Электра Мириус и маг полуночи. Глава 2

Глава 2

Кусаться запрещается

Еваша, она же Ева Иванова, она же просто Ева, стояла возле зеркала и с видом умного человека рассматривала простуду на нижней губе. Такое могло случиться только с ней и только за несколько дней до выпускного бала. Разочарованная своей почти восемнадцатилетней жизнью она приметила, что помимо ненужного прыщика у нее предательски торчат уши и топорщица непослушная челка. Помимо этих вопиющих фактов, всего за пару минут Ева обнаружила еще килограмм недостатков: то ей казалось, что ее верхняя губа слишком пухлая, то она с жутью осознавала свою худобу или находила седой волос в пшеничных волосах.

Еваша, как и все подростки относилась к числу людей мнительных и обиженных на весь мир, исключая лишь собственную персону. Такие люди могли с пеной у рта доказывать, что у них кривой нос, хотя на самом деле прекрасно осознавали, что эта часть тела в полном порядке, а вот косоглазие действительно развивается со стремительностью сороконожки. Ева, как порядочный индивид подобного вида тоже не могла удержаться от комментариев.

- Не лицо, а настоящее последствие катаклизмов, - сказала она, и довольная тем, что ее не услышали, снова принялась таращица в зеркало.
Отражение то лукаво подмигивало Еваше, то щурило глаза, подобно усталой кошке, то показывало язык. Объятая очередной волной перемен настроения, будущая выпускница средней Московской школы заключила о неописуемой красоте своей персоны и направилась на кухню, оставив зеркало в покое.

За кухонным столом в обнимку с газетой сидел Сергей Анатольевич, который исполнял роль родителя в жизни Евы. На слово "папа" он не отзывался, считая его грубейшим издевательством и изъятием прав человека, как личность.

По его мнению, при обильном "папканьи" клетки мозга на подсознательном уровне стирают имя родителя из памяти чада, что сулит о не восприятии "папы", как отдельную независимую личность. Таких тупиковых и ни чем необоснованных рассуждений у Сергея Анатольевича накопилось на целую книгу, которую раскупали под названием "Умные мысли и не очень". Нужно сказать, данная работа имела большой спрос у домохозяек, что привело к ожирению кошелька автора.

Еваша смотрела на рассуждения отца, как на что-то глубоко бредовое, но неотъемлемое в своей жизни. Она научилась воспринимать речи родителя спокойно и миролюбиво, что не мешало ей оспаривать их и делать все сугубо наоборот.

Сергей Анатольевич, которого Ева вопреки всему называла "отцом" отвлекся от чтения газеты и уставился на свое чадо. Смерив его, (то бишь чадо), одобрительным взглядом, он довольно крякнул в жиденькую бородку и снова углубился в газету.

- Тебе не интересно как идут дела у ребенка? - обижено произнесла Еваша, облокотившись спиной о холодильник.

Холодильник нервно затрещал не довольный таким обращением к своей персоне. Сергей Анатольевич медленно поднял глаза и погрозил машине кулаком.

- Как дела, ребенок? - тихо буркнул он, аккуратно сложил газетку.

Ева, наблюдая затем, как отец бережно складывает прочтенные новости на стопку мануфактуры, приметила, что есть у ее родственника привычка делать любое действие идеально или не делать его совсем.

- Я тут, видите ли, волнуюсь о ней, вопросы задаю, а она стоит истуканом, - ворчливо просопел отец и пригладил ладонью лысеющую макушку.

- Все прекрасно, если не считать того, что все животные, которые встречались на моем пути, за последнюю неделю озверели! - сообщила Еваша.

Родитель нахмурил лоб.

- Животные озверели. Озверели животные. Звериное озверение, животной живности. Живнаяя животность и озверительное зверинство, - затараторил тот и, выудив блокнот из нагрудного кармана, быстро зафиксировал мысль.

- Я серьезно. Кошки, собаки, голуби: они все пытались на меня напасть, - продолжила Ева.

Лицо Сергея Анатольевича сменилось в выражении на серьезное. Блокнотик с пометками для новой книги он спрятал в прежнее место и похлопал себя по карману.

- Нужно перестать есть колбасу, - заключил он.

- А причем тут колбаса? - удивилась Еваша.

