Почти белочка или 23 февраля с третьим глазом

Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой!

БАЙКОНУР, конец ХХ века.
События 20-22 февраля вспоминаются в туманном зыбком мареве. Застолья, плавно переходящие одно в другое, праздники же! Наступило утро 23-го...
Я проснулся на своем диване, рядом на кресле отлёживался Вовка. У меня не было никакого желания вылезать из-под одеяла, каждое движение вызывало незнакомую доселе внутреннюю дрожь в организме, учащённое сердцебиение и вовсе уж необъяснимое ощущение обречённости. Словно бы всё, что происходит, и происходило, и еще произойдёт - это пустая суета и тщетные потуги, смысл же в том, что всё нам уже давно предначертано...
Зашла Иришка, растолкав Вовку. Я продолжал отлёживаться, очень серьёзно глядя из-за одеяла, как они курят. Между тем они начали шутить и иронизировать, посмеиваясь над моим похмельным синдромом. А я вдруг начал осознавать, что предугадываю каждую их реплику за мгновение, даже за минуту до того, как они ее произнесут. Когда я им об этом сказал, добавив, что у меня открылся "третий глаз", они развеселились еще больше. Им-то смешно, а мне стало не по себе.
Иришка ушла, а я попросил Вовку сходить за минералкой. Пока он ходил, я снова залез под одеяло, твёрдо зная, что с минуты на минуту зайдут Ириша с Ксюшей.
Стук в дверь: они, так и есть! "Здравствуй, Олежек! Праздник-праздник!.." Понятно. Впустил их, снова влез под защиту одеяла. Перекуривают, смеются. Гляжу в их сторону, мимо них, но чувствую - вижу их насквозь, со всеми их желаниями, чувствами и мыслями. Сердце колотится всё сильней, становится страшно. Что-то им об этом говорю, подтверждая слова их невысказанными мыслями, чем ввергаю их в состояние лёгкой прострации. Они уходят.
Лёжа под одеялом, жду - вполне осознанно! - Дона со Светой. И - через десять минут Дон и Света сидят передо мной. Так, думаю, прекрасно, сейчас и остальная кавалькада подтянется. Еще через десять минут возвращаются Ксюша с Иришкой, Вовка с минералкой, а на десерт - Толян с шахматной доской. Какие тут, нафиг, шахматы!.. По-прежнему валяюсь, правда, уже в одежде, жду звонка из Москвы от Алёнки. И с ужасом и досадой понимаю, что ничего вразумительного сейчас ей не смогу сказать!.. Что делать?!.
Шесть часов вечера: Толян подзывает меня к телефону. Алёнка. Подхожу, несу абсолютную ахинею, чем не на шутку ее пугаю. Подходит Дон, Алёнка просит передать трубку ему... и Дон начинает ей почти слово в слово повторять мой бред. Она совсем расстраивается и понимает, что сегодня ничего хорошего в разговоре она не дождётся...
Отойдя от телефона, я начинаю метаться по квартире, не обращая внимания на сидящих гостей. В груди начинает разрастаться боль, а в голове мечутся мысли одна страшнее другой. Меня поднимают с дивана, куда я в очередной раз рухнул, и почти насильно выводят "на борщик к Свете", не давая мне возможности остаться одному. Ну, ладно, ладно, борщик так борщик!
...Вернувшись около одиннадцати и начав готовиться к завтрашним трудовым будням, я почувствовал, что впервые в своей взрослой жизни я боюсь предстоящей ночи, которую мне предстоит провести одному. ТАК я боялся ночи лишь в очень глубоком детстве. Противный липкий страх обволакивал меня с ног до макушки... Вот это да!..
Всю ночь я провертелся под одеялом, вздрагивая при малейшем шуме за окнами и в подъезде. Не могу уснуть! Зато в воспалённом мозгу роятся бесконечные видения, граничащие с галлюцинациями. За окнами орут пьяные казахи, слышны звуки драки, громкий мат. Видимо, кто-то догадался позвонить в милицию, потому что вскоре послышался лихой посвист сирены, шум подъезжающих автомобилей, лязг оружия. Я вскакиваю с постели, подбегаю к окну: крепкие ребята в серых куртках с шевронами "МВД России" упаковывают кого-то из казахов в автозак, других распластывают на земле, третьих сбивают с ног, не давая убежать. "Ну, хоть порядок какой-то еще есть в городе!" - ворчу я сам себе и иду в туалет. А там - сюрприз: на краю унитаза, нагло глядя на меня и издавая утробные звуки, сидят две огромные, ярко-зелёные в красных и оранжевых пятнах, лягушки. Их гладкая блестящая кожа выгодно оттеняется белизной унитазного фаянса. А третья такая же тварь сидит рядом с ванной, почти улыбаясь мне. "Вот же, блин, - думаю, - как же я квартиру за праздники-то запустил!.. Однако, они очень уж красивые! Южноамериканские, что ли?.."
Сгоняю лягушек, ускакавших куда-то под ванну ("Хрен с ними, завтра после работы разберусь!"), делаю свои дела, возвращаюсь в комнату. Шум за окнами стал каким-то ритмичным, стали доноситься выкрики команд. Выглядываю: мимо окна через весь двор, освещаемые фарами, уличными фонарями и полной луной, ПОЛЗУТ ПО_ПЛАСТУНСКИ около сотни пьяниц и дебоширов, соблюдая при движении строй колонны по четыре, с интервалом и дистанцией. Такой аккуратный строй, ровненький! Вокруг этого пластунского строя - человек двадцать омоновцев, в касках, с автоматами и дубинками, офицер с рупором даёт отсчёт: "Рраз, два, три! Не отставать, левый фланг!.." Вот, думаю, вот это уже нормальная организация! Видимо, машин не хватило всех везти в ментовку. Ну, даёт наша ментура, чё только не придумает!..
Снова ложусь, пытаюсь уснуть, не успеваю - звенит будильник. Одеваюсь, иду на мотовоз. Приезжаю на площадку - мать честная, вот это красота! В утренних лучах нежно-розового восхода красиво зазеленели первые листочки стоящей у МИКа берёзовой рощицы. Н-да, давненько я не был на службе, совершенно упустил такие изменения! Берёзки, надо же!.. Рано ж они распустились в этом году! Но всё равно, такая картинка чудесная, из серии остановись-мгновенье! Увидеть - и умереть!!!
...Резкий, рвущий сердце грохот вышвыривает меня из этого парадиза. Я подпрыгиваю, жадно глотая воздух, грохот превращается в звонок. Будильник! Чёрт бы меня побрал! Несмотря на боль в груди, привожу себя в порядок. Слава богу, эта ночь прошла! И сердечко дождалось-таки рассвета, не разорвалось!..
Иду на мотовоз (теперь уже наяву). Морозный воздух прочищает лёгкие и мозги. Блин, какие там распустившиеся берёзы! На Байконуре!!! Догоняет Женя:
- Привет! Чего такой хмурый?
- Привет. Слава богу, праздники пережил!
- Понятно. Как говорится, если утром погано, значит, встал не с той!
Хмуро усмехаюсь, нет сил даже оценить реплику Жени. Жизнь продолжается...