Май-7

МАЙ
(Окончание)

Потом уже Татьяна сообщила,
Что маму схоронили у часовни,
В совсем простом гробу, совсем дешёвом,
А кто распорядился в этом месте
Ее похоронить – никто не знает.

Так вот куда ушла ты нынче, мама,
Не к пустырю по улице Крестьянской,
Куда давным-давно свою Бурёнку
Ты на рассвете раннем отгоняла.
Ушла ты далеко,
намного дальше,
И до тебя земным, обычным шагом
Теперь уж никогда мне не дойти.
Хоть и сижу на берегу пустынном,
Где всё на свете просто и доступно.
Вот где-то там,
на противоположном,
На дальнем,
позабытом берегу,
Призывно заиграл рожок пастуший.
Тихонько, еле слышно, видно, с краю
Недолгой нашей улицы Крестьянской.
И вот, малец, пока без ясной мысли,
Я вылез из окошка и пустился
По улице, по зыбкому песку,
Вобравшему и зябкую остуду
Минувшей ночи, и тепло рассвета.
Но чем я дальше убегал от дома,
Тем улица причудливей менялась.
Песок зыбучий обращался в камни,
Дома по руку правую – в утёсы,
По левую – в железную дорогу,
И сам я из ревущего мальчишки
В седого превратился старика,
Такого же босого, только с палкой
И рюкзаком на согнутой спине.
Сперва шагал я возле полотна
По дну слоисто-узкого ущелья,
Пробитого в горах с одним желаньем –
Чтоб поезда по двум путям железным
Друг дружке бы навстречу проносились.
Они и проносились, словно гром,
Одни – на запад, на восток – другие.

Ущелье было старое.
По склонам,
Меж серыми и мёртвыми камнями,
Росли берёзы, иногда осины;
Местами клочья пыльные травы,
Как патлы по плешивой голове,
Спадали по камням.
Я шёл тихонько.
Так, босиком, давно я не ходил.
Вначале камни острые кололи
Подошвы ног, но быстро наловчился
Я так легко по гравию шагать,
Как будто шёл по мягкому песку
Моей далёкой улицы Крестьянской.

Ущелье прерывалось иногда
Широкими зелёными лугами,
И полотно не пряталось меж круч,
А над простором вольным возвышалось,
И виделись вдали деревни, речки
И серые верёвочки дорог.

Вокзалы я сначала обходил,
Предвидя удивленье и распросы,
Но вскоре голод о себе напомнил,
И я всё чаще стал себя корить
За то, что в свой рюкзак, мешок заплечный,
Не положил хотя бы корку хлеба.
В одном леске напал я на бруснику,
Оскомину набил, но ел и ел,
И про запас полрюкзака наполнил.

Уже пошли низинные места.
Как зеркала рабитые, болота
Блестели там и тут.
Я шёл и шёл.
Но вот жестокий, беспощадный голод
Так подтянул к хребтине мой живот,
Что я махнул рукой на осторожность
И в первый же попавшийся вокзал
Вошёл, и сел на лавку, не стесняясь.
Какой-то чистоплотный пассажир,
Видать, давно уж поезд поджидавший,
Который по привычке многолетней
Опаздывал на час, на полтора, –
Полез в свой многогрузный чемодан,
Замочками блестящими пощёлкал
И вытащил еду:
– Ты, вижу, дедка,
Давно уже не кушал, не стесняйся,
На пищу всею мощью налегай...
И я налёг, но перед тем, конечно,
Соседа угостил брусникой зрелой, –
Рюкзак открыл:
– Ешь, милый человек.

Так мы на пару ели. Славно было.
Но вдруг какой-то милиционер
Вошёл с перрона, разом зал окинул
И к нам походкой строгой подошёл.
– Так, так, рюкзак!
А нет ли там взрывного
Устройства, батя?
– Что ты, милый мой... –
Слуга порядка изучил прилежно
Рюкзак и из кармана бокового
Достал компактный диск.
– А тут, папаша,
Не сведенья секретные?
– Да что ты!
– А мы вот всё проверим, поглядим. –
И он ушел с находкой, дав соседу
Наказ меня на шаг не отпускать.

Но мой сосед с тяжёлым чемоданом
Куда-то сам исчез. А я остался.
На диске были все мои поэмы.
Куда же я без них...
Старлей пришёл.
– Здесь длинные стихи. А не шифровка?
– Да нет, поэмы... – А на што они?
– Была мыслишка запродать их, если,
Конечно, покупатель попадётся...
– Так, запродать... А это для чего?
– А это для того, чтобы на деньги
С трудов моих бессонных, полуночных
Родителей забытые могилки
Подправить и надгробия на них
Поставить вместо жалких пирамидок...
– Ну, это можно. Тут запрету нет.
Иди себе. Пока к тебе претензий
Я не имею. Да и криминала
В тебе не вижу. Всё. Давай шагай! –

И снова вдоль сквозного полотна
Я шёл, а мимо с громом пролетали
Шальные поезда: одни – на запад,
Другие – на восток...
Куда держал я
Свой странный путь...
Где заиграл рожок,
Вознёсшийся когда-то на рассвете...
Уже клубилась ночь по перелескам,
Уж за моей спиною солнце село,
И серый сумрак всё кругом окутал,
Когда со мною рядом чья-то тень,
Реальности земные нарушая,
Идти вдоль полотна приноровилась.
Мне как-то жутко стало.
– Что тебе? –
Но тень молчала. Вот уже луна
Громадным шаром из-за горизонта
Над миром мглистым стала подниматься.
– Так что тебе?
– Да мне-то ничего.
Тебе скорее надо. Возвращайся.
Все скоро вместе будем. Не спеши... –

И тут меня догадка осенила,
Чья тень со мной печальная шагала.
– Ах, папка, папка!
Право, всё ты знаешь.
Я мать во сне давно уже не вижу.
Уж сделай милость. Расскажи чуть-чуть...

Но тёмная фигура вдруг исчезла,
И лишь всё та же пыльная дорога
Лежала впереди передо мной...