- Как причем? Если на губку вылить рыбий жир, то она им пропитается, и будет благоухать назло тем, кто на дух не переносит рыбу. Так же и ты: потребляя колбасу, пропитываешься этим запахом и привлекаешь к себе озверительных животностей, - улыбчиво пояснил заботливый родитель, и на его круглом лице тут же отразилась нотка радости.

Ева мысленно покрутила указательным пальцем у затылка и неодобрительно хмыкнула. Говорят, гениев нужно уважать, особенно если этот гений твой отец, и особенно если он растит взрослую дочь в одиночку.

Однажды, казалось бы, добрая и ответственная женщина которую звали Ольга просто исчезла, сказав по телефону пару прощальных фраз. Этой женщиной была мать Еваши. О ней, Ева знала только то, что Ольга бросила свою дочь, когда той было всего шесть месяцев. Тысячи раз Ева пыталась расспросить отца о своей матери, но всякий раз Сергей Анатольевич уходил от ответа.

Спустя семнадцать лет после того как жена оставила его, он переживал каждый день с большим трудом, стараясь стерпеть сосущее  одиночество. Стройный, курчавый голубоглазый мужчина с двумя высшими образованиями, за многие годы саморазрушения превратился в кругленького дяденьку, лысеющего от нервной работы газетного журналиста.

С каждым новым днем он грустнел, серел и превращался в странного, дерганого человека, со своим маленьким внутренним мирком. В этом мире не было место ни одному человеку - этакое идеально место на одного. Поэтому Еваша это почти физически ощущала и старалась не разрушать иллюзию его мечт.

Иногда в личное пространство Сергея Анатольевича вмешивалась Людмила Чайкина, она же одинокая соседка этажом ниже. Но в этом случае отец Еваши не имел ничего против вторжения в свой маленький мирок.

- Пап, я к Маше, - предупредила Ева, устав наблюдать за отцом.

Сергей Анатольевич нахмурился, от чего у него на лбу появилась тонкая сетка морщинок.

- Уроки сделала? - отрешенно спросил он.

- Какие уроки? У меня табель об успеваемости уже на руках. Выпускной скоро! - возмутилась Ева, и чмокнула отца в щеку.

- Взрослая какая, - улыбнулся газетный журналист и как показалось Еваше, даже прослезился.

Дверь захлопнулась за спиной. Перед глазами предстал старый подъезд пропитанный запахом побелки. Стены болотного цвета навивали уныние и скуку. Лифт лениво затрещал и открыл двери. В кабине стоял сутулый мужичонка с редкой бородкой. Мужичек постоянно менялся в лице, сминая его словно пластилиновое.

- Иванова Ева Сергеевна? Место жительства г. Москва? - спросил тот, выуживая из неоткуда толстый ежедневник и карандаш.

- Да, - ответила Еваша помедлив.

Пластилиновое лицо просияло. Маленькие ручки быстро сделали пометку в блокноте.

- Прэлэстно, - широко улыбнулся он и выудив из воздуха печать шлепнул ею в лоб Евы.

Еваша посинела от такой наглости и уже решила устроить скандал на весь подъезд, как пластилиновый мужичек трусливо пискнул и исчез в воздухе, оставив за собой запах медицинской стерильности.

В подъезде стало невыносимо душно. Все вернулось на свои места: стены болотного цвета навивали уныние и скуку, лифт все так же трещал и возил своих пассажиров. Только быстрые шаги на лестнице раздавались эхом по этажам. Ева бежала спотыкаясь на неровных ступеньках, в ужасе цепляясь за перила. Лишь открыв дверь и увидев красное марево солнца, Еваша успокоилась.


***


- Ты здесь живешь? - шепнула Электра на ухо некромагу, то и дело, косясь на странных подростков в неформальной одежде.

Тот весело улыбнулся и смиренно кивнув, приоткрыл дверь с облупленной желтой краской.

- Райончик странноватый, но веселый. Спокойно по улице пройти просто не реально: то ограбить попытаются, то побить. В общежитии тоже хорошо. Условия почти пригодны для жизни и соседи отзывчивые: один баянист, другой ремонтник и оба не шумят ни разу,   - довольно заключил Громов, пропуская Электру вперед.

