Три сюжета, что не стали рассказами

                Михаилу Зощенко,
                во-первых – мистику и философу,
                и лишь затем - балагуру


Тема 1: предчувствие

Полицейский Мартэн нес службу в вестибюле «Народного банка», где должен был наблюдать за порядком, а случись ограбление – без промедления налетчиков арестовать. Работа ответственная, не позволяла расслабляться. Однако.
Никто не грабил «Народный банк». Возможно, потенциальных грабителей отпугивали наручники, что позвякивали  у полисмена на поясе, а также кобура с пистолетом, который Мартэн не замедлил пустить бы в ход - но! Грабители обходили «Народный банк» стороной. 
Да и клиенты банка, люди интеллигентные и с достатком, потасовок, к сожалению, не устраивали;  полагая экстравагантным выяснять отношения в присутствии полицейского. Бывало, заспорят из-за очередности к кассе, но стоит к ним только приблизиться, вопрос уже сам собой разрешился, не оставляя Мартэну шанса  разобраться справедливо и по закону.

Когда бы он дежурил на улице, то мог бы потребовать предъявить документы у приглянувшейся прохожей блондинки. Козыряя выправкой, заявив: «Извините, мадам, но вы похожи на находящуюся в розыске аферистку». А там, слово за слово, выведать у красотки номер её телефона. И, быть может,  повезло бы ему блондиночку склеить.
Мартэн жил один, с собакой по кличке Дружок; сердце его томилось предвкушением любви. Как-никак Мартэну стукнуло сорок. Скоро, того гляди, пятьдесят. Не за горою пора клеить ласты.
Однако Мартэн служил в вестибюле, состоял на охране банковской тайны, к каковой относились и личные данные клиенток - сплошь волнительно обворожительных и с достатком. Знакомиться с ними в помещении банка категорично запрещала инструкция.
Служба катилась вяло, жизнь протекала мимо. Мартэн возвращался домой весь на нервах.

Дома же заваливался спать,  всухомятку перекусив, полчаса погуляв с собакой на пустыре и посмотрев по телевизору матч. А, не будучи футбола в программе, сразу заваливался спать.
Пока хозяин отсутствовал на работе, овчарка стерегла его имущество, а когда Мартэн спал  охраняла хозяйский сон. Сон его поэтому был ровен и крепок, лелея мечты и питая надежды на счастье.

Так проходили месяцы, годы. Размеренно, пока не стряслось.
Дружок и раньше скулил, переживая собачью тоску о суках на пустыре. «Заткнись», - говорил ему Мартэн сквозь сон. Послушный пёс притихал.
Но то ли луна вошла в сомнамбулическую фазу и разбередила гормоны, то ли ко времени заматерела в Дружке кобелиная стать, но однажды собака вдруг принялась выть. Положит лапы на подоконник, глянет на луну и завоет.
«Заткнись», - по привычке скажет Мартэн, а сон уж – как рукою сняло. Успела, закралась в душу тоска, и длинноногая блондинка из банка замаячила миражом перед ним...
Полночи проворочается он в кровати. Едва усталость веки смежит – вновь будит проклятый вой.

«Не смей бередить мое сердце!» - не раз, не два предупреждал он собаку. На третью бессонную ночь не выдержало ретивое Мартэна. Застрелил Мартэн пса из табельного оружия.

Похоронил на пустыре – любимое место Дружка  при жизни. Венки, надгробие, собачий вальс - как положено. Проводить усопшего в последний путь увязалась соседка Клава, давно имевшая на соседа матримониальные виды.
-- Последние дни так выл! Так выл! – смахнула слезу сердобольная Клава. – Видать, смерть свою чуял.
-- Предчувствия не обманули его, - печальным эхом отозвался Мартэн.
За сим сказал, покоряясь судьбе:
-- А не испить ли, Клава, нам кофею?
Клава не возражала.


Тема 2: справедливость

Поспорили однажды герр Мюллер и сантехник Сидоров о справедливости.
Герр Мюллер утверждал, что справедливость есть и в доказательство предъявлял коттедж о шесть спален, близ коттеджа – бассейн, за бассейном – гараж, в гараже - новенький мерседес, упирая на то,  что весь этот завидный скарб сработан честным и упорным трудом. Дело происходило в загородных апартаментах Мюллера, и результат методичного немецкого  труда был представлен Сидорову налицо.
Что сантехника не убедило нисколько.
--Вот-вот, -  иронично прищурился Сидоров, - я и говорю: справедливости нет! О какой справедливости речь, когда одним - всё, а другим - ничего?
Подсовывая под нос Мюллеру разводной ключ, который действительно ничего особенного не представлял; с прозрачным намеком на то, что герр немец настоящей жизни не нюхал.

От ключа пахло канализацией.  В глубине души Мюллер был готов согласиться, что жизнь – дерьмо, но высказать это вслух не позволяли амбиции.
-- Каждый труд оценивается согласно его общественной значимости, - промямлил Мюллер, приосаниваясь от собственной значимости.
-- Разве? – с ехидцей усомнился сантехник, задумчиво разглядывая  разбросанные по кафелю фитинги и коленца.
Тут герр Мюллер сообразил насколько слаб его аргумент, живо вспомнив о наглухо перекрытых кранах, и о том, что примет ли он сегодня душ и сможет ли, наконец, посетить туалет -  всецело в руках сантехника. И смешался в опасении за: а не выкинет ли Сидоров очередное коленце?  А что выкинуть может - в этом Мюллер не сомневался, ибо успешно закончил курс по  инвестициям в экономику нефтедобывающих стран.

