Наказание

Абсолютно пьяная Ольга вдруг повернулась ко мне.
- Пойдём.
Схватив  за рукав, она вытянула меня из-за стола и силком утащила на кухню.
- Будешь покушаться на мою невинность?
- Дурак,  нужен ты больно. Потом разбираться с Анькой, - Ольга тяжело опустилась на стул, - я плохо сплю последнее время. После того, как Мишка меня бросил, можно  сказать совсем не сплю.
 Я взял сигареты с холодильника и отвернулся к окну.
- Оль, ты меня прости, но задолбало быть твоей жилеткой. То, что тебе плохо, я понимаю…Купи успокоительного, развейся... мужика себе найди нового.
Ненавижу смех пьяных, честное слово, как будто человек давит из себя что-то…что-то гнилое…
Ненавижу Ольгу, за то, что она, резко прекратив смеяться, вскочила и прямо мне в лицо начала быстро шептать, заплетаясь через слово.
- Они плачут … понимаешь? Мишка спит рядом, а я слышу. Детский плач, сначала где-то далеко, потом явственней. Глаза закрываю…а меня трогают…по лицу так мягко, за руки…маленькие такие ручки.
Я вытаращил глаза…Ольга сделала пять абортов? Семь? Пока я работал в клинике, она приходила трижды. Мишка очень хотел детей и принципиально не предохранялся с ней. А у неё карьера, ипотека…
-Оль…
- Подожди. Если я кому-нибудь не расскажу, с ума сойду. Я ходила к врачам, в церкви была…даже по бабкам прошлась. Ничего не помогает…Плач.
Ольга всхлипнула и ушла, а я стоял и думал только о том, что она, похоже,  тронулась. Ещё и пьёт, как сволочь. 
Андрей, заглянув на кухню, утащил меня в комнату. Ольга, вернувшись чуть позже, вырубилась прямо за столом. Так получилось, что положили её с нами.

… Чужая кровать мало подходит для спокойного сна, особенно если рядом спит посторонняя пьяная женщина. И если ребёнок плачет за стеной.
Я окончательно проснулся. Плач, не переставая, приближался. Ни жив, ни мертв от страха,  я лежал, загородив мирно спящую Аню и отодвинувшись от Ольги. Я смотрел в темноту и понимал, что утром прибью Олю за подобные рассказы. Плач оборвался у двери в комнату. Шорох по ковру.
Ещё один.
Я не выдержал и поднялся – клянусь, хмеля в голове уже не было, от страха я был трезв – напротив занавешенного окна я чётко увидел маленький силуэт.  И ещё один.
Откуда-то из глубины мозга сквозь белый шум приплыл детский голос. «Мама». Снова шорохи. Ольга и Аня за спиной заворочались во сне, и всё стихло.
Я думал, что не доживу до утра … Накрывшись одеялом по самую макушку,  я думал только о том, что никогда не толкну Аньку на аборт. Никогда.

Несколько лет спустя, сидя у постели умирающей мамы, ведя с ней длинные ночные беседы, я рискнул задать ей мучивший меня вопрос. Мама слегка побледнела и сказала только
– Все женщины, сделавшие аборты, постоянно помнят об этом. Им не дают забыть.
Ничего не добившись больше, я ушёл спать. И этой же ночью, сквозь сон, я снова услышал детский плач за стеной.
Больше, до самого конца, я не забывал колоть маме снотворное.