Пыль

Дунул легкий ветерок, и силуэт продавца из кондитерской лавки начал осыпаться. Поймав мой удивленный взгляд, он – продавец – виновато улыбнулся.
- У меня лучшие пирожные на побережье, - сказал он. Я, вообще-то, не спрашивала, какие у него там пирожные. Ну, да ладно.

Приморский городок, в котором я жила вот уже несколько дней, на первый взгляд показался абсолютно обычным. Да и на второй и на третий взгляд особых странностей не обнаружилось. Я уже практически затосковала. Но вот на четвертый, пятый (и так далее, пока не собьешься со счета) странности начали выскакивать, как пресловутые черти из пресловутых табакерок. Каждый новый более-менее внимательный взгляд по сторонам выхватывал из реальности – и не факт, что из реальности, в которой существуем мы – крошечные штришки ненормальности.

И вот, стоя в дверях кондитерской лавки, я наблюдала, как продавец начал терять четкие очертания и осыпаться (так и хочется сказать «по краям») разноцветным мерцающим песком.
Я перевела взгляд на пончики, за которыми, собственно, в эту лавку пришла. Вроде бы самые обычные. Только слегка присыпаны теми же слюдяными мерцающими песчинками, какие мягкими волнами спадали с плеч, волос и рук кондитера.

До этого я пару раз замечала похожее мерцание – то на сувенирных статуэтках и ракушках, то на пляжных сумках или шлепанцах в многочисленных лавках, разбросанных по побережью, а то и просто на тротуарах в жаркий полдень. Я отмахивалась от этих миражей, старательно и увлеченно выискивая иные странности.
Каждый день меняющиеся очертания гостиниц и отелей.
Точно повторяющие форму друг друга камешки и ракушки.
Монеты и банкноты, ежедневно выбрасываемые на пляж услужливым прибоем мне под ноги.
Ярко-белое солнце, путешествующее от горизонта до горизонта по одному ему понятной зигзагообразной траектории.
Черные кошки, прячущие за спиной тонкие темно-серые крылья и украдкой выдыхающие огонь, пока вокруг нет назойливых туристов.
Видимо, теперь слюдяная пыль – так я решила называть мерцающие частички песка или что там это на самом деле – активно привлекла мое внимание самым простым и очень действенным способом: грубо ткнула меня носом в факт собственного существования.
Я вспомнила историю Персефоны и не стала покупать пончики, чтобы не остаться в этом странном городке на неопределенный отрезок вечности. Возможно, это было бы не так уж и плохо, но думать мне об этом не хотелось. По крайней мере, пока не хотелось. Все же кондитер не тянет на роль Аида, а застревать абы где (пусть это место и не хуже того, где я привыкла жить… а, может, и гораздо лучше…) из-за кого-то вроде садовника Аскалафа не входило в мои планы.
Кондитер посмотрел на меня с недовольством, но ничего не сказал.

Море волновалось. Сквозь тучи едва пробивались радужные лучи солнца – игра света в плотно висящей в воздухе слюдяной пыли. Переливающаяся той же слюдой соленая вода и ярко-белая морская пена манили и гипнотизировали, а шум разбивающихся о берег волн казался тихим шелестящим смехом.
Я сидела на песке, прибой изредка окатывал мои стопы пеной. Справа от меня тощая девчушка со смешными хвостиками уже не первый час выкладывала на песке какую-то надпись. Мне было ужасно интересно, что же такого важного она хотела сообщить миру, что так отчаянно боролась с прибоем, то и дело смывающим слишком мелкие камни с песка, заставляя ее бегать по пляжу в поисках более крупных и тяжелых. Наконец, девочка остановилась, наклонила голову вправо, затем влево, оценивая плоды своего творчества, неодобрительно покачала головой и добавила в конце надписи три довольно больших булыжника – многоточие – и как только она умудрилась их поднять? Добавив этот последний штрих, девочка вытерла лоб тыльной стороной ладони и решительно зашагала в сторону оскалившегося ржавыми сломанными перилами пирса. Пройдя метров тридцать, она обернулась, махнула мне рукой, мол, можешь идти да читать, что я тут написала, и, крутнувшись на пятке, исчезла в слюдяном сиянии.
Конечно, она никуда не исчезла, просто яркий солнечный свет, неожиданно пробивший себе путь сквозь тяжелые тучи, на мгновение ослепил меня. Девочка бежала к пирсу, оставляя на песке четкие следы, тут же слизываемые волнами.
I WANT TO STAY IN LOVE WITH MY SORROW…

Девчушка с хвостиками сидела на самом краю пирса и болтала ногами. Я подошла к ней и села рядом. Она обернулась ко мне и улыбнулась.
- Оставайся с нами! – сказала она.
- С кем – с вами? – спросила я.
Девочка обвела глазами береговую линию, городок, который можно обозреть с пирса полностью и пожала плечами, мол, вот с нами со всеми.
- Но что я буду делать здесь? – тихо промолвила я.
- А что ты будешь делать в любом другом месте? – немного ядовито парировала девочка.
- Не знаю, - призналась я и опустила голову.
- Вот именно! – торжествующе воскликнула девочка. Пошуршав целлофановым пакетом, девочка протянула мне большой спелый персик. Я внимательно посмотрела на него – он переливался слюдяными песчинками. – Оставайся с нами, - повторила она.
Я резко поднялась и, так и не взяв персик из рук девочки, ушла. Могу ли я остаться в этом городке? Волны, накатывавшие на берег не собирались мне отвечать или что-то советовать, а других претендентов на роль советчика поблизости не было.
Разве что вот рядом со спасательской вышкой стоял сумасшедше красивый темнокожий парень. Не дойдя до него пару шагов, я остановилась. Его идеально черные глаза смотрели на меня с легким укором.
Я немного смутилась – вроде бы и не сделала ничего дурного, а вдруг почувствовала себя в чем-то виноватой перед ним…
- Тебе непременно нужен Аид, чтобы остаться здесь? – спросил он без всяких вступлений.
- Мне нужен смысл.
- А в той – предыдущей – жизни он был? – усмехнулся он.
- Она не предыдущая, она теперешняя, - нахмурилась я.
- Возможно, ты права. Но мне кажется, если ты и вернешься туда, - он неопределенно указал направление, - все будет совсем не так, как раньше.
- И это – повод, чтобы остаться? – я покачала головой.
- А тебе обязательно нужен повод. Хорошо. Тебе ведь хочется быть здесь? Разве это не достаточный повод? – улыбка сверкнула на его темном лице.
Я не стала ничего отвечать, просто улыбнулась в ответ и ушла.
- Четвертый дом от поворота. Ярко-красная крыша. И старая яблоня возле калитки. Приходи, - крикнул он мне вслед.
Я шла не куда-то и не зачем-то. Просто брела, пока не решила, что можно и взглянуть на дом, описанный темнокожим красавцем. Вот только от какого поворота мне начинать считать дома? По пути мне не встретилось ни одной вещи, покрытой переливающейся пылью. Я старательно искала глазами слюдяные песчинки. Их не было. Нигде.
- Будем считать, что мне дали время подумать, - вслух сказала я, обратив на себя удивленные взгляды прохожих. – Ну, или сказали: «Не хочешь, не надо».
В кармане зазвонил мобильный телефон. Я ответила, не глядя на определитель:
- Да…
- Привет.
- Привет, - я пока не поняла, кто это.
- Как идут дела? – все ясно. Сквозь помехи сотовой связи я кое-как разобрала, что звонит сестра.
- В задницу.
- Что-что? – переспросила она.
- Мои дела идут в задницу. Могу и правда описать, как – бодрым шажком и напевая "Вот, новый поворот"...
- Но тебе ведь вовсе не обязательно сопровождать их туда, - засмеялась сестра. – Помаши им ручкой. Пожелай счастливого пути, в конце концов.
- Тоже правда, - вздохнула я. – Поди, не заблудятся.
- Ты скоро вернешься? – спросила она.
- Не знаю. Может, и совсем не…
- Вот и отлично! – в ее голосе была слышна искренняя радость. – В общем, давай, - сказала она и повесила трубку. Меня всегда удивляло, что же такое надо давать собеседнику в конце разговора?
Я посмотрела на свой мобильник. Он радостно переливался слюдой.
- Новый поворот… - пробормотала я. – Вот от него и начну считать дома…
Четвертый дом от выбранного мной поворота оказался счастливым обладателем ярко-красной крыши и яблони, выросшей прямо перед калиткой и почти не дающей возможности пройти внутрь. Я сорвала с ветки еще зеленоватое яблоко и, не стирая слюдяную пленку, откусила кусочек. Я не упала в обморок подобно спящей красавице, небеса не разверзлись и даже не шарахнули меня молнией. Никаких спецэффектов.
- Я остаюсь, - сказала я яблоне. Она кивнула. Или, может быть, это ветер качнул ее… какая разница?