В холле общежития был расположен пропускной пункт. За стойкой, уставившись в черно-белый телевизор, сидела грузная женщина с париком на голове. На верхней губе вахтерши смело проглядывали рыжие усы, придавая общему виду брутальность.

- Скажи ей свое имя и фамилию, - подсказал некромаг, подходя к пропускному пункту.

- У стражей нет фамилии, - запоздало шепнула Электра.

- Миша Громов, - громко произнес некромаг вахтерше.

Дама в парике безразлично смерила его пустым взглядом и сделала пометочку в журнале.

- А это кто? - хрипло спросила она, уставившись на Электру.

- Моя знакомая. Приехала издалека, будет появляться здесь время от времени, - пояснил Громов.

Электра мило улыбнулась и помахала вахтерше ручкой.

- Не пущу, - решительно произнесла дама в парике и снова уставилась в телевизор.

Некромаг побледнел. Зрачки расширились и запульсировали, волосы медленно поднялись вверх.

- Она есть в списках. Посмотри, - раздраженно произнес он.

- Не собира...

- Я сказал, смотри!

Вахтерша немедленно уткнулась в журнал. Электра осуждающе посмотрела на некромага.

- Ваша фамилия? - миролюбиво спросила дама в парике, поднимая голову.

- Электра Мириус, - заторможено ответила Электра, в ужасе наблюдая, как глаза вахтерши становятся стеклянными.

- И правда - есть в списках! Эля Мириус: первый курс географического факультета, - радостно ответила она.

Электра и некромаг прошли мимо пропускного пункта и завернули в темную часть коридора.

- Зря ты заставил ее это сделать, можно было уладить все спокойно без применения магии, - грустно произнесла Электра.

Громов поморщился.

- Ты слишком долго жила в Эдеме, а значит, не способна понять людей. Таких как она, обходят грузные мужчины в темных подворотнях, что уж говорить об обычном разговоре? - спокойно пояснил Гроиов.

Электра грустно вздохнула. Ход мыслей некромага ее пугал. По-мнению созданий света в каждом человеке есть та прекрасная часть, которая восприимчива к окружающему миру и к людям.

- Почему ты выбрал это общежитие? - пытаясь разогнать мысли по сторонам спросила она.

- Не знаю. Просто устаешь от одиночества, хочется провести время весело. Жить среди студентов самый оптимальный вариант, - пояснил некромаг.

- Понятно.

Воцарилась тишина. Из дальней двери вышла низкорослая девушка в джинсах и борцовке. Электра поймала себя на мысли, что не прогадала со стилем. Обычно в Эдеме мода опаздывает на несколько столетий, поэтому прежде чем приобрести одежду она разобралась в местных предпочтениях. Как любой страж света Электра не могла позволить себе взять что то не заплатив, поэтому она все "одалживала", прежде наградив хозяина вещи приятным пустяком. Например, собственнице съемной квартиры, которую позаимствовала Электра, был подарен лист Эдемского древа, который приносит удачу обладателю, ничего не требуя взамен. А продавщице из бутика фирменных брюк дарована способность предвиденья беды, с помощью которой девушка спаслась от крупной аварии.

- Ты говорила у стражей нет фамилии, - внезапно сказал некромаг и завозился в кармане в поисках ключей.

Электра подумала, что проще открыть дверь магией, но говорить этого стала.

- Фактически фамилия это второе имя. В Эдеме мой двоюродный дядя славится как знаменитый художник, поэтому те, кто меня не знал, звали по его имени, - ответила девушка.

- А его звали Мириус, да? Зачем придумывать такие сложные комбинации? Очередная головоломка света: как соврать и при этом не замарать свою совесть? - спросил некромаг и, не отвечая продолжил. - Значит Электра Мириус? Ты всегда отзываешься на свое полное имя или есть предпочтения по этому поводу?

- Друзья зовут меня Эл.

- Как понимаю, я к друзьям пока не отношусь? - усмехнулся некромаг и, открыв ключом, дверь пропустил девушку вперед.

Вниманию Электры предстала огромная комната расширенная шестым измерением. Посреди залы располагался старинный камин, возле которого уютно стояли кресла и чайный столик. Стены были выдержаны в темно зеленых тонах, а атрибуты мебели в бардовых. В комнате имелись еще три неизвестно куда ведущие двери. Вспомнив, что Громов говорил про условия совместимые с жизнью, Электра улыбнулась. Здесь можно было не то что жить, но и существовать вечно.

