Штрихи к портрету адм. З. П. Рожественского

Имя вице-адмирала Русского Императорского Флота – Зиновия Петровича Рожественского неразрывно связано с катастрофой в сражении у острова Цусима 27 – 28 (14 – 15) мая 1905 г. Однако личность Зиновия Петровича Рожественского как моряка, дворянина, человека, была незаурядной для своего времени. Катастрофа при Цусиме, когда Зиновий Петрович командовал 2 – й эскадрой Тихого океана как бы перечеркнула и скрыла для потомков все заслуги этого человека на службе Царю и Отечеству. Ещё более это «забвение» усилил роман-хроника А.С. Новиков-Прибоя «Цусима», в котором пролетарский писатель, а во время Цусимы баталёр (буфетчик) с броненосца «Орёл», вывел адмирала как полнейшего «самодура» и «труса», в ярко отталкивающем оттенке. В своем докладе хотелось бы коснуться наиболее ярких, интересных и забытых страниц из жизни адмирала З.П. Рожественского.
 Зиновий Петрович родился 12 ноября (30 октября по старому стилю) 1848 г.  Род Рожественских не отличался родовитостью, отец будущего адмирала был простым армейским врачом. И в своей жизни Зиновий Петрович служил России без чьей либо протекции свыше.  Одну из самых точных характеристик молодому ещё офицеру дал знаменитый адмирал Г.И. Бутаков: «Ужасно нервный человек, а бравый и очень хороший моряк»[1]. Во флоте Зиновий Петрович избрал для себя профессию артиллериста. В годы Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. Зиновий Петрович отличился во время героического боя парохода «Веста» с турецким броненосцем «Фетхи-Буленд» тогда Зиновий Петрович был артиллерийским наблюдателем. Когда прислуга и офицеры одного из орудий «Весты» были убиты и переранены попаданием турецкого снаряда, Зиновий Петрович не растерялся, собрав уцелевших, дал залп из уцелевшего орудия  и добился прямого попадания в турецкий броненосец. Выведя его из боя, что и дало возможность слабо вооружённой и плохо бронированной «Весте» уйти от более сильного корабля неприятеля.  За этот бой Зиновий Петрович был награждён орденом Святого Георгия 4 – й степени. Адмирал Н.А. Аркас телеграфировал по этому поводу флотскому руководству: «…я считаю своим долгом ходатайствовать о награждении старшего офицера лейтенанта Владимира Перелишина и Зиновия Рожественского орденом Св. Георгия 4-й степени, как лиц, которым подлежит честь спасения парохода и решения боя удачно произведенным выстрелом»[2]. Сам Зиновий Петрович весьма скромно оценивал свой вклад в победу, и некоторое время в беседах с адмиралом Г.И. Бутаковым говорил: «меня жжет мой Георгий». Но дальнейшая служба Зиновия Петровича подтвердило право на ношение этого высокого ордена.
 После Русско-турецкой войны Зиновию Петровичу выпала редкая возможность стать во главе флота целой страны, этой страной была молодая но уже независимая Болгария, освобождённая от турецкого гнёта, но не имевшая ещё своего флота. Зиновий Петрович в чине капитан-лейтенанта являлся командующим флотом Болгарии с июля 1883 г. по октябрь 1885 г. Под его руководством были сформулированы задачи болгарского флота, приняты планы обороны болгарского побережья и боевой подготовки флота, он стал одним из основателей болгарского технического общества, офицерского собрания, морского музея и морской библиотеки страны. Привёл материальную часть и личный состав флотилии «в должный вид» из практически «никакого»[3].
 Другой важной вехой  деятельности Зиновия Петровича была служба военно-морским агентом в Великобритании в 1891 – 1894 гг. Учитывая, что после русско-британских столкновений в Средней Азии в 80 – х годах XIX столетия, отношения с Англией были весьма напряжённые, и назначение З.П. Рожественского на этот пост ещё раз подтверждает его высокую квалификацию как моряка. На этом посту Зиновий Петрович собрал и направил на Родину множество сведений о флоте потенциального и главного противника России.
 Отношения З.П. Рожественского с другими выдающимися моряками той эпохи были противоречивы. Например, весьма прохладные отношения были с С.О. Макаровым, и суть разногласий заключалась в вопросах о будущем Русского флота. С.О. Макаров был сторонником малых, маневренных, быстроходных крейсеров и миноносок, в то время как Зиновий Петрович был сторонником строительства линейного флота. Так же сложные взаимоотношения были у Зиновия Петровича с будущим адмиралом, руководившим русскими войскам и флотом в годы русско-китайской войны 1900 – 1901 гг. Е.И. Алексеевым.
