Эй, Джуд!

Совсем недавно услышал эту, уже как сама старость старую песню, но достаточно популярную, и припомнил концерт в центре Столицы одного из четверых ребят, сочинивших и исполнивших ее в свое время. Дело было весной уже далекого от нас 2003 года. Улица в тот день наполнилась предвкушением летнего тепла, зеленые листья дворовых деревьев тихонько шуршали зелеными листьями, так дружно поигрывая на вечернем еле заметном ветерке. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и лишь маленькая его часть оставалась видимой, порождая длиннеющие тени деревьев. В комнате из открытого окошка тоже веяло уже почти что летней прохладой, а на экране телевизора была густо наполненная Красная Площадь. Тот, о ком пойдет рассказ, уже к тому времени допевал одну из последних песен этого концерта, так беззаботно, но в то же время уверенно наигрывая на рояле. И вот, не объявляя собравшейся вокруг и около разборной концертной сцены многотысячной публике, он запел песню о молодом человеке по имени Джуд, к которому обращался как к старому другу, передавая ему всё, что было сотворено этими четырьмя мальчишками, прося исправить то, что не так, и сделать это лучше. Как отец, построив дом для своего сына, завещает ему свой труд, и доверяет переделать его так, как тот возможно пожелает. Собравшиеся на площади люди подпевают ему все вместе, и, видя друг друга впервые, и может быть раз в жизни, поют их общую песню. На лицах видны радость и счастье, и не только из-за присутствия кумира, но и лишнего повода собраться вместе, и объединиться. Взгляд с весеннего двора и очертаний экрана переносится туда, в Столицу, на площадь, в ряды пришедших поклонников, и ты уже не в далекой квартире, а среди них, стоишь, и как они подпеваешь знакомой и милой мелодии. И вот, слова и куплеты кончаются, и ты как будто с предвкушением ждешь того самого, полюбившегося каждому проигрыша, и когда он начинается, ты первым подхватываешь мотив, и вместе с остальными, сливаяющимся с публикой голосом, поешь этот гимн ушедшей эпохи. Музыкант встает из-за рояля, и не прекращая солировать, смотрит в зал, и радостно улыбается, видя на совершенно незнакомых лицах иностранцев ответную игристую улыбку, понимая что все они, несмотря на возраст, пол, взгляды, и гражданство, сейчас становятся по-настоящему родными людьми, и роднит их музыка. Исполнитель делает кивок, вновь садится за рояль, и снова начинает играть всё ту же самую песню, а публика еще радостней, и еще громче вторит ему, а когда звучит последний аккорд, то шум восхищенных поклонников затмевает звуки рояля. Концерт заканчивается, выходит выпуск вечерних новостей, опять возвращаешься в привычную рутину дел, забот, но ощущение праздника и торжества не покидает тебя, и ложась в постель, пожелав всем спокойной ночи, закрываешь глаза, и тебе вновь представляется осенний вечер с длинными тенями, почти что закатившимся солнцем, нежным прохладным ветерком, так легко шумевшими листьями, наполненной сроднившимися поклонниками площадью, и постепенно уходящим вдаль "наа.. на-на-на, на-на-на-наа... на-на-на-наа... эй Джуд...!"