Вдумайтесь

Иван Варфоломеевич Покосившийся был начинающим журналистом, и работал в журнале «Дронт» корреспондентом «дневной прессы», как говаривал редактор, под непосредственным начальством которого находился Иван. Редактора этого называли Вениамин Портупеевич Копошившийся.
Иван носил рыжие усы, причём носил в портфеле, и всем рассказывал, что однажды эти усы оторвал у какого-то бандита, который хотел пройти мимо. В общем, Иван был нормальным человеком, хотя иногда утверждал, что он – королева Норвегии.
В редакции к нему относились холодно, и Иван списывал это на свой гениальный ум, которым он изредка пользовался. Как раз в таком состоянии мы его застали ранним февральским вечером в редакции:
— А я вам и говорю, — с багровым лицом кричал Вениамин Портупеевич, перекрикивая тысячи голосов, — Говорю, что это всё маразм, а они мне, что нет, что так, мол, это и есть… Ваш этот, как вы называете, первоначальный вариант, никуда не годится, вот смотрите, как люди пишут!
И с этими словами редактор указал перстом на позолоченную алюминиевую рамку, где чёрным по белому было написано следующее:

ТАКОГО-ТО ТАКОГО-ТО, ВО СТОЛЬКО-ТО ЧАСОВ ПРОИЗОШЛО СЛЕДУЮЩЕЕ, И ВИНОЙ ЭТОМУ БЫЛ НЕКИЙ ГРАЖДАНИН ТАКОЙ-ТО, ВЗЯВШИЙСЯ ОТТУДА И УШЕДШИЙ В НЕТУДА, ОПРОШЕННЫЙ, ПРАВДА БАНАЛЬНО, НО ЧТО ПОДЕЛАЕШЬ, ДА И БОГ С НИМ. ВСЛЕДСТВИЕ ЭТОГО, А, МОЖЕТ, И ТОГО, ПОЧЕМУ-ТО ПОНЯТНО, ЧТО ИМЕННО ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ.