 В 1894 – 1896 гг. Зиновий Петрович командовал броненосным крейсером «Владимир Мономах», командуя им, участвовал в переходе Средиземноморской эскадры  контр-адмирала С.О. Макарова на Дальний Восток в виду возможной войны с Японией. В 1900 г. Зиновий Петрович руководил спасательными работами на броненосце береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», севшего на мель в акватории Балтийского моря. Особое внимание Зиновий Петрович  уделял питанию и удобному расположению нижних чинов, которые во время спасательных работ жили в суровых условиях Балтийской зимы. Так например, в приказе от 29 марта 1900 г. он писал: «Сегодня обед команды состоял из вонючих сальных помоев. Это значит, что дежурный офицер не присмотрел за приведением в надлежащую чистоту котла и за тем, чтобы самая провизия была тщательно отмыта от продуктов разложения и грязи, её покрывающей. Прошу командира броненосца учредить надзор за исполнением этим офицером служебных обязанностей»[4].
 В 1896 – 1902 гг. Зиновий Петрович возглавлял учебно-артиллерийский отряд Балтийского флота. В деле развития русской морской артиллерии и приёмов стрельбы, тогда уже контр-адмирал З.П. Рожественский добился выдающихся успехов. Когда в 1902 г. в Ревеле проходила высочайшая встреча государя Николая II и кайзера Вильгельма II, корабли учебно-артиллерийского отряда показали настолько меткую стрельбу, что кайзер Вильгельм сказал русскому Государю, не стесняясь присутствием германского адмирала Тирпица: «Я был бы счастлив, если бы у  меня  во  флоте  были  такие  талантливые адмиралы, как ваш Рожественский»[5]. Об этом и последующих периодах службы адмирала очень интересны записки великого князя Кирилла Владимировича: «Артиллерийское училище в Ревеле, куда я поступил учиться, располагало редкостной коллекцией допотопных кораблей, многие из которых были созда¬ны еще в эпоху Крымских войн. Казалось, эти развалины были специально со¬браны в одном месте, чтобы служить наглядным примером того, каким не дол¬жен быть современный флот. Эту донкихотскую флотилию я созерцал со смешанным чувством жалости, благоговения и ужаса. То были останки нашего флота, настоящие музейные экспонаты, которые представляли лишь археологический интерес. Трудно по¬верить, что некоторые из этих музейных экспонатов со свалки металлолома были отправлены сражаться с японцами. В дополнение ко всей абсурдности положения во главе этого плавучего ар¬тиллерийского училища стоял блистательный военный — контр-адмирал Рожественский, обесславленный герой одного из величайших сражений в истории флота, своего рода морской Ганнибал, о котором мне представится случай упомянуть позднее. Несмотря на то, что мне пришлось иметь дело с коллекцией устаревших и разнородных посудин, я сумел узнать много полезного в области практической артиллерии и ближе познакомиться с адмиралом, человеком суровым и прямодушным, страстно преданным своему долгу и одержимым непреклонным стремлением преодолеть любые препятствия. Беда Рожественского заключалась в том, что в его распоряжении оказался столь никчемный материал, впрочем, неудачи преследовали его всю жизнь. Я считаю своим долгом отдать дань этому русскому патриоту, который, командуя плавучей грудой металлолома, отправился за двадцать тысяч миль навстречу верной гибели, не имея ни единой военной базы за спиной...
И когда стало ясно, что все потеряно, что Порт-Артур пал и войска обраще¬ны в бегство, наши моряки вступили в бой с превосходно вооруженным против¬ником, для которого море было родной стихией, и героически сражались до тех пор, пока волны не сомкнулись над ними»[6]. Не только титулованные особы, но и простые матросы считали Зиновия Петровича талантливым адмиралом. Капитан 2 – го ранга В.И. Семёнов вспоминал, какие оживлённые споры шли вокруг приемника погибшего 31 марта 1904 г. адмирала С.О. Макарова на посту командующего Тихоокеанским флотом: «Зиновея (Зиновий Петрович Рожественский) не пустят. Чином молод. Старики обидятся... — Дубасова — хорошо бы! — Кабы не стар... — Чего стар! не человек — кремень! — Аврал, поди, идет в Питере — и хочется, и колется! — Ежели бы Григорья (Григорий Павлович Чухнин) — в самый раз! — Это, что говорить!.. — Дубасов-то, не гляди, что стар! — Да я нешто перечу? а все лучше бы помоложе... — Конечно, Дубасова! — Зиновея! — Григория!.. Временами страсти разгорались, и сторонники того или иного адмирала уже готовы были вступить в рукопашную, но энергичный окрик боцмана или боцманмата:  — Чего хайло разинул! Думаешь, в Петербурге услышат?! — предотвращал беспорядок»[7].
