнок. Он не знает, что творит.
 - Продолжай, дядь Вась. Добивай!
 - Ты другую игрушку себе выдумал. Сочинительство.
 - Понял, дядь Вась, я всё понял!
 - Ничего то ты не понял. Главное не понял. Не для того ты в рюмку заглядывать стал, чтобы горечь несбыточных надежд утопить, а чтобы похоронить себя прежнего. Да и тут заигрался. Давно поминки пора справить, а ты всё хоронишь и хоронишь себя прежнего.
 - И что мне делать? - спросил я.
 - Истина та дороже, которую открываешь сам, - философски изрёк дядя Вася и исчез. И снова появился. - Один совет дать могу.
 - Какой?!
 - Ты б отпустил от себя Игорька. Хотя бы на год.
 - Я его потеряю.
 - Теряя - приобретёшь. Истинного друга обретёшь. Попробуй эту многоходовку обмозговать, с добрыми намерениями. Вам по раздельности, проще будет людьми становиться.
 - А говорил, что уважаешь!
 - Врал. Немного врал. Мне приятно было, что ты человека во мне разглядел. Да только мало этого, поверь, для большого и искреннего уважения. Давай-ка прощаться. Что не так сказал, не обессудь. - Изображение моего собеседника стало таять. Уже из мрака донесся его голос: - Я людей от нелюди умею отличать. С нелюдью говорить гнушаюсь. Так-то!
 “С глюками стану разговаривать, психушка по мне заплачет”, - подумал я и горестно усмехнулся.
 А тишина надрывалась. Струной дрожала во мне, готовой порваться.
 И... вдруг я понял.
 Я понял, что сочинил самый бездарный рассказ. Вкладывая в него крик души, измученной тоской и одиночеством, я написал нечто настолько ужасное, о чём впоследствии, если б опубликовали его, очень и очень сожалел.
Хорошей концовкой я попытался всего лишь прикрыть собственный идиотизм. На плохой товар приклеил яркую, нарядную наклейку.
Я то же делал, что привык делать на работе: ткал паутину обмана!!!
 Не о невежестве я должен я писать. Не тыкать в него мордой ни в чём не повинного читателя. О том говорить обязан, как невежество проникает в души людей и уродует их.
 И помнить, что писатель ответственен за каждое своё слово. И о том….
 - Дядь Вась, - прошептал я, не пытаясь скрыть слёзы. - Пусть я тебя только сегодня ночью выдумал, пусть нет тебя…, всё равно, спасибо тебе! Огромнейшее спасибо!!!
 Струна страха лопнула. Я почувствовал себя обновлённым. Словно…, словно росой умылся.
 И… пришло вдохновение.

 P.S. Тому, кто в исправленном автором тексте найдёт хотя бы ещё десять ошибок…, чо это я - белены объелся, што ле, обещчаниями такими разбрасываться?! Я ведь не выдуманный мною Сергей. В мульёнах не купаюсь.
Фиг Вам, не половина гонорара!