С удовлетворённо-гордым видом читал редактор, и время от времени поправлял свой мозг, неискусно скрытый под жидкими волосами. Краем глаза Иван заметил, что остальные работники редакции во время этого торжественного чтения, встали и, приложив руку к тому месту, где полагается быть сердцу, беззвучно открывали рты, похожие на круглые дырочки.
Затем гам и шум возобновился. Работники вновь принялись обливать друг друга горячим кофе, напевая при этом какие-то однообразные мелодии вроде крика.
— А как же творчество?, — начал было Иван, но воспитанный Вениамин Портупеевич перебил его:
— А чем вам это не творчество? Берите шаблон и творите, сколько влезет. Такую творческую свободу ещё поискать надо!, — закричал, выкатывая глаза редактор, и указал Ивану на дверь.
Иван вздохнул, и вышел. С кислым видом он пошёл домой, где пообедал, ведь было позднее утро, а затем, прихватив диктофон, отправился выполнять корресподентский долг.
Путь его лежал в торгово-развлекательный центр «Межгорный», там Иван и принялся за работу, засучив рукав. Первой его жертвой стала женщина с опахалом на голове.
— Такие опахала носили ещё римские гладиаторы, — совершенно неожиданно воскликнул Иван, поднося диктофон к её рту, — Как вас зовут?
— Вера Ивановна Вша, — сказала женщина, — А что?
— Соцопрос, — пояснил Иван, — Водку пьёте?
— А как вы узнали?, — покраснела Вера Ивановна.
— По лицу видно, — сказал Иван, и, выключив диктофон, пошёл далее.
Следующими опрашиваемыми стала парочка, собирающаяся в кино, но купившая билеты за час до сеанса, и сидящая за столиком в кафе.
— Здравствуйте, — хотел было выговорить Иван, но его язык как-то не послушался, и он произнёс «Пробуйте».
— Что, что?, — не понял паренёк по имени Гриша.
— Не, ну это же просто невозможно, я не могу так работать!, — закричал Иван, и бросился бежать.
Но бежал он не долго, и вскоре встретился со шкафоподобным торсом начальника охраны.
— Тэк, — сказал шкаф, — В чём дело?
— А я не знаю, — ответил ему Иван точно таким же голосом.
— Тэк, меня кто-то пародирует, что ли?, — начал озираться по сторонам начальник охраны, но тут подала голос его рация.
— На связь, — сказал шкаф.
— Это Вениамин Портупеевич, — прошипела рация, — Скажите вашему Ивану, чтобы он сильно не умничал, и мозги гражданам не пудрил. Пусть спросит вас, много ли вы денег тратите на празднование Нового Года.
— А кто говорит?, — не понял начальник охраны, и стал трясти рацию, конечно же с целью выяснить кто же неизвестный поселился там.
— Социологический опрос, — неожиданно принял Иван серьёзный вид, — Много ли вы на празднование тратите?
— Ну а как вы думаете?, — ответил шкаф, — Там сами понимаете, не маленькие уже…
Поняв, что от него ничего нельзя услышать вразумительного, Иван пошёл к Пантелею Игоревичу Клещавскому, директору одного очень важного предприятия, знакомому его знакомого его друга его дальнего родственника.
Клещавскиий был убежденным эфиопом, совершенно непонимающим технологию производства воздушного риса, а кабинет его, само собой, напоминал прошлого века сарай, буквально напичканный соломой и, откровенно говоря, душераздирающий.
Подавив раздирание души, Иван с комфортом расположился на охапке сена напротив рабочего стола Клещавского.
— Я хочу спросить вас, — сказал Иван, включая диктофон фирмы «Deposito», — Много ли вы тратите на празднование Новогодних праздников?
— Не говоря по нескольку раз об одном и том же, я скажу, — начал было Клещавский, но очень вовремя зажевало плёнку ивановского депозитного диктофона.
— Обождите секунду, — поспешил обнадёжить директора Иван, — Сейчас я всё исправлю.
— Да ради Бога, — сказал Пантелей Игоревич, и ради Бога зазвонил его офисный телефон.
— Алло, — поднял он трубку.
— А вы меня тут не перебивайте, — грозно заявил голос вежливого Вениамина Портупеевича, — Ванюшу мне позовите!
— Не говоря по нескольку раз об одном и том же, я скажу: это вас, — немного расстроено произнёс Клещавский вроде бы Ивану, но сказал он это в трубку.
Иван вооружился телефоном, и приготовился слушать.
— Значит так, я тут прочитал, прочитал, да и вот что подумал, — задумчиво начал редактор, — Ты мне брось о всякой чепушне спрашивать, мы – серьёзная организация и неповиновения не потерпим!
И тут же Вениамин Портупеевич Копошившийся бросил трубку.
— Ну так вот, — сказал Иван, забыв о депозитном диктофоне, — Я и спрашиваю…
Но вдруг снова раздался телефонный звонок, и на том конце провода послышался уже знакомый нам голос:
— Ванюшу мне…
И Клещавский ещё более разочарованно, чем в первый раз, протянул Ивану трубку.
— Ваня, в шаблон смотри, в шаблон, и не вздумай мне там самодеятельностью заниматся, — грозно прохрипел Вениамин и даже немного подавился от свой важности.
— Но Вениамин Портупеевич, как же, у меня же опрос, я же и не думал, я… Я…, — замялся Иван,- Вы, вы же не…
— Не вздумай! Всё, конец связи!!!, — закончил редактор.
— Ну будь по вашему, — буркнул Иван, и повесил трубку.
Придя в себя после небольшой паузы, Клещавский вдруг оживился, и закричал:
— Не говоря по нескольку раз об одном и том же, я скажу: записывайте: Пантелей Игоревич, 47 лет, ко всему отношусь положительно, но терпеть не могу вас и вашу газетёнку, и плевать я хотел на ваше мнение, но вы сами понимаете, это не для записи… Ровно столько, сколько нужно, вставите это туда, куда вам нужно. Ещё на три вопроса я отвечу положительно, а с последним утверждением позволю себе не согласиться!
На том и разошлись Иван и Клещавский Пантелей Игоревич.
Иван, немного смущённый и совершенно растерянный советами редактора, застенаграфировал всё по шаблону, и отправился в редакцию.
Прочитав собранный материал, Вениамин Портупеевич взглянул на Ивана как-то исподлобья и скривил физиономию, будто лимон съел.
— Да…, — протянул редактор, — Ну и банальщина… Если мне не изменяет память и жена, это вы тут что-то про творчество твердили. Ну и где же оно? Ну что это? Это же воробьям на смех! Я не видел ещё такого стереотипного корреспондента. Знаете, что? Подите прочь. Вы уволены!
Иван ничего не сказал, и вышел в дверь. Он снова побрёл домой, и как-то взгляд его упал на баннер с надписью «Идиот года», рядом с которой помещалась его собственная, Ивана, физиономия.

А.Лимонов, В.Глухотко
12 февраля 2008 г.