 Подходя к вопросу о руководстве Зиновием Петровичем Русским флотом в Цусимском морском сражении нужно отметить следующее. Поражение Цусимы связанно не с личными качествами командующего русской эскадрой, а с техническими и географическими факторами. У японского флота было время на ремонт, перевооружение своих кораблей, их базы находились рядом, а матросы и офицеры имели годичный опыт ведения войны с 1 – й Тихоокеанской эскадрой, у японцев было преимущество в однотипности их судов и в скорости. Однако и в таких условиях, когда, не имея портов, угольных станций, в тяжелейшем походе через три океана, сквозь 18.000 морских миль, сделав то, что до этого не делал не один паровой флот мира, Зиновий Петрович провёл эскадру по этому пути без потерь в судах. Анонимный британский адмирал по этому поводу заявил газете «Дейли телеграф»: «Рожественский ведёт свой флот с чувством человека идущего на собственные похороны. Ни один английский адмирал не смог бы выполнить невозможную задачу, выпавшую на долю Рожественского»[8]. Такое признание из уст адмирала «владычицы морей» чего-то да стоит. Адмирал дал решительный бой, выиграл для русских моряков право первого удара, когда первые три минуты боя, японцы не отвечали, а русские комендоры засыпали головной японский броненосец «Микаса» снарядами, и в первые десять минут боя он получил около двадцати попаданий снарядами, и если бы не качество снарядов которыми снабдили русскую эскадру, бой мог бы пойти совсем по-другому. Подтверждением меткости стрельбы русских комендоров служит то, что первый пристрелочный выстрел левой носовой 6 – дюймовой башни броненосца «Князь Суворов» лёг всего в двадцати метрах за кормой японского броненосца «Микаса». Японский адмирал Хейхатиро Того тогда записал в своём дневнике: «Меня переполняет гордость за то что я выстоял против Русских». Во время Цусимы адмирал З.П. Рожественский держал свой флаг на эскадренном броненосце «Князь Суворов» был неоднократно ранен, но до последнего руководил действиями 2 – й эскадры. «Адмирал с трудом повернул голову в мою сторону - вспоминал штабной офицер капитан 2 – го ранга В.И. Семёнов - и некоторое время точно усиливался что-то вспомнить… - Нет… куда же … сами видите… командование – Небогатову… - глухо проговорил он и, вдруг оживившись, с внезапной вспышкой энергии добавил: - Идти эскадрой! Владивосток! Курс Nord-Ost 23!... - и снова впал в забытье…»[9]. Оправившись от тяжёлых ран, и вернувшись на Родину из японского плена,  Зиновий Петрович остался на посту начальника главного морского штаба. По свидетельству близко знавших его людей он вынашивал смелые планы по реформированию флота после Цусимы. При тёплых отношениях между Зиновием Петровичем и Государем Николаем Александровичем подобные реформы могли привести к созданию более боеспособного флота в России. Однако общественное мнение, которое в годы войны более интересовалось вопросами внутренней политики и нападками на власть, когда необходимо было единение нации, спустило на адмирала «всех собак» обвиняя его в «самодурстве», «трусости», «желанию угодить царю гибелью эскадры». Вчерашние российские революционеры, которые слали императору Японии поздравительные телеграммы после неудач русских армии и флота тогда накинулись на одного из талантливых моряков эпохи, боевого офицера и адмирала. И уже в весной 1906 г. Зиновий Петрович подал в отставку, так и не проведя задуманных им реформ по организации флота. Однако и в этот краткий период, между возращением из плена и отставкой Зиновий Петрович сделал важное дело, про которое сейчас практически забыли. Это он дал ход проектированию и строительству знаменитых эсминцев класса «Новик», которые будут лучшими для своего времени во всём мире, и стяжают не малую славу русскому оружию в годы Первой мировой войны. 
 На судебном процессе в июне 1906 г. по делу о сдаче миноносца «Бедовый» Зиновий Петрович брал всю вину за поражение при Цусиме  на себя, требовал для себя расстрела «в назидание другим». Судом был оправдан.
