Теннис

    Я сижу у телевизора смотрю интересный матч открытого первенства Австралии 2003 года, который передают из Сиднея. В четвертьфинале встречаются американец Роддик и марокканец Эллинау. Американцу 20 лет, марокканец на 11 лет  старше своего противника. Матч смотрю не с самого  начала. Идёт уже решающий пятый сет. Первый - выиграл Эллинау, второй на тай-брейке – Роддик, потом - снова марокканец и вновь американец. После четырёх сетов счёт ничейный – 2:2. И вот в пятом сете идёт отчаянная борьба равных по силе противников. Прошло уже более 40 минут пятого сета, счёт 8:8. По регламенту соревнований в пятом сете тай-брейки не играют. Оба игрока показывают отличную игру, зрители им аплодируют. Игра идёт с переменным успехом: каждый выигрывает свою подачу. Вот счёт становиться 10:10. Я внимательно наблюдаю их игру и думаю, кто же первый выиграет подачу противника. Мне кажется, что это будет американец Роддик – я болею за него.
    Они играют, а я вспоминаю свои игры в теннис. В Военном городке Покровского-Стрешнева, где прошло моё детство и юность, была большая спортивная площадка. Она располагалась в центре окружающих её жилых домов. Вокруг неё был небольшой парк: деревья и густые кусты акации.
    На спортплощадке было 4 теннисных корта и ещё две волейбольных и одна баскетбольная площадки. Всё сооружение было огорожено высокой проволочной сеткой и содержалось в отличном порядке.
    Во время войны всё, конечно пришло в запустение, но 1945-1946 годах спортплощадку восстановили. И это благодаря стараниям нескольких энтузиастов – пожилых военных (40-50 лет), только что вернувшихся с войны. Во главе их был полковник в отставке Страшнов. Надо было сначала  снять  верхний слой земли, насыпать слой песка, потом мелко раздробленное кирпичное крошево и всё это укатать вручную тяжёлым стальным катком. После этого Страшнов собрал старших ребят, и они на телеге привозили с берега реки Москвы песок и «правильную» глину. Глину и песок  смешивали равномерно  разбрасывать по всей площадке и потом всё это вручную трамбовали. В общем, поту было пролито много. Мы были ещё малыми детьми, помогали в меру своих сил: наносили разметку, выполняли мелкие поручения. Но вот, всё было готово, и мы, дети, впервые увидели эту замечательную игру - теннис. 
    Прошло два или три года прежде, чем мы впервые сами вышли на теннисный корт. Мы – это группа мальчиков и девочек 12-13-и лет, в том числе я и мой одноклассник Толя Темчин. Для нас организовали теннисную секцию. Ракетки и струны мы купили в магазине «Динамо», что на ул. Горького. А натягивать струны поехали на стадион «Динамо», находившийся поблизости.
    Руководила секцией профессиональная теннисистка из армейского спортивного клуба ЦДКА - Александра Дмитриевна Гранатурова. Она бала дочерью известной теннисистки Гориной - неоднократной чемпионки страны, но к тому времени тоже состоявшей на тренерской работе.
Наша тренер приезжала к нам два раза в неделю. Сначала непременно была разминка минут на 15 – 20, а потом мы долго упражнялись у стенки, отрабатывали удар. Наши мячи часто летели мимо, через высокую сетку, и мы их подолгу разыскивали в окружающих площадку кустах. Наигравшись у стенки, выходили на корты и получали от нашего тренера первые уроки игры. В другие дни мы могли играть самостоятельно, но только если корты не были заняты взрослыми. Из окна нашей комнаты корты были хорошо видны, и, если они освобождались, я тут же звонил Тольке, и мы, подхватив ракетки, бежали играть.
    Год спустя к нам приехал новый тренер – Виктор Лундышев. Это был молодой человек – всего на 5 лет старше нас. В то время он проходил действительную службу в армии. Но вся его служба сводилась к тренировкам и выступлениям в соревнованиях по теннису за армейский клуб. В нагрузку ему было приказано (армия ведь!) заниматься с нами. Виктор Николаевич – так мы его звали, никакого панибратства, несмотря на малую разницу в возрасте не допускал и был с нами строг. Тех, кто без уважительной причины пропускал тренировки, отчислял из секции. Мы его любили и за класс в игре, и за всегдашнюю готовность помочь нам, и даже за его строгость! Он учил нас совсем другому, «мужскому» теннису – бескомпромиссному, нацеленному всегда на выигрыш, игре, в которой надо было бороться за каждый мяч.
    Виктор Николаевич продолжал заниматься с нами в течение 2-х или 3-х лет и после демобилизации из армии.  В последних классах школы мы уже играли самостоятельно, без тренера, но связи с тренером не теряли. К 10 классу мы уже перешли с ним на «ты» и звали его просто Виктором. В это время особенно дружен с ним был я: вместе мы посещали весёлые компании, ходили на новогодние вечера, устраиваемые в концертном зале Центрального Дома армии. Несколько раз я ночевал у Виктора дома. Наш дружба продолжилась и после моего поступления в институт, вплоть до моей женитьбы.
    А что же делается на корте в Сиднее? Спортсмены играют уже более 4-х часов, и счёт снова ничейным. Что-то я не припомню такого! При счёте 13:12 марокканец Эллинау имел матчбол - мог одним ударом закончить в свою пользу этот «марафон». Но Роддик сумел матчбол отыграть, и вот счет уже 13:13. Противники продолжают показывать отличную игру, радуя зрителей. Вот и ещё пара игр, и ещё. Счёт уже 15:15! У кого же первого не выдержат нервы, кто первым выиграет подачу противника? А пока они ещё играют, я продолжу свои теннисные воспоминания.
   Это произошло летом 1955 года. Школа была уже позади, мы с Толькой решили поступать в МАИ и серьёзно готовились к вступительным экзаменам. Тольке было много легче: он окончил школу с серебреной медалью, для поступления ему надо было выдержать всего один экзамен - математику. В перерывах между подготовкой к вступительным экзаменам мы находили время для сражений на корте. Как-то, закончив игру, Толька ушёл домой, а я остался ещё немного поиграть. Здесь ко мне подошёл  средних лет мужчина и попросил немного поиграть с ним. До этого он скромно сидел на лавочке, наблюдая нашу с Толькой игру. Я согласился, заранее полагая, что играет он плохо. Но оказалось много хуже: он вообще не умел играть. «Поиграв» с ним минут 10, я извинился и сказал, что не имею, к сожалению, больше времени. Он поблагодарил меня и спросил, чем я занимаюсь.
    - Готовлюсь поступать в институт,- ответил я
    - В какой, если не секрет? – поинтересовался мой партнёр.
    - В МАИ.
    -  А на какой факультет? – снова поинтересовался он.
    -  На моторостроительный.
    -  Интересно – сказал он – может быть, нам с вами придётся встретиться.
    Я не придал большого значения этому разговору и вскоре совсем о нём забыл. Вскоре мы с Толькой успешно сдали экзамены и поступили на первый курс моторостроительного факультета МАИ.
    Незаметно пролетел первый семестр, наступила наша первая экзаменационная сессия. Первые четыре экзамена я сдал успешно, а на последнем получил «уд», оценку «удовлетворительно». Это означало, что в следующем семестре я не буду получать стипендии. Для меня, впрочем, как и для большинства студентов, попадавших в такое положение, это была почти катастрофа. Иногда экзамен можно было пересдать, но для этого должны были быть весьма веские причины. Разрешение на повторную сдачу экзамена мог дать только декан факультета или его заместитель.
    До этого времени мне не приходилось бывать в деканате – не было нужды. И вот я отправился туда почти без надежды на успех. Мне говорили, что зам. декана Морозов, который курировал младшие курсы, был человек суровый и дела подобного рода в большинстве случаев он решал не в пользу студентов. Всё же попытка – не пытка, и я отправился в деканат. Каково же было моё изумление, когда Морозовым  оказался тот самый горе-теннисист, с которым я играл и беседовал летом. Он поздоровался со мной, выслушал, отечески пожурил за мой «уд» и дал разрешение на пересдачу экзамена. Вот так теннис помог мне со стипендией.
    Через какое-то время Морозов обратился к нам с Толей с поручением, выступить в соревнованиях по теннису. Соревнования проводились между факультетами, и каждая команда должна была состоять из двух-трёх юношей и одной девушки. Кроме нас с Толькой в теннис на нашем факультете никто не играл. Мы стали искать подходящую кандидатуру и вскоре нашли одну девицу с четвёртого курса, Риту Зорину. Она была дочерью тогдашнего замминистра иностранных дел, а впоследствии посла СССР во Франции. Рита была хорошей спортсменкой, играла в баскетбол, в волейбол, хорошо бегала, но о теннисе не имела ни малейшего представления. Однако у неё было большое желание выступить в соревнованиях - защитить честь родного факультета, и мы с Толькой стали учить её игре в теннис. Не буду описывать дальнейшее, скажу только, что играть она, конечно, толком не научилась, но подавать из-под руки и перекинуть пару раз мяч через сетку могла. Все свои встречи к нашему изумлению и радости болельщиков она выиграла: на других факультетах девицы либо совсем уж плохо играли, либо отсутствовали в команде, и нашей Рите в этом случае засчитывали выигрыш. Наши же с Толькой успехи на этих соревнованиях в сравнении с нашей ученицей были намного скромнее.
    С каждым годом мы играли в теннис всё реже и реже. После женитьбы дружба с Виктором как-то сама собой прервалась. Мы совсем не виделись и только изредка перезванивались. Зато с Толей, напротив, они стали встречаться чаще. Виктор продолжал работать детским тренером, и Толька иногда ему помогал.
    В это время Виктор купил себе автомобиль «Волгу», что в то время мог себе позволить далеко не каждый. На мои поздравления он ответил: «Миша, у меня «Волга» и 40 тысяч долга». Вдвоём с Толей они пару раз ездили отдыхать на юг, к Чёрному морю. Летом 1962 года Виктор поехал отдыхать на юг, но уже не с Толей, а со своей приятельницей. По дороге, где-то в Краснодарском крае, ночью  они попали в катастрофу. Виктор погиб, а его подругу врачам с большим трудом удалось спасти. Виктор не дожил 6 дней до своего 31-летия.
    После рождения сына мы с Наташей на какое-то время снова стали жить в Военном городке. Хотя и редко, я снова стал посещать теннисный корт. У меня появились новые партнёры, но чаще мы играли и  с Толей друг против друга или в паре. Толя, игравшей лучше меня, никогда не ругал меня за ошибки. Играли мы в паре дружно и слаженно и зачастую  выигрывали  у соперников, превосходивших нас в индивидуальной игре.
    Помню и свой последний матч. Мы тогда после двух квартирных обменов жили недалеко от стадиона «Наука». Там тоже были корты, и я, хотя и редко, посещал их. Однажды мы поехали туда втроём – Мите тогда было 6 лет. День был жаркий, я играл без майки, в одних спортивных трусах. Вероятно, плохо «размялся», поэтому при выполнении «смеша» (удара по летящему с большой высоты мячу) меня пронзила сильная боль в пояснице. Замахнувшись, я так и остался стоять с поднятой рукой и ракеткой. Сам не мог даже одеться, так и стоял с поднятой рукой, а Наташа натягивала на меня рубашку и брюки. Было больно и смешно. С трудом, поддерживаемый с одной стороны Наташей с другой Митькой, я шёл, слегка опираясь на его голову сына. Не помню, как дошёл до такси и что было дальше. На том мои игры в теннис закончились.
    А на корте в Сиднее счёт стал уже 18:18! Партнёры выясняли свои отношения более пяти часов. 39-й гейм пятого сета на подаче марокканца Роддик выиграл. Последний, 40-м гейм, он снова выиграл, а с ним и матч. Игра была великолепная. Роддик вышел в полуфинал, но следующий день полуфинальный матч проиграл. Сказалась, усталость предыдущей пятичасовой встречи.      
                2003 г.