-- Согласен, отдельные факты несправедливости имеют место, - сдал назад, делая шаг навстречу, Мюллер.
И ещё больше смутился. Ах, не принял бы Сидоров на свой счет про отдельные факты!
Сидоров, разумеется, принял. Достал сигареты и закурил. Мюллер нервно посмотрел на часы. Время на перекуры было оговорено контрактом. Но будучи специалистом по контрактам, Мюллер знал, что в нефтедобывающих странах признается существенным только пункт, касающийся вознаграждения.

-- Тем не менее, всегда можно договориться по справедливости, к удовлетворению обоих сторон, - осторожно продолжил Мюллер, желая снять напряженность, а ещё – в туалет.
-- Например? – полюбопытствовал Сидоров, культурно роняя пепел от сигареты в карман.
-- Предположим,  мы нашли с тобой клад, - забросил удочку Мюллер, уходя подальше от скользкой темы взаимоотношений между работодателем и работником.
-- Я? – обрадовался Сидоров.
-- Я и ты, - возвращая с небес на землю, уточнил  Мюллер.
-- А! – расстроился  Сидоров. – Тогда понятно. К бабкам не ходи, снова бедолагу Сидорова хотят облапошить!
-- Никто никого не облапошит, - оскорбился подозрением Мюллер. – Все по справедливости. Я разделю клад на две части. А ты себе возьмешь часть, какая тебе покажется большей.
-- Где же тут справедливость? – скривился Сидоров. - Дураку ясно, что ты  в свою пользу поделишь!

Мюллер вздохнул:
-- Хорошо. Пусть клад на две части разделишь ты, а я возьму себе ту, что сочту  лучшей.
На что Сидоров ему возразил молниеносным хуком правой в челюсть.
-- Получи, гад, на сдачу за то, что присвоил себе лучшую долю!

На крик герра Мюллера прибежал садовник Абдул и оценил ситуацию так:
-- Кричим. Опять кричим. Всегда кричим. Справедливо ему ты врезал, парень.

-- Ну, ты даешь! – огорчился Сидоров. - Выходит, немчура был прав! Справедливость все-таки есть!


Тема 3: сладость мести

Если ты - завидный мужчина с коттеджем и яхтой, без вредных привычек и материальных проблем,  домовит и вдобавок внимателен к теще,  а жена все равно ушла к неудачнику, наглому и проблемному типу; очень хочется одного.  Убить их обоих.
Тут важно взять себя в руки и затею отставить. Жену  не вернешь, разве только в гробу. Друзья не поймут. Суд осудит.
Предпочтительней иной вариант.

Пересчитать любовникам ребра,  отколошматить, отдубасить. Обидеть…
Разумеется, не мешало бы, но.  Имеется здесь  своя тонкость.
Совместная обида сближает. Верно, сблизит до  объятий в постели. Получается, что  ты - типа сводник.
Предпочтительней иной вариант.

Подыскать шалаве замену, чтоб она, шалава, узнала: клином свет на ней не сошелся. А когда бы она узнала, что нашлась ей быстро замена, стала б локоточки кусать.
Ну, а если кусать не станет?  Может возгордиться, шалава. Ах, она такая-сякая променяла меркантильную скуку на Высокую Любовь (с большой буквы). Пуще перья распушит. Что не выход.
И любовник её, лузер, воспрянет. Не нашел он под забором подружку - умыкнул   от всем  завидного мужа. И, выходит,  он - не лузер, а тузер…
Предпочтительней иной вариант.

Начать пить. На работу – забить. Бизнес – по боку. Деньги – на ветер. Все пропить, опуститься на дно. И на дне побираться в лохмотьях. К милосердным взывая сердцам (у центральных автостоянок):
«Люди добрые, подайте на опохмелку. Был богат и успешен, пока. Не лишился всего из-за шлюхи жены и  её проходимца любовника».

Люд прохожий к не-счастью участлив. Славно так себя почувствовать щедрым, что дела твои не так уж и плохи. Повышает самооценку.
Про любовников пойдут разговоры: довели человека до ручки. Люди добрые ко злу нетерпимы.
Ну, а как молва их ославит, заклеймит и покроет позором, поселится сомнение в них. Высока ли Любовь их? Безмерна ль? Так ли жертвенна? Бескомпромиссна?
Незаметно начнутся упреки. Дальше – больше. Всегда: дальше – больше. За упреками - перебранки. Дрязги. Ругань. Скандалы. Дебоши…

И пускай! Пусть грызутся друг с другом!
А тебе от того будет счастье!   
 


Рецензии
Оригинальный стиль и изложение. Неповторимо. Хочется сравнить то с Эдгаром По, то с О*Генри, но не стоит этого делать. У вас своё, и это прекрасно. С уважением

Владимир Голдин   26.03.2013 16:37     Заявить о нарушении
Спасибо большое за отзыв.
Таланты мои скромные, с классиками не сравнимы. Но действительно стараюсь любое дело делать как можно лучше.

С уважением

Ерин Игорь Геннадьевич   27.03.2013 14:30   Заявить о нарушении
На это произведение написано 13 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.