 Касаясь вопроса первой «русской» революции нужно отметить об отношении к ней императорского генерал-адъютанта. Например, когда в лагере военнопленных русских моряков в Японии была обнаружена подрывная революционная литература, которую распространял известный впоследствии корабельный инженер, кораблестроитель и революционер В.П. Костенко, и революционные письма, адресованные ему же,  он вспоминал о своём столкновении с адмиралом: «Не вступая ни в какие разговоры и не задавая никаких вопросов, он со свойственной ему лаконичностью объявил: «Вот вам письма от вашего друга Русселя. Берите и уходите. Но уже в Россию не показывайтесь! Ведь вы инженер, они устроят вас. Но казенных денег вам больше не видать! Отправляйтесь к вашему другу Русселю на Гавайские острова разводить бананы». При этом он протянул мне два письма и брошюру о восстании на «Потемкине», написанную матросом Матюшенко. Я взял письма, поданные мне адмиралом, повернулся и вышел. Он еще что-то закричал мне вслед, но я уже не слышал и закрыл дверь. А выбежавший ко мне флаг-офицер говорил с растерянным видом, что давно он не видел адмирала в таком исступлении и что в нем проснулся старый Рожественский времен похода через Индийский океан»[10]. Характерно и письмо адмирала своему другу  барону М.Р. Энгельгардту в котором он писал о личности последнего русского Государя Николая II: «Не понравился мне твой немецкий  критик (М. Гарден) за его жестокие, грубые слова на Государя нашего, на мученика, который лихорадочно ищет людей правды и совета и не находит их, который оклеветан перед народом своим, который остаётся заслонённым от этого народа мелкой интригой, корыстью и злобой, который изверился во всех, имеющих доступ к престолу его, и страдает больше, чем мог бы страдать заключённый в подземелье, лишённый света и воздуха»[11].
После своей отставки Зиновий Петрович жил с семьей в Санкт-Петербурге и интересовался вопросами флота. Так, например когда со стапелей в Англии сошел на воду боевой корабль «Дредноут» который дал целую серию подобных сверхлинкоров во всех флотах мира, Зиновий Петрович, будучи сторонником мощного линейного флота, полагал что будущие в боях на море лежит за подобным классом судов. Умер Зиновий Петрович в ночь на 1 января 1909 г. в кругу семьи, ему было всего 60 лет… На гроб З.П.Рожественского граф Гейден возложил крест из живых цветов от имени Государя и Государыни, соболезнования выразили и некоторые другие видные люди той эпохи. А известный географ П.П. Семёнов-Тян-Шанский писал: «Луч беспристрастной истории озарит многотрудный путь, самоотверженно проедённый честным флотоводцем, которому не дано было совершить только одного - чуда».[12] На похороны Зиновия Петровича к удивлению многих его недоброжелателей пришло много матросов-ветеранов Цусимы, некоторые из которых даже плакали.  Похоронили адмирала на кладбище Александро-Невской Лавры, в Санкт-Петербурге. После 1945 г. могилу Зиновия Петровича разграбили вандалы, ища видимо ценные награды и золотое оружие адмирала. В России нету не одной улицы, памятника, названия судна, памятной таблички, которая бы рассказывала нам о таком великом патриоте каким был адмирал З.П. Рожественский. Своеобразным «памятником» ему служит небольшой рассказ верного помощника и друга адмирала капитана 1 – го ранга Владимира Ивановича Семёнова - «Четыре года спустя», написанный на смерть адмирала к четырёхлетней годовщине Цусимского сражения. Известно так же, что правнук адмирала - Зиновий Дмитриевич Спечинский проживает в настоящее время в Санкт-Петербурге.
 В мировой военной истории было не мало генералов и адмиралов, которые шли к победам, пережив тягостные переживания поражений. Пусть Зиновий Петрович проиграл Цусиму по не зависящим от него обстоятельствам, но он совершил самый беспримерный в мировой военной истории переход целой эскадры в 40 боевых и транспортных кораблей через 18.000 тысяч морских миль. Не имея портов, доков, угольных станций. Такой адмирал, переживший всю горечь поражения, гибель близких соратников, знавший все недочёты военно-морского ведомства в период до Русско-японской войны смог бы полностью реформировать Русский флот и привести его на более качественном уровне к началу Первой мировой войны. Актуальным представляется изучение биографии адмирала З.П. Рожественского без идеологических штампов советской эпохи,  личности не как «Цусимского» адмирала, а как военно-морского деятеля сыгравшего видную роль в русской военно-морской истории конца XIX начала XX вв. Человека любившего Россию и Русский флот, а так же увековечивание памяти о нём на Русской земле.
Примечания:
1.Грибовский С.Ю. Вице-адмирал Рожественский. М., СПб., 2002. С. 335.
2.Грибовский С.Ю. Указ. соч. С. 344.
3.Чертопруд С.В. Российские адмиралы. Биографический словарь. М., 2004. С. 257.
4. Грибовский С.Ю. Указ. соч. С. 421.
5. Новиков-Прибой А.С. Цусима. М., 1986. С. 51 – 52.
6. Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Т.II М., 2009. С. 644 – 645.
7. Семёнов В.И. Расплата. Трилогия. Т.I СПб., 2008. С. 134 – 135.
8.  Балтийцы. М., 2008. С. 186.
9. Семёнов В.И. Расплата. Трилогия. Т.II СПб., 2008. С. 56.
10.Костенко В.П. На «Орле» в Цусиме. СПб., 2007. С. 584 – 585.
11.Балтийцы. М., 2008. С. 190.
12. Грибовский С.Ю. Указ. соч. С. 321.