Пропаганда семейных ценностей

Ненавижу сыр!!! Нет, действительно, я не переношу сыр. Уж таким я получился и ничего вы с этим не поделаете, даже если нашлёте на меня проклятие! А ваших проклятий я не боюсь!
Вечером всегда холодает, опускается небо, и ночь, но все же вечер мне по душе. Вечером неплохо погулять, особенно если это летний вечер, а не какой-нибудь противный зимний гадкий вечер. А если ещё в холодильнике валяется только проклятый сыр, то эта зима становится невыносимой. Невыносимой настолько, что даже самый близкий друг мне кажется уродом. Вон, например, на днях пришла жена с работы и сказала, что я валяюсь на диване целыми днями и ничерта не делаю, да, именно так и сказала; да ещё и добавила, что мой друг Рома работает на двух работах, и его жена им гордится. А Рома - урод. Горько, но глаза не режет. Он всегда отличался умением выставить меня дураком, особенно при своей жене. Ненавижу Рому.
Мы с ним в детстве быди очень дружны, пока он не начал выставлять меня дураком – сначала мне казалось это смешным, но взрослея, я понял, что он просто издевался! Отморозок… Наверное, именно из-за него я женат на болтливой психопатке, которая любит меня только из-за того, что я похож на рок-звезду. Хотя с ней бывает весело. В юности мы часто отрывались под ритмы AC/DC, предварительно раздвинув границы сознания чем-нибудь алкогольным. А когда мы начали раздвигать границы не только нашего сознания, но и всего университета, тут-то нас и попёрли. Все… не то, чтобы рухнуло, но крышу и пару верхних этажей так точно снесло. Рома… он выкрутился. Не знаю точно, но из универа он не вылетел. Получил по шее в деканате, но оставил за собой свое бюджетное место. Когда-то тогда я и женился. Не знаю точно, сложно сказать, но тогда мне казалось это прекрасным. Ну да, конечно, мы вместе жили, вместе пытались найти работу, я сходил с ума от неё, я нравился ей своими выходками… Но со временем это всё куда-то пропало, я не знаю, куда и как. Я не заметил. И она не заметила. Мы просто поплыли по течению жизни. И приплыли…
Между нами возникло непонимание. Где-то слышал мнение, что с чувствами надо обходиться как с мясом – лучше держать в прохладе и оно будет дольше храниться, а в тепле оно быстро пропадёт. В этом есть смысл. Мы слишком много начали делать вместе сразу, не понимая, что вся жизнь ещё впереди. В нас кричала молодость, нам хотелось всего и сразу… Но спустя десять лет такой жизни я понял, что мне это всё осточертело. Я потерял работу, а моя жена тогда уже получила престижное место, и я решил не работать. А раз не работаешь - времени у тебя свободного целый вагон.
Я гулял. Гулял утром, гулял днем и ночью, но вечером приятнее всего. Встретил как-то раз Рому, идущего куда-то с учебником математики за девятый класс и очень удивился. Рома-урод с учебником математики! Умора! Прошел мимо, даже не заметил. Урод. Я решил посмотреть, куда это он направился. Ну, взыграло какое-то любопытство, не знаю. Сам факт того, что Рома прошёл, предположим, не с «Пятью Андреями» или «Обрывком листа», а с учебником по математике для девятого класса, меня просто сразил. Я пошёл за ним, причём даже не прячась, потому что этот лопух шёл не оборачиваясь. У меня вообще сложилось впечатление, что он пытался голову втянуть в воротник куртки, как черепаха. Тоже мне, разведчик. Зашел в магазин, купил сигарет и дешевое вино, а я все смотрел и удивлялся его стремительной решительности меня игнорировать. Тот еще портретик вырисовывался. Бедный скромный учитель математики решил утопить свои страдания в вине, читая очередную теорему того же Пифагора. Бред!
Долго я за ним бродил, и (о, Господи, неужели!) наконец мы вышли к школе. Да, к обычной, среднеобразовательной школе, с облезлыми стенами и выбитым окном.
Что он тут делал, я понять никак не мог. Он встал у заборчика и стал разглядывать детей, выходящих из школы. Сын Ромы учился не в этой школе, я это точно знал, а всё же Рома кого-то высматривал среди школьников. На секунду, конечно, у меня мелькнула мысль, что ждет он учителя, но мои сомнения вмиг улетучились, когда он, вроде как обнаружив объект наблюдения, тихонько отошел в сторонку и стал ждать. То, что я увидел дальше, повергло меня в шок. Когда мимо него проходила группка девочек лет пятнадцати, он вдруг подошёл к одной из них и начал что-то говорить, добродушно улыбаясь и показывая куда-то рукой. «Вот паскуда», - подумал я тогда, хотя и сейчас не откажусь от своих слов.
Девочка мило улыбнулась, кивнула, сказала что-то подругам - и вуаля - они уже идут, взявшись за руки. Немая ярость оглушила меня и я, честно говоря, растерялся. Встал как дуб и не двигаюсь. Растерялся и потерял их из виду.
     В чувства меня привел случайно брошенный снежок - и вот я вновь рыщу глазами, но Рому найти не могу. Ну и сука же он. Перешел на бег. Побежал туда, где видел их в последний раз, свернул за ближайший угол... и упал. То ли я подскользнулся, то ли был настолько ошарашен, но факт остается фактом. Они целовались, прижавшишь к стене, даже не удосужившись хоть как-то позаботиться о своем инкогнито.
Он меня заметил. Еще бы, меня заметили все, кто там был - с таким грохотом я шмякнулся.
     Лицо его порозовело, а глаза словно... замерли, короче, в удивленном взгляде, полном стыда и слез. Рома оттолкнул её, бросился ко мне, но на полпути замер и ринулся в сторону. "Эта сука жената!" - бросил я той девочке, поднимаясь на ноги, но она уже тоже скрылась из виду.
Я ничего тогда никому не рассказал. Много об этом думал, но все же не рассказал. А Рома не выдержал. Растекся по полу как сопля, изливая душу на расшатанные нервы жены. Скот.
И вот я лежал на диване, когда жена читала мне нотацию, и думал о том, что любая медаль имеет две стороны. Иная даже больше. Да, я чёртов бездельник, смотря на ярлык, который она мне повесила, однако я никогда не поступался принципами морали, и уж тем более, как бы трудно нам не приходилось, не искал решения проблем в уходе от них. Я не изменял своей жене, и поэтому сейчас не могу сказать, что наши отношения в кризисе. Мы миновали его.
А что касается Ромы, так вот вчера он развёлся и, наверное, сдох где-нибудь, между раскаянием и наказанием. Мне его жаль. Так всегда, мир полон дерьма, а мы это дерьмо жалеем. Глупые мы.

А.Лимонов,В.Глухотко
7 апреля 2009 г.