ДАР. гл. 2

          2.Сирота
          Сильный дождь безжалостно хлестал маленькое тельце. Девочка сидела на деревянной облезлой лавке, боясь отойти от нее. Впрочем, деревенская простушка просто не знала, что от непогоды можно спрятаться в подъезде дома.
Малышка не могла ослушаться свою маму:
          - Будь, здесь, Маруся. Жди меня, никуда не уходи. Я скоро приду и принесу хлеба, - сказала она.

          Так весь день и просидела. Солнце спряталось за тучку, пошел сильный дождь. Девочка промокла, хотела есть, но пожалеть ее было некому. Мама так и не пришла. Невзрачная худощавая фигурка свернулась в комочек, прикрыв ноги платьем и беззвучно плакала.Мимо проходили люди, занятые своими мыслями и делами. Никто не обращал внимания на лежащую или сидящую девочку.

          Так продолжалось до самого вечера.
          - Ты что здесь сидишь, пичужка? Где твоя мама? Я утром шла на работу, ты здесь около лавочки играла. Сейчас иду домой, ты по-прежнему здесь находишься, - рассуждала пожилая женщина, рассматривая кроху. – Ты что молчишь, где твоя мама? Или ты разговаривать не умеешь? Тебя как зовут?

          - Малуся, - прошептала девочка. Она не знала почему тут сидит. Не понимала, отчего до сих пор не пришла мама и не принесла хлеба. Она очень хотела есть.
          - Как зовут твою маму? – спросила добрая женщина.
          - Мама… Она усла и не плисла. А я обедать хочу.
          - Ну, что Малуся, Маруся, пошли в милицию, - Видимо с твоей мамой что-то случилось. А скорее всего бедолага оставила тебя здесь специально… - Ты когда ела?
          - Вчера. Мама сказала, даст хлеба. Ее нет, - вздохнула девочка. – У нее нет хлеба.

          Так Маруся оказалась в Сызранском детском доме. Она росла одинокой хрупкой тростинкой, которые многие пытались сломать, среди буйно растущих сорняков.

          В большом обшарпанном здании были собраны беспризорные дети со всей округи. Бойкие и сильные, более взрослые, отбирали пищу у слабых и маленьких. Воспитатели этого не видели, а может быть просто не хотели замечать творившегося беспредела. Только в те дни, когда в детский приют приезжала комиссия, всех кормили досыта.

          На соседней улице расположился еще один дом, где проживали воспитанницы, оставшиеся без попечительства.Кирпичное двухэтажное здание покрывала добротная крыша. За железным забором были видны ряды деревьев, кустарников, на которых зрели плоды и ягоды. На огородных грядках росли различные овощи.

          О существовании этого дома часто рассказывались целые истории. Приютские мальчишки иногда залазили в огород за огурцами или яблоками. Бывало так, что мелких нарушителей закона приводила в приют милиция. Там их встречали, как героев. Мальчишки всеми вечерами рассказывали о прекрасном доме, его жильцах, как красивую сказку. Все мечтали хоть немного пожить в таком царстве.

          Воспитанницы элитного детского дома учились в своей школе, расположенной в небольшом здании внутри огороженного двора. Но девочек часто видели на улице. Они стройными рядами, в сопровождении строгих воспитательниц, ходили на прогулку в парк или к Волге, посещали цирк и театр.

          Прохожие останавливались, чтобы получше рассмотреть прелестных девочек, разодетых «как картинка». Шерстяное платье в крупную клетку отделано кружевным воротником. В каждой возрастной группе – свой цвет клетки. На тщательно причесанных волосах белели атласные ленты. На ногах блестели начищенные черные туфельки. В жаркие дни на головах пестрели разноцветные, в тон платья, панамы.

          Приютские завидовали им черной завистью. Они не знали, что красивая, на первый взгляд, счастливая жизнь, сопровождается печальной историей.
          Детей разлучили с папами и мамами. Родителей сослали в далекую Сибирь, а их – в захолустье, в кукольный домик. Детей врагов народа предстояло воспитать согласно идеологии советского правительства. Этим важным делом занимались специальные пансионаты и суворовские училища.

          В один прекрасный летний день эта показательная счастливая жизнь обитателей элитного дома закончилась. Их перевели в обычный приют, расположенный по соседству.

          Все дети в социалистическом государстве равны. Так почему же у одних на завтрак овсянка с кусочком масла и фрукты, а у других – простая каша и то не досыта. Все соединить и поделить поровну! Решено и сделано. Красивые платья и другие вещи внимательно, тщательно пересчитали и убрали на склад. Девочек одели в серую одинаковую форму. Для учебы – имелись платья другого цвета.

          Жизнь маленькой Маруси тоже изменилась в одночасье, когда она познакомилась с одной из новеньких. Как обычно, Маруся забившись в уголок, тихонько плакала. За завтраком ей опять не достался компот, его выпил мальчишка из старшей группы. Мимо шла новенькая. Она остановилась около Маруси.

