Покалеченная

София

«Когда мне было 13 лет – я стала свидетелем самоубийства немолодого мужчины. Обычный летний день, июнь 1995 года. Я стояла на балконе и смотрела на пролетающих мимо птиц. Из моей комнаты, тихо, еле слышно доносились звуки музыки,  поэтому хлопающий звук я услышала отчётливо. Как будто 80-ти килограммовый куль с мукой упал с высоты. Бах!..... Повернув голову в сторону соседнего дома и опустив глаза вниз - я увидела мужчину лежащего в неестественной позе, на земле. Прохожие начали останавливаться, кто-то закричал, кто-то просто ахал, кто-то пытался дозвониться в скорую. А я стояла на балконе и смотрела вниз. Музыка, что тихо лилась из моей комнаты до сих пор играет в моей голове, хотя прошло уже много лет. Я не знала того мужчину. Что подвигло его на этот отчаянный шаг? Была ли у него семья, дети, жена? Был ли он счастлив? Навряд ли. Ведь, если ты счастлив – ты не прыгаешь вниз, к земле, в свободном падении. Людей собиралось всё больше. Приехала скорая и уехала через считаные минуты, на скорую руку диагностировав смерть. Люди не расходились. Удивительно, но очень многих притягивает смерть. Или же вид смерти. Ты не замечала, как люди едущие в автобусе, увидев аварию со смертельным исходом, едва не сворачивают шеи, чтобы всё рассмотреть. И как автомобилисты притормаживают и едут еле-еле, мимо места аварии. Смерть притягивает. И закидайте меня камнями, но каждый второй хоть раз, но пытался рассмотреть место происшествия, как можно лучше, больше, красочней. Такое явление легко объяснимо – адреналин. Всё дело в резком выбросе адреналина в кровь. И в осознании того, что вот ты здесь и сейчас, ты живой. Есть, конечно, психические отклонения, когда человек целенаправленно ищет чужую смерть, но не об этом сейчас речь. Суть в том, что даже обычных психически здоровых людей притягивает чужая смерть. Праздное любопытство плюс адреналин. И таких любопытствующих тогда собралось очень много, все обсуждали – зачем, да почему, я видела как люди тихо переговариваются между собой. Наверное, они строили версии, приводили доводы – люди любят это делать. Строить версии интересно многим. Врачи из скорой, накрыли мужчину белой простынёй, но ветер постоянно срывал края простыни, обнажая покалеченные руки и ноги. Именно такая картина отпечаталась в моей голове: земля, большое количество людей, разговаривающих между собой и мужчина, накрытый белой простынёй, срываемой ветром. Я не помню точное время своего уходя с балкона, помню лишь, как приехала труповозка. Санитары положили мужчину на носилки и засунули, как тряпичную куклу в серую машину. Всё. После этого я ушла с балкона. Спустя несколько лет, я как и тот мужчина стояла на крыше высотного дома, не на парапете, а рядом с ним. Я не хотела скидываться, у меня была иная цель. Мне была интересна психология самоубийц, выбирающих именно «свободное падение», не таблетки, не лезвия, а полёт. Именно поэтому я забралась в тот вечер на крышу. Я так и не смогла сесть на парапет, свесив ноги, как задумывала ранее. Сначала у меня не получилось. Возможно этому способствовал врождённый, животный инстинкт самосохранения. К слову, крыша дома была та самая, откуда скинулся тот мужчина. Раз я не смогла сесть на парапет – мне оставалось стоять рядом с ним и как тогда, много лет назад, смотреть вниз, пытаясь понять одно – зачем?» – София замолчала.

- И ты поняла? Что тебе дало время проведённое на крыше?

- Я поняла одно: самоубийц нельзя назвать слабыми людьми или наоборот слишком сильными волей. Это люди, которые устали жить. Не слабые. Не сильные. Просто уставшие. Знаешь, когда я смотрела вниз, то ощущала высоту и страх, самоубийцы не ощущают этого. У них нет страха перед прыжком. Каждый третий самоубийца решивший свести счёты с жизнью подобным образом – на уровне шестых-восьмых этажей осознаёт, что хочет жить. Он начинает ловить руками воздух, пытаясь уцепиться хоть за что-то. Но, за что можно уцепиться в воздухе? На уровне третьего этажа – он понимает, что уже поздно. Некоторые истошно кричат, некоторые, смирившись- молча ударяются о землю. Вначале их пути – страх отсутствует. Он приходит лишь на уровне шестых-восьмых этажей. Но становится слишком поздно. – она посмотрела на меня.

- Софи, если ты так и не смогла сесть на парапет, что дало тебе силы на прыжок?

- Сама не знаю, это как наваждение. Я просто спрыгнула... 

Милая девушка София, сидящая передо мной в инвалидном кресле, смотрела на меня грустными глазами, с капелькой надежды. Попытаться убить себя – легко, но жить после неудавшейся попытки – очень сложно.