- Михаил, он же Мишель Громов - родился в тысяча восемьсот девяносто пятом году в городе Иваново. В пять лет осиротел и был вынужден заниматься воровством. В шесть лет был пригрет одинокой старушкой со странностями и перевезен на Лысую Гору. По исполнению одиннадцати лет обучился у той же старушки азам некромантии, а год спустя, после смерти выше упомянутой, заполучил ее силы в наследство. В пятнадцать лет переехал в Москву, а еще через год стал смотрителем Арея, - бросая в камин дров, говорил некромаг.

Электра подошла к Громову и присела рядом с ним.

- Электра, она же просто Эл. Родилась пятнадцать тысяч триста четыре года назад, в Эдеме. Единственный родственник - двоюродный дядя. Родители, состоявшие в Легионе Света, были убиты при исполнении задания. В свое время лучшая ученица Эдемской школы, удостоенная высших наград. Страж, которой пророчили стать хранителем прозрачных сфер. Неделю назад стала смотрителем Мефодия Буслаева, - сказала она.

Громов усмехнулся и взглядом зажег огонь. Тихий треск и запах сосновых поленьев разнесся по комнате незримой волной.

- Не повезло нам, - заметил некромаг.

- Почему? - удивилась Электра.

- Да потому что! Возьмем тебя в пример - лучшая ученица, умница, кандидат на хранителя сфер, но! вот он мальчик из пророчества за которым надо смотреть, и это вместо того что бы жить своей жизнью.

- Ты не прав, - не согласилась девушка.

- Почему это не прав? За годы проживания в человеческом мире твои крылья изрядно посереют, а желание делать добро будет угасать, и самое ужасное ты не сможешь вернуться к себе, в райский сад. А все, потому что Книга Судеб хранит свои секреты. Для всех кто тебя, когда-либо знал, ты стала забытым пятном в памяти. Любой твой старый друг, увидев тебя, будет с непониманием созерцать твои попытки пробудить в нем воспоминания тех дней, когда вы вместе ловили бабочек и отрывали крылышки комарам.
Воцарилась тишина. Электра была настолько ошарашена этой новостью, что забыла упомянуть о том, что в Эдеме не воспроизводят столь насильственных действий над насекомыми.

- Значит, свет за меня не поручится? - тихо прошептала она сама себе.

- Конечно, нет. Возжелай страж тьмы тебя прикончить, он сделает это в два счета, и при этом никто не ринется тебе в подмогу. Книга Судеб странная штука: она дает своим смотрителям бессмертие, но ты можешь погибнуть в любой момент от насильственной смерти. Думаешь, я первый смотритель Арея? Как бы ни так! И если ты не будешь держаться подальше от темных стражей, то тоже не останешься единственным смотрителем Буслаева, - говорил Громов.

Электра медленно перевела на него взгляд. Прозрачные глаза лукаво и светло улыбались, уголки губ напряженно подрагивали. Злорадствует! Или сочувствует?
С одной стороны Михаил Громов был типичным некромагом, но с другой - было в нем, что-то человечное, не присущее для его сущности. Чрезмерная болтливость и вечная улыбка сбивали Электру с толку, но как только она начинала смотреть истинным  зрением, все становилось на свои места: черная аура, плотно извивающаяся вокруг Громова, серость мыслей и темнота в душе.

- Троил, будет помнить обо мне. Именно он предупредил меня, - уперто произнесла Электра.

Некромаг нервно усмехнулся.

- О смотрителях знают только те, кому суждено это знать. Я больше чем уверен, что вашему генеральному стражу уже подчистили память.

- Но я, же узнала о смотрителях в обычных Эдемских архивах, - говорила Электра, цепляясь за слова, как за ниточку спасения.

Громов щелкнул пальцами и на чайном столике появились бутерброды с колбасой и бутылка минералки. Прежде извинившись перед Электрой за столь скромное угощение и заверив ее, что сие не было украдено, а перемещено из собственных запасов, некромаг всучил девушке бутерброд.

- Ага, - кивнул он, открывая минералку.

- Ага, - грустно вздохнула Электра и с опаской надкусила хлеб.

- Вот ты говоришь, нашла информацию в архиве. А не случилось ли так, что ты нашла тайные, или запретные документы, которые уже тысячи лет не читают? - предположил Громов, разливая воду в пластмассовые стаканчики.

Электра сначала замотала головой и подумала, что одноразовая посуда нелепо смотрится среди интерьера восемнадцатого века, но потом кое-что вспомнила и поперхнулась бутербродом (который, кстати говоря, оказался вполне съедобным!).

- В тот день двери закрытого хранилища были отворены, и я подумала, что пока есть шанс не плохо бы почитать интересную литературу, которая вероятно доступна лишь Троилу и его приближенным. Потом я себя долго ругала за то, что пробралась туда. Я настолько ругала себя, что вскоре мне пришлось пить целебный отвар от снятия, превышенного чувства совести, - оправдывалась Электра.

Громов понимающе кивнул и, выудив из бутерброда сыр, положил его на пол. Не успела Электра удивится этому, как из под ковра вынырнул большой красноглазый хомяк. Обнюхав кусок сыра, он брезгливо его надкусил и обиженно не то, хрюкнув, не то, пискнув, забрался Громову на плечо со стремительной скоростью и цепкостью.

- Это Скотч. Мой хомяк - оживленец наделенный кое-какими способностями. Экспериментирую, - пояснил некромаг и погладил Скотча по головке.
Электра натянуто улыбнулась и тактично промолчала не став уточнять, кто такой оживленец и как именно его оживляют.

- И все же не пойму, почему ты мне помогаешь? - спустя время не выдержала девушка.

Глаза Громова засверкали. Очевидно, он ждал этого вопроса.

- В свое время мне помогли со всем разобраться. Теперь я помогаю тебе, - просто ответил он, пересаживая Скотча на стол.

- Понятно. А где остальные смотрители? Ты с ними общаешься?

Неожиданно для Электры некромаг засмеялся.

- Мы не знаем местоположения других смотрителей. Мы не чувствуем друг-друга. Тебя я встретил чисто случайно. По началу меня удивило скопление златокрылых, и я устремился разузнать о происходящем. Появившись на месте, я узрел, как ты пытаешься ударить белобрысую девчонку, но проходишь сквозь нее как призрак. Тут то я и понял, кто ты есть на самом деле, - объяснил Громов.

Скотч тем временем пометил край стола и прицельно взглянул на Электру. Некромаг укоризненно погрозил ему пальцем.

- Он у меня боевой, но уж очень заторможенный. Сейчас я работаю над тем, что бы научить его говорить, - улыбнулся Громов и матерелизовал из воздуха корм для хомяков.

На этот раз Электра была уверена, что этот продукт питания был нагло украден из магазина. Собираясь прочитать длинную тираду о последствиях воровства, как Скотч засуетился и побежал к двери. Электра тоже почувствовала что-то неладное и рефлекторно вскочила с кресла.

- Что с ним такое? - спросила она, наблюдая как хомяк, с огромной скоростью проделал дыру в двери и выскочил наружу.

Громов спокойно пожал плечами.

Решив, что от некромага ничего хорошего не добьешься, Электра выскочила в коридор вслед за Скотчем.

Дикие визги белобрысой девицы сопровождались странными хаотичными притопываниями. Хомяк, забравшись под ветровку незнакомки, усиленно пытался прогрызть одежду.

Электра поспешила на помощь девушке. Выудив Скотча из подкладки ветровки, она смерила его ласковым взглядом, от которого хомяка сразу понесло в сон. ("Ласковый взгляд" номер пять сонного действия).

- Твоя крыса? Бешеная она у тебя! В любом случае спасибо. Отбиваться от очередного спятившего животного, которое решило меня покусать больше и сил не осталось, - пожаловалась незнакомка, поправляя волосы.

Электра улыбчиво кивнула. Девушка представляла собой обычного худосочного подростка с короткими волосами пшеничного цвета. Что же так не понравилось в ней Скотчу? Собираясь возвращаться в комнату, Электра все же еще раз посмотрела на девушку, теперь уже истинным зрением. То, что увидела Электра, заставило ее выдать негромкий стон отчаяния, который она умело, замаскировала под зевок.

На широком лбу незнакомки кровавой меткой стояла печать мрака.