Май-5

МАЙ
(Из книги "Времена года")
(Продолжение)

Конечно, были, были времена,
Когда на самолёте, на экспрессе
Мог прилететь домой я и приехать,
Всегда с одним и тем же чемоданом,
В котором небогатые подарки
Лежали, да еще по пустякам
Какие-то вещицы.
Ну так вот,
С коричневым привычным чемоданом
По тротуару сквозь дворы и парки
К пятиэтажке, по соседству с речкой,
Я шёл, переживая радость встречи,
И думал: там, над купой тополей,
Посаженных отцом при переезде,
В окне, всегда промытом до сиянья,
Я мать увижу.
Сколько раз случалось
Мне приезжать сюда, и столько раз
В окне я видел мать; она как будто
С последнего отъезда моего
Отсюда никуда не уходила,
А всё ждала, ждала, ждала меня.

Когда ещё на старую квартиру
Я с тем же чемоданом заявлялся,
То был уверен: маму не застану
Врасплох; взмахнув усталыми руками
(Они всегда усталыми казались),
Ко мне она спешила: – Мне приснилось,
Что ты приехал. Так оно и вышло!.. –
Потом уже, когда я приезжал
На новую квартиру, мать встречала
Всегда одним и тем же приглашеньем:
– Снимай обувку. На диван садись.
Да расскажи про свой Вселенский Разум.
Отец давно уж продолженья ждёт...

И вправду, только с батей успевали
Мы по-мужски обняться, с дюжей силой
И без одной, как водится, слезы,
Как вновь садились на диван в гостиной,
И я про Разум заводил Вселенский
Уже давненько начатый рассказ.
Мать, стряпая пельмени, то и дело
К нам подходила, рядышком садилась
И слушала, держа неловко руки,
Испачканные тестом и мукой.
Послушает, да и вздохнёт тихонько:
– Ну, ладно. Вы беседуйте покуда.
Ещё совсем немного. И за стол...

Трёхкомнатная новая квартира,
Она у нас, как в сказке, появилась,
Но не совсем без моего участья.
Когда в армейский отпуск я приехал,
Мать под большим секретом мне сказала,
Что папка пишет Брежневу письмо;
Измучился, а всё-то пишет, пишет,
Квартиру просит новую;
и я бы
Помог, мол, в добром деле старику.
Я загорелся маминой подсказкой
И за два вечера отцову просьбу
Оформил не совсем сухим и гневным,
И не совсем просительным письмом.
– Ну, что, писатели? – Смеялась мама. –
Почти роман толстенный написали. –
Но под конец добавила серьёзно:
– А почтой вы его не отправляйте.
Вот ты поедешь в часть свою, сынок,
И человека доброго попросишь,
Того, кому в столицу надо ехать,
В Москве в почтовый ящик опустить
Конверт. И всё. Так, говорят, дойдёт...

И вот письмо дошло. Да так удачно,
Что Брежнев лично прочитал его
И написал размашисто и строго:
«Квартиру дать!»
И вот квартиру дали,
Не без капризов и увещеваний
Чинуш горисполкомовских, но дали,
И вот сидим мы за столом семейным
И водку пьём за встречу под пельмени.
И чуть пьяны. И это ли не жизнь?

Но не случилось в брежневской квартире
Счастливой жизни.
Счастье, видно, мимо,
По берегу речному обходило
Ефремовскую нашу родову.
Сначала это Тани лишь коснулось.
Ушла от мужа. Сын отцовской тропкой
Стопы направил. Хулиганил, пил,
Пока не угодил в приют особый.
Но к той поре сестра уже вторично
Обзавелась супругом, тоже падким
На горькую. От водки он и умер.
И уж тогда Татьяна запила
По-чёрному. Короткие приезды
Мои, понятно, ничего не дали.
Не дали ничего и наставленья
Отца и матери.
И надо думать,
Что это всё до срока оборвало
Отцовский путь земной. А с ним и мамин.
На маму вдруг болезни навалились –
Одна страшней другой...
И это был,
Наверно, строгий знак. А может, было
Всё это испытанием последним.
Недаром говорят, что лишь мученья,
Когда уже другого нет пути,
Грехи земные наши искупают.

(Продолжение следует)