          - Ты что плачешь? Кто тебя обидел? – серьезно спросила она. Их всегда учили, что нужно приходить на помощь младшим. В их пансионате никто никого никогда не обижал. За этим следили старшие дети и воспитатели.
          - Никто не обидел, - прошептала Маруся, твердо усвоив, что называть обидчиков нельзя, побьют.
          - Хочешь, будем с тобой дружить. Я Олька. А тебя как зовут?
          - Маруся. Ты взаправду говоришь?
          - Правду. Я тебя буду защищать. Хочешь сахар? У меня остался от ужина.

          Оля достала из кармашка крошечный кусочек и подала своей новой подружке.
          - Ты будешь моей младшей сестрой. У тебя есть сестра?
          - Нет. Никогда не было.
          - А у меня была старшая сестра. Пойдем в группу. Пусть только попробуют тебя обидеть! Они у меня получат, узнают, как маленьких обижать.

          Это потом выяснилось, что защитница моложе своей подопечной на два года. Но именно с этого дня у Маруси появилась уверенность, что им двоим никто не страшен.

          Минутная стрелка отсчитывала часы, недели, месяцы и годы. Начальную школу девочки закончили в детском доме. Потом его расформировали. Детей раздали по колхозам. Марусю, Ольгу и еще двух девочек Капиталину и Екатерину определили в семью Шалыбиных в селе Троицкое.

          Им не повезло. Хозяйка оказалась сварливой и очень жадной. Она кормила их только после того, как поедят ее дети. По поводу и без оного, тетя Нина раздавала подзатыльники. Жаловаться было нельзя, хозяйка пригрозила выбросить сирот на улицу:
          - Никому вы не нужны, лодыри и тунеядцы, дети предателей. Ваши родители давно сгинули на каторге.

           Вечерами девочки ходили на соседнюю улицу за молоком. Это была отдушина в их многострадальной жизни. Тетя Дуся встречала сироток около дома. Выносила им кувшин молока, кружки и по куску душистого хлеба. Расположившись на крыльце, девчонки быстро съедали предложенное угощение. Потом брали полный бидончик молока и возвращались в постылый дом, жалея о том, что тетя Дуся не их хозяйка.

           Прошло немало дней до того, как Олька осмелилась попросить тетю Дусю взять их к себе:
           - Я бы вас приютила, но хата у меня маловата. Мне не разрешат, - с сожалением проговорила тетя Дуся. Ей было жалко сироток, оставшихся без родителей.
           - Мы упросим председателя колхоза. Только вы не отказывайтесь от нас, - взмолились подружки.

           Председатель Василий Петрович Бахтин обходил дома, куда были распределены воспитанники колхоза. Его сопровождали члены правления.
Дом Шалыбиных стоял на берегу речки в самом конце улицы. Вокруг дома разбит сад и огород. Ровные грядки выполоты.Двор очищен от мусора. По краям дорожек пестреют цветы. Внутри дома всегда чистота и порядок. Дети ухожены. Одеты девочки в красивые платья. Даже платочки в кармашках имеются. Волосы заплетены в косички, туфельки начищены.
 
           Однако, сердце подсказывало, что не все в доме благополучно. Василия Петровича смущало то, что девчонки улыбались вымученной улыбкой и не щебетали, как воробьи на крыше. Что-то угнетало их. Но, что? В других домах дети рта не закрывали, торопливо рассказывая о своем житье-бытье, перебивая друг друга, хвалились обновками.

           - Ну, красавицы, покажите свою комнату. Она у вас самая лучшая в доме? – пытался втянуть в разговор председатель колхоза.
           Не дождавшись ответа, Василий Петрович прошел в спальню. Оглядев заправленные кровати, аккуратно сложенные на столе учебники, он подошел к шкафу.
Заметив озабоченный быстрый взгляд хозяйки, решил открыть его, хотя ранее этого он никогда не делал.

           Дверца распахнулась. Перед взором комиссии предстали на вешалке старенькие застиранные платья. Всего по два на каждую. Он торопливо выдвинул ящики, в которых лежало несколько маечек и трусиков. Возмущенный взгляд коснулся штопанных носочков. Такого он не видел ни в одном доме.

           - Так.., - протянул председатель колхоза, - Нина Ивановна, не скажите ли мне, где отрезы шотландки, которые мы покупали для воспитанниц? Почему у всех девочек, которые проживают на территории нашего колхоза, есть все необходимое, а у этих одно тряпье. – Громкий сердитый голос разносился по всему богато обставленному особняку. – Вам за что колхоз платит трудодни? Девочки, а вы почему ничего мне не сказали? Я же много раз с вами разговаривал.

            Воспитанницы, опустив голову, молчали. Первой, как всегда, не выдержала Ольга:
            - Мы боялись, что нас выгонят на улицу…
            Затем заговорили все разом:
            - Отдайте нас тете Дусе…
            - Она добрая…
            - Тетя Дуся нас молоком поит…
            - Пирогами и пирожками угощает…

            В тот же день, девочки переселились к тете Дусе.
            Шли годы. Закончив семилетку, каждая воспитанница избрала свою дорогу. Маруся поступила в Сызранское педагогическое училище, Ольга – в медицинское, Катя и Капа в сельскохозяйственный техникум.

            Здесь нужно сделать оговорку. Наша бесстрашная Олька в училище проучилась всего несколько месяцев. Она ужасно боялась крови и не выдержала практику в анатомичке. Ушла.

            Раздумывать о дальнейшей судьбе не пришлось. Началось война. Закончив курсы радистов, Крайнова Ольга ушла на фронт.

            Годы раскидали подружек по всей области. Маруся, Мария Ивановна, закончив учебу, приехала в Летниково и стала учительницей младших классов…

            - Ваша мама в жизни перенесла много потерь, но Господь был милостив к ней и что-то давал взамен. Их было две подруги, - продолжала свой рассказ моя новая знакомая. – Татьяна Павловна и ваша мама встретились в Летниково с парнями. Только один Василий вернулся с войны, а ее погиб в первом бою.

            Маруся очень переживала и тосковала по своему любимому, долгое время не встречалась с парнями. Твоему отцу, приехавшему с фронта подлечить здоровье, удалось утешить ее. Он отбыл на фронт. А у Маруси родилась дочь.
            - Так появилась ее отрада, ее надежда, ее жизнь, ее опора, - вклинился  голосок Гануси.
            Мария Власовна не шикнула на нее, только зыркнула строгим взглядом и девочка умолкла.

            Очень много нового узнала я о своей матери. Ведь, когда я просила рассказать о детском доме, она сердилась и заклинала не вспоминать о ее тяжелом детстве. Зато очень много рассказывала о своей подружке Ольке, которую я отыскала в городе Куйбышеве.

            - Знаете, а моя мама рассказывала мне о страннице, которая жила на берегу пруда, - заявила я, чтобы перевести разговор в другое русло. – В селе о ней много легенд ходило. Первый раз она появилась очень давно, никто не знает в каком году. Во второй раз все точно помнят – в шестьдесят втором году.

            - Первый раз была бабушка Ганна, а во второй – моя мама Анна.
            - Она еще один раз ездила, - опять вклинилась в разговор Гануся. – Бабушка Анна за травой приезжала, чтобы лечить свою подругу Надю. Только не вылечила. Ей эта травка не помогла. Другую надо было сорвать, она рядом росла. Мам, я спать хочу. Ты меня до автобуса донесешь? – спросила девочка, обрывая разговор на полуслове. – Я не дойду са…

            - Наговорилась, - проронила Мария. – Теперь до утра проспит.
            - Я немного читала о таком необычном Божьем даре. Трудновато вам с девочкой придется.
            - Пока еще проблем нет. О ней еще никто не знает. Сколь долго удастся скрывать все это, столько долго будет длиться спокойная наша жизнь, - сказала женщина, укладывая голову девочки на свои колени. Потом неразборчиво прошептала. – Самое трудное выполнить свое предназначение, исполняя заветы моей мамы и бабушки. Я один раз оступилась и сильно поплатилась за это…Сумею ли я  ее научить соблюдать правила сохранения дара.

            - В детском саду, наверное, уже давно догадались о необычных способностях девочки. – Высказала я свое предположение. – Вряд ли такое чудо ускользнет от воспитателей.

            - Она в садик не ходит, с нянькой сидит. Но скоро пойдет в школу. Я хорошо помню, что мне пришлось выдержать… Что только обо мне не говорили, как только не обзывали. Но тогда жизнь другая была.

            Мы жили в нищете, едва концы с концами сводили. Мама на двух работах работала, а получала гроши. Я отличалась от своих сверстниц не только внутренне, больше внешне. Даже одинаковая школьная форма не спасала.

            В этом Ганусе повезло больше. Она будет учиться в частной гимназии. Красивая одежда, будем надеяться, не даст разглядеть необычность девочки. Я научу ее показывать только школьные знания. Она взрослая, несмотря на малое количество лет, все понимает, но пока не научилась владеть своими эмоциями. Вот сегодня перед вами раскрылась. А этого делать нельзя до поры до времени. Иначе найдутся люди, которые захотят использовать ее дар, чтобы обогатиться.

            Но от судьбы не уйдешь, не спрячешься. Что на роду написано, так и будет. По какой дороге не пойдешь, она все равно приведет тебя к исходной точке. Получила дар, ты просто обязана его использовать на благое дело…
                